Глава 3. HR в наркокартелях: что, если скрестить Джеймса Бонда с мистером Бином

Кадры решают все.

Дело шло гладко. Стороны договорились о сделке, товар дожидался покупателей, деньги приготовлены. Все нужное для обмена было на месте. Главарь, крупная шишка, специалист в области импорта марихуаны и кокаина из Европы в Англию. Он перепроверил сумму: толстая пачка старых банкнот на 300 000 фунтов, или почти полмиллиона долларов. Сверток отдан водителю, который в свою очередь должен был передать его продавцу в Бельгии.

Но… Водитель, не устояв перед соблазном, разложил перед собой всю пачку купюр, чтобы насладиться их видом. Зрелище оказалось настолько впечатляющим, что он просто не смог не поделиться эмоциями со своей подругой, которую и пригласил к себе. Позже, отвечая на вопросы сотрудников Министерства внутренних дел Великобритании, главарь операции объясняет, как преступников удалось раскрыть. «Этот придурок решил, что было бы неплохо расстелить деньги на кровати, заняться на них страстной любовью со своей семнадцатилетней девчонкой, а потом еще и сфотографироваться». Что, конечно, было не самым умным решением. Дальше — хуже. Кроме любовницы, у водителя была еще и ревнивая жена. В следующую субботу, прямо перед поездкой в Бельгию, прогуливаясь с ней вечером, он наткнулся на подвыпившую любовницу. Завязалась словесная перепалка, и девушка показала жене водителя эротические фотографии, чему та, конечно, не обрадовалась.

Разъяренная жена решила проучить своего недалекого мужа. Она позвонила в пограничную охрану, чтобы предупредить властей о готовящейся контрабанде. Ничего не подозревающий водитель был остановлен в порту Дувра с тремя сотнями тысяч фунтов стерлингов, даже не успев покинуть Англию. Он был вынужден признаться, когда его допрашивали об источнике такой крупной суммы. «Болван всех сдал», — продолжает главарь. Сделка сорвалась. Глуповатая жена, которая сама тратила на кокаин 2500 фунтов (4000 долл.) в неделю, еще больше подлила масла в огонь, спросив у главаря, может ли он снова взять ее мужа на работу.

Наркоторговля представляется нам в образе безжалостных профессионалов своего дела — врожденных убийц, гениальных контрабандистов и экспертов по логистике — работающих сообща против сил полиции. Иногда все так и есть. Но чаще попадаются случаи небывалого непрофессионализма. С учетом высоких зарплат даже у рядовых сотрудников (например, тот же водитель зарабатывал 800 фунтов в день (1200 долл.) просто развозя партии кокаина по стране), становится странным, что такую работу выполняют преимущественно «придурки» и «болваны». По словам аналитиков МВД Великобритании, причиной тому является моральный упадок и «жизнь в стиле мыльной оперы» у наркоторговцев, из-за чего они все чаще попадаются на горячем.

Несоответствие компетентности сотрудников их заработным платам и есть, пожалуй, самая острая проблема в управлении наркокартелем, а именно — человеческими ресурсами. Гуру менеджмента уже, наверное, натерли мозоль на языке, беспрестанно повторяя, что главным активом любого предприятия являются его работники. В мире наркоторговли это правило доведено до абсолюта. Перед картелями стоит две основные проблемы. Во-первых, искать сотрудников приходится в условиях полной секретности, ведь в такой отрасли рекламировать вакантные места попросту не получится. Это усугубляется еще и крайне высокой текучестью персонала, характерной для наркоиндустрии. В транзитных странах, таких как Мексика, где ультранасилие — неотъемлемая часть работы, высокая смертность среди членов группировок вынуждает картели периодически искать новых сотрудников на замену убитым. Даже в развитых странах, например, в США и Западной Европе, где убийства скорее редкость, а полиция работает куда эффективнее, ротация кадров все равно высока. Один контрабандист как-то посчитал, что каждый четвертый перевозчик, доставляющий его товар из карибского региона в Англию, неизбежно бывает пойман. А каждый арест или смерть означает, что нужно снова мучиться, подбирая и обучая нового работника.

Во-вторых, картели должны управлять персоналом так же добросовестно, как и связями с поставщиками и клиентами, ведь просто с помощью давления добиваться выполнения контрактных обязательств не всегда получается. В мире законного бизнеса, если сотрудник пойман на краже или контрагент не уложился в сроки поставки, потребовать компенсацию можно через суд. Для криминального мира единственным инструментом обеспечения выполнения обязательств является насилие, вот почему умение грамотно запугивать и убивать лежит в основе успеха наркокартеля. Но излишняя жестокость также вредит бизнесу и сулит бóльшие расходы.

Вот над чем ломают головы специалисты по HR в картелях — как искать и нанимать персонал и как добиться от него эффективности. Ни одна компания далеко не уедет, если сложные операции будут выполнять малообразованные, непредсказуемые работники, из-за банальной глупости которых может встать все дело. Поэтому лучше всего с комплексными задачами справляются те картели, которые обращают особое внимание на работу с личным составом.

В шумном, залитом мутным светом ресторане в Санто-Доминго, со вкусом разлагающейся столице Доминиканской Республики, офицеры отдела по борьбе с наркотиками отмечают конец рабочей недели протокольной попойкой. Когда я сел рядом с ними, запуганный до смерти официант, которого окликнули звонким «Tonto!» («Дурачок!»), принял заказ на еще несколько порций пива. Другие посетители заведения не горят желанием ввязаться в драку, а потому им остается лишь презрительно оглядываться на веселую компанию.

Сегодня доминиканский отдел по борьбе с наркотиками загружен работой намного сильнее, чем это было раньше. Набив рот «платано фрио», наименее пьяный из всех офицер рассказывает, что в последнее время в стране наметилась неприятная тенденция: «головокружительный» рост объемов изымаемых на границе наркотиков. Долгие годы Карибский бассейн был перевалочным пунктом для кокаина, следующего в США. В период «порочного Майами» 1980-х груженные порошком скоростные катера наперегонки мотались отсюда во Флориду, а возвращались с крупными суммами на борту. Но этот маршрут вскоре был перекрыт специальными силами Южной Флориды. Эти силы были учреждены по указу президента Рональда Рейгана и координируются при содействии ФБР, УБН, таможни, налоговых органов и других федеральных агентств в прямом подчинении вице-президенту Дж. Бушу-старшему. Кокаиновый морской путь за короткий срок был взят подразделениями спецсил под контроль, а наркоторговцы сместились западнее и стали осуществлять поставки в основном через территорию Мексики.

Тем не менее, в последнее время появились признаки того, что трафик вернулся на острова, в результате чего был зафиксирован резкий скачок преступности. «Ожесточение борьбы за мексиканские ворота в США заставило картели вернуться на восток, в Карибский бассейн», — объясняет офицер, составляя из тарелок и бутылок импровизированную карту региона. Взрыв насилия в Мексике и Центральной Америке вынудил наркоторговцев искать более спокойные места для сбыта, и вот, Карибы снова в моде. Особенно много наркотиков начало появляться здесь в 2011 году, когда картельная война в Мексике достигла своего апогея. В том году власти изъяли и уничтожили почти девять тонн наркотиков, что в два раза больше, чем всего пару лет назад. Основной вал товара прибывает из Колумбии в современный, недавно построенный порт Кауседо на южном побережье Доминиканской Республики. Большая часть предназначается для Пуэрто-Рико, откуда потом отправляется в США, Испанию или Нидерланды.

Полицейский также отметил, что перехват наркотрафика осуществляется с использованием закупленных в Бразилии истребителей «Super Tucano» (напротив этого заявления в своей записной книжке я ставлю знак вопроса. Довольно необычно приобретать дорогостоящую военную технику для ловли наркоторговцев. Может, так и было, но спустя несколько месяцев после нашей беседы в «Wall Street Journal» была опубликована интересная статья. Сообщалось, что бразильская прокуратура возбудила уголовное дело по факту коррупции в рядах авиационного гиганта «Embraer», взяткой добившегося подписи доминиканцев под тем самым контрактом).

Большинство задержанных контрабандистов — местные. Небывалый подъем преступности привел к тому, что душные тюрьмы Доминиканской Республики забились до отказа. В 2014 году число заключенных было в два раза выше, чем каких-то десять лет назад. 26 000 человек теснятся в камерах, рассчитанных всего на 15 000. Двукратное превышение допустимого уровня сказалось на условиях содержания арестантов. «В общем-то отбросы и не должны комфортно себя чувствовать», — добавил офицер. Его пьяный коллега предложил тост — «за прелести ее величества королевы Англии» (очевидно, в мою честь), официант принес еще несколько кружек спиртного, а я был вынужден откланяться.

Почти все полицейские, да и простые граждане, удовлетворены тем фактом, что убогие тюрьмы страны так плотно упакованы. В конце концов, чем больше преступников сидит за решеткой, тем меньше их на свободе, и тем меньше будет убийств, грабежей и контрабанды наркотиков. А чем хуже условия тюремного содержания, тем меньше желания совершать преступление. Большая часть латиноамериканских стран придерживаются аналогичного подхода. Регион занимает первое вместо в мире по количеству заключенных, обгоняя даже США: из 150 граждан 1 будет отбывать срок в тюрьме. Условия в них тоже не из приятных. В 2012 году в одной из тюрем Гондураса произошел пожар, унесший жизни 350 осужденных. Двумя годами ранее таким же образом в Чили погиб 81 человек. Убийства в тюрьмах происходят с завидной регулярностью, а резню между тюремными группировками не считают чем-то выдающимся. Например, в тюрьме на севере Мексики группа арестантов из картеля «Лос-Сетас» казнила 44 членов враждебной группировки, после чего без особых затруднений сбежала из места заключения.

Вот почему никто не хочет оказаться в таком месте. Но именно там набирают и обучают будущих сотрудников агенты картелей. Давайте разберемся в этом подробнее на примере истории Карлоса Ледера. Когда его семья переехала жить в Америку, прилежный студент, сын отца из ФРГ и матери-колумбийки, долго не мог устроить свою жизнь. Повзрослев, юный Ледер стал заниматься перегоном краденых автомобилей между Канадой и США. Это нехитрое дело обеспечивало ему вполне достойный заработок до тех пор, пока в возрасте 25 лет он не загремел на короткий срок в тюрьму города Дэнбери, штат Коннектикут. Это едва не стало концом его криминальной карьеры, но тюремное руководство сажает его в одну камеру с Джорджем Янгом. Это решение впоследствии кардинально изменило путь развития мировой наркоторговли. Тридцатидвухлетний Янг, светловолосый уроженец Бостона, уже имел опыт в индустрии куда большего масштаба. Джордж Янг отбывал свой срок за контрабанду марихуаны из Мексики в США, которой он занимался на угнанном самолете. Не имея других занятий, двое заключенных стали делиться историями и составлять новый бизнес-план.

Это была по-настоящему историческая встреча криминальных гениев. Янг имел опыт ввоза наркотиков на самолете; у Ледера оставались контакты в Колумбии. До этого момента кокаин не был так популярен в штатах и продавался лишь в небольших объемах. В 1976 году, выйдя из тюрьмы, пара предпринимателей навсегда это изменила. Всего через пару лет наркотик уже тоннами ввозился на территорию США, а к процессу был подключен медельинский картель под руководством колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. Перевалочным пунктом для новоиспеченных бизнесменов стал небольшой багамский островок Норманс-Кей. Если кто-то и может похвалиться тем, что подсадил Америку на кокаин, то этим человеком и будет Карлос Ледер.

Выдающиеся успехи Ледера являются примером того, как можно построить криминальную карьеру, будучи ограниченным стенами тюремной камеры. Кроме знакомства с Янгом, в дэнберийской тюрьме Ледер также встретил немало других полезных в его деле людей: специалистов по отмыванию денег, киллеров, знатоков системы экстрадиции. Преступник, сколотивший миллионы на торговле наркотиками и пойманный только в 1988 году, теперь пожизненно за решеткой в США. Но он по-прежнему называет Дэнбери своей школой. Для большинства криминальных группировок тюрьма таковой и является. Пока будущий «сотрудник» сидит, его можно нанять, обучить, дать работу по выходу на свободу. Проблема подбора персонала в наркокартелях, таким образом, состоит в поиске людей с подходящим «опытом работы». А лучшим источником таких кадров, как известно, и являются тюрьмы — места, кишащие преступниками без определенных планов на жизнь и дальнейшее трудоустройство.

Конечно, такие исторические встречи, как у Ледера с Янгом, не происходят каждый день. Вот почему криминальные группировки планомерно и методично подходят к вопросу обеспечения своих HR-подразделений на местах. Лучшим примером такой организации является тюремная банда из Калифорнии под названием «Ла Нуэстра Фамилиа» («Наша семья»). Организация была учреждена в 1960-х для защиты от другой крупной банды — «Мексиканской мафии», которая уже захватила большую часть калифорнийских тюрем, облагая заключенных данью и вынося сотни смертных приговоров другим заключенным. Штаб организации располагался на юге штата. Арестанты латиноамериканского происхождения были главной целью агрессии, вот почему они решили защищаться, создав свою собственную «семью». Вскоре «Фамилиа» сами стали получать большую выручку от вымогательств, грабежей и наркоторговли как в тюрьмах, так и на свободе. На сегодня количество ее непосредственных участников превышает пятьсот человек, и еще более тысячи с ней аффилированы.

Вскоре «Ла Нуэстра Фамилиа» столкнулась с самой типичной проблемой любой банды. Несмотря на такие очевидные плюсы членства в ней, как защита от врагов, нелегальный заработок, чувство братства и единомыслия — для вновь прибывших оно несет в себе и довольно много опасностей. Во-первых, банда требует полного подчинения и готовность беспрекословно выполнять приказы. В основе такого поведения лежит запрет на контакты с другими группировками, из-за чего диалог, не говоря уже о разногласиях, попросту не может родиться. Журнал «New Yorker» цитирует одного из членов «Арийского братства», еще одной тюремной банды, который жалуется на сложности в организации «демократического убийства»: «Раньше мы соблюдали принцип „один человек — один голос“. Но нужно было следить за тем, чтобы жертву никто не предупредил. А это очень сложно, когда процесс подготовки занимает пару недель». Так и рождается жесткая иерархия, в которой субординация соблюдается неукоснительно, нравится вам это или нет.

Набор в банду осуществляется по самым строгим правилам, чтобы отсеивать менее способных кандидатов в пользу настоящих профессионалов. Как и в других членских организациях, будь то гольф-клуб или студсоюз, новые последователи банды обязаны уплатить вступительный взнос и пройти обряд посвящения (считается, что настоящей пыткой является обряд жестокого мексиканского наркокартеля «Ла Фамилиа Мичоакана», по которому «адепт» должен читать Джона Элдриджа, американского писателя и автора пособий по христианству). Впрочем, за отказом от членства в гольф-клубе вряд ли последует смертная казнь, чего нельзя сказать о картелях. Такова кровавая рациональность: если человека можно склонить к пожизненному членству, то вероятность его выбытия будет предельно низкой.

Помимо риска быть убитым в случае отказа от участия в жизни банд, сильным сдерживающим фактором для рекрутов является эксплуатация и злоупотребление полномочиями. Частично восстание против «Мексиканской мафии» было спровоцировано тем фактом, что вымогательству и грабежам подвергались даже ее рядовые члены. В жесткой иерархии банды старшие с легкостью наживаются за счет вновь прибывших, которые уже не смогут уйти. Несмотря на то что в долгосрочной перспективе такой «каннибализм» вреден для группировки из-за того, что все меньше людей захотят в нее вступить, подобный налоговый вампиризм все же входит в орбиту личных интересов каждого руководителя. Другими словами, экономически такая ситуация называется «проблемой группового решения». Если члены группы сойдутся на отказе от взаимной эксплуатации, то в итоге выиграет вся банда. Но вот личная выгода по-прежнему намного выше коллективной, так что вряд ли отдельным индивидам удастся избежать соблазна ее получить. Вот почему такое соглашение нежизнеспособно.

Как же криминальные группировки решают проблему группового решения? Захватывающее исследование, опубликованное в «Journal of Law, Economics and Organization», провел Дэвид Скарбек, экономист лондонского Кингс Колледжа. Он проанализировал структуру «Ла Нуэстра Фамилиа» и выяснил, что интересы внутри банды распределяются таким образом, чтобы ее вышестоящие управленцы не испытывали желания наживаться на рядовых членах. В этих целях был разработан целый свод правил, который ограничивает эксплуатацию и устанавливает ответственность за ее злоупотребление. Исчерпывающий документ был назван «Конституцией», а его копия даже хранится в архивах ФБР. Согласно Конституции, верхушку иерархии занимает «генерал», в подчинении у которого находится до десяти «капитанов». Они, в свою очередь, командуют «лейтенантами», низовыми менеджерами, сообщающими задачи уже непосредственным исполнителям — «солдатам» (военная тематика званий объясняется тем, что многие из основателей «Семьи» были ветеранами войны во Вьетнаме). Во избежание несправедливого отношения к рядовым, Конституция устанавливает порядок обжалования действий непосредственного руководителя в случае подозрений в злоупотреблении им своими полномочиями. Кроме того, Конституция устанавливает, что, несмотря на право генерала увольнять капитанов, назначение последних осуществляют именно рядовые служащие. И в то же время, несмотря на всю его власть, генерал может быть свергнут единогласной позицией капитанов.

И все же эти правила не всегда соблюдаются. Например, в 1978 году было решено уволить генерала Роберто Соса по подозрению в хищении из бюджета банды более 100 000 долл. (400 000 долл. в текущих ценах). Но он отказался мирно покинуть свой пост, и тогда его коллеги обратились к традиционному способу урегулирования конфликта — убить предателя (правда, этого, в конце концов, не произошло, потому что генерал вовремя разгадал их намерения и скрылся). После этого случая в Конституцию были внесены поправки. Теперь позицию генерала заменили на административный совет, состоящий из трех человек. Совет принимал решения большинством в две трети голосов, а процедура импичмента стала гораздо проще. С тех пор Конституция больше не подвергалась значительным изменениям.

Комплексный характер правил «Семьи» столь же много говорит о безделии и скуке, царящих в тюрьме, сколь и о структуре данной группировки (кстати, то же самое касается и других, отчасти «пионерских» видов деятельности: изготовление бомб из спичечных головок, секретные послания на стенках унитазов, изучение древнего ацтекского языка «Науатль»). И все же задача Конституции вполне ясна. Она нужна для того, чтобы методом проб и ошибок создавать позитивный имидж организации в глазах будущих сотрудников. Скарбек пишет: «Несмотря на свою кровавую историю, они [„Ла Нуэстра Фамилиа“] придерживаются рационального подхода в обеспечении эффективных институтов внутрикорпоративного управления».

Как же власти могут разрушить подобные институты? Я вообще не верил в то, что это возможно, после моей встречи с пьяными сотрудниками отдела по борьбе с наркотиками в Доминикане. И все же в некоторых тюрьмах этой страны проводится своеобразный эксперимент, который ставит под угрозу всю систему управления человеческими ресурсами в бандах. История берет свое начало из, пожалуй, самой прекрасно оформленной уборной во всем Карибском бассейне. От пола до потолка помещение покрыто цветной мозаикой синего, зеленого и белого цветов. Над туалетом серебряные и фиолетовые плитки складываются в медузу, плывущую среди кораллов, зеленых и красных водорослей. Вдоль ванны и мраморной раковины плывет стая рыб, сверкая золотой чешуей. Все это видавшее виды великолепие, требующее скорейшей уборки и чистки, располагается на продуваемой всеми ветрами вилле неподалеку от Санто-Доминго. Вилла была одним из многих владений кровавого диктатора Рафаэля Трухильо, который правил страной более тридцати лет вплоть до 1961 года, прежде чем его застрелили мятежники, предположительно проспонсированные ЦРУ. Во время его правления было убито порядка 50 000 человек и возведено не меньше статуй в честь «Эль Хефе» («Шеф»), как Трухильо тогда называли. Убежище диктатора, на карнизах которого выгравированы инициалы «R.T»., это, пожалуй, его самое отвратительное преступление против хорошего вкуса.

Маловероятно, но эта величественная постройка может быть штабом элитных частей, созданных для решения проблемы снижающейся эффективности работы тюрем. Роскошная постройка теперь используется как тренировочный центр для новых тюремных служащих. Она отражает высокий приоритет, которым наделяется судебная система страны, ставшая своеобразным «бутылочным горлышком» в борьбе с организованной преступностью. Основанное Роберто Сантана, бывшим ректором Университета Санто-Доминго, новое тюремное агентство славится радикальными методами перевоспитания заключенных. Если прошлая система была нацелена на создание максимально суровых условий содержания для достижения сдерживающего эффекта, то современная же, по словам Сантаны, больше похожа на школу, а ее служащие — на учителей.

Взяв меня на экскурсию по тренировочному центру, Сантана и его коллеги показывают мне, как обеденные комнаты Трухильо были переоборудованы в библиотеки и классные комнаты для занятий с будущим поколением доминиканских тюремщиков. На улице мне показали специально тренированных собак, которые умеют находить наркотики (мне было предложено спрятать пакет под одним из пяти перевернутых ведер, а собака уверенным шагом каждый раз его находила). Во время прогулки по комплексу я выяснил, что Сантана, этот исполненный энтузиазма профессор, старается оценивать криминальную проблему в стране с точки зрения экономики, а не ее морально-правовых аспектов. Он многое рассказал мне о тех успехах, которых ему удалось добиться со времен первого академического эксперимента. Всем было известно, что старая система не решала проблемы суицида, убийств и повторных преступлений. По словам Сантаны, ни одна страна так и не смогла их решить. «Вопрос был в том, с какой системы нам следует взять пример? Мы изучили опыт многих государств, но так и не нашли ответа». Несмотря на то что некоторые страны, например, Норвегия, пробовали вводить тюремные режимы на основе радикальной реабилитации, ни одна из них не сталкивалась с тем уровнем преступности, что Доминикана.

Задача состояла в следующем. Было необходимо с нуля построить новую тюремную систему на основе опыта наших иностранных коллег. На сегодня в стране действует семнадцать «экспериментальных» тюрем, то есть это половина всех исправительных учреждений. Девятнадцать других вместе с колонией несовершеннолетних пока работают по старой схеме. Для того, чтобы подробнее изучить отличия новой системы от старой, я направился в женскую тюрьму Нахайо в Сан-Кристобале, на запад от Санто-Доминго. Стоит вам лишь войти внутри, и вы сразу поймете, насколько сильно она отличается от других подобных заведений в Латинской Америке. На входе — большая вывеска с декларацией ООН о правах человека, которая традиционно игнорируется в других местах лишения свободы. На стенах в коридоре висят рисунки, сделанные заключенными, а в приемной есть стенд с различными наградами, полученными в конкурсах песни, танцев и домино в соревнованиях против других окружных тюрем. В тихой комнате поблизости один из осужденных беседует с семьей и бесплатным адвокатом.

Но на уютной обстановке различия не заканчиваются. Каждая мельчайшая деталь нового режима была разработана таким образом, чтобы у заключенных больше не было повода совершать преступления, таким образом, расстраивая работу HR-служб мафии. Все начинается с определения места содержания вновь прибывшего арестанта. Многие тюрьмы в Латинской Америке негласно поделены властями между бандами с тем, чтобы избежать лишних конфликтов. Члены враждующих группировок направляются в различные колонии. Подобное разделение хотя и сохраняет видимость мира, очень помогает HR-агентам находить новые кадры. Сидя в сальвадорской тюрьме, Старик Лин по-прежнему управляет своими людьми как настоящий феодал, а все потому, что это место было выделено исключительно для членов «18-й улицы». Проверка тюрьмы в Акапулько, Мексика, проведенная пару лет назад, выявила, что заключенные каким-то образом смогли пронести на территорию тюрьмы сотню бойцовых петухов, девятнадцать проституток и даже двух павлинов. В другой мексиканской тюрьме арестантов застали за разыгрыванием в лотерею роскошной камеры с кондиционером, холодильником и DVD-проигрывателем. Подобная практика упрощает работу главного смотрителя, но вместе с тем усиливает криминалитет. Если новичок в тюрьме Старика Лина еще не вступил в банду, то уж точно станет ее членом к концу своего срока.

В Доминиканской Республике тюрьмы не выделяются под отдельные банды. Вместо этого, в каждом таком заведении есть зона повышенной охраняемости, которая отведена для главарей преступного мира с тем, чтобы они не могли править бал. Первое, что нас попросили сделать на входе в тюрьму Нахайо, это сдать телефоны — это еще один способ дезорганизовать группировку. В местных тюрьмах телефонов нет ни у кого (в том числе у охраны), из-за чего пронести средства связи становится невозможным.

Чтобы скоротать время, 268 женщин-преступниц (среди которых 38 иностранок, задержанных за перевозку наркотиков), отбывающих здесь свое наказание, заняты изготовлением свечей, цветочных композиций и украшений, которые можно приобрести в местной сувенирной лавке. Организация труда преследует две цели. Во-первых, будучи занятыми, у заключенных не остается времени на конфликты. Во-вторых, 60 % выручки от продажи делится между арестантками и собственно бюджетом тюрьмы, а еще 40 % направляется семьям преступниц. Так, даже будучи за решеткой, остается место для сохранения отношений с семьей. Сантана заметил, что отсутствие поддержки и одиночество тоже вынуждают людей вступать в криминальные группировки. Вот почему он прикладывает такие колоссальные усилия, чтобы родственники тоже были вовлечены в процесс перевоспитания. «Однажды был такой случай, — продолжает Сантана, — у заключенной едва удалось найти одного лишь дядю, да и тот жил в двухстах километрах где-то в горах». На его поиски был направлен офицер верхом на муле, который успешно справился с задачей, и встреча состоялась. В Нахайо посетители приходят к 92 % арестанток, что для женской тюрьмы просто невероятно. Одиночество является единственным спутником женского заключения в тюрьмах по всему миру. Когда речь идет о сохранении отношений после вынесения приговора, мужья обычно проявляют не так много терпения, как жены.

Руководство колонии также помогает найти работу после выхода на волю. Например, при тюрьме есть собственная пекарня, в которой работают бывшие заключенные. Каждый день они встают в 5:30 и до закрытия успевают приготовить 2000 буханок хлеба. Все учатся читать. Сантана может похвастаться абсолютным уровнем грамотности: занятия по чтению являются обязательными, а прогульщицы лишаются многих привилегий, например, телефонных звонков или даже визита супруга. Три дюжины арестанток поступили на университетские курсы по праву и психологии.

Но, что важнее всего, персонал этой тюрьмы в корне отличается от других исправительных учреждений. Большинство латиноамериканских тюрем управляется либо военными, либо полицией. Это настоящая катастрофа: охрана таких заведений считается сложной и бесполезной работой, и поэтому ее поручают наименее успешным людям. Доминиканцы придерживаются иного подхода. Для снижения рисков коррупции был даже введен запрет на службу здесь для бывших сотрудников правоохранительных органов. Вместо этого Сантана обучает собственных людей. Подготовка занимает почти год, и только после этого сотрудникам предлагается трудоустройство с заработной платой в три раза выше, чем у его коллег из обычных тюрем. А более высокая зарплата едва ли оставляет место для подкупа.

Все это требует больших затрат. В тюрьмах нового образца на каждого заключенного приходится по 12 долл. в день, что превышает расходы на содержание при старой системе более чем в два раза. Сантане приходится постоянно отстаивать новый режим, ведь обычно тюрьмы воспринимаются как место, где человек должен сгнить заживо, а не наслаждаться хорошим сервисом. Когда я впервые зашел в его кабинет, то застал директора за телефонным интервью, которое он давал какому-то панамскому радио. Судя по всему, ведущий был скептически настроен по поводу увеличения затрат на самых презираемых членов общества. Но Сантана был непреклонен. «Эти инвестиции позволят значительно улучшить общественное благосостояние. Если налоги не тратить на преступников, то последние станут лишь еще опаснее», — настаивает он.

Есть несколько до невозможности банальных примеров того, как небольшая дополнительная трата помогает сберечь целое состояние. В доминиканских тюрьмах нового образца заключенные получают бесплатные обеды. Такой режим может показаться даже тепличным по сравнению со старым, где бóльшую часть еды для арестантов приносили родственники и друзья, которые появлялись не слишком-то часто. Но организованное питание позволило решить еще одну важную проблему. Теперь старые трюки с припрятанным в еде оружием и наркотиками больше не сработают. Лишние пару долларов на обеды очевидным образом смягчают режим, но, в то же время, лишают преступников столь простого способа получить извне ножи, пистолеты и очередную дозу. Пусть налогоплательщики и не хотят оплачивать питание заключенным, но ведь порция бобов дешевле, чем металлоискатель?

Некоторые криминальные организации предпочитают нанимать большой штат работников, занятых полный день. Банды в Эль-Сальвадоре отличают «своих» по татуировкам; мексиканские картели иногда выпускают футболки и кепки с особой символикой. Однако не все преступные группировки работают на столь формализованной основе. Организационная структура банд, торгующих наркотиками в странах с развитой полицейской системой, тяготеет к децентрализованному управлению в рамках небольших подразделений. Их перспективы роста в большой степени ограничиваются риском быть раскрытыми: каждый новый сотрудник «предприятия» — это еще одна потенциальная утечка, а обучать и контролировать большое число работников попросту непрактично. В результате этого на замену традиционным партнерским формам бизнеса (как в «Ла Нуэстра Фамилиа») или громоздким организациям с постоянным членством (как «Квартал 18») в развитых странах пришел сетевой фриланс, каждый из сотрудников которого не знает ровным счетом ничего о работе других.

Взять, к примеру, одну английскую команду контрабандистов, заработавших состояние на импорте кокаина из Испании. Пока бизнес не накрыла полиция, им удавалось еженедельно ввозить 60-70 кг наркотика, который закупался у колумбийского посредника в Европе по 18 000 фунтов (28 000 долл.) за кг, а затем сбывался по 22 000 фунтов. Нетрудно посчитать, что еженедельная выручка компании составляла более 1 млн фунтов стерлингов, и почти 60 млн фунтов в год. После вычета всех расходов чистая прибыль могла превышать 10 млн фунтов. Глядя на эти колоссальные цифры, можно подумать, что таким крупным бизнесом должна управлять довольно большая команда наркоторговцев. Однако в процессе допроса МВД Великобритании выяснило, что персонал многомиллионного бизнеса состоял всего лишь из двух постоянных сотрудников.

Вместо того, чтобы нанимать большое число работников на постоянной основе в свой «мини-картель», его основатели придерживались альтернативной модели управления человеческими ресурсами. Эта модель основывалась на поддержании связей с множеством фрилансеров разной сферы ответственности. Для встречи с колумбийскими контрабандистами в Лондоне назначался курьер, который затем развозил 10-килограммовые пакеты по ключевым городам страны. Каждая из таких операций приносила ему порядка 800 фунтов. На следующий день человек, нанятый исключительно для сбора платежей, встречался в Лондоне с покупателями за 250 фунтов в день. Еще один зарабатывал примерно столько же, выполняя обязанности счетовода (обычно через его руки проходит около 220 000 фунтов ежедневно). Задачей следующего было передавать деньги двум людям: женщине родом из Венесуэлы, которая помогала колумбийцам отправить выручку назад в Испанию, и «держателю», который хранил все заработанное компанией. Управляющие также наняли шофера за 200 фунтов в день. Выходит, что организаторы нанимали людей для выполнения всего шести функций. Их выполняли разные работники, которые не были членами банды и не видели весь масштаб ее деятельности.

Помимо фрилансеров криминальные группировки часто сотрудничают с другими, себе подобными организациями. Существует не так много картелей, которые контролируют каждый этап в своей цепочке поставок от производства до розничных продаж. Известны мексиканские банды, которые предпринимают активные попытки захвата власти над плантациями коки в Колумбии и сбытовыми агентами в США. Но это скорее исключение. Большая часть подобных организаций специализируется на какой-то одной функции. Например, одна из банд будет заниматься ввозом, после которого товар передается другой группировке — оптовому дистрибьютору, а та, в свою очередь, вручит партию командам уличных пушеров.

В поддержании таких связей особо важна личная компетентность персонала. Чем выше компетентность, тем более теплые и доверительные отношения между звеньями банды. Вот, к примеру, история Пита, талантливого переговорщика, который зарабатывает на жизнь импортом кокаина из Южной Америки в Нидерланды. Однажды он заказал 20 кг товара, который по оптовым ценам в Голландии обойдется ему в полмиллиона евро (более 600 000 долл.). От надежного поставщика в Бразилии Пит получает свой заказ в срок, в целости и сохранности. Но вот незадача: его качество оказалось неудовлетворительным. Из двадцати килограмм лишь 12 оказались чистым кокаином, и Пит звонит продавцу с претензией по поводу 8 кг «мела». Все это мы узнали благодаря жучку, который голландская полиция установила в телефон ничего не подозревающего бизнесмена (на самом деле голландские стражи порядка весьма продуктивны: в среднем, из тысячи мобильных устройств в стране как минимум одно будет прослушиваться).

Будь эта история вырвана из сценария голливудского фильма, Пит тут же бы отправил своего человека ближайшим рейсом в Бразилию на разборки. Но в реальности все иначе. Проблему урегулирует служба по работе с клиентами экспортера, глава которой извинился за некачественный товар и объяснил это тем, что из-за дефицита запасов у их надежного производителя в этот раз остаток пришлось закупить у другого, не проверенного поставщика. Он предлагает компенсировать убытки, направив в Нидерланды специалиста, который постарается очистить кокаин от мела. Пит еще немного поворчал, и проблема была исчерпана не пролив ни капли крови.

Позже ситуация повторилась. В этот раз, правда, Пит не хочет наступить на одни и те же грабли дважды и отправляет курьера в Бразилию, чтобы забрать товар на месте. Незадачливый посыльный, видимо, слишком переволновался, и, вместо того, чтобы пронести дорогостоящий товар на борт самолета, выкинул его где-то в аэропорту. Как и следовало ожидать, Пит приходит в бешенство от этой новости. Он убежден, что товар на самом деле не был выкинут, а продан кому-то еще. Поначалу он размышляет над кровавым возмездием, а его поставщик, явно желая расквитаться со старыми долгами, даже предлагает сделать это лично. К счастью для курьера, трезвомыслящий брат Пита решает сам отправиться в аэропорт и выяснить все обстоятельства дела. Каким-то чудом ему удается убедить Пита в невиновности посыльного, и тот отзывает киллера. Вот так, несмотря на потерю (или, вероятнее всего, кражу) целого чемодана с кокаином, низкоквалифицированный работник не просто остался жив, но и сохранил свою работу.

История Пита — это классический пример срыва крупной сделки, последствия которого были проанализированы в очередном и весьма необычном докладе для Еврокомиссии. Авторы исследования погрузились в архивы голландской полиции и выделили 33 кокаиновые сделки, которые в том или ином виде прошли неудачно. Все транзакции были достаточно крупными, включая поставку не менее 20 кг наркотика, а в ряде случаев — даже более тонны. Как и в работе английских ученых, доклад обнаруживает примеры вопиющей некомпетентности. В одном случае сделка сорвалась из-за того, что сообщение с компрометирующей информацией было по ошибке отправлено на другой номер. Крупная партия затерялась в Антверпене, тогда как ее нужно было доставить в Роттердам. Иногда гениальные схемы, которым позавидовал бы сам Джеймс Бонд, катятся в тартарары из-за неуклюжих работников, напоминающих Мистера Бина. К примеру, однажды было решено отправить кокаин в специальных трубках, которые крепятся к корпусу грузового судна. По прибытию к месту назначения их должны были извлечь водолазы. Все шло гладко до тех пор, пока корабль не пришел в порт Нидерландов. Оказалось, что из-за поломанного снаряжения водолазы не могут достаточно глубоко нырнуть. После тщетных попыток товар просто бросили, и он, возможно, до сих пор бороздит просторы Мирового океана.

Само исследование ставит своей целью понять, как подобные ситуации разрешаются в криминальных группировках. Авторы пришли к следующему выводу: как и спокойный Пит, большинство наркоторговцев предпочитают урегулировать споры мирными способами. Из 33 рассмотренных сделок, убытки по большинству из которых составляют сотни тысяч евро, две трети не обнаружили никакого насилия. Это удивительно, учитывая, что наркотики идут рука об руку с жестокостью. Насилие или угроза его применения, как мы уже знаем, является одним из немногих способов обеспечения выполнения контрактных обязательств в наркоиндустрии. Наркокартели не могут обратиться в судебные инстанции, чтобы отстаивать свои права. Вот почему складывается впечатление, что при первом же намеке на срыв сделки в ход идут угрозы совершения жестокой расправы. И все же мы увидели доказательства того, что картели стремятся избежать насилия любой ценой. Как и обычные компании, они сперва разбираются в том, что же послужило причиной провала: их подставили или это просто неудачное стечение обстоятельств. Если при этом удается найти виновных, которые не просто похитили собственность компании, но и предали ее интересы, то быть жестокому наказанию. Чаще все же провинившимся дают возможность объяснить свою халатность или грубою некомпетентность. Это подтверждает предположение о том, что, как сказано в исследовании, «даже на высшем уровне любой наркобизнес управляется на принципах, схожих с обычными компаниями, ведь руководство в конечном итоге принимает решения, влияющие на судьбу персонала… а это создает необходимость поддерживать хорошие отношения». Авторы считают, что из-за сложного процесса подбора персонала и контрагентов наркоторговцы могут быть даже более снисходительны к ошибкам своих работников, чем законный бизнес: «Учитывая препятствия в распространении информации, система отношений здесь играет куда более важную роль, чем на легальных рынках».

Так как же выстраивать эти отношения? Наркоторговцы — это не самый дружелюбный народ, но именно сглаживание конфликтных ситуаций лежит в основе процветания всего картеля. Пабло Эскобар разработал простую систему страхования потерянных грузов, которая помогла ему избежать многих споров и убедить законопослушных инвесторов вложиться в его «медельинский картель» (а это, в свою очередь, позволило картелю еще глубже укорениться в гражданском обществе Колумбии). Выгоды от сотрудничества с ценными контрагентами иногда поражают воображение. В своих поздних трудах журналист Чарльз Боуден, посвятивший себя изучению пограничных проблем между США и Мексикой, отмечает интересный случай. Один мексиканский киллер едва не был убит своими же коллегами, и в знак извинения ему подарили полностью оплаченную путевку на курорт Масатлан.

На примере уже упоминавшихся в настоящей главе группировок можно понять, как им удается сохранять равновесие и гармонию в своих рядах. «Ла Нуэстра Фамилиа», «Мексиканская мафия» и «Арийское братство» выбирают членов по национальному признаку. Расизм, кстати, является одной из отличительных черт тюремных банд («Просто представь, что на дворе 1950-е», — советует одна из героинь комедийно-драматического телесериала «Оранжевый — хит сезона», повествующего о жизни женской тюрьмы). Даже те картели, которые не обращают особого внимания на цвет кожи, все равно довольно осторожны в языковом и культурном плане. Как Испания — это врата в Европу для наркотиков из Латинской Америки, так и большинство заключенных, опрошенных в ходе исследования британскими и голландскими учеными, являются выходцами из бывших колоний этих двух стран в Карибском бассейне.

Так какова же выгода картелей от поддержания контактов исключительно со своими земляками? Сама идея расового разделения вызвала бы ужас у обычных компаний, которые, напротив, стремятся к построению многонациональной команды. Существует целое множество исследований, которые доказывают, что большее разнообразие персонала позволяет создать адаптивную и креативную рабочую среду. В любом случае, во многих странах найм по расовому признаку все равно вне закона. Едва ли кто-то из ученых может представить доказательства того, что существуют определенные плюсы от создания монокультурной компании. В таком случае не вполне понятно, почему банды строятся именно на основе рас и национальностей. Банальный вывод напрашивается сам собой: преступники — это плохие люди, неотъемлемым качеством которых является расизм. Но подобное заключение идет в разрез с тем, что криминальные группировки очень часто копируют поведение обычных компаний ради усиления своих рыночных позиций.

Голландские ученые решили копнуть еще глубже. Свою выборку они разделили по этническому признаку, и оказалось, что споры между группами, принадлежащими к одной и той же национальности, куда реже разрешались с помощью насилия. Так, лишь 29 % провалившихся сделок между наркоторговцами одной расы заканчивались убийствами. Эта же цифра составляет уже 53 %, если речь идет о сделках между партнерами разной национальности.

Возможно, меньший уровень насилия скорее связан не с гармоничными отношениями, а с формальной возможностью к запугиванию. Взять, к примеру, недавно раскрытую в Нидерландах криминальную сеть из Колумбии. Группировка хотя и не занималась импортом кокаина, но перед ней стояла не менее сложная задача незаметно переправлять крупные суммы денег, заработанных нелегально, обратно на родину. Для этого за 3000 евро (3350 долл.) нанимались молодые курьеры, которые перевозили кейсы с суммами до 150 000 евро в Боготу. Кстати, контрабанда денег из Европы стала намного проще с появлением крупных банкнот. Теперь в пачке из-под сигарет можно было без труда спрятать 20 000 евро купюрами по 500. В некоторых странах их даже прозвали «бин Ладенами»: все знают, что такие банкноты существуют, но никто, кроме бандитов, никогда их не видел. За два года группировка отправила на родину по меньшей мере 42 млн евро (47 млн долл.), обращаясь только к услугам своих земляков, которым, помимо зарплаты, еще и выдавалась путевка на курорт.

Найм исключительно колумбийцев обусловлен взвешенным подходом к организации своего бизнеса. В качестве меры предосторожности, главарь банды всегда находил имена и адреса родственников курьера в Колумбии, чтобы в случае бегства последнего всегда можно было совершить возмездие. Конечно, угрожать можно кому угодно, а не только колумбийцу. Но привести приговор в исполнение куда легче в странах со слабой полицией, чем в развитых западноевропейских государствах. А самих палачей, расположенных на другой стороне Атлантического океана, будет куда сложнее обвинить в убийстве. Рассмотренная ситуация в Нидерландах является тому уникальным примером. И даже британская полиция обнаруживала случаи похищений в Колумбии до выплаты долга в Англии.

В США наркотрафик организован схожим образом. Бóльшая часть героина сбывается мексиканскими бандами (см. главу 9). Согласно данным Администрации по борьбе с наркотиками (DEA), розничная торговля в основном ведется гражданами Мексики, на организацию труда которых за рубежом руководство на родине тратит немалые деньги. Экспорт «рабочих групп» куда более затратен для картеля, чем если бы они наняли пушеров из числа местных жителей. Но это делается по двум причинам. Во-первых, управление дистрибьюторским подразделением в другой стране, оперирование небольшими неотслеживаемыми суммами, а также хранение крупных объемов дорогостоящего товара — все это вызывает страстное желание однажды сбежать со всем добром. Как и в случае с колумбийскими курьерами, мексиканцы страхуются от подобного оппортунизма, обеспечивая себе возможность совершить расправу над родственниками своих сотрудников, которые по-прежнему находятся в Мексике. Во-вторых, найм жителей Мексики, которых руководство картеля знает и может менять каждые несколько месяцев, лишает власти возможности внедриться в торговую ячейку.

Выходит, что, в отличие от обычных компаний, для картелей национальный и этнический состав своего персонала имеет сугубо практическое значение, несмотря на то что оно обусловлено скорее возможностями к шантажу, чем собственно географическими предпочтениями. Но из этого правила существует весьма необычное исключение. Как и многие другие картели, наркоторговцы из Нигерии построили свой бизнес преимущественно на работе своих соотечественников. Но они допускают некоторое разнообразие при выборе курьера для доставки наркотиков из Европы в США. Нигерийцы пришли к выводу, что белых женщин охрана аэропорта останавливает куда реже.

Сторонники реформации системы наказания уже долгое время полагают, что «тюрьма не справляется со своей задачей». Это заявление справедливо лишь отчасти: для наркокартелей тюрьмы справляются просто прекрасно. Тюрьмы — это ключевой источник вербовки и подготовки нового персонала, ведь на свободе отыскать хорошего работника не так-то просто из-за особенностей нелегального бизнеса. Ежегодно тысячи людей, от главарей уровня Карлоса Ледера до беззащитных доминиканцев, ищущих работу и протекцию, начинают свой карьерный путь из-за тюремной решетки. Даже для Президента Никсона, первого, кто развязал полномасштабную войну против наркоторговли, было ясно, что упрятать человека в тюрьму за мелкие правонарушения, в этот университет преступности, было бы чудовищной ошибкой. «Взять и упечь кого-то, кто лишь раз покурил [марихуану]… поместить в камеру с настоящими преступниками… это полный абсурд. Должен быть другой способ наказания», — сказал он во время личного приема в овальном кабинете в 1971 году.

С того момента, как Никсон впервые произнес эту фразу, многие страны, а в том числе и США, приложили немало усилий к поиску «другого способа». Когда президент впервые произнес эти слова, число заключенных американских тюрем превышало 200 000 человек. Сегодня эта цифра составляет уже 1,6 млн. Критика такого подхода направлена на проблему защиты прав человека, но обосновать его неэффективность можно и с точки зрения экономики. На содержание тюрем государство расходует баснословные деньги. Посадить подростка за решетку будет стоить дороже, чем отправить его на учебу в Итонский колледж — частное учебное заведение, выпускниками которого являются принцы Уильям и Гарри. И особенно странным при всем этом является тот факт, что, будучи гордой страной с такой длинной историей демократических ценностей, США щедрой рукой раздают ежегодно более 80 млрд долл. именно на эти цели. В самом ли деле так необходимо, чтобы количество заключенных на душу населения было в пять раз больше, чем в Англии; в шесть, чем в Канаде; или в девять раз больше, чем в ФРГ?

Вполне понятны причины, по которым целесообразно снижать количество арестантов. Но вот не вполне очевидно, какую выгоду получит общество от улучшения условий их содержания. Здравый смысл подсказывает, что худший климат в тюрьмах создает своего рода отталкивающий эффект, ведь никто не захочет оказаться в таком месте. На практике же в поисках защиты от агрессивной среды и других привилегий заключенные становятся более склонны к вступлению в криминальные группировки. «Мы не банда, мы — профсоюз», — сказал один из обитателей тюрьмы в Сьюдад-Хуаресе в своем интервью газете «London Times». Как и самые обычные работяги, в плохих условиях заключенные образуют вполне типичный союз. Большая безопасность в тюрьмах лишит их необходимости искать защиту; обучение, в свою очередь, даст им шанс найти нормальную работу на свободе. Чем хуже государство справляется с удовлетворением основных потребностей заключенных, тем больше шансов на возникновение и укрепление криминальных группировок.

И действительно, рассматривая опыт Доминиканской Республики, мы убедились в том, что такой подход более чем жизнеспособен. Раньше любимым развлечением властей было лишение преступников свободы в тюрьмах с самыми суровыми условиями. При старой системе более половины бывших заключенных повторно совершали преступление в течение трех лет после выхода на свободу. При новом режиме этот показатель снизился до 3 %. Возможно, обе эти цифры не слишком надежны, так как правоохранительная система в стране далека от совершенства. И все же разница поражает. Для организованной преступности было куда проще помогать своим сотрудникам строить криминальную карьеру при прошлом, более жестком режиме. А вот из хороших тюрем не получится столь же эффективного центра занятости.

Уменьшая возможности по подбору персонала для картелей, государство получает еще один бонус. Анализ сорвавшихся сделок в Европе показал, что даже при неудаче наркодилеры остаются весьма снисходительны. Но причина этого состоит не в том, что они такие добряки; просто для них крайне важно сохранить свою сеть контактов, которую было так сложно наработать. Найм новых работников, поиск других поставщиков и дилеров — это сложный и рискованный процесс, из-за которого под угрозой раскрытия находится весь бизнес. Из-за этого мосты в наркоиндустрии сжигаются в последнюю очередь. В мире, где поиск новых контактов для сбыта кокаина не был столь сложным, голландский импортер по имени Пит может быть и разобрался бы с бразильским контрагентом, который вместо товара прислал ему мел, или даже свершил бы правосудие над своим незадачливым курьером. Но именно из-за того, что найти хоть сколько-нибудь надежные связи так нелегко, он дал обоим шанс исправиться.

Все это приводит нас к выводу о том, что если систему найма картелей можно подавить путем ограничения притока потенциальных кандидатов в тюрьмах, то и криминальный рынок труда заметно сократится. С одной стороны, это будет означать, что картели будут вынуждены поднимать своим сотрудникам заработную плату в ущерб прибыли. С другой, мягкие методы урегулирования внутренних конфликтов придут на смену радикальным. К людям можно относиться как к одноразовому ресурсу, только если всегда есть доступ к замене. В прошлом доминиканские банды не сильно беспокоились за судьбу некомпетентных кадров, с легкостью избавляясь от них или посылая людей на разборки с другой группировкой, потому что у них всегда было множество других кандидатов на вступление. Если же тюрьмы в стране смогут прикрыть эту лавочку, бандам придется брать пример со спокойного контрабандиста Пита и решать проблемы мирным путем.