Глава 46
Алекс
— Эй, на «Четземоке»! Эго Алекс Камал, я сейчас на «Бритве». Наоми? Если ты там, подай знак. Хочется, знаешь ли, убедиться, прежде чем подходить. Корабль твой странновато себя ведет, а мы все сейчас нервные. И — на случай, если там не Наоми Нагата: я держу вас под прицелом пятнадцати торпед, так что со мной стоит поговорить в любом случае.
Алекс отключил микрофон и потер щеки. На борту была невесомость, «Бритва» уравняла скорость с таинственным кораблем, зависнув над ним в каких–то пятидесяти километрах но относительной оси z. Солнце — а здесь оно было заметно большее, чем на Марсе, — светило сзади, накаляя шлюпку и испытывая на прочность ее способность сбрасывать энергию. Бобби из–за плеча Алекса смотрела на экран.
— Выглядит не лучшим образом, — заметила он.
— Да уж.
В детстве на Марсе они с друзьями иногда устраивали импровизированные фейерверки. Для этого требовалась прочная трубка, рудничный костыль и ракетный двигатель одноразового использования. Костылем они прибивали один конец трубки к плоскому участку стены, липкой лентой или эпоксидкой закрепляли на другом конце двигатель, направив его вбок, — и поджигали, после чего все устройство начинало вертеться в огне и дыму, раскручиваясь вокруг оси с такой скоростью, что глаз не успевал различать слепящих вспышек выхлопа. Бывало, что двигатель срывался и скакал по коридору, угрожая зрителям, оказавшимся поблизости. Иногда срывался костыль. Но чаще всего шутиха, к досаде ремонтников, оставляла на камне стены круг копоти и царапин. Такие штуковины назывались огненными хорьками. Почему — Алекс не знал.
«Четземока» сейчас крутилась как огненный хорек. Не то чтобы просто кувыркалась на месте, но ходила по очень маленькому кругу. Все ускорение, которое гнало корабль к Поясу и Холдену, сейчас съедалось вращением, каждая точка пути выворачивалась на сто восемьдесят градусов. Выхлоп огня и плазмы превратил бы в стекло всякого, рискнувшего подобраться, — можно было подойти разве что точно сверху или снизу. А в этом случае…
— Как ты думаешь, отчего так вышло? — спросила Бобби.
— Маневровый сработал, а баланс оказался нарушен.
— Ты мог бы пристыковаться? То есть если мы решим, что сто́
ит?
Алекс упирался кончиком языка в передние зубы и усилием воли уговаривал Наоми отозваться. Подать знак, что жива. Он хотел знать, что готовится рискнуть кораблем, собой и остальными не ради спасения трупа.
— Может, придумаю какую–нибудь хитрость.
Он включил дисплей тактических расчетов. Вот «Бритва» со стайкой ракет, по которым уже никто не стреляет. Вот «Четземока» гоняется за собственным хвостом, как терьер, наглотавшийся допинга. А вдалеке конвой ООН, тормозящий со стороны Солнца, чтобы уравнять курс с «Бритвой», — и тот же маневр со стороны Пояса выполняет «Роси». Всё сходится здесь: глава АВП, премьер–министр Марса, гвардейцы Авасаралы — все спешат сюда, потому что здесь Наоми Нагата, а Холден и Алекс, пока дышат, будут выручать своих.
На экране мигнуло входящее сообщение, но не с «Четземоки». Алекс принял и увидел Холдена. Добрых четыре секунды капитан молча почесывал нос. Он выглядел отощавшим и усталым. Примерно таким, каким чувствовал себя Алекс. Потом на лице Холдена расцвела улыбка, и он снова стал самим собой.
«Алекс? Хорошо, расскажи, что ты видишь».
— Ну, сообщений не поступало с тех пор, как там отрубился передатчик, но, если последнее сообщение было преднамеренным, я не знаю, за что она там «отвечает». Загадочный корабль не то чтобы прямо кувыркается, но выделывает что–то вроде того. Пока он гоняется за собственным хвостом, подойти будет непросто, хотя я уже прикинул варианты. На «Бритве» не предусмотрена стыковка шлюз к шлюзу, такую лодочку положено загонять в ангар. Зато у нас с Натом есть скафандры с ранцами. В смысле, с премьер–министром. Я теперь зову его Нат. Не ревнуй. В общем, я прикинул, что, если нацелиться носом в центр круга, по которому ходит Наоми, а задом книзу, можно пристроиться к ее карусели. Лишь бы никого не стошнило в шлем, а там пошлем человека в скафандре к шлюзу. Не уверен, что сработает, но ничего лучшего пока предложить не смогу.
Он склонился вперед, выжидая, пока направленный луч за четыре секунды дойдет до «Росинанта» и вернется обратно. Судя по тому, как обвисло лицо Холдена, тот шел не на одном g. Но, даже если бы «Четземоку» не раскрутило, «Бритва» добралась бы до нее первой. Если не будет неожиданностей, временный пилот Холдена поставит Алексу пиво. Правда, рассчитывать на такую щедрость не приходилось.
Через пять секунд Алекс спохватился, что не сказал про силовой скафандр Бобби. Но промолчал, потому что не хотел перебивать Холдена, который уже наговаривал ответ. Через несколько секунд Алекс его услышит. Этикет переговоров со световым лагом требовал строго соблюдать очередность.
«Почему бы не просчитать твою идею? — спросил Холден. — Если план окажется выполнимым, я смогу подвести вместо вас „Роси“. Если придется резать обшивку, мы справимся. Наоми не давала о себе знать?..»
— Пока нет… — начал Алекс, но Холден, как выяснилось, еще не закончил, просто переводил дыхание.
«…Потому что это „Передайте Холдену, что я отвечаю" выглядит странно во многих отношениях. Я проверил голосовой профиль сообщения с „Четземоки" — вернее, Фред проверил. Я бы не додумался. В общем, в первом предупреждении о магнитной ловушке и в новом она произносит „Джеймс Холден" совершенно одинаково. Фред подозревает, что второе сообщение подделано. А вот изменения, которые в него внесли перед отключением связи… Мне здесь что–то видится, Алекс, но я еще не знаю что».
На этот раз Алекс выждал, чтобы убедиться, что Холден закончил.
— Я не видел никаких знаков, но мне сдается, что на том корабле кто–то пытается подать сигнал. И это кружение совсем не похоже на троянского коня. От него никакой пользы, разве что как рвотное сработает. Честно, я сам не понимаю, что мы там видим, капитан, и думаю, мы не узнаем, пока не попадем внутрь.
Восемь долгих секунд на передачу и ответ.
«Просто меня беспокоит, что, если она внутри и не управляет кораблем, получится, мы тут рассчитываем и прикидываем, в то время когда нужны ей. Не хочу и думать, что мы были так близко и потеряли ее. Понимаю, звучит дико, но я и вправду схожу с ума. Как представлю, что вращение размазывает ее по стене, а мне отсюда никак не помочь…»
— Брось, перекошенный маневровый не дает такого эффекта, — возразил Алекс. — Пока он не работает, бокового импульса нет. При включении получаешь небольшое ускорение, направленное вниз для тех, кто находится позади центра вращения, и вверх — для тех, кто ближе к носу, но все это вписывается в направление главной тяги, так что на самом деле…
— Алекс, — перебила Бобби, — там что–то…
Он развернулся вместе с креслом к ней лицом. Бобби смотрела на настенный экран. Одна из его панелей передавала вид с верхней камеры. «Четземока» все так же бешено вращалась, но что–то отделилось от нее, выплыло в прозрачную пустоту, где звезды блестели зрачком огромного глаза. Глаз бури. Бобби попыталась дать приближение одновременно с Алексом, так что система заполошно пискнула, и фокус задергался, прежде чем установиться. Стала видна фигурка в скафандре с реактивным ранцем. Фары скафандра не горели, человек был развернут к ним спиной, и в сильном солнечном излучении серый материал костюма блестел слишком ярко, не позволяя рассмотреть подробностей.
— Жива она? — спросил Алекс.
— Двигается.
— Давно вышла?
— Недавно, — ответила Бобби. — Секунды.
Фигурка в скафандре подняла руки, скрестила над головой. Астерский знак: опасно. У Алекса часто забилось сердце.
«Алекс, — почти сразу позвал Холден, — что происходит?»
— Кто–то вышел из корабля. Дай разобраться, скоро доложу. — С этими словами Алекс прервал связь.
Фигурка на экране теперь передавала сигнал отсчета времени. «Пять минут».
— Что тут у нас? — спросил Алекс.
— Она повторяет одни и те же знаки, — ответила Бобби. — Вот: «Опасно. Не приближаться. Угроза взрыва». А потом: «Кончается воздух» и «Пять…» Черт, уже четыре минуты!
— Это она?
Алекс понимал, что ответа не будет. Даже если бы фигурка развернулась к ним лицом, в таком освещении он не узнал бы Наоми сквозь щиток шлема. Просто какой–то человек в скафандре, у него кончается воздух, а он раз за разом предупреждает о ловушке.
Но Алекс считал, что человек двигается как Наоми. И он, и Бобби говорили о фигурке «она». Наверняка не знали, но были вполне уверены. В «Бритве» вдруг стало до ужаса тесно. Как будто при виде Наоми срочно потребовалось пространство для движений. Пространство, чтобы дотянуться к ней. Алекс нацелил систему шлюпки на алмазный блеск скафандра и поставил задачу для расчета.
— Куда она движется? — спросила Бобби.
— Похоже, дрейф снова приведет ее на курс корабля, — сказал Алекс. — Если не попадет под удар, то пропустит мимо себя и подставится под выхлоп из дюз.
— Или задохнется у нас на глазах, — продолжила Бобби.
— Я могу подвести к ней шлюпку, — сказал Алекс.
— Чтобы ее раздробило торможением?
— Ну… да…
— Надевайте шлемы! — Бобби орала так, чтобы наверняка было слышно в каюте. — Я выхожу.
— Твоя броня разгонит тебя на пятьдесят кэмэ меньше чем за четыре минуты? — удивился Алекс, впрочем, уже герметизируя шлем.
— Нет. — Бобби одной рукой потянулась за шлемом, другой — за запасным баллоном. — Зато у меня хорошие магнитные присоски на подошвах и ладонях.
Алекс проверил застежки, приготовился открыть «Бритву» пустоте.
— Не понимаю, чем это поможет.
Каюта премьера доложила о герметичности. На мониторе фигурка — Наоми — сигналила: «Опасно. Не приближаться. Угроза взрыва». Бобби вскрикнула и глубоко, надрывно вздохнула. Голос ее донесся уже через рацию скафандра:
— Черт, давно же мне не кололи «сока». Жуткая гадость.
— Бобби, время на исходе. Где магнитные присоски, а где Наоми!
Бобби ухмыльнулась из–за щитка.
— Ты справишься с управлением торпедами?
