Делегация израильского премьер-министра Нойи Барам прибывает точно по расписанию: сперва, заранее, машина квартирьеров, сейчас – два бронированных внедорожника. В одном охрана – эти уедут сразу, как премьер-министра доставят на место; во втором – собственно премьер-министр.

Нойя выходит из внедорожника; на ней солнечные очки, куртка и слаксы. Она смотрит вверх – словно желая убедиться, что небо еще никуда не делось. Время сейчас такое. Нойе шестьдесят четыре года, в ее волосах длиной по плечи седины больше половины, а взгляд темных глаз может излучать и ярость, и доброту. Она – один из самых бесстрашных людей, каких я только знаю. В ночь моей победы на выборах Нойя позвонила и спросила, можно ли называть меня Джонни. Чуть сбитый с толку, опьяненный победой, я ответил: «Конечно можно!» Так она с тех пор ко мне и обращается.

– Джонни, – говорит она, сняв очки и поцеловав меня в обе щеки. Накрыв мои руки своими, произносит: – Смотрю, тебе сейчас не обойтись без друга.

– Совсем никак.

– Ты ведь знаешь, что Израиль тебя никогда не оставит.

– Отлично знаю. И бесконечно тебе благодарен, Нойя.

– Давид Гуральник помог?

– Очень.

Обнаружив утечку данных, я связался с Нойей. Было неясно, кто из своих ненадежен, и пришлось доверить часть расследования «Моссаду».

Насчет поселений на Западном берегу реки Иордан и двухгосударственного решения у нас, может, и есть разногласия, но в основном мы едины: без стабильности в Соединенных Штатах не будет стабильности в Израиле. У них есть все причины нам помогать. А еще у них лучшие в мире спецы по информационной безопасности. И двое этих ребят присоединятся к Стасу и моим людям.

– Я приехала первой?

– Да, Нойя, первой. Хотелось бы переговорить с тобой, пока остальные не подоспели. Если найдешь минутку на экскурсию…

– На экскурсию? – Она указывает на дом. – Что я, лесных хижин не видела?

Я веду Нойю в сторону чащи, к деревьям высотой в тридцать футов, желтым и фиолетовым цветам. Идем по мощеной тропинке к озеру. Следом за нами – Алекс Тримбл, беседуя с кем-то по рации.

По пути рассказываю то, чего Нойя пока не знает.

– Наши данные, – произносит она, – никак не намекают на биологическую атаку в крупном городе.

– Согласен. Но вдруг замысел в том, чтобы лишить нас возможности реагировать, а потом распространить некий патоген? Логично уничтожить предприятия, техническую базу.

– Верно, – соглашается Нойя.

– Взрыв газопровода – возможно, первое звено в этой цепочке.

– Каким образом?

– Некий компьютерный вирус вызвал сбой, – объясняю я. – Произошел скачок давления, и в результате – взрыв.

– И?..

Выдохнув, я останавливаюсь.

– Нойя, в тысяча девятьсот восемьдесят втором мы проделали то же самое на территории Советов.

– А, диверсия на одной из линий газопровода?

– Директор ФБР только что рассказала: когда Рейган выяснил, что Советы пытаются украсть кое-какое программное обеспечение, он им это позволил. Только сперва эту программу обработали. Заминировали, скажем так. Стоило Советам ее применить, как в Сибири прогремел взрыв. Снимки со спутника показали, что мощности он был поразительной.

Несмотря на обстоятельства, Нойя смеется.

– Рейган, – она качает головой. – Я эту историю не слышала, но проделка в его духе. – Она поднимает взгляд на меня. – Хотя сама идея – из древности.

– И да, и нет, – отвечаю. – Мы здорово насолили Кремлю. Полетели головы, кого-то пожизненно отправили за решетку. Всех деталей мы так и не выяснили. Одного из агентов КГБ, о котором потом больше ничего не слышали, звали Виктор Черноков.

Улыбка исчезает с лица Нойи.

– Отец нынешнего президента России.

– Отец российского президента.

Нойя понимающе кивает.

– Я знала, что его отец служил в КГБ. Не знала только, как он умер. Или почему… Как поступишь с этой информацией, Джонни?

– Господин президент… простите, сэр, – вмешивается Алекс. – Прошу прощения, госпожа премьер-министр.

– В чем дело, Алекс? – оборачиваюсь я.

– Сэр, прибыл канцлер Германии.