Берлин, Германия, 23.03.

Четыре события происходят одновременно.

Первое. В парадную дверь высотного многоквартирного дома входит женщина в длинном белом пальто и с кучей оттопыривающихся брендовых пакетов в руках – очевидно, после шопинга. Идет прямиком к консьержу. Оглядывая просторный, изящно убранный вестибюль, замечает в углу камеру. Ставит пакеты на пол, улыбается. Консьерж просит удостоверение личности; она достает бумажник, внутри которого значок.

– Ich bin Polizistin, – говорит она уже без улыбки. – Ich brauche Ihre Hilfe. Jetzt.

Она из полиции, и ей нужно содействие. Немедленно.

Второе. С востока к тому же зданию подъезжает большая оранжевая мусороуборочная машина с логотипом предприятия «Берлинер Штадтрайнигунгсбетрибе». Грузовик останавливается, обдуваемый ветерком с реки Шпрее; из кузова выскакивают двенадцать человек – сотрудники КСК, элитной спецгруппы быстрого реагирования. Все в боевом обмундировании: бронежилеты, шлемы, тяжелые сапоги; вооружены автоматами НК МР5 или полицейскими винтовками. Боковая дверь автоматически открывается перед ними.

Третье. Над крышей того же дома бесшумно зависает белый вертолет с символикой местного телеканала. На самом деле – вертолет-невидимка, также принадлежащий КСК. Оттуда выпрыгивают четверо бойцов также в боевом обмундировании, мягко приземляются на крышу и отстегивают фалы от ремней.

И четвертое. Сулиман Чиндорук, тихо посмеиваясь про себя, наблюдает за своей командой в пентхаусе. Четверо подчиненных – последние оставшиеся члены «Сынов джихада» – все еще отходят от возлияний накануне. Они сонно бродят по комнате, полураздетые и помятые, уже не пьяные, но с похмельем. За весь день (а проснулись ребята около полудня) они не сделали ровным счетом ничего.

Эльмурод в ярко-малиновой футболке, обтягивающей живот, плюхается на диван и тянется к пульту, чтобы включить телевизор. Махмад в заляпанной майке и трусах, с всклокоченными волосами, стоит, присосавшись к бутылке с водой. Хаган, вставший позже всех, когда уже вечерело, без майки, в тренировочных штанах, жует виноград из остатков со вчерашней вечеринки. Леви, долговязый и неуклюжий, в одних трусах, с безмятежной улыбкой прижимает голову к подушке. Ночью ему подфартило, и он наконец расстался с девственностью.

Сули закрывает глаза и наслаждается ветерком, обдувающим лицо. Есть люди, которые недолюбливают бриз со Шпрее, особенно вечерний, – а ему нравится. Пожалуй, этого бриза ему будет не хватать больше всего.

Сули по привычке тянется к пистолету. Он проделывает это едва ли не по двадцать раз на дню. Проверяет, заряжена ли обойма.

Там всегда должен быть ровно один патрон.