Глава 7. Опережающие инновации: НИОКР в отрасли синтетических наркотиков

Между салоном красоты и небольшой закусочной на оживленной улице в северной части Лондона затесалась узенькая лавчонка, сквозь запотевшие стекла которой просачивается зеленоватый свет. Внутри атмосферу задает приглушенная музыка, напоминающая то ли психоделику, то ли транс. Вдоль стены находится подсвеченный прилавок, на котором можно увидеть целое разнообразие товаров. Здесь можно разжиться трубками и бонгами самой неожиданной формы: на суд покупателей представлены пистолеты, противогазы и даже фарфоровая грудь. Отдел с одеждой изобилует футболками с растаманской тематикой. В шкафчике по соседству расставлены с виду безобидные вещицы, такие как пивные бутылки и банки из-под чипсов «Pringles», оборудованные секретными отсеками для «заначки» (для какой именно — не уточняется). Тем, кому есть, что спрятать, приглянется и компьютерная мышь с потайным отделом.

Хэдшопы вроде этого встречаются почти повсеместно, ведь «модные аксессуары» в их ассортименте теоретически не предназначены для употребления наркотиков. Множество самых разных бонгов «продаются на основе согласия покупателя не использовать их для курения запрещенных веществ», написано на сайте магазина. Видимо, владельцы таких магазинов глубоко уверены в том, что их клиенты откинутся в кресле в футболке с изображением марихуаны, возьмут зажигалку с принтом той же самой марихуаны, и забьют бонг с портретом Боба Марли обычным табаком.

До сих пор власти редко поднимали шум из-за хэдшопов, потому что те обычно не распространяют наркотики самостоятельно. Но сегодня дела обстоят несколько иначе. Интернет-торговлю и розничные магазины в любом крупном городе от Лондона до Лос-Анджелеса заполонил новый вид психоактивных веществ, именуемых «легальными» или «дизайнерскими» наркотиками. Эти наркотики копируют воздействие широкого круга традиционных, а готовят их далеко не в лабораториях на склонах Анд или опиумных полях Афганистана. Некоторые похожи на MDMA, более известную как экстази, другие же воспроизводят эффект марихуаны. Кардинальное различие состоит в том, что законодательные системы большинства стран пока никак не регулируют продажу, производство и употребление этих стремительно развивающихся химических веществ.

Я спросил приветливого бородатого молодого человека за прилавком, есть ли у него на продажу синтетические наркотики. «Ну, на самом деле это не наркотики, они не предназначены для употребления человеком, — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Но, — одна бровь слегка приподнялась, — если вы хотите, я покажу вам благовония для ароматерапии». Я согласился, и, по его словам, передо мной оказались пять пакетиков самого ходового товара. («На самом деле я не могу порекомендовать ни один из них», — раздался голос из-под прилавка.) Цветастые пластиковые пакетики по размеру и толщине похожи на упаковку коллекционных карточек для любителей бейсбола. Внутри каждого — стоимостью в 10 фунтов (15 долл.) — один грамм тех самых «благовоний», или как там еще принято называть это вещество. На одном из них, который назывался «Безумный шут», красовалось улыбающееся до ушей лицо, обрамленное дредами, в очках и растаманской шапочке; на другом — «Пси-клон» — красочный торнадо разбросал во все стороны цветные буквы. С упаковки «Заводного апельсина» за мною следил ошалевший оранжевый глаз на фоне циферблата часов.

Продавец отказался давать комментарии по поводу качества смесей и посоветовал мне поискать информацию в интернете. Мнение публики было столь же разнообразным, как и сам товар: «Крутяяяяк… трое суток не мог остановиться!!!» — так описал эффект «Заводного апельсина» один из пользователей. Еще один клиент пожаловался, что «из-за этой гадости обнимался с туалетом целую вечность и молил небеса, чтобы отпустило». В любом случае, не похоже, чтобы эти товарищи действительно занимались ароматерапией.

Синтетические наркотики могут перевернуть с ног на голову всю наркоиндустрию. Почему же эта категория веществ неподвластна закону и как она скажется на других наркодилерах?

Чтобы разобраться в том, как «легальные смеси» взобрались на вершину наркотического Олимпа во всем мире, отправимся в Новую Зеландию. Этот прекрасный архипелаг в Тихом океане и пристанище хоббитов совсем не похож на типичный хаб международного наркотрафика. Если бы вам довелось стать экспортером кокаина или героина, стали бы вы напрягаться, чтобы доставить в Новую Зеландию партию своего товара? Население страны составляет всего 4,5 млн человек — примерно столько же, сколько в штате Кентукки. Она раскинулась посреди бесконечной водной глади. До ближайшего к ней обитаемого места — мыса на юге Австралии — необходимо совершить морской вояж в тысячу миль; до более-менее крупных плантаций коки в Перу — шесть тысяч миль. Самый большой город Новой Зеландии — Окленд — не соединен прямыми авиарейсами ни с одной страной-производителем кокаина. Из-за этого приобрести здесь какие бы то ни было наркотики почти невозможно. Согласно официальной статистике, в прошлом году из двухсот взрослых кокаин употреблял только один, что для развитой страны — небывало низкий уровень (для сравнения, в США наркотиком балуется каждый сорок пятый). Героин так вообще можно занести в красную книгу: уровень его потребления в Новой Зеландии в шесть раз ниже, чем в США, и в восемь раз ниже, чем в Англии.

И все же новозеландцы-киви тоже люди, и наркотики им нравятся не меньше, чем гражданам других стран. Ясное дело, если в руки им попадает хоть какой-то товар, то его тут же сметут с полок. К примеру, неприхотливую травку в не тронутой человеком глубинке страны столь же просто вырастить, как в Марокко или Мексике. Ну и киви, конечно же, выращивают ее в промышленных масштабах. На самом деле, по данным ООН, Новая Зеландия даст фору любой стране по объему подушевого употребления марихуаны: согласно исследованию, за прошлый год хотя бы один раз «обдолбался» каждый седьмой взрослый. Но у киви пользуется спросом не только травка: страна занимает второе место по уровню потребления амфетаминов которые производят здесь же в небольших лабораториях, разбросанных по архипелагу. Несмотря на небольшое население, в Новой Зеландии власти ежегодно обнаруживают больше лабораторий по производству кристаллического метамфетамина, чем в любой другой стране (кроме США и Украины). Благодаря затрудненному импорту, киви сами стали экспертами в производстве и потреблении наркотиков.

Роман киви с синтетическими смесями закрутился в начале 2000-х. Именно тогда широкую популярность стал приобретать метамфетамин. Его варили на основе контрабандных прекурсоров, ввезенных из Китая, которые изначально предназначались для противовирусной и противопростудной фармацевтики. Вскоре новый наркотик покорил азиатские рынки: там кокаин был в дефиците, а вот прекурсоры найти совсем не сложно (например, в Тайланде, где мет называется «яаа баа» — или просто «безумный наркотик» — его стали потреблять в огромных количествах). Высочайшие темпы роста зависимости вынудили власти Новой Зеландии объявить наркотику войну. На границе стали останавливать большие партии прекурсоров, а на «кухни» все чаще совершались облавы. Вскоре после этого киви стали искать ему замену.

И вот тут на сцену выходит молодой нарко-предприниматель по имени Мэтт Боуден. Если бы его коллеги организовали международную конференцию — какой-нибудь нарко-Давос — то Боуден на ней был бы самым заметным. Во-первых, из-за прически: у него светлые волосы ниже плеч, идеально гладкие и ухоженные, так что ему позавидовала бы сама Дженнифер Энистон. Это великолепие сопровождает необычный гардероб, в котором есть все от черно-белых леопардовых костюмов до камуфляжного пальто с огромными эполетами, отливающими серебряным металликом. Ко всему прочему, Боуден не стесняется пользоваться косметикой: вокруг глаз в цветных линзах у него нередко можно видеть толстый слой подводки и замысловатые белые и серебряные узоры. Пускай усатые «мачо-наркотрафикантес» в Латинской Америке воротят нос, сколько им угодно, ведь Боуден, в свое время, создал многомиллионную наркоимперию.

Этот весьма эпатажный уроженец Новой Зеландии сколотил состояние в наркоиндустрии, пожалуй, самым необычным способом из всех. Его товар сметают с полок тысячи тусовщиков по всему миру, обеспечивая Боудену миллионные прибыли. Теперь он отошел отдел и колесит по миру, устраивая рок-концерты под сценическим именем «Старбой». Его шоу представляют собой смесь гламура, готики и танцовщиц в ярких боа из перьев. Будучи Старбоем, Боуден быстро занял десятую строчку в музыкальном хит-параде Новой Зеландии, а потом и запустил собственную линейку одежды, которую сам предпочитает называть «скорый поезд в цирк-бурлеск с элементами стимпанка». На своей страничке в «Twitter» Боуден описывает себя как «путешественника сквозь измерения, переосмыслившего психоделик-рок и придерживающегося прогрессивной политики в отношении наркотиков». Все это значит, что он — кто угодно, только не типичный наркобарон. Но самое странное не это. Старбою удалось построить наркоимперию с колоссальной выручкой, ни разу не нарушив закон.

Боуден начинал свою карьеру как простой потребитель, поборовший зависимость от целого ряда веществ. После того, как от передозировки экстази умер один из его близких, он решил найти безопасную и легальную замену традиционным наркотикам, от которых пострадало так много людей. Внимание Боудена привлек бензилпиперазин, или BZP — обыкновенный белый порошок с металлическим отливом. BZP изобрели еще в 1940-х, и тогда он использовался как средство от глистов для домашнего скота. По результатам испытаний было обнаружено еще одно интересное свойство: у людей BZP вызывает чувство сильной эйфории, схожее с эффектом от амфетаминов. Боуден создал компанию «Stargate International», которая подавала товар как «социально-тонизирующих средств», и стал продавать новый наркотик под названием «пилюли для вечеринки». Таким путем Боуден и «Stargate» стали самыми видными представителями индустрии, выпускающей миллионы порций легальных развлекательных веществ для молодых завсегдатаев ночных клубов Новой Зеландии.

Новый наркотик приобрел исключительную популярность. По некоторым подсчетам, каждый год в Новой Зеландии продавалось порядка 5 млн напичканных BZP «пилюль для вечеринки». Иными словами, годового выпуска с лихвой хватило бы на каждого жителя страны. Опросы показали, что почти 25 % киви пробовали новое средство. Вскоре наркотик стал захватывать и другие рынки. С 2004 года он начинает активно сбываться в Европе (а вот в США его ждал провал, так как с 2002 года на BZP был введен запрет). Как Боуден и рассчитывал, некоторые люди действительно стали употреблять BZP в качестве безопасной альтернативы метамфетамину. В сущности, как сказано в очередном исследовании, он помог многим людям избавиться от наркозависимости, а не приобрести ее. Боуден нашел минутку для интервью в своем плотном графике музыкальных турне. Он сказал мне, что существование легальных наркотиков исключает участие организованной преступности, а, значит, эти вещества куда реже будут выпускаться с нарушением санитарных норм, да и вообще избавятся от традиционных предрассудков, связанных с зависимостью или отрицательной реакцией организма. Он считает, что регулировать отрасль куда эффективнее, чем налагать на нее запреты: «Суть в том, что правильнее было бы предупредить отдыхающих об острых камнях на дне моря, а не запрещать им плавать».

Несмотря на редкие жалобы на плохое самочувствие, куда бóльшие опасения вызывает возможность смешивать наркотик с другими веществами. Зачастую пилюля BZP сопровождается чрезмерным количеством алкоголя, в результате чего возникают уже давно известные общественные проблемы. И, конечно, без присмотра властей, в Новой Зеландии «пилюли для вечеринки» стали продаваться почти повсеместно — от продуктовых магазинов до заправок — без каких бы то ни было возрастных ограничений или противопоказаний. Специалист новозеландской организации по борьбе с наркотиками (NGO) Росс Белл считает, что «это был ковбойский маркетинг — наркотики лежали на полках вместе с мороженым и сладостями». Власти с подозрением относились к новому товару, и, несмотря на отсутствие жертв, в 2008 году он был запрещен. Вскоре после этого BZP запретили и в других странах.

Запрет на BZP мог положить конец синтетическим наркотикам. На самом же деле, оглядываясь назад, я могу сказать, что это было только начало. Вскоре после выведения BZP из правового поля его производители стали разрабатывать новый легальный наркотик. Спустя считаные дни полки магазинов завалили трифлуорметил-фенилпиперазин (TFMPP) и метилгексанамин (DMAA). Как и BZP, они были абсолютно законными — вернее, их просто еще не успели запретить — и, в сущности, кроме труднопроизносимого названия ничто не мешало покупателям их приобрести. За второй волной запретов рынок заполонили третьи версии все тех же синтетических наркотиков. Так и продолжается игра властей и производителей в кошки-мышки с самого заката эпохи BZP. Новый синтетический наркотик разрабатывается, становится популярным, власти его обнаруживают и запрещают — а к тому моменту химики-специалисты уже приготовили незначительно доработанный новый товар, который тут же отправляется на продажу. Высочайшие темпы выведения новых форм химических соединений позволяют индустрии всегда быть на шаг впереди властей.

Новые поколения легальных наркотиков ушли далеко за пределы Новой Зеландии. В Европе и США, например, их скромно называют «солями для ванн». Это такой же маркетинговый прием, как и «благовония для ароматерапии», продающиеся в любом хэдшопе. Таким путем производители ограждают себя от преследования по закону и замедляют введение очередного запрета. Под этим соусом наркотики продаются и в интернете, где нередко их представляют в завуалированной форме как «удобрения», «химикалии» и «сувенирную продукцию». А на сайте «OfficialBenzoFury.com» мелким шрифтом даже помечено, что этот продукт «не для употребления». Вместо этого наркотик представлен в качестве «лабораторного сырья». Клиенты стараются держать марку и оставляют отзывы на сайте в таком же духе: «Реакция лабораторных крыс была очень бурной», — автор поставил наивысшую оценку порошковому метоксфенидину, который продавец расхваливает во что горазд. Иной раз даже не скрывается, что товар предназначен для того, чтобы «улететь». Английский сайт «Herbal Express» не скупится на обещания: «Сегодня за употребление наркотиков вам не будет грозить тюремный срок. Если вы всегда хотели попробовать марихуану, спиды или экстази, купите их синтетическую версию прямо в нашем интернет-магазине. Мы предлагаем широкий ассортимент лабораторных соединений, пилюлей для вечеринок и травяных благовоний. Это самый безопасный способ покупки, а вы сможете испытать новые ощущения».

Новые виды синтетических наркотиков выходят на рынок с завидной регулярностью. В 2013 году, по данным Управления ООН по наркотикам и преступности, их насчитывалось 97. Сегодня по всему миру насчитывается более 350 видов «новых психоактивных веществ». Агентство ООН, которое всегда применяет самые современные способы борьбы с наркотрафиком, было вынуждено признать, что «с учетом почти бесконечных возможностей по модификации химической формулы, новые виды синтетических наркотиков опережают меры международного контроля». В Великобритании список запрещенных веществ насчитывает уже более шестисот позиций. Привычные наркотики, такие как героин и кокаин, пасуют перед массой почти точно таких же по сути альфаметилфенэтилгидроксиламинов, залеплонов, зиперолов и зопиклонов.

Служащие полиции, перед которыми стоит незавидная задача отличать один порошок от другого, едва поспевают за стремительно развивающимся рынком. В таком же затруднении оказались и законодатели, ведь им нужно отслеживать, проверять и, в конце концов, налагать все больше запретов на бесконечный поток новых наркотиков. Ведущий юмористического телешоу в Англии даже как-то пошутил над одним из парламентариев, Дэвидом Амессом. Он предложил чиновнику призвать общественность к более внимательному обращению с новым наркотиком под названием «пирог», который, по словам незадачливого парламентария, был «бистурбильным кранаболическим амфетамоидом, продававшимся также под названием „пончик из хронического Базильдона“». Все это, конечно, была выдумка.

«Легальные наркотики» звучит намного мягче, чем «нелегальные». А на самом деле они куда хуже. Если речь идет о традиционных наркотиках растительного происхождения, таких как марихуана, кокаин или даже героин, потребители, во всяком случае, знают, чего от них можно ожидать. Выкурить самокрутку марихуаны явно не так опасно, как крэк, а тот, в свою очередь, безобиднее, чем курение героина. И, напротив, эффект от синтетического наркотика, всего несколько дней как выпущенного на рынок, еще не освоен. Таинственный белый порошок может быть как очень сильным, так и довольно легким, и узнать это можно только приняв его. Число жертв легальных смесей уверенно растет. Британец в возрасте 26 лет Ричард Филипс получил серьезную травму головного мозга после того, как попробовал «N-Bomb» (известный химикам как С₁₈Н₂₂INO₃). Спустя несколько недель после этого двадцатиоднолетний житель Манчестера Джейк Харрис полоснул себя ножом по шее, находясь под воздействием того же вещества. На тот момент «N-Bomb» был абсолютно легален в Англии; вскоре после смерти Харриса власти его запретили.

В том же самом лондонском хэдшопе я попытался выудить у продавца еще немного информации. Я спросил, похожим ли действием обладают предлагаемые им новинки. «Нет, — отвечает он мягко, имея в виду абсолютно иной эффект. — По объективным причинам, связанным с законодательством, я не могу распространяться на эту тему. Но, конечно, всем было бы легче, если бы я мог», — консультант пожимает плечами. Мне пришлось снова обратиться к интернету, и результаты моих поисков были не слишком радостными. Например, в Болтоне один мужчина скончался сразу после того, как выкурил «Пси-клон». Трех пятнадцатилетних подростков госпитализировали с кровавой рвотой из-за «Заводного апельсина». Даже некоторые продавцы относятся к смесям с осторожностью. «Есть много вещей и получше, чем это, — сказал продавец, указывая на выложенные пакетики. — Эти смеси легальны просто потому, что у властей еще не было повода их запретить, если вы понимаете, о чем я». Иными словами, потому что из-за них еще никто не умер. И все же они спокойно лежат на прилавках, хотя и могут быть куда более опасными, чем уже запрещенный экстази.

Противоестественным является и тот факт, что законодательство, регулирующее рынок легальных наркотиков, само по себе порождает разработку еще более опасных смесей. В нормальных рыночных условиях производители были бы заинтересованы в том, чтобы их потребители привыкали к наркотику, но при этом, не вредили себе. Никто не станет покупать вещество с риском для здоровья, если существует безопасная альтернатива с точно таким же эффектом. Обычная конкуренция стимулирует такого рода инновации: компании будут стремиться выработать такую формулу, чтобы клиент благополучно добрался до желаемого состояния эйфории. Именно это и характерно для других рынков. Например, на замену винам, грозящим сильным похмельем, приходят более мягкие рецептуры; легкие сигареты с «низким содержанием смолы» успешно заняли свою нишу, сколь бы сомнительными их свойства не звучали.

А вот в отрасли синтетических наркотиков все иначе. Игра в «догонялки» с властями заставляет производителей сконцентрироваться на изменении формулы, чтобы новое вещество хоть сколько-нибудь отличалось от уже запрещенного старого. Именно поэтому ученые в лабораториях наркопроизводителей не сильно беспокоятся о том, чтобы сделать продукт лучше и безопаснее. Вместо этого они лишь стараются разработать смесь, которая бы в достаточной степени отличалась от других, чтобы некоторое время оставаться легальной. Ну а если окажется, что она наносит серьезный вред здоровью — что ж, к тому моменту ее все равно запретят, а место займет что-то другое. Этот извращенный стимул означает, что изготовление синтетических наркотиков все в меньшей степени исходит из принципов безопасности. Большинство новинок — это «синтетические каннабиноиды», которые, как считается, копируют эффект обычной конопли. Несколько лет назад подобное заявление прозвучало бы вполне правдоподобно. Однако, чем больше синтетических наркотиков власти запрещают, тем больше новых выходит на рынок, и тем сильнее отдаляется их воздействие от обычной самокрутки с марихуаной. Как говорит Росс Белл, специалист новозеландской организации по борьбе с наркотиками, постоянная игра с химической формулой привела к созданию «наркотиков-франкенштейнов». Он также считает, что состав современных легальных смесей намного чаще становится причиной паники, учащенного сердцебиения, галлюцинаций и депрессии, чем его предыдущие версии.

В некоторых странах предпринимались попытки ввести полный и всеобъемлющий запрет на легальные наркотики, чтобы одним махом покрыть все новые психоактивные вещества, попадающие на рынок. Например, в 2015 году власти Великобритании объявили о планах по разработке подобного запрета на основе инициативы, предложенной в Ирландии несколько лет назад. Однако такие меры обладают уязвимостью, схожей со старой системой: чтобы запретить некое вещество, сперва нужно доказать, что оно «психоактивное». А тем временем производители будут его активно сбывать. Запрет в Ирландии снизил количество хэдшопов, но из-за этого бизнес лишь переместился в интернет. По исследованию Еврокомиссии с момента его введения количество потребителей синтетических наркотиков среди молодежи даже немного выросло. Для самих производителей столь ходовой товар оказался еще и чрезвычайно прибыльным. Большинство компаний в Новой Зеландии импортируют химическое сырье из лабораторий в Китае по цене от 1000 до 1500 долл. за кг. Уже в своих лабораториях, у себя на родине, производители наносят химикалии на растительную основу, из-за чего конечный продукт становится похожим на коноплю или табак, не считая его искусственного происхождения. Готовая растительная смесь делится на порции по несколько грамм, фасуется в красочные пакетики и отправляется на продажу. Одного килограмма сырья достаточно для того, чтобы изготовить 10 000 порций. Каждая из них поставляется в розничные магазины по 7,50 долл., а к потребителям попадает уже по 15 долл. По данным казначейства Новой Зеландии, полная себестоимость одной порции составляет всего от 75 центов до 1,50 долл. Иными словами, рентабельность продаж для производителей достигает 500 %, а то и в два раза больше, если товар напрямую продается потребителям через интернет, как многие и делают.

Как же им удается защищать свои колоссальные прибыли? Очевидно, что в отрасли, сулящей легкие деньги, должно было незамедлительно появиться множество конкурентов. Под давлением такой борьбы цены в конечном итоге должны были упасть. А в индустрии синтетических смесей еще много свободного места для новых игроков. Не так давно казначейство Новой Зеландии подсчитало, что только их внутренний рынок оценивается в 100 млн долл. ежегодно при продажах в 7 млн порций. И при этом в стране присутствует только девять крупных производителей, причем львиную долю занимают всего двое: «Stargate» Мэтта Боудена и еще одна компания под названием «Lightyears Ahead».

Чтобы понять, почему концентрация рынка синтетических наркотиков остается столь высокой, рассмотрим его ближайшего родственника — фармацевтическую отрасль. Число потребителей ее продукции не менее велико, чем получаемые прибыли. Согласно данным ВОЗ, рентабельность продаж компаний достигает 30 %. Хотя это не так много, как у новозеландских киви, но достаточно по меркам обычного бизнеса. Можно подумать, что на данный рынок может выйти любая молодая компания. Однако он полностью находится в руках дюжины фармацевтических гигантов.

С одной стороны, причиной тому является необходимость постоянно вкладывать большие средства в научно-исследовательскую деятельность. Издержки фармацевтической компании на разработку нового лекарства и получение всех необходимых разрешений достигают 1 млрд долл. (а в исследовании, проведенном в 2014 году специалистами Университета Тафта, приводится и вовсе невероятная цифра — 2,6 млрд долл.). Им также нужно создавать резервы и на случай неблагоприятного стечения обстоятельств. Например, в 2006 году «Pfizer» объявила об остановке работы над лекарством от холестерина под названием «Торцетрапиб», потратив на его разработку 800 млн долл. Кроме того, компании, которые могут позволить себе исследовать несколько препаратов одновременно, лучше защищены от последствий сворачивания одного из проектов. Чтобы профинансировать такую деятельность, нужен по-настоящему толстый кошелек. А мелким компаниям найти такие суммы куда сложнее.

Во-вторых, производителям лекарств постоянно приходится блуждать в лабиринте законодательства. Даже фармацевтические гиганты периодически попадают в неприятности из-за того, что не смогли соблюсти тот или иной закон, защищающий пациентов. В 2012 году компания «GlaxoSmithKline» заплатила самый крупный в истории отрасли в США штраф за мошенничество в размере 3,3 млрд долл. Все дело было в том, что она по ошибке допустила употребление своего антидепрессанта лицами до 18 лет, а также не вписала в инструкцию к лекарству от диабета имеющиеся противопоказания. Не так давно многомиллиардные штрафы уплатили также «Johnson&Johnson» и «Pfizer». И все же очевидно, что крупным компаниям, обладающим колоссальными финансовыми ресурсами, гораздо проще соблюдать все законы и нести ответственность за их нарушение, чем мелкому и начинающему бизнесу.

Отрасль синтетических наркотиков отражает оба этих принципа. Химическое сырье из Китая не такое уж и дорогое, но готовая смесь на рынке не задерживается слишком долго до введения очередного запрета. Это означает, что высокая прибыльность будет сохраняться только в том случае, если производитель будет в состоянии быстро сбывать товар в больших объемах. И опять же, некоторые наркотики себя не оправдывают, а потому выживают лишь те компании, которые могут разрабатывать сразу несколько видов новой продукции, тем самым страхуясь от возможных рисков. Как и в фармацевтике, на это нужно много денег. Кроме того, существует и проблема быстро меняющегося законодательства, адаптироваться к которому малые компании просто не могут. Стоит только по ошибке выпустить одну из уже нескольких сотен запрещенных смесей, и на ее владельцев тут же будет наложен огромный штраф, если они вообще не сядут в тюрьму. У крупных же производителей есть не только правовой ресурс, чтобы ловко маневрировать между законодательными препятствиями, но и финансовые резервы, которые можно пустить в ход в случае столкновения с ними.

Все это означает, что на рынке легальных смесей более уверенно себя чувствуют именно крупные, а не мелкие производители. В этом и состоит его главное отличие от сферы традиционных наркотиков: в 3-й главе мы уже выяснили, что картели тяготеют к меньшему размеру в странах с более развитой полицейской системой, чтобы избегать обнаружения. А в мире синтетических наркотиков все с точностью до наоборот. Выживут только те компании, которые обладают бóльшим ресурсом для непрерывного внедрения инноваций и адаптации к законодательству.

Даже в лучшие времена властям приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы подавить глобальный наркобизнес. Картели действительно являются прирожденными мастерами в обходе самых разнообразных законодательных запретов. Однако феномен «легальных наркотиков» — это совсем другая история. До сих пор самую большую сложность представляло нахождение преступников и пресечение их деятельности. В этой же отрасли наркоиндустрии никто закон не нарушает. Они попросту его опережают. И как же властям справиться с этой напастью?

Регулирующие органы власти всегда испытывают трудности в инновационных отраслях. К примеру, в сфере информационных технологий такие гиганты, как «Google» и «Facebook», регулярно представляют новые изобретения и услуги, которые оборачиваются морально-правовой дилеммой в отношении защиты частной неприкосновенности и личной информации. Новые продукты выходят на рынок раньше, чем суд успевает определить допустимые рамки их использования. В банковском секторе обилие таких инструментов, как кредитно-дефолтные свопы, обеспеченные долговые обязательства и другие инновационные финансовые услуги, в конечном итоге привели к перегреву мировой экономики в 2007 году, на что власти обратили внимание слишком поздно. И даже сегодня регулирующие органы по-прежнему отстают от финансовых новаторов. В 2010 году был принят акт Додда-Франка, задачей которого было не допустить накопления банками такого же колоссального объема рисковых активов, как во время разрушительного кризиса 2007 года. Однако, спустя пять лет после его принятия, акт до сих пор не был полностью введен в действие. А в это время вундеркинды на Уолл-стрит придумали еще парочку сложных финансовых продуктов, степень риска по которым пока даже не известна.

Законодателям жилось бы куда лучше, если бы инновационные продукты и услуги сперва попадали к ним, а не сразу на рынок. К сожалению, на практике это едва ли реализуемо. Высокотехнологичные отрасли развивались бы с черепашьей скоростью, если бы суд рассматривал каждое новое изобретение того же «Google», прежде чем допустить его коммерциализацию. Финансовая сфера в таких условиях и вовсе бы загнулась. В то же время в других отраслях общественные риски столь велики, что по-другому государство поступать просто не может. В той же фармацевтике чтобы вывести на рынок новый препарат, сперва необходимо провести множество испытаний, по результатам которых специализированные государственные структуры рассмотрят возможность выдачи разрешения. В США этим занимается Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), в ЕС — Европейское агентство лекарственных средств (ЕМЕА). Конечно, не обходится и без ошибок. Но в целом такие дорыночные проверки позволяют отсеять потенциально опасные вещества до того, как они попадут в руки незадачливых потребителей.

Почему бы не ввести подобную процедуру и в отношении синтетических наркотиков? В рамках нынешней системы законодатели играют в догонялки с производителями. Они обречены и дальше продолжать эту бессмысленную гонку, если будут ориентироваться на новости об очередных новинках или передозировках. Давайте посмотрим, что произойдет, если учредить FDA по наркотикам.

В 2013 году именно так и поступили власти Новой Зеландии. Парламент страны принял Акт о психоактивных веществах, который вывернул наизнанку логику всей отрасли. Вместо того, чтобы запрещать новый продукт по факту нанесения им вреда кому-либо, правительство обязало производителей лекарственных препаратов предоставить доказательства безвредности нового вещества, прежде чем разрешить его продажу, тем самым переиграв легальную наркоторговлю. Заявки производителей теперь рассматриваются Организацией по контролю за оборотом психоактивных веществ. Вследствие этого своего владельца поменял и груз доказательства: теперь властям не нужно больше гоняться за свидетельствами вреда, который смеси наносят здоровью людей; вместо этого сами производители обязаны изыскать возможность привести свой продукт в соответствие с хотя бы минимальными санитарными требованиями, чтобы его допустили на рынок потребителей.

Принятие подобной меры вполне разумно, но тем не менее она не была лишена противоречий. В сущности, это все означает, что власти Новой Зеландии впервые в мире учредили законный и регулируемый рынок синтетических наркотиков. Организация по психоактивным веществам не имеет право запрещать продукт, который вызывает лишь наркотическое опьянение; под запрет попадают исключительно вредные для здоровья субстанции. Ко всеобщему удивлению, закон был принят почти единогласно (лишь один голос против, и тот лишь для того, чтобы наркотики не проверялись на животных).

Одним росчерком пера был введен целый ряд полезных правовых норм. Например, была запрещена продажа психоактивных веществ несовершеннолетним, равно как и реклама на местах. К тому же для торговли подобной продукцией стало необходимо получить лицензию, в результате чего количество магазинов, в которых по-прежнему было можно купить синтетический наркотик, снизилось с 3000 до немногим более 200. Производителей обязали регистрировать новый продукт и давать потребителям его детальное описание. К примеру, потенциальный покупатель теперь будет знать, что в одном грамме «Знатока иллюзий» содержится 45 мг действующего вещества, то есть PB22-5F. Если же ему покажется такая дозировка великоватой, то он может остановиться на «Массиве иллюзий», где то же самое вещество содержится в меньшей концентрации. В целом количество видов предлагаемых смесей снизилось с более чем 200 до менее 50. Кроме того, производители теперь указывают свои названия и адреса, обнаруживая еще одно интересное свойство отрасли: некоторые компании располагались прямо на дому, тогда как другие занимали фешенебельные бизнес-центры.

Но первый блин всегда комом. Во-первых, регулирующая организация была буквально завалена работой и, вразрез со всеми ожиданиями, выполняла ее медленно и некачественно. В переходный период, пока власти разбирались с особенностями нового нормативного регулирования, уже присутствующие на рынке наркотики было решено оставить в продаже. Это означало, что потенциально опасные субстанции по-прежнему могли попасть к потребителям. Из-за этого возникало все больше опасений, что при новом режиме власти ослабят свою хватку в отношении синтетических наркотиков.

Во-вторых, реформа сильно отставала от графика. Большинство наименее опасных смесей попали под запрет еще несколько лет назад. В продаже находились настоящие «Франкенштейны», постоянно дорабатываемые с единственной целью — обойти закон, несмотря на очевидный вред здоровью, нежели пользу. Пошатнувшееся доверие к правительству вынудило его в 2014 году поспешно принять поправку к закону, отзывающую временные лицензии, выданные ранее. Изъятие с рынка неизученных толком наркотиков может и не было столь плохим решением, если бы не одно «но». Эта поправка включала весьма странный пункт о том, что наркотики запрещено испытывать на животных. А без этой возможности смеси никогда не будут допущены для употребления человеком. И вот реформа встала: Организация по контролю за оборотом психоактивных веществ готова выдавать лицензии на проверенные продукты, да вот производители не имеют права проводить тесты, которые бы доказали безвредность их новинок. В мае 2015 года Мэтт Боуден, основатель индустрии синтетических наркотиков, ликвидирует свою компанию «Stargate». В интервью новостному каналу «New Zeland’s 3 News» он сказал: «Это был самый сложный период в моей жизни. Справиться с ним еще сложнее, чем с метамфетаминовой зависимостью». Ему даже пришлось продать свою «Ауди», чтобы расплатиться по счетам. Спустя несколько месяцев после этого, я связался с Боуденом, которого как раз восстановили в правах на три объекта недвижимости. В коротком электронном письме он сказал, что, скорее всего, будет вынужден уехать из страны.

Сколь бы неумело реформа ни была проведена, она, тем не менее, предлагает альтернативный подход к регулированию нового поколения синтетических наркотиков. Бороться с ними традиционными способами оказалось невозможно, равно как и угнаться за изобретательными химиками, выдающими новый «легальный наркотик» чуть ли не каждую неделю. Предпродажные испытания и лицензирование наименее опасных смесей — это, безусловно, очень противоречивая мера, поскольку, принимая ее, власти фактически разрешают наркотическое опьянение. И все же большинство стран уже начинают понимать, что в противном случае будет и дальше раскручиваться спираль выпуска все более опасных синтетических смесей.

В качестве побочного эффекта такого регулирования мотивы производителей тоже поменяются. На текущий момент их деятельность основывается не на безопасности потребителей, а на доработке формулы наркотика в обход запретов. В условиях регулируемого рынка дело будет обстоять иначе. Производители получат мощный стимул совершенствовать (и патентовать) свой продукт, чтобы тот соответствовал запросам клиентов без вреда их здоровью. Кое-какие компании уже задумываются над этим. Боуден же говорит, что если ему когда-нибудь удастся снова поднять на ноги свой бизнес, то он постарается разработать синтетическую замену другому популярному наркотику — алкоголю. Он уверен, что его фармакологи рано или поздно смогут придумать, как без крепкого спиртного, цирроза печени и сильного похмелья добиться состояния крайнего алкогольного опьянения. Странно, что такие мысли его все еще посещают. При нынешнем режиме синтетический алкоголь тут же запретят.