Тусклый свет со Шпигельгассе, пробиваясь сквозь узкие окна, едва разгонял полумрак в комнате. Граф фон Бинден приказал зажечь все свечи.

Он устроился в кожаном кресле и стал листать новый выпуск «Меркьюр галан». Рядом на столике стояла чашка горячего чая. Но душевного равновесия обрести не удалось. Слухи об эпидемии занимали его мысли. И две картины поочередно возникали перед глазами: помощь в поимке дезертира и его спутницы и подлый шантаж со стороны фон Пранка, еще более низкое предательство…

Всю жизнь фон Бинден старался использовать свое положение, влияние и деньги, чтобы помочь тем, кому повезло меньше, чем ему. Особенно после того, как церковь стала все туже затягивать петлю на шее протестантов.

Он всегда был человеком чести – до того дня, когда фон Пранк поставил его перед выбором.

Граф понимал, что подвергал себя опасности, поскольку предателям никто не доверял. В недалеком будущем ему придется бежать, но пока следовало выждать. День еще не настал – ни для него, ни для…

Граф отложил журнал, глотнул чаю и глянул поверх чашки на причину своего предательства: Виктория Анабель, его единственная дочь, сидела у камина и вышивала. Она единственная осталась у него от жены, умершей одновременно с новорожденным сыном. Фон Бинден посмотрел внимательнее и удивился, как похожа была Виктория на маму, хотя девочке не исполнилось еще и десяти. Казалось…

Внезапно из коридора донеслись голоса. Потом загремели шаги, и дверь резко распахнулась. Виктория выронила шитье и подбежала к отцу. Граф загородил собой дочь.

Фон Бинден взглянул на лица солдат и понял, что ждал слишком долго…