Данила в полной мере ощутил на своей шкуре все прелести пребывания на «Даче». Так северяне называли каторгу. Располагалось это чудесное место в оборотных тупиках за Площадью Мужества. Станция, много лет служившая конечной для изолированного отрезка, имела разветвленное путевое развитие. При желании в туннелях можно было проводить военные парады. Но парады в Северной Конфедерации не устраивали. Зато имелись в наличии правонарушители разного уровня, от мелких воришек, до матерых рецидивистов. Здесь их ждал тяжкий труд, затрещины и зуботычины от охраны. Немногим удавалось отмотать срок каторги до конца.

Мнимый караванщик терпел издевательства долго. Целых двадцать часов. А потом один из охранников имел неосторожность повернуться к нему спиной. Реакция каторжника была молниеносной.

Бросок, болевой прием – и вот уже обмякшее тело охранника оказалось в руках Данилы. Автомат и нож – тоже.

– Всем стоять! – зарычал арестант, приставив острие клинка к горлу караульного. Автомат Данила забросил за спину, чтоб не мешался. Остальные «дачники» прыснули кто куда. Трое охранников вскинули было оружие, но применить его не решились.

Прикрываясь пленником как живым щитом, Данила добрался с «Дачи» на станцию, оторвавшись от преследователей. Караульные допустили явную оплошность, не успев поднять тревогу. Беглецу это было только на руку. Дальше все должны были решить скорость и наглость. Оставив тело в туннеле, Данила ловко взобрался на платформу.

Там проходило занятие для ополченцев. Инструктор, опытный боец, преподавал гражданским азы рукопашного боя. Оружия ни у кого заметно не было.

Рывок – и вот Данила уже рядом с люком, ведущим на лестницу. А там – служебный выход в город. Из люка, к огромному счастью беглеца, как раз вылезал громила-сержант, который два дня назад притащил в метро их с Игнатом. Чувствовал он себя неважно, держался за живот и матерился сквозь зубы.

После пинка, которым наградил своего обидчика Пес, сержант сначала долго приходил в себя, потом, добравшись до наблюдательного поста, в самых ярких выражениях докладывал Морозу, что случилось на площади. После этого он еще с полчаса спускался вниз. Всего этого Данила, конечно же, не знал. Он просто видел перед собой шанс удрать из метро.

И без лишних слов ткнул сержанту в лицо ствол автомата.

– В сторону отошел. Люк не закрывай, – приказал беглец.

Сержант уставился на Данилу выпученными глазами. Мгновение громила старался осмыслить ситуацию. Потом дернулся, попытался захлопнуть дверцу. Это стало последним, что сделал в своей жизни здоровяк. Раздался выстрел, пуля попала ему прямо в лоб. Грузное тело рухнуло на гранитные плиты.

Беглец круто развернулся, ударил короткой очередью, посеяв на станции панику. После этого юркнул в открытый люк и тщательно задраил за собой металлическую дверцу. Теперь нельзя было терять ни минуты. Он ринулся вверх по лестнице.

Даже для подготовленного военного путь наверх по лестнице был бы тяжелым испытанием. У Игната и Дианы он занял десять минут. Данила поднялся наверх за пять. Боязнь погони придавала ему сил. Но дело было не только в этом. Вверх по лестничным маршам летел прекрасно подготовленный солдат. До поры до времени Данила скрывал свои способности. Пришло время проявить их.

На площади его уже ждали.

Веганцы.

Отряд из пяти бойцов, у одного на боку – стек, знак офицерского отличия. Увидев Данилу, вылезающего из люка, веганцы бросились в его сторону. Ледяной дождь еще не начался, поэтому движения людей затруднял только глубокий снег.

Как и было оговорено в плане операции, веганцы находились на площади Мужества второй день. Штурмовики следили за группой Игната Псарева от Выборгской и никак себя не обнаружили. Потом отряд укрывался в подвале жилого дома, наблюдая оттуда за тем, что происходишло на площади.

– Здравия желаю, господин лейтенант! – отсалютовал беглец.

– Вольно, капрал, – отвечал лейтенант-веганец. – Докладывайте.

Тот быстро изложил командиру все, что ему удалось выяснить.

– Северяне не пошли на союз. Я подслушал разговор караульных. Морозов послал приморцев в жопу.

Лейтенант одобрительно кивнул. Отказавшись от союза с Альянсом, северяне сильно упрощали работу имперским штурмовикам.

– И еще. Разговорил я этого Псарева. Он – пешка, ниче не знает.

– Зато Гаврилов знает, – его собеседник зловеще ухмыльнулся. – И Воеводин. Они оба здесь, идут на Пискаревку. Главное – взять живым хоть одного. Действуем четко по плану.

Веганцы скрылись во дворах.

Погоня началась.

Гаврилов долго не мог решиться вести отряд на Пискаревку через центральный вход. Он был уверен, что мемориальный комплекс охраняется веганцами, а значит, лобовой штурм – верное самоубийство. Но у Воеводина было иное мнение на этот счет.

– Люди – не такая большая проблема, – убеждал командира Денис. – Их хотя бы убить можно. А ветки, капитан? Да вы послушайте, че там творится.

Большую часть мемориального комплекса покрывал густой лес. Оттуда, в самом деле, каждые несколько минут слышался грохот падающих веток. А вот в районе центрального входа было открытое пространство.

– Рассредоточиться, – приказал Гаврилов своим людям. – Не спускать с кладбища глаз.

Сталкеры залегли вдоль забора Пискаревки.

Полчаса отряд вел наблюдение за кладбищем. Никто не заметил ничего подозрительного. Зато сталкеры сбились со счету, сколько раз за это время они слышали грохот падающих сучьев. Тем временем, оттепель делала свое дело, ледяной наст начинал подтаивать, ходить становилось легче. Правда, добавлялась новая напасть: грязь под ногами.

– Ниче, танки грязи не боятся, – заметил по этому поводу Денис.

– И самосвалы, – вставил Федор.

Особенное беспокойство у Савелия Игоревича вызывали два небольших каменных здания с колоннами, расположенные симметрично с двух сторон от входа на кладбище. Идеальные укрытия для пулеметчиков или снайперов. Денису и Федору он поручил проверить оба строения. Остальные члены отряда, укрывшиеся среди развалин бензоколонки, обеспечивали разведчикам прикрытие. Прикрывать, впрочем, не пришлось. Воеводин и Романов ворвались сначала в первый домик, потом во второй.

– Чисто, – выдохнул капитан, увидев в окне условный сигнал Дениса. – Пошли. Игнат, Алиса, останетесь здесь. Мало ли что.

Позиция за бензоколонкой имела большое стратегическое значение, она позволяла контролировать весь проспект Непокоренных.

Псарев проворчал: «Все веселье пройдет без нас», – но сильно упираться не стал. В глубине души он был даже рад, что не идет на кладбище. Игнату не хотелось в этом признаваться даже самому себе, но от одного взгляда в сторону Пискаревки душа его сжималась от страха.

Люди двинулись вперед. У входа к ним присоединились Денис и Федор.

– «Вечен ваш под…». Видимо, подвиг. «В се…цах покол…». Не очень понятно. «Грядущих», – прочитал Самохвалов одну из надписей. – Да уж. Вечен… Спроси метрошную молодежь, что такое «Пискаревка», никто не ответит…

– Заткнись! – шикнул на парня Воеводин. – Смотри в оба.

С обеих сторон от входа тянулись к небу страшные, уродливые деревья. Их голые сучья, покрытые льдом и присыпанные снегом, напоминали щупальца чудовищ. Или руки людей, воздетые к небесам в немой мольбе. Юноша почувствовал, как в сердце его закрадывается ледяной страх. Остальным сталкерам тоже стало не по себе. Даже капитан поежился и отвел взгляд от корявых черных веток, нагонявших своим видом безотчетную тоску.

– Останешься здесь, – приказал он Бойцовой.

Соня повиновалась. Пробила ледяной наст, выкопала в снегу что-то вроде окопа, залегла у гранитного постамента, над которым возвышалась зловещая конструкция, напоминавшая факел.

– Можно и я останусь? – поинтересовался Дима. Он очень боялся оставлять любимую девушку одну. Но получил отказ.

Отряд двинулся дальше.

Впереди лежал пологий спуск, а дальше расстилалась обширная равнина, засыпанная снегом и окруженная со всех сторон густым лесом. Прямо впереди, на расстоянии пятисот метров, маячила скульптура. Отсюда сложно было рассмотреть детали. Ясно было только, что статуя что-то держит на вытянутых руках.

– Родина-мать! – произнес Самохвалов. И Денис отозвался:

– Она самая…

Дима пригляделся и понял, что скульптура в самом деле изображает молодую женщину.

«Скорбит о погибших сынах. Как символично… – подумалось ему. – Сколько людей здесь похоронено! Денис говорил, что сотни тысяч… А сколько народу полегло в Последней войне, и подумать страшно. Их даже никто не хоронил. Некому было хоронить».

Краткая остановка закончилась. Прощупывая путь с помощью шестов, люди спустились вниз по обледенелому склону.

На веганской схеме их цель располагалась с правой стороны от скульптуры, в перелеске. Пока отсюда не было заметно ничего подозрительного, только деревья и снег.

«Веганцам не откажешь в чувстве юмора, – размышлял юноша, с трудом продвигаясь вперед через обледеневшие сугробы. – Спрятать средство массового уничтожения… на кладбище. Шутники, нечего сказать».

С оружием наготове, не спуская глаз с зарослей, сталкеры пробирались вперед, в сторону монумента «Родина-мать». В одном месте Воеводина что-то заинтересовало. Он остановился, несколько раз ударил шестом, потом разгреб снег. Там обнаружилась гранитная плита с выбитыми на ней цифрами: «1942». Подошел Гаврилов, заглянул через плечо Дениса.

– Это надгробие? – поинтересовался Савелий Игоревич.

– Вроде того, – отозвался Воеводин. – Тут народ хоронили по годам.

Самохвалову в очередной раз стало дурно. Он читал о братских могилах, где зарывали людей, погибших в одном сражении. Или бойцов одного подразделения. Но чтоб могилы отличались только по годам… Об этом Дима раньше не слышал. Это было по-настоящему страшно.

Люди двинулись вперед. Вскоре они оказались на том месте, которое веганцы пометили значком «биологическая угроза».

Диана получила приказ прикрывать отряд. Она заняла позицию у гранитного постамента, на котором возвышалась «Родина-Мать».

– Осмотреть все! – скомандовал Савелий Гаврилов. Сталкеры рассеялись.

Самохвалов бросил давно осточертевшие ящики и принялся ломать ледяной наст лыжной палкой, а если не получалось, то прикладом ружья. Освобождал ото льда небольшой участок. Потом старательно рылся в снегу, сам не понимая толком, что ищет. Рядом тем же самым занимался Денис. И тоже безрезультатно.

– Под деревьями глянь, – приказал капитан Федору.

– А не обвалится? – Царь с опаской покосился на заледеневшие ветки.

– Выполня-я-ять! – рявкнул Гаврилов, и сталкер Романов послушно направился туда, где у корней могучих елей виднелся большой участок голой земли, откуда снег выдувало ветром. Но и там ничего подозрительного не обнаружилось. Федор нашел только странные сморщенные грибы, похожие на сдутые воздушные шарики.

– Значит, все-таки деза… – тяжко вздохнул капитан, со злостью швырнул в сторону карту и сел прямо на снег.

Рядом присел Воеводин.

– Вы с самого начала подозревали, что карта – подделка? – хмуро поинтересовался Денис Владимирович. – И все равно повели нас сюда?

– Я. Должен был. Проверить сигнал, – Гаврилов говорил бесцветным голосом, словно робот.

– Значит, все зря? – спросил Дима, присаживаясь рядом с командирами.

Никто не ответил.

Зловещая, мертвая тишина царила над бескрайними просторами мемориального комплекса, ставшего последним прибежищем для сотен тысяч героев давно отгремевшей войны.

С каждой минутой капитан все яснее понимал, что его миссия провалилась с треском. По всем фронтам. Северяне отказались вступать в военный союз. Отказ этот был хоть и ожидаемым, но от того не менее обидным. Секретное оружие, якобы спрятанное веганцами на Пискаревском кладбище, и вовсе не существовало. А ведь Гаврилов с самого начала сомневался в подлинности карты. Увы, руководство Альянса к его доводам не прислушалось и решило все же отправить силы для поиска и доставки «секретного оружия». В итоге капитан не только не раздобыл подкрепления, но и потерял троих бойцов: Харитона, Зуба и Ван-Дамма. Такого провала ему не простят, Савелий Игоревич понимал это.

Еще недавно Гаврилов грезил майорским званием. Теперь капитан всерьез опасался, не разжалуют ли его в рядовые. И вернется ли он вообще обратно… В глубине души Савелий боялся, что карта – это не только деза. Ловушка. Их затащили сюда с вполне определенной целью. Чтобы убить. Или, что еще страшнее, взять в плен и под пытками выведать военные тайны. Истязать пленников веганцы умели прекрасно.

«Мы не засекли слежку, но это не значит, что ее нет», – подумал Гаврилов, с нарастающей тревогой всматриваясь в густую чащу, обрамлявшую кладбище.

Савелий оглядел своих людей. Опытных сталкеров, которые не моргнув глазом отправились с ним навстречу смертельной опасности. У входа на кладбище терпеливо мерзли Соня, Игнат и Алиса. Ни один из них, кроме Псарева, не находился в его прямом подчинении. И вот теперь жизни всех этих людей оказались под угрозой. Оставался только один выход: бежать отсюда как можно скорее. Гаврилов решительно поднялся на ноги.

– Уходим, – скомандовал он. – Возвращаемся.

– Эх, зеленожопые ублюдки! Обманули, провели! Суки, – крикнул в сердцах Федор и наступил на сморщенный гриб, похожий на сдутый воздушный шарик.

Из гриба поднялось густое облако спор. Романов с интересом уставился на них. Маску он снял, еще когда начал разгребать снег, чтобы не мешалась. Споры закружились на ветру, поднимаясь все выше и выше.

– Это «дедушкин табак». Ну, типа, гриб дождевик, – заметил капитан, тоже с интересом наблюдая за облаком коричневых точек, напоминавших крохотных мушек. – Он, когда перезреет, превращается вот в это.

– Дедушкин? Табак? Дедушкин табак?! Охренеть! – расхохотался Федор.

Вдруг смех его перешел в кашель. Сталкер Романов выпучил глаза, схватился за горло, начал жадно вдыхать воздух. Надсадный кашель вырывался у него из груди.

– Маску, маску надень! – закричал Воеводин.

Но было поздно. Царь упал на снег и забился в конвульсиях. Упав, он раздавил еще несколько грибов, и целое облако спор окутало сталкера. Ближе других к грибнице стоял Эдуард. Он был в респираторе. Но даже защитная маска не спасла. Из-под респиратора донеслось сдавленное дыхание и кашель. В панике Эд метнулся прочь, но пробежал лишь пару шагов, а потом упал на лед и тоже забился в конвульсиях.

Дима рванулся было на помощь умирающим сталкерам, но Денис сгреб его в охапку и оттащил в сторону памятника. Туда же отступили Гаврилов и Диана.

– Стоять, Димон. Не сметь. Им уже не помочь, – кричал Воеводин прямо в ухо парню, который продолжал рваться и метаться, силясь вырваться на свободу.

С огромным трудом Денис утихомирил Самохвалова.

Федор бился в предсмертной агонии несколько секунд, после чего затих. Вовк боролся за жизнь на минуту дольше, но вскоре и он перестал подавать признаки жизни.

Долго никто не решался приблизиться к перелеску, опасаясь, что в воздухе все еще витают ядовитые споры.

Биологическое оружие, в существование которого уже никто не верил, было обнаружено. Именно там, где стоял значок на веганской карте.

– Вот, значит, какое это оружие… – прогудел капитан сквозь маску респиратора.

– Угу. Сюрприз от зеленых, бляха муха, – отозвался Воеводин.

Дима ничего не сказал. Мутными от слез глазами он смотрел на труп сталкера Романова, на лице которого застыла гримаса муки и ужаса.

Соня с возрастающим беспокойством посматривала в ту сторону, куда ушли мужчины, но на таком расстоянии увидеть что-то было трудно. Девушка поняла одно: биологическое оружие все-таки было обнаружено.

Для лейтенанта, командовавшего веганскими штурмовиками, это тоже оказалось тем еще сюрпризом.

Бойцова заметила веганцев раньше, чем они ее.

Группа из трех вооруженных людей кралась вдоль опушки леса, укрываясь за сугробами и складками местности. Для того чтобы догадаться, с какой целью вооруженные незнакомцы движутся вглубь кладбища, не потребовалось сильно напрягать мозги.

Девушка уперла в плечо приклад карабина, поймала в прицел голову одного из имперских штурмовиков. Но в последний момент палец ее застыл на спусковом крючке.

Врагов было трое. Все – матерые, опытные бойцы. Первым же выстрелом Соня обнаружит себя. Для того, чтобы друзья успели прийти на помощь, требуется время. Значит, минуту, две, а то и больше она будет одна против головорезов.

Девушка бросила быстрый взгляд в сторону памятника. Дима, Денис и капитан Гаврилов ползали под деревом и что-то собирали в ящики. Диана маячила возле статуи. Оттуда ей пока не было видно веганцев. Игнат и Алиса тоже были далеко. Чтобы привлечь их внимание, Соне так и так пришлось бы раскрыть свою позицию. Значит, выбора у нее не оставалось.

– Если я не выстрелю, накроют наших. Тогда всем конец, – поняла Бойцова.

Она глубоко вздохнула, мысленно послала последнее «прости» друзьям, потом снова прицелилась, поймала интервал между ударами сердца и плавно надавила на спусковой крючок.

Веганец рухнул на снег с простреленной головой.

В ту же секунду вокруг Сони засвистели пули. Они вспарывали сугробы, рикошетили от ледяного наста, стучали о стены кладбищенских построек.

Три раза успела выстрелить девушка, прежде чем очередная веганская пуля, срикошетив от древесного ствола, попала ей в висок.

Смерть Сони Бойцовой была мгновенной, безболезненной. Душа ее покинула тело и устремилась с грешной земли в мир иной, где нет ни боли, ни слез, ни страданий.

Сильное, тренированное тело молодой женщины обмякло. Карабин выскользнул из рук.

Кровь ручейком струилась из раны.

Для Сони борьба за жизнь закончилась. Для ее друзей – только начиналась.

«Все. Убили. Они ее убили», – понял Самохвалов, когда карабин, стрелявший со стороны главного входа, смолк, а веганцы сосредоточили огонь на их укрытии. Но времени на то, чтобы предаваться горю, не было.

Дима, Денис и Савелий Игоревич укрылись за стволами деревьев и огрызались одиночными выстрелами. Они экономили патроны. Не так уж много их осталось. Штурмовики, напротив, не жалели боеприпасов, буквально не давая противнику высунуться.

Диана не могла с такого расстояния достать врага стрелой, поэтому спряталась за памятником и не высовывалась. Самохвалов сумел выстрелить из «Бекаса» всего пару раз. Гаврилову тоже не везло. Воеводин действовал успешнее, из своего «Винтореза» он снял веганского стрелка. Но выживший штурмовик продолжал стрелять.

– Кэп! Димон! Огонь по веткам! – рявкнул Денис и, дождавшись, когда враг отвлечется на перезарядку, хлестнул короткой очередью по кронам деревьев, нависавших над позициями веганцев.

«Он спятил?! – изумился Дима. – На кой ляд стрелять в деревья, если он – под ними?!».

Но капитан понял задумку Воеводина. Он подтянул к себе автомат Федора и выпустил гранату из подствольника в развесистую ель, рядом с которой залег выживший веганец. Взрыв произвел потрясающий эффект. Целая груда льда обрушилась вниз, увлекая за собой новые и новые ветки. Эта лавина погребла под собой последнего врага.

Бой закончился.

Ни один звук не нарушал больше величественного молчания гигантского кладбища.