Я стою на кухне, разглядывая задний двор и лес. Снаружи быстро темнеет. До заката еще плюс-минус час, но солнце уже зашло за деревья. Через пять часов «Суббота в Америке» подойдет к концу.

Мое выступление перед шестеркой подозреваемых закончилось одиннадцать с половиной минут назад.

Подходит Нойя Барам, берет меня за руку и переплетает свои тонкие, изящные пальцы с моими.

– Я хотел дать людям новый стимул, сплотить их. Хотел, чтобы все поверили, что мы заодно. Хотя бы попытались. Думал, у меня получится, правда думал.

– Еще не все потеряно, – произносит она.

– Будет чудо, если мы переживем эту атаку. И не дадим людям поубивать друг друга за кусок хлеба или галлон бензина.

Страна выживет, в этом нет никакого сомнения. Однако ущерб будет огромен, а страдания – велики.

– Что я упускаю, Нойя? – спрашиваю. – Что еще я не сделал?

Она продолжительно выдыхает:

– Если понадобится, для поддержания порядка придется задействовать регулярную армию и служащих запаса. К этому ты подготовился?

– Да.

– Руководители оставшихся ветвей власти в безопасности?

– Да.

– Экстренные меры по стабилизации рынков?

– В разработке. Я не об этом, Нойя. Что я не сделал, чтобы предотвратить этот кошмар?

– Ты про то, как остановить врага, который уже на пороге? – Она поворачивается ко мне: – Знаешь, многие лидеры дорого бы дали за ответ на подобный вопрос.

– Считай, что я – один из них.

– Что ты делал, когда иракцы сбили твой самолет?

Вертолет вообще-то. Мы искали пилота истребителя F-16, который упал недалеко от Басры. От момента, когда ракета с земли разнесла нам хвостовую часть, и до того, как «Блэк Хоук» ушел в неуправляемое пике, прошло от силы пять-десять секунд.

Я пожимаю плечами:

– Молился за себя и товарищей. И клялся, что ничего не расскажу.

Моя обычная отговорка. Правду знают только Рейчел и Дэнни. Каким-то образом я выпал из падающего вертолета. Помню только вращение, тошноту, дым и удушающую гарь от авиационного топлива. Затем – песок. Он, конечно, смягчил падение, однако в себя я пришел все равно не скоро.

Песок везде – в глазах, во рту. Двигаться не могу, ничего не вижу, зато слышу. О чем-то воодушевленно перекрикиваются по-своему солдаты Республиканской гвардии. Голоса их звучат все ближе.

Автомата нигде не видно. Пытаюсь пошевелить правой рукой, перекатиться – не выходит. Хочу найти пистолет, но он где-то подо мной.

Я обездвижен. Сломана ключица, вывихнуто плечо, рука безвольно болтается, как у марионетки.

Единственное, что мне оставалось делать в таком положении, – лежать не шелохнувшись и надеяться, что иракцы сочтут меня…

Погодите-ка.

Я хватаю Нойю за руку, она испуганно вздрагивает.

Не говоря ни слова, я кидаюсь к лестнице в подвал, оттуда – в технический штаб. Увидев мое лицо, Кейси вскакивает с кресла.

– Что такое?

– Убить вирус мы не можем, восстановить ущерб – тоже, так?

– Так…

– А если нам его обмануть?

– Обмануть?..

– Вы говорили, что удаленные файлы становятся неактивными.

– Да.

– А еще вы говорили, что вирус стирает только активные файлы.

– Верно. И что?..

Я хватаю Кейси за плечи:

– Давайте прикинемся мертвыми!