Глава 17

– Слово «вирус» означает – яд. Точное их число на Земле неизвестно, – заявил наш эксперт. – Считается, что их миллионы, и только примерно пять тысяч детально описаны. Вирусы – огромная неисследованная планета, человек на ней только высадился и сделал крохотный шажок в сторону непроходимого леса, ему до опушки шагать и шагать. О том, чтобы деревья рассматривать, даже мечтать не приходится. Вирусы находятся в каждой экосистеме Земли. Они очень малы по размеру, являются абсолютными паразитами, потому что не способны размножаться вне клетки живого организма. Сейчас их называют «организмы на границе живого». Каким образом вирусы появились на Земле, человечество понятия не имеет, только строит догадки. На данном этапе самым действенным способом борьбы с ними является вакцинация. В котле же научных идей кипят такие, как вирусное происхождение онкологии, шизофрении, беременности…

– Беременности? – повторила я. – Мне казалось, что для этого хватит просто мужчины и женщины.

– Верно, – согласился эксперт, – без двух особей никуда. Хотя недавно получили зародыш мыши, используя стволовые клетки одной матери. Без папаши обошлись.

Макс усмехнулся.

– Такая идея мне не нравится.

Марк не обратил внимания на замечание Вульфа.

– Автор теории о вирусе беременности Лазарь Штильман говорит: «Почему у одной здоровой во всех смыслах пары никак не происходит зачатие? А у другой с кучей болячек дети, как у кроликов, плодятся? Ответ: существует неизвестный науке вирус, он присутствует в организме плодовитой матроны и отсутствует у другой. Без него никак зачатие не происходит».

Я сделала стойку.

– Штильман? Это о нем Семипалатина гово-рила?

– Он самый, – подтвердил Филипп, – я порылся в биографиях всех участников марлезонского балета и составил картину. В ней есть белые пятна, но то, что окрашено красным цветом страсти и черным ненависти, видел.

– Ты прямо поэт, – восхитилась я.

– Не понял, – воскликнул Макс, – отец идеи о том, что можно заразиться беременностью, забыл о наличии бесплодных мужчин? Его теория базируется лишь на женской части?

Филипп почесал бровь.

– Он предупреждает, что занимается только вопросами лечения женщин. Дайте все расскажу. Лазарь Штильман талантливый мальчик из богатой еврейской семьи, все мужчины которой, насколько можно заглянуть в глубь веков, были гинекологами. На семидесятилетии его отца Мирона Штильмана аспиранты и студенты сделали капустник, его тема: «Далекий предок профессора принимает роды у царицы Савской». Для малограмотных сообщу: историческое существование этой Савской не доказано. Согласно библейскому повествованию, царица Савская, узнав о мудрости и славе Соломона, пришла «испытать его загадками». Вроде ее звали Малкат Саба, жила красавица в десятом веке до нашей эры, правила аравийским царством и…

Макс постучал тупым концом карандаша по столу.

– Фил, твои знания глубоки, но вернись к Штильману.

Компьютерщик спохватился.

– Да. Верно. Итак. Лазарь был всегда отличником. Дед его и отец одновременно с работой в больницах преподавали в вузе. Парень к ним в институт поступил, но ни у кого язык не повернулся о кумовстве сказать. Лазарь имел золотую медаль, на всех сессиях получал только пятерки, не пропустил ни одной лекции. Ясное дело, он попал в аспирантуру. Работу по каким-то проблемам гинекологии Штильман проделал за год, что является огромной редкостью. Защита катилась как по маслу. А вот на банкете, когда преподаватели, члены Ученого совета и гости принялись вкушать бутерброды с сырокопченой колбасой, случился конфуз. Лазарь, как водится, стал благодарить всех, кто его учил, и вдруг заявил:

– А вот с академиком Матвеевым, моим научным руководителем, я общего языка не нашел. Он не хотел, чтобы я работал над своей гениальной теорией вируса беременности, заставил взять другую тему для диссертации. Но я уверен, что прав.

Присутствующие, в подавляющей массе гинекологи, расхохотались. Лазарь ушел, хлопнув дверью.

Могущественная родня приготовила молодому человеку теплое место. Лазарь работал в НИИ, на базе которого существовал мединститут, где Штильман получил диплом. Он считался перспективным сотрудником. И вдруг! Лазарь уволился, отправился служить в женскую консультацию. Ниже в советские годы врачу просто нельзя было упасть. В данных заведениях тогда сидели в основном тетушки, которых более никуда на работу не брали. Врачей-мужчин в консультации, куда нанялся Штильман, не было, оклад давали маленький, занятость была огромная.

Спустя полгода Мирона осторожно спросили в Мосгорздраве:

– У вас с сыном конфликт?

– Конечно, нет! Почему вы так решили? – удивился отец.

– Лазарь работает не в престижном роддоме, не в НИИ, – перечислил чиновник, – он кандидат наук, талантлив. И вдруг женская консультация! Нонсенс! Давайте переведем его куда получше.

Мирон Лазаревич махнул рукой.

– Сами с ним беседуйте!

Молодому врачу сделали заманчивое предложение, он отказался, остался в районном заведении, где его обожали все беременные.

В перестройку, как только стало возможно открыть собственное дело, Лазарь основал свою клинику, начал лечить женщин от бесплодия. Он не делал ЭКО, считал его ужасным изобретением, которое начисто убивает иммунитет и гормональный статус женщины. Лазарь опирался на свою вирусную теорию. И что интересно, его пациентки и впрямь рожали здоровых малышей.

Филипп показал пальцем на экран.

– Однажды Штильман дал интервью многотиражной газете. Нас может из него заинтересовать такой пассаж. Слушайте. «Говорят, вы способны сделать беременной любую женщину?» – «Не я. Мой метод. Да». – «В чем его суть? Можете объяснить? Только просто, чтобы читатели поняли». – «Попытаюсь. У одних женщин есть вирус. Такая невидимая вещь. У других нет. Если он присутствует, то при условии хорошего женского здоровья с зачатием проблем нет. Если он отсутствует – ничего не получается. Вирусы беременности очень разные, я пока насчитал более ста. Основная моя задача подобрать, какой из них пациентке подойдет». – «И как вы его находите?» – «Эта тема не для газетной статьи». – «А где вы берете нужные вирусы?» – «В своем хранилище». – «Ух ты! Вы их собираете?» – «Да».

Филипп взглянул на меня.

– Венедикт говорил, что у Лазаря Мироновича есть коллекция, – кивнула я, – только он вел речь о каких-то возбудителях болезни, вроде оспы.

– Дальше слушай, – велел Фил, – продолжение речи Штильмана: «Впрочем, иногда желанная беременность может наступить после тяжелого заболевания. Например, болезнь Каравани. Я считаю ее разновидностью шизофрении, у меня есть ее возбудитель. Но, естественно, инфицировать им женщину ради зачатия я не буду». – «А как вирусы попадают к вам в хранилище?» – «Объясняю пациенткам, которые имеют здоровых детей, что небольшое количество их крови может помочь бесплодной женщине забеременеть». – «Вам не отказывают?» – «По-всякому случается. Но многие готовы помочь».

– Интересно, – протянул Макс, – а у самого Штильмана дети есть? Или доктор холостяк.

– Был женат, – ответил Фил, – отцом никогда не был. Живет в одном поселке с Кирпичниковыми, там же, где и Семипалатин.

– Странное совпадение, – удивилась я.

– А вот и нет, – возразил компьютерщик. – Они все когда-то работали в одном НИИ, а институту выделили участки.

Я пошла к холодильнику.

– Сейчас, похоже, у бывших коллег натянутые отношения. Семипалатин, правда, говорил, что у него с Сергеем Леонидовичем не дружеские, но нормальные отношения. Да Лариса обмолвилась: «Мы с Кирпичниковым и Штильманом теперь вместе чай не пьем». Какая-то кошка там пробежала.

Я начала рассуждать вслух:

– Венедикт считает, что Афанасий мог погибнуть от болезни, которую вызвал вирус Каравани. Полной уверенности в правильности диагноза у него нет. Но вероятность того, что он прав, ученый оценил в семьдесят процентов. Высокая цифра. Семипалатин же сообщил: у Штильмана есть коллекция всяких вирусов. А из интервью понятно: возбудитель Каравани у гинеколога есть в наличии. Интересно, какие отношения связывают Лазаря и Сергея Леонидовича? Вдруг они враги?

– Штильман за что-то ненавидит Кирпичникова, поэтому гинеколог взял из своей коллекции пробирку с возбудителем опасной болезни и отравил Афанасия? – уточнил Макс.

– Вроде того, – кивнула я.

Костин, который до сих пор сидел молча, встрепенулся.

– И как Лазарь это проделал? Уж небось Афанасий знал о натянутых отношениях отца с соседями. Навряд ли он ходил к Штильману пить чай-кофе. И Лазарь, который когда-то учился вместе с Кирпичниковым и дружил с ним, мог быть в курсе, что Афанасий приемный ребенок Сергея. Чтобы сделать очень больно Кирпичникову, логичнее было бы отравить Петю, родного Сергею по крови.

– Гадаем на кофейной гуще, – вздохнула я, – хорошо бы найти того, кто знает, как развивались отношения Кирпичников – Штильман.

– В каждом коллективе непременно есть человек, который все про всех знает, – подсказал Марк.

– А вот и нет, – возразила я, – у нас такого нет.

Марк и Костин переглянулись, Володя оперся ладонями о стол.

– Лампудель! Наше бюро информации буфетчица Карелия Николаевна.

– Ошибаетесь, – возразила я, – Кара тихая, лишний раз слова не скажет.

Филипп стал двигать мышку по коврику.

– Ты жена хозяина, с тобой опасно языком молоть, ты сообщишь супругу про сплетницу, и Карелию выгонят.

– Выставить за ворота ценного кадра, который владеет информацией на любого члена агентства? Да никогда! Такого сотрудника нужно холить и лелеять, – возразил муж.

– Нашлась подходящая тетка, – произнес Филипп, глядя в монитор, – во времена оны председатель месткома НИИ, где все три интересующих нас лица служили. Лампудель, знаешь, чем местные комитеты занимались в советские годы?

Я начала загибать пальцы.

– Раздачей продуктовых заказов. Распределением путевок в дома отдыха. Разборкой скандалов. Женщины прибегали жаловаться на мужей, а те на жен, тещ, детей. В партком обращались, когда понимали: семье конец, хотели отомстить второй половине за свою испорченную жизнь.

– В НИИ, который после перестройки стал именоваться Центром психического здоровья, до сих пор служит Надежда Васильевна Чернова, – торжественно объявил Филипп, – я поинтересовался, есть ли у них там ветераны, те, кто еще при советской власти работал. Выпало три имени. Кирилл Евсеевич Маркин, доктор наук, Варвара Петровна Губкина, академик международной академии знаний о человеке…

– Есть такая? – поразилась я.

Макс махнул рукой.

– Да их сейчас тьма. Куда ни плюнь, везде академики. Ты тоже можешь им стать. Центр психического здоровья предлагает обучение, получение диплома и поступление в академию знаний о человеке. Вся цена вопроса триста тысяч. Занятия длятся шесть месяцев, звание академика на всю жизнь. Хочешь?

– У меня консерватория по классу арфы, – уточнила я.

– Им все равно, – захихикал Костин, – только плати. Лампа – академик! Красиво! Роскошно!

– Впечатляет, – подхватил Филипп, – ты получишь удостоверение в стразах. О! Они предлагают оплату в рассрочку. И советуют банк, который даст кредит на обучение под разумный процент. Ну-ка, глянем, что за финансовое учреждение?

– Вернемся к теме, – велел Макс. – Кто третий ветеран?

– Надежда Васильевна Чернова, некогда председатель месткома НИИ, – продекламировал компьютерщик, – адрес и все телефоны я добыл на раз-два. Коренная москвичка, всю жизнь обитала в одной квартире, в Глазовском переулке на Старом Арбате. Ее туда из роддома принесли. В центре работает заведующей техотделом. Лампа! Дама – бездонный колодец с живой водой сплетен. Опускай ведро и зачерпывай.

– Дай ее мобильный, – попросила я.