XCI
На Кольмаркт не было ни души; лишь солдаты непрерывно патрулировали улицу. Черные тучи затянули небо, и холодный ветер проносился над брошенными лотками и опрокинутыми тележками.
Ганс и Карл сторожили выход из переулка. Ганс оглядел фасады противоположных домов и сплюнул.
– Недоброе у меня предчувствие…
– А что нам остается делать?
Карл поежился, вынул из-под плаща фляжку и глотнул из нее. Ганс не глядя протянул руку, получил фляжку, тоже сделал большой глоток и, закашлявшись, вернул фляжку Карлу.
– Тоже верно. Но просто взять и вывезти всех, а потом…
– Мне это тоже не по душе. Но чтобы не заразить весь город… может, это был единственный выход?
– И все равно это неправильно. Я не для того пошел в патруль, чтобы помогать в убийстве больных людей.
Справа вдруг послышался шум: тяжелые сапоги гремели по мостовой, скрипели колеса.
– Началось, – сдавленно произнес Ганс.
Стражники перехватили оружие и стали ждать. Только звуки шагов прорезали тишину, и казалось, сам город замер в ожидании.
И вот они появились, закованные в цепи и запертые в клетках. Стражники грубо толкали их, если кто-то шагал слишком медленно. Разносились крики, дети плакали у женщин на руках, старики стонали под тяжестью цепей. Из клеток к небу тянулись окровавленные руки.
Это было воплощенное отчаяние, зрелище столь нечеловеческое, что Ганс и Карл, немало повидавшие в жизни, быстро перекрестились.
– Господи, не оставь их… – тихо произнес Ганс.
– Господь с ними. Это люди отвернулись от них.
Ганс и Карл оба вздрогнули и развернулись на голос. За ними стоял высокий монах, иезуит, и безучастно смотрел на колонну обреченных.
– Вам сюда нельзя, святой отец, – сказал Карл. – Никому нельзя выходить на улицу, кроме…
– Них. Я знаю.
– Тогда что вы здесь делаете?
* * *
«Действительно, что я здесь делаю?»
Участь больных и смерть отца Виргилия не выходили из головы. В глубине души фон Фрайзинг понимал, что должен сделать что-то еще, пусть это и станет последним поступком в его жизни.
Монах отправился в маленькую часовню и помолился. В голове непрерывно звучали слова, которые он сказал Элизабет в подземельях инквизиции: что Господь их спасет.
Но как?
Позади него сидели две старые женщины и обсуждали произошедшее, говорили, что скоро все закончится. Голоса их были лишены всякого сочувствия.
Скоро все закончится.
Фон Фрайзинг посмотрел на алтарь и на статую Христа позади него.
Скоро все закончится.
Внезапно иезуит понял, что должен сделать. Он поднялся и стремительно вышел из часовни. Женщины испуганно смотрели ему вслед.
* * *
– Ступайте, святой отец, – сказал Карл, – вы ничем не сможете им помочь.
Монах взглянул на Карла – казалось, он смотрел ему в самую душу.
– Ошибаешься; я – единственный, кто сможет им помочь.
И он медленно двинулся вперед, к больным.
– Святой отец… – Ганс бросился было за ним, но Карл его удержал.
– Пусть идет.
* * *
Фон Фрайзинг приблизился к колонне; некоторые из больных смотрели на него с надеждой. Потом гвардеец загородил ему дорогу.
– Назад! – резким голосом приказал он.
– Мне поручено сопровождать этих людей, – спокойно ответил фон Фрайзинг.
– Кто дал вам поручение?
– Вы ставите под сомнение слова служителя Божьего?
– Святой отец, подойдите! – окликнула его пожилая женщина, прикованная цепью к своему мужу.
Остальные тоже заметили монаха, глаза их зажглись надеждой.
– Не оставляйте нас!
Гвардеец неуверенно оглянулся на своего товарища. Тот пожал плечами.
– Пусть остается. Я доложу лейтенанту, пусть он решает.
Гвардеец отступил в сторону, и фон Фрайзинг пошел рядом с больными. Женщина схватила его за руку.
– Вы останетесь с нами, святой отец?
Он положил ладонь на ее руку.
– Для этого я здесь.
И едва слова эти сорвались с его уст, Константин фон Фрайзинг понял, что принял правильное решение.
* * *
Монах зашагал вместе с другими, и вскоре они скрылись из виду. Но колонна все тянулась и тянулась, и стражники подгоняли арестованных.
– С меня хватит, – решительно заявил Карл.
– Ты это о чем? – Ганс в недоумении посмотрел на друга.
– Я ухожу. Тогда еще надо было, когда мы освободили Хайнца. Этот город прогнил снизу доверху, и кто знает, что нам потом придется делать…
– Ты в своем уме? Ты же не станешь уходить сейчас, тебя просто вздернут! – Ганс умоляюще взглянул на товарища.
Карл засомневался. Взгляд его упал на вооруженных гвардейцев. Он повесил голову.
– Ты прав.
– Отстоим смену, а завтра как следует напьемся. – Ганс похлопал его по плечу. – И ты совсем по-другому посмотришь на жизнь.
Карл вскинул мушкет на плечо, и они продолжали нести вахту.
