LXVIII
Перед монастырем иезуитов собрались прихожане в надежде получить благословение, но у отца Виргилия не было на это времени. Он стремительно прошел мимо них и ворвался во двор, собираясь попросить кое-кого об одолжении.
* * *
Фон Фрайзинг заспанно протер глаза.
– Мне нужна ваша помощь, брат. – Над ним стоял отец Виргилий.
Монах поднялся. Он был в полном недоумении.
– Присядьте.
Но отец Виргилий остался на ногах.
– Бернард получил от бургомистра разрешение допросить больных, – произнес он тихо. – Но это еще не самое страшное. Он и его палачи не смогут объяснить природу болезни или излечить ее, и мы оба это знаем. Потом им придется решать, как поступить с больными.
– Чистка, – догадался фон Фрайзинг, и сон как рукой сняло. – Но горожанам это вряд ли понравится.
– В квартал согнали в основном нищих, батраков, рабочих и горожан низших сословий. Сомневаюсь, что о них будут горевать, когда наладится торговля.
– Да, скорее всего… – Фон Фрайзинг тяжело вздохнул. – О чем вы хотели попросить меня?
– Скажите мне, насколько опасна эта болезнь, эпидемия, или как вы ее называете. Она похожа на ту, которую вы наблюдали в Тироле?
– Ну, из всего, что я слышал, болезнь имеет те же симптомы, но протекает несколько иначе. Здесь больные тоже впадают в бешенство, но в Тироле изгои даже не показывались при свете дня, а больные в квартале спокойно переносят солнце. Во всяком случае пока.
Отец Виргилий задумчиво погладил бороду.
– Но, как бы ни проявляла себя болезнь… разве жизнь сама по себе не имеет ценности? – спросил фон Фрайзинг.
– Как бы вы поступили, брат? – Отец Виргилий испытующе смотрел на монаха.
– Позвольте мне помолиться в часовне Магдалины. Ее свет укажет нам путь.
Отец Виргилий вышел из кельи, демонстративно оставив дверь открытой.
– Omnia Ad Maiorem Dei Gloriam.
