Глава тринадцатая. Проклятая Топь.

Когда все немного отдохнули от ночного приключения и прибрали за собой, спихнув обугленные туши пауков в кусты, мы отправились дальше. Изабелла, предварительно осмотревшая поверженных гадов и пополнившая свой мешочек ингредиентов, шла молча, лишь изредка посматривая на забинтованную ладонь, в которой держала уголек, давший нам шанс на спасение. Ник беспечно болтал с Колобком, явно найдя в круглом уродце благодарного слушателя, которого не смущают трехэтажные маты и постоянный сарказм в отношении всего, что встречается на пути.

А я замыкал процессию, предпочитая держать меч в руке, пока мы не минуем жуткое место. Всегда оставался риск, что пауки вернутся мстить за погибших собратьев, и в этот раз я исключу все внезапные факторы, способные помешать нам продолжить путь.

Солнце, светившее над дорогой, постепенно нагревало воздух, наполняя его запахами диких трав, сладких цветов и еще чем-то, неуловимо летним. Если бы на нас не напали прошлой ночью, я бы радовался такой дивной погодке, но происшествие заставило всех взглянуть суровой правде в лицо. Мы только вышли, а уже оказались в смертельной опасности, и если бы с нами не было Изабеллы, кто знает, чем бы закончилась первая ночь. Хмыкнув, я догнал девушку и, поравнявшись с ней, тихо поблагодарил ее за то, что она не растерялась. Изабелла молча кивнула и, поморщившись, чуть ослабила повязку на руке.

— Знаешь, Тимофей, если бы я чуть замешкалась или забыла бы заклинание, то мы бы погибли, — спустя пару минут произнесла она.

— Тима или просто Тим. Как удобнее. Полное имя вызывает у меня дискомфорт, — улыбнулся я, закуривая сигарету.

— Радостно это слышать, — облегченно вздохнула девушка. – Ты не представляешь, какое у тебя диковинное имя.

— Представляю. И все же. Я хочу тебя еще раз поблагодарить за то, что ты вызвалась идти со мной. Я был не готов к тому, что мы в первую же ночь напоремся на пауков.

— Обычно они не подходят так близко к границе, предпочитая караулить своих жертв в Урочище.

— Урочище?

— Да. В чаще леса есть паучье Урочище, где они и обитают. Там деревья настолько сухие, что ломаются от одного прикосновения, а их ветви сплошь покрыты толстой и прочной паутиной. Местные жители обходят стороной это место. Поэтому пауки часто выбираются на охоту. Нам повезло.

— Благодаря тебе. Что это, кстати, за портативный огнемет у тебя был?

— «Дыхание дракона», — ухмыльнулась девушка. – Когда я первый раз его вызвала, то спалила половину лаборатории Мортимера. Вся соль в том, что оно кратковременно и если долго держать уголь в руке, то можно обжечься, что со мной и случилось.

— И все же, нас это спасло. Не думал, что ты обладаешь такой силой.

— Мортимер тоже удивлялся. Он постоянно давал мне на анализ такие заклинания, которые и квалифицированный маг с трудом выполнит, что уж говорить о простой деревенской девчонке, — ответила Изабелла. – «Дыхание дракона», «Светлый зов», «Львиная храбрость», «Шипы» и так далее. Но это тебе не интересно.

— Вот уж нет. Интересно. Я же историк, а это ваша история. Чем жила и будет жить сказочная страна, — возмутился я. – Да и с магией как-то не приходилось сталкиваться.

— А в твоем мире разве нет магии?

— Есть. Только мы ее называем наукой. По сути, те же ингредиенты, сочетания и, как итог, конечное действие, направленное на удачный результат. Есть еще и всякие деревенские ведуны и ведуньи, жрецы вуду, любители оккультной хрени и так далее. Мне бы сюда автомат Калашникова и тебе не пришлось бы даже уголь в руки брать.

— Что это такое?

— Эм, — задумался я о том, как бы правильнее донести до девушки принципы действия огнестрельного оружия. – Это оружие из моего мира. Огнестрельное. Из него с невероятной быстротой вылетают острые металлические конусы, которые могут пробить даже железо, что уж говорить о телах и доспехах рыцарей. Уверен, что в других городах или континентах это оружие встречается.

— Если я правильно понимаю, — хмыкнула Изабелла, доставая блокнот и записывая в него полученную от меня информацию. – Это аналог нашего «Гремучего шара»?

— Я понятия не имею, что такое «Гремучий шар», — рассмеялся я. – Расскажешь?

— А хули тут рассказывать, — встрял идущий позади нас Ник. – Это и есть ваш автомат, только смертоносней. Маг создает небольшой шар, который швыряет в гущу врагов. Шар взрывается нахуй и из него вылетают острые иглы, которые пробивают все, что встречается им на пути. Разница только в том, что эта хуйня не контролируется владельцем.

— А ты откуда знаешь про автомат из моего мира? – нахмурился я.

— Я же, блядь, волшебный артефакт. Я знаю много. В том числе и о мирах. Жители сказочной страны частенько зырят ваши сериальчики. «Друзья» там или «Доктор Хаус». На ура идет с пивом и копчеными колбасками.

— Странно, — пожал я плечами. – И как получается, что жители этого мира могут смотреть фильмы из моего?

— Волшебные зеркала, — буркнул Ник. – Не такие охуенные, как я, но тоже волшебные. Они не могут показывать хозяевам, как дрочит Император, зато прекрасно ловят сигналы из других миров. В частности ваши телевизионные. Такие зеркала дорого стоят и не каждому жителю они по карману. Вот такая хуйня, Тимка. Понятно?

— Вроде да, — кивнул я. – Наши миры и впрямь очень сильно похожи.

— А я о чем, — рассмеялся толстяк. – Все, что происходит в вашем мире, находит отражение и в нашем, язви мое прыщавое рыло. А кстати, о рыле. Какого хуя Мортимер сделал меня прыщавым подростком? Мне только снов с голыми тролльчихами не хватает. Как они будут тереться об меня своими огромными зелеными бородавчатыми сиськами!

— Ник! Завязывай. Никому не интересно, что тебе будет сниться. А насчет прыщей, думаю понятно. По меркам сказочной страны, ты довольно молодая волшебная вещь. Вот и все.

— Тю, блядь. Удружил старикан, ебать его лысый череп, — фыркнул Ник. – Может, отдохнем немного? А то у меня отдышка уже из-за этого злоебучего тела.

— Я не против, — улыбнулась Изабелла. – Только сделаем это на открытой местности, а не возле леса. Мы еще не покинули земли пауков.

— Вот и славненько, — ответил толстяк. – Там, через сорок шагов есть дивное поле.

— На нем и остановимся, — кивнул я. – Колобок, ты не против?

— Ваще похуй, — радостно осклабился уродец, дожевывая мухомор, сорванный для него сердобольным Ником.

Чуть позже мы расположились на краю большого поля, где росли редкие подсолнухи и, о чудо, арбузы. Хмыкнув, я отправился вглубь и через некоторое время вернулся, неся в руках большую зеленую ягоду.

Изабелла с интересом смотрела, как я достаю кинжал и в несколько взмахов разрубаю арбуз на ровные и аккуратные кусочки. Девушка было поморщилась, когда я с удовольствием впился зубами в красную мякоть, а потом рискнула и присоединилась ко мне. На ее лице тут же застыло выражение полнейшего восторга.

— А мы этим коров кормим, — пробубнила она, беря в руки третий кусок. – Как же вкусно.

— Да. Ему бы охладиться немного и вообще за уши не оторвать, — улыбнулся я, протягивая дольку Колобку. Уродец моментально все проглотил, так и не поняв, что это было. – Дружище, арбузом наслаждаться надо, а не глотать, как полоумный ротвейлер.

— Я не ротвейлер, а хлеб, — озвучил он, облизывая губы. – На сорок процентов.

— А на шестьдесят говно, — мрачно вставил Ник, к арбузу даже не притронувшийся. – Пидор ваш Мортимер. Тело, значит дал, а все прочие чувства прикарманил. Жрать нельзя, бухать нельзя, курить нельзя.

— Почему? – поинтересовался я. Толстяк скептически на меня посмотрел, будто перед ним сидело дитя-дебил.

— Потому, блядь. Все будет безвкусным. Я не почувствую вкус, от бухла голова не закружится, а курево будет обычным воздухом.

— Когда тебя пауки укусили, ты какое-то время ватный ходил, — заметила Изабелла, отбрасывая в сторону арбузную корку.

— Так яд их волшебного свойства. Вот меня и вштырило. А обычная еда не для меня. Ой, все. Отъебитесь нахуй и жрите свой арбуз, — кисло ответил Ник. – Зато вы теперь будете ссаться, как беременные зайцы, а я поржу над вами.

— Пф. Удивил, — хмыкнул я и повернулся к Изабелле. – Идем дальше?

— Ага, — улыбнулась девушка. – Спасибо за обед. Было очень вкусно. Только мне надо бы в кустики сходить.

— А я, бля, о чем говорил? Не слушаете умных, дуремары хуевы, — начал было толстяк, но умолк, заметив мой красноречивый взгляд. – Пардоньте, дяденька. Характер мягкий.

— Ты определенно, как мой братец говоришь. Такой же распиздяй по жизни, — усмехнулся я, поднимаясь на ноги и вкладывая кинжал в ножны. – Вы бы поладили.

— Я твоего брата пёр, — тихо буркнул Колобок, а потом поджал губы. – А, ну да. Простите. Штырит еще.

— И говношар туда же, — покачал головой Ник, возвращаясь на дорогу. – Догоняйте, блядь. У меня уже жопа квадратная от сидения.

Дальнейший путь проходил в более веселом ключе. Виноват ли в этом был арбуз или воздух сказочной страны, но даже ночная битва казалась не такой страшной и опасной, как раньше. Ник по-прежнему шел рядом с Колобком, а я с Изабеллой. Девушка, дорвавшись наконец до любимых знаний, нещадно бомбардировала меня вопросами о родном мире. Ей было интересно абсолютно все, и она с удивлением слушала про автомобили, самолеты, высотные здания из бетона, химические опыты, рок-концерты и телешоу. Изредка она замолкала и что-то записывала в блокнотик, в котором я не видел ничего кроме странных формул и закорючек.

Через добрых три часа ходьбы, я удивленно заметил, что окружающий пейзаж постепенно меняется. В воздухе пахло тиной и затхлостью, а почва превратилась в обычную грязь. В лужах, на обочинах дороги, громко квакали лягушки и вовсю резвились головастики, а деревья уступили место чахлым бледно-зеленым кустикам.

Когда я поинтересовался у Изабеллы насчет увиденного, девушка подтвердила мои мысли. Мы подходили к границе Проклятой Топи. Игривость и веселье, как рукой сняло, и нам пришлось идти в молчании и с предельной концентрацией. Слишком уж живо Мортимер рассказывал о болотных упырях, которые обитали здесь с древних времен и были причиной, по которой Топь захватила великое множество земель, приблизившись вплотную к столице сказочной страны. Но Проклятая Топь была огромна и найти здесь Посох было весьма проблематично, что уж говорить о другом. Но помня слова колдуна, я принял решение продвигаться к центру, где по легендам и исчез великий артефакт Темных.

Еще через час мы дошли до первого поселения, которым оказалась заброшенная человеческая деревня. Ветхие и покосившиеся домики были сплошь зелеными ото мха и, невесть как здесь взявшимися, водорослей. Над крышами не курился дым, стояла мертвая тишина, и деревня представляла собой обычное унылое местечко, помнящее двухметровых упырей, расправлявшихся с селянами.

Изабелла предложила найти нормальный дом, в котором нам предстояло отдохнуть и все хорошенько обдумать. Теперь мы на чужой территории и здесь надо было смотреть во все глаза, чтобы не попасться чудовищам на обед. Мортимер рассказывал, что упыри более всего лакомы до человеческой крови, которую считают настоящим деликатесом и ради нее готовы на все.

Сглотнув тягучую слюну, я подошел к ближайшему домику и вытащил из ножен меч. Теперь меня так просто не возьмешь. Но дом был пуст и к вящему удивлению, даже сух внутри, что позволяло нам устроиться в нем на ночлег.

Пока я осторожно проверял темные углы и комнаты, Ник с Колобком притащили отменную вязанку хвороста, которую свалили возле старого и давно не разжигавшегося камина. Но мы с Изабеллой, переглянувшись, покачали головой, чем вызвали очередной поток недовольства от толстяка. Впрочем, он сам понимал, что разводить огонь на землях холоднокровных упырей не есть светлая идея и, скрепя сердце, согласился обойтись без него.

Ужин проходил в молчании и мрачном жевании холодного печеного картофеля и вяленого мяса, которое заботливая Изабелла захватила перед уходом. Мясо было вкусным, но очень жестким и спустя сутки челюсть болела так, словно ты на ужин ел не мясо, а старый матрас. Впрочем, мясу обрадовался лишь Колобок, готовый сожрать не только жесткий ужин, но и пару поросших мхом стульев.

После ужина, мы расположились на ночлег, прислонившись спинами к стенам. Ник, как обычно, вызвался покараулить и на сей раз, он был внутри, присев на корточки возле входной двери, предварительно подперев ее громоздким шкафом, а окна закрыв старыми тряпками, от которых ощутимо воняло плесенью. Но стоило мне только закрыть глаза, как в дверь постучались. Весьма настойчиво, между прочим. Толстяк чертыхнулся сквозь зубы и медленно потянулся рукой за ржавой кочергой, лежащей возле камина. Я тихо покачал головой и приставил палец к губам, призывая хранить молчание.

В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание спящего Колобка и шуршание от мешочка Изабеллы, которая лихорадочно искала нужные ингредиенты для защиты. В дверь снова постучали, еще более настойчивее, а затем, у крайнего к двери окна, дернулась занавеска. Затаив дыхание, я аккуратно перебрался ближе к выходу, сжав в потной ладони рукоять Клинка Света. Меч слабо вибрировал, как и в пору ночного сражения с пауками. Неужели он так чувствует врагов? Увы, ответа на этот вопрос не было. Зато вернулся стук. На сей раз робкий и тихий. А потом послышался шорох, будто кто-то особо когтистый провел острыми когтями по дереву. Ник показал мне средний палец и губами высказал все, что думает, о выборе места для ночлега на землях болотных упырей.

— Чаво молчитя? – раздался в тишине скрипучий голосок. Изабелла побледнела и схватилась за сердце. – Хату заняли и молчать! Открыват ужо, хватя молчат.

— Чё за дрянь? – шепотом спросил Ник, несмотря на мои попытки, заставить его умолкнуть, а потом добавил чуть громче. – А ну, пошли нахуй! Наша хата, что хотим, блин, то и делаем.

— Стал быть, сидитя там? – не унимался голосок. – Можа пуститя меня? Старая я стала, а ножки ватны та.

— А ты кто? – воинственно буркнул толстяк. – Говор у тебя странный.

— Живу я тута. Давно ужо живу. Моя хата.

— А вот и нет. Теперь наша. У нас тут десять жлобов с дубинами. А ну как отхуярят тебя по сопатке и напрочь забудешь про хату. Это, бля, рейдерский захват.

— Та не собираюс я выхонять вас та. Спитя, ешьтя, мне та шо. Я токмо одеялка возьму и усе.

— Что делать будем? – тихо спросил я Изабеллу, но девушка пожала плечами.

— Чертов камень не показывает активности. Значит, за этими дверями нет врагов, — ответила она, сжимая в руке странный камушек, который сиял ровным розовым цветом.

— Если мы тебя пустим, ты не будешь нападать? – громко рявкнул Ник, находящийся ближе всех к двери.

— Не, милок. Стара я та. Мне токмо одеялка взять и усе, — рассмеялся голосок. Я подал толстяку знак и крепче сжал меч, готовый к любому развитию событий. Ник вздохнул и, поднатужившись, сдвинул с места шкаф, а затем, резко распахнув дверь, втащил того, кто за ней стоял внутрь дома.

— Бабка, блядь, — констатировал он, вновь блокируя дверь. – Ты чего старая тут забыла? На землях упырей.

— Погоди, — поморщился я и, чиркнув зажигалкой, внимательно посмотрел на ночную гостью.

— Она зеленая, — закончила за меня Изабелла. – Болотный упырь.

В центре комнаты стояла самая настоящая старушка в ветхом платье с редкими дырами. Ее лицо, как и руки, были слабого зеленого цвета, а желтые глаза внимательно нас осматривали. Длинный нос с жадностью втягивал воздух и я невольно поморщился, когда старуха улыбнулась и показала нам внушительные клыки, на которых поблескивала слюна. Однако, заметив у меня в руках меч, она нахмурилась и, закрыв рот, отправилась в сторону двери, ведущей в другую комнату. Через несколько минут она вернулась, держа в зеленых бородавчатых руках старое заштопанное одеяльце. Ник, держащий в руках кочергу, моментально показал старухе на дверь.

— Взяла одеяло и вали давай, — грубо сказал он, чем заработал уничижительный взгляд от Изабеллы, которая, рискнув, подошла ближе к старухе.

— Кто вы? – спросила девушка, заглядывая хозяйке домика в лицо. – Вы упырь, да?

— Да, — тихо ответила та. – Давно я ужо скитаюсь по болотам та. Помню, как тута деревня больша была, робенков многа бегала, да живнась всяка на лугах паслась. Я тута и жила та, донька.

— Вас превратили, верно?

— Не знамо, дитачка. Не знамо шо случилася. Помню токмо, как проснулась и глаза мне солнцем та опалило. А кожа на руках та зелена и шершава. И пить хотца. Шибко. Но не водицы, а кровушки. Так я деда и выпила.

— Ебать, — рек Ник, подходя ближе. – Изабелла, ты бы подальше отошла. А ну как ей захочется и тебя выпить. Слышь, старая. Мы тебе не коктейли, блядь.

— Выпила деда. Сладкой он был, добрай, — тихо продолжила старуха, не сводя с Изабеллы желтых глаз. – А потома голод пришел. Ушла вся деревня та с главным упырам та. А я тута осталас. Змей пила, жаб усяких та. Инохда кабанчика ловила, да зайчишу. Теплы воны были, сладки и добры. Давно бабушка не пила человекав та.

— И не попьешь, — грозно ответил я, беря Изабеллу за руку и отводя в сторонку. Девушка посмотрела на меня затуманенным взором и коротко вздохнув, обмякла. – Что ты с ней сделала?

— Попить бабушки та надыть, молодец, — теперь глаза старухи смотрели на меня. – Стара бабушка стала. Силов у ней нема, а жит та хотца.

— Нет, — неуверенно ответил я, отступая к стене. Голова слабо закружилась, а к горлу подступила тошнота, но я не смел оторвать взгляд от старухиных желтых глаз.

— Да. Попить бы бабушке. Капельку сегойта, дитачка.

— Ник, — жалобно буркнул я, опираясь рукой на стену. – Она гипнозом владеет.

— А ну отъебись от них, — рявкнул толстяк, подлетая к старухе и впечатывая ей по спине ржавой кочергой. Но упырица, на удивление, даже не покачнулась. Лишь зыркнула злобно в сторону того, кто ее ударил.

— Попить бабушке, милок. Дай попить кровушки, — загундосила она, избрав следующей жертвой Ника, но тот нетерпеливо взмахнул рукой.

— Не действует на меня твое колдунство, старая. Я, бля, волшебная вещь.

— Сладкий робенок та, — бубнила старуха, подходя ближе. – Поцалуй бабушку та. Шо ты кривляися?

— Уйди постылая, сгинь к ебеням! – заорал толстяк, врезав кочергой прямо по голове старухи. Но та лишь ехидно ощерилась и проворно отскочила в сторону, после чего открыла рот и издала причудливую трель, похожую на какой-то условный сигнал.

Через пару минут похожий звук раздался снаружи домика и в дверь громко забарабанили. Зеленые руки срывали занавески с окон и жадно стучали когтями по дереву. В оконных проемах тут и там возникали жуткие страшные морды, которые, оскалившись, смеялись и облизывались, чуя свежую кровь.

Старуха, которой Ник перегородил дорогу, резко прыгнула к нему и одним взмахом иссушенной руки, отшвырнула толстяка в сторону. Колобок, проснувшийся от страшных звуков, взвизгнул и укатился в другую комнату, послав всех на три веселых буквы. Тщетно я силился взять в руки меч и зарубить проклятую упырицу. Силы покинули меня, как покинули ранее Изабеллу, которая сейчас молча смотрела затуманенными глазами на дверь, которую выламывают упыри. Вздохнув, я закрыл глаза и попрощался с жизнью. Последним, что я увидел, были зеленые руки, которые тянулись к моей шее. А затем был тонкий крик Изабеллы и отчаянная ругань Ника.

— Тимка! – я застонал и нехотя приоткрыл глаза. Желудок протяжно взвыл и исторг из себя остатки скромного ужина на проплывающую внизу землю. – Очухался? Живой? Бля, я думал, они тебя до конца выпили.

— Что случилось? Где мы? – поморщившись от качки, произнес я, а затем, с трудом приподняв голову, понял, что меня несут два зеленых упыря, привязав к толстому шесту. – Где Изабелла? С ней все в порядке?

— Позади тебя ее тащат, — ответил толстяк, которого транспортировали таким же способом, как и меня. Его несли рядом со мной два крепких монстра в одних набедренных повязках.

— Голова раскалывается.

— Не удивительно, — буркнул Ник. – Они пили твою кровь, пока в домике не появился какой-то странный упырь. Высокий и сильный, как сука. Он всех раскидал, дал пиздюлей несогласным, а потом велел связать нас и оттащить к Великой Ма.

— Кто это?

— Их королева. Тоже упырица. Взошла на трон после поражения Острозубого долбоеба. Но я бы сейчас не думал об этом.

— А о чем бы ты думал? – спросил я, сдерживая очередной рвотный позыв.

— О том, какие вы с Изабеллой ебанашки, — выругался толстяк. – «Давайте, блядь, запустим неведомую хуйню в дом. Да похуй, что там ночь на дворе и мы на землях упырей. Давай поговорим с ней и посочувствуем ей. Полижем письку и будем смотреть на друзей, как на говно». Предупреждал же вас, блядь. Но нет. Вы ж ебаные добрячки. Там старушка за дверью мерзнет. Одеялко, ебись оно в сраку, ей нужно.

— Ладно. Прости. Мой косяк, — виновато ответил я. – А где Колобок?

— Понятия не имею. Говношар пропал и я его не видел. Наверное, съебался, когда жареным запахло. И правильно сделал. Видать, у дурака мозгов больше, чем у вас, занудных умников.

— А мой меч?

— Хуеч. Зеленоеблые себе забрали. Как и все пожитки. Включая мою частицу. Если они ее разъебут, то можешь забыть о возвращении домой.

— Скверно, — Ник усмехнулся и показал мне язык. – А зачем нас к королеве тащат?

— А ты, блядь, не догадываешься? Сожрут нас, Тимка. Мне-то похуй, я вещь волшебная и боли особо не чувствую, а вот вам не свезло. На девицу уже главная дылда засматривается. Говорят, что человечина для упырей, как черная икра с коньяком для Императора, язви его в рыло.

— Сколько мы уже в пути?

— Часа четыре, а то и пять. У меня руки затекли и жопа чешется, — пожаловался Ник и, свистнув, привлек внимание одного из упырей, шедших впереди. – Эй, жопоногий. Может водицы дашь? А ну как пленники помрут, пока до вашей шалавы царствующей доберутся.

— Умолкни, толстяк, — раздался слева от меня жесткий и злобный голос. Повернув голову в ту сторону, я увидел высокого упыря, о котором рассказывал Ник. Он презрительно на меня посмотрел и, прочистив горло, смачно харкнул в мою сторону. Плевок, ожидаемо, попал прямо в лицо, чуть не спровоцировав новый приступ рвоты. – Скоро придем ужо. Королева осыплет нас наградами за таку сладку чиловечинку.

— Блядь, — буркнул я, тщетно стараясь хоть что-то придумать в этой ситуации. Оставалось только ждать.

Еще через пару часов мы достигли цели, которой оказалось гигантское болото. Упыри, несущие нас, радостно загалдели, когда вступили в мутную жижу. От болотного газа мой многострадальный желудок в который раз забурчал и если бы в нем хоть что-то оставалось, то обязательно бы сделал мне подлянку. Но все обошлось и я, поборов приступ тошноты и задрав голову, посмотрел, куда же нас принесли.

Это было странное поселение, расположенное прямо среди мутной илистой воды, над которой располагались небольшие мостки, образовывавшие собой некий аналог дорог. По краям этой дороги стояли жутковатые домики, украшенные человеческими и животными черепами, костями и обрывками цветастых тканей. Всюду, куда только не кинь взгляд, стояли или ходили упыри. Зеленые, страшные, бородавчатые, с жиденькими светло-зелеными волосами, заляпанные грязью и илом. Стоит ли говорить о том, что аромат, царящий в этом месте, был просто-таки сногсшибающим и отвратным. Пахло тухлым мясом, несвежей кровью и самой настоящей смертью.

Нас быстро и ловко донесли до гигантского дома, больше похожего на шатер, рядом с которым от разнообразных упырей, буквально зарябило в глазах. Один из них, стоящий около большого барабана, обтянутого грязной кожей, взял в руки две большеберцовых кости, резко ударил по странному музыкальному инструменту, выводящему жутковатую мелодию, от которой сердце уходило в пятки.

Упыри взвыли, и среди нестройных воплей, явственно различался один. «Ма! Ма! Ма!». Крики становились все громче и громче, пока не стихли. Шестам, к которым мы были привязаны, придали вертикальное положение, надежно зафиксировав нижний конец в дырах, сделанных прямо в гнилом дереве, а затем наши сопровождающие преклонили колени, когда из большого шатра появилась процессия, которую возглавляла зеленокожая женщина с властным и жестким лицом. Ее грязные волосы украшали маленькие человеческие кости и рыбные скелеты, лицо было вымазано илом, а черные зубы неприятно блестели в лунном свете. Охнув, я понял, где же видел это жуткое лицо и его обладательницу. Передо мной стояла сама Эржебет Батори, также именуемая Елизаветой, чей портрет я неоднократно видел в книгах. Кровавая графиня елейно улыбнулась, обратив свой взгляд на Изабеллу, которая по-прежнему была без сознания.