Глава 20

– Чайку налить? – спросил Макс.

– Нет! – быстро отказалась я. – Фу! До сих пор от пирога Черновой тошнит. Не произноси при мне слово «чай». Никогда!

– Ладно, – засмеялся Вульф. – Значит, Штильман бабник?

– Надежда его таковым считает, – подтвердила я и положила на стол айфон. – Николай и Юля давно уехали жить за границу, у них есть сын. Единственный. Чернова показала мне фото: справа юноша Воткиных, слева Лазарь – студент первого курса. Его снимали когда-то для доски с отличниками. Надежда и впрямь ходячая летопись НИИ, а нынче центра. У нее и сплетни в голове, и снимки в архиве, и заявления граждан в папочках сохранены.

– Они просто одно лицо, – восхитился Макс, – анализ ДНК не нужен. Но встречаются двойники, которые вовсе не родственники.

– Слушайте дальше, – велела я. – После множества коротких романов Лазарь начал ухаживать за Варварой Стекловой. Изменил всем своим принципам. Варя была не замужем, кавалеров у нее нет. Просто хорошенькая кудрявая девушка без роду без племени. Совсем не во вкусе Штильмана. Лазарь открыто за Варей бегал, не таился. Букеты, конфеты не в темном углу, прилюдно дарил. В кино-театр приглашал. Варечка же состояла в связи с Кирпичниковым. Да, да, с женатым Сергеем Леонидовичем. Но Штильман-то симпатичнее, с влиятельными родителями и, в отличие от Сергея, свободен.

Естественно, Надежда знала об интимных отношениях сотрудников. Когда Варвара, поступив в аспирантуру, попросила Кирпичникова стать ее руководителем, Чернова не выдержала, сказала девушке:

– Закона, который запрещает научному куратору спать с подопечной, нет. И жениться на любовнице он может, в тюрьму его не посадят. Да есть людская молва и понятие этичности. Думаешь, никому не известно, с кем ты шуры-муры крутишь? Да ты только обратила внимание на Сергея, а наши бабы уже считали, что Стеклова разбивает чужую семью. В Ученом совете много пожилых женщин, они точно черных шаров накидают развратной аспирантке. У тебя какая тема?

– По психологии, – смутилась Варя. – Как гормональный взрыв влияет на поведение беременной.

– Лучше попросись аспиранткой к Штильману, – посоветовала Надежда, – правда, он берет только одного человека.

– Лазарь? – удивилась Варя. – Впервые слышу, что он кем-то руководит, в списках тех, кто с аспирантами работает, его нет.

– Я веду речь о его отце, о Мироне, – уточнила Чернова, – тот своих подопечных, как котят, за шкирку через ухабы защиты тащит. Поговори с ним. Я ему про тебя на ушко шепну. И не улыбайся при всех Кирпичникову.

То ли тихий вкрадчивый голос Надежды возымел действие, то ли Варя понравилась Мирону, но последний взял девушку под свое крыло. И вскоре за Варей начал активно ухаживать Лазарь. Поняв, что сейчас потеряет любовницу, Кирпичников наплевал на все приличия, стал подвозить Стеклову на своей машине, обнимал ее прилюдно, брал за руку, всячески демонстрировал: это мое.

– Сергею надо на Варю пописать, – однажды сказал ехидный директор, – все коты так свою территорию метят.

А Лазарь принялся заваливать Варю подарками. Весь институт, затаив дыхание, наблюдал за битвой титанов.

– Погоди! – остановил меня Макс. – У Кирпичникова есть жена. Он связан узами брака с Алевтиной Михайловной!

– Верно, – согласилась я, – да только любовь к Варе оказалась такой сильной, что Сергей кое-кому говорил: «Разведусь с Алей».

Надежда Васильевна пыталась залить огонь страстей, увещевала мужчину:

– Сережа, не порти себе жизнь и карьеру. Ты сейчас не способен правильно оценить ситуацию, но потом остынешь и горько пожалеешь. Потеряешь семью! Раздел квартиры, алименты… да это полбеды. Неужели ты забыл, как у нас относятся к тем, кто заводит отношения на стороне, бросает супругу, детей? Начальство терпеть не может тех, кто от одной жены к другой скачет. Не гони коней. Если разрушишь брак с Алей, получишь массу сложностей.

Взяв с Кирпичникова слово не бежать в загс с заявлением о разводе, Чернова пригласила Варю, пропесочила ту от души, велела:

– Оставь Сережу в покое! На чужом горе счастья не построишь. Чем Штильман плох? Выходи за него! Там семья богатая.

– Они еврейку хотят, – призналась Варя, – русская невестка родне Лазаря не нужна.

– Вот оно как! – поняла Надя. – Неправильных кавалеров выбираешь. Штильманам не ко двору пришлась, а Сергей окольцован. Везде плохо. Оставь обоих, найди третьего, русского, свободного. И живи с ним счастливо.

– Без вас справлюсь! – схамила Варя и убежала.

Вскоре по институту пронеслась весть: Штильман со Стекловой расписались, уезжают на неделю в свадебное путешествие.

И Лазарь, и Варя на самом деле пару дней не ходили в институт. И Кирпичников не явился на работу, заболел гриппом. Ничего особенного никто в этом не усмотрел, занедужить, даже когда нет эпидемии, можно. Чернова позвонила Сергею домой, подошла Алевтина.

– Как твой муж? – поинтересовалась председатель месткома.

– Нормально, – ответила Аля.

– Как температура? – продолжала интервью Чернова.

– Все хорошо.

– Врача вызывали?

– Да, – после короткой паузы ответила жена.

– Что он сказал?

– Ну… нормально!

– Грипп?

– Ага.

– Пусть лечится! Передай Сереже пожелание скорейшего выздоровления. Чего ты такая мрачная?

– Обычная я, – буркнула Алевтина.

– Как там Фася? – осведомилась Надежда Васильевна.

– Ну… так…

– Что-то случилось?

– Все нормально!

– Немедленно выкладывай! – приказала Чернова, которая поняла: дело нечисто.

– Все хорошо.

«Муж болен, сын чего-то натворил, а она кудахчет: „Нормально“», – подумала Надежда, повесив трубку. И, не долго думая, прихватив пару банок дефицитных в то время консервов, поспешила без приглашения в гости к Кирпичниковым.

Узрев Надю на пороге, Алевтина не продемонстрировала особой радости, она даже попыталась не пустить ту внутрь, сказала:

– Ой, ой, заразитесь! Вирус прилипчивый.

Но от Черновой так легко не избавишься, а еще она за версту чует неправду, скандал и все интересное. Надя ловко ввинтилась в прихожую и скомандовала:

– Веди меня к Сергею.

– Он спит! – запротестовала хозяйка.

– Хорошо, я только гляну, – не дрогнула Чернова.

Несколько минут они спорили, потом Надежда, не обращая внимания на протесты хозяйки, прошла по коридору, распахнула дверь в спальню, увидела пустую кровать и протянула:

– Так! Обманули! Знаешь, что за прогул ему устроят? Да еще за вранье! И где Сережа?

Аля молчала.

– Ясненько! – осенило Надежду. – Поехал за Штильманом, погнался за молодоженами, решил морду Лазарю набить. Только не делай вид, что про Варьку не знаешь!

– Нет, нет, нет, – замахала руками Алевтина, – Афанасий заболел. Муж его устроил в лесную школу.

– Господи! – ахнула Чернова. – Что с парнем?

– Эпилепсия, – прошептала мать, – припадки начались.

– Елки! – расстроилась председательница месткома. – Вот напасть.

Кирпичникова схватила Чернову за плечо.

– Надюша! Умоляю! Мы никому не рассказываем. Скрыли правду и в школе, и везде. Сережа сыну достанет справку о ревмокардите.

Надежда Васильевна молча слушала Алевтину, а та продолжала:

– Эпилепсия вмиг закроет сыну двери в вуз, в загранкомандировки не пустят, хорошую работу он не получит. Наденька, не губи нас.

– Аля, я-то рта не открою, – пообещала Чернова. – А твои дети? Они ж небось видели, что с братом?

– Нет, – обрадовалась хозяйка, – Тонечка только вечером приходит, у нее гимнастика после уроков. Петя идет к репетитору по математике. Повезло нам, ребята не видели первого приступа, он случился в обед. Сережа сразу понял, что к чему, и увез старшего сына. Муж через пару дней выйдет на службу. Бюллетень у него есть, уже купили.

Кирпичников появился в вузе в пятницу. Выглядел он не особенно бодро: бледный, осунувшийся. Но внешний вид Сергея никого не удивил. Мало кто после гриппа выглядит розовощеким красавчиком.