Игнат Псарев и сам не понял, с какой стати он помчался следом за Данилой. Куда разумнее было бы остаться вместе с Соней и Димой. Но тело сталкера словно бы перестало ему подчиняться. Пока умом пытался осмыслить происходящее, ноги сами двигались вперед. Голосовые связки Псарева тоже словно бы сами собой воспроизводили витиеватые матерные конструкции – без всякого участия мозга, на автопилоте.

«Что за хрень? Стоять, парень!» – титаническим усилием воли Игнат заставил себя остановиться.

Но поздно.

Ничего не было видно – ни домов, ни деревьев. Одна лишь снежная круговерть. Данила исчез без следа, как и Дима с Соней. Игнат оказался совершенно один – ослепленный, оглушенный, растерянный. Он поворачивался из стороны в сторону, крепко сжимая заледеневшими руками автомат. Безотказное оружие, не раз спасавшее сталкера, оказалось сейчас столь же бесполезным, как каменный топор неандертальца. Стрельбой из АК не остановишь бурю, не уймешь метель.

– Пипец, ну и влип… – выдохнул Псарев.

И тут он с содроганием понял, что снова теряет над собой контроль. Неведомая сила, заставившая сталкера мчаться очертя голову навстречу вьюге, вновь запустила свои невидимые щупальца в его голову.

«Брось автомат, что в нем проку, – мелькнуло у него в голове. – Только тяжесть лишнюю таскаешь».

– Че?! Ты охренел? – тут же разозлился сам на себя сталкер, мертвой хваткой вцепившись в АК.

«Брось автомат, кому говорят. Брось оружие», – продолжал тот же голос. Внутренний. Или внешний?

– Щас. Разбежался, мать твою! – Игнат, как мог, сопротивлялся ментальной атаке, но силы его таяли.

Только сейчас сталкер понял, в чьей власти он оказался. В чьи владения забрел, сам того не желая.

– Ментал, сука… – страшная догадка пронзила все его существо, как электрический разряд.

Игнат слышал о мутантах, обладавших способностями к телепатии, но сам с подобной угрозой не сталкивался и считал рассказы других выдумками. Даже посмеивался над товарищами, когда те убеждали его, что мутанты-телепаты – реальная опасность.

Теперь Псу стало не до смеха.

«Оружие на снег, на снег», – нашептывал зловещий голос. Убаюкивал. Гипнотизировал. Подавлял волю к сопротивлению.

– Черта с два, – вяло бормотал в ответ сталкер, медленно опускаясь на колени прямо в рыхлый снег. Глаза Игната закрывались, мышцы слабели. Гасла воля к жизни. Ментал почти полностью овладел его сознанием. Монстр торжествовал. Монстр ликовал. Оставалось еще немного, совсем чуть-чуть.

Последним сознательным усилием Игнат снова поднял голову и успел разглядеть смутный силуэт, приближающийся сквозь снежную завесу.

– Это он, гнида. Живым не дамся, – прохрипел сталкер и попытался поднять оружие.

И тут воздух вспорола автоматная очередь. Кто стреляет, откуда, Игнат понять не успел.

В тот же миг невидимые тиски, сдавливавшие голову Пса, ослабли. Ментал, сосредоточивший все усилия на подчинении воли одной жертвы, растерялся, ощутив присутствие других людей, заметался.

Дальше все произошло стремительно.

Игната кто-то схватил за шиворот, протащил метров сто через сугробы и, не дав опомниться, втолкнул в темный провал дверного проема.

«Дима и Соня ни за что не догадаются, куда меня втащили», – успел подумать Псарев, прежде чем за ним захлопнулась массивная стальная дверь.

«Надо оставить им какой-то знак!» – явилась запоздалая мысль. Но сделать сталкер ничего не успел. Он оказался в кромешной темноте.

Раздался противный скрежет, от которого Игната передернуло. Видимо, задраивали люк. Потом наступила могильная тишина.

Несколько секунд Пес ничего не видел и не слышал. Потом вспыхнул нестерпимо яркий свет. Он резанул по глазам так, что сталкер взвыл от боли и поспешно заслонил их ладонью. Но это не сильно облегчило его мучения.

– Вашу мать, что за хрень?! – простонал Пес.

– Заткнись! – рявкнул в ответ хриплый, прокуренный голос.

– До пяти лет я думал, что меня зовут Заткнись, – Игнат попытался перебороть страх простым, проверенным способом: шуткой. Помогло плохо.

Четыре темных силуэта нависали над ним. Четыре крепких бойца. Без сомнения, все с оружием. А сталкер Альянса лишился автомата. То ли сам выронил, пока его тащили по сугробам, то ли отобрали.

Глаза Игната тем временем привыкли к яркому электрическому свету, он смог осмотреться по сторонам.

Помещение, в котором оказался Пес, было совсем небольшим по площади. Метров десять, не больше. В стенах были два мощных стальных люка. Через один вход Игната втащили, у второго, расположенного напротив, стояли бугаи в камуфляже, с автоматами и ружьями. Единственным источником света был фонарик в руках у одного из громил. Кем считать этих людей, спасителями или похитителями, Пес еще не решил. Если бы не их вмешательство, сталкер ни за что не спасся бы от ментала. Но Псарев прекрасно знал: в мире после последней войны людей стоило опасаться куда больше, чем зверей.

Игнат потянулся к поясу, но любимого «Карателя», прекрасного друга и помощника в передрягах, там не обнаружил.

Владелец фонарика, проследив за движением сталкера, оглушительно заржал.

– Че, козел, думал, мы не найдем нож? Гы-ы!

– Я – посол Приморского Альянса! – проворчал в ответ Псарев, но на громил его слова не произвели никакого эффекта.

Рядом лицом вниз лежал проводник Данила.

– Это ваш человек, помогите ему, – обратился Игнат к своим спасителям-похитителям.

– Кто? Этот? Наш?! – прохрипел обладатель прокуренного голоса.

– Караванщик. Данилой зовут. Он шел с нами с Выборгской.

Один из бугаев подошел, небрежно перевернул мыском сапога бесчувственное тело и презрительно сплюнул.

– Хрен какой-то. Не знаю его, – доложил он.

Внутри у Псаа все оборвалось.

«Как?! Данила лгал с самого начала? Он – не житель Конфедерации? Но кто он? И зачем пошел с нами?»

Сталкер был так потрясен, что не стал особо сопротивляться, когда его схватили под руки и потащили вниз по винтовой лестнице. Видимо, то, что Игнат назвался послом Альянса, сыграло свою роль. Вели его аккуратно. Следом тащили Данилу. С самозванцем церемонились меньше.

Спуск вниз казался бесконечным. Пролет за пролетом – все глубже и глубже под землю. Впереди – верзила с фонарем, освещающий путь. Следом – его люди. Псарев пытался считать ступеньки, но быстро сбился и бросил это занятие. Его мозг все еще не оправился от ментальной атаки и работал с огромным трудом.

«В третий раз за день меня ведут неведомо куда. Это начинает надоедать. Может, вырваться и удрать?» – вяло подумал он, но пришел к выводу, что лучше пока не предпринимать попыток к бегству. Он не знал о Северной Конфедерации ничего. В этих условиях побег был с самого начала обречен на провал.

Спуск кончился так же внезапно, как и начался. Игната провели по узкому тесному коридору и втолкнули в безликий дверной проем. Стальная дверь с решеткой захлопнулась за спиной сталкера. Звякнула связка ключей в руках у конвоира.

«Опять двадцать пять. Я начинаю привыкать к тюрьмам», – пронеслось в голове Псарева.

Он, конечно же, тут же принялся что есть мочи молотить в дверь ногами и руками.

– Я – посол Приморского Альянса! У меня письмо к вашему хозяину! – надрывался сталкер.

– Спокуха, паря. Нашли. Нашли мы письмо. Передадим в лучшем виде, – донесся хриплый голос. После этого конвой ушел. Затихли вдали гулкие шаги.

Игнат ощупал куртку. Так и есть – конверт с письмом от капитана Гаврилова с просьбой об оказании содействия исчез. Оставалось надеяться, что письмо передадут по адресу, и что Феликс Ратников, правитель общины, прислушается к словам Гаврилова.

Тюрьма выглядела точно так же, как на Площади Ленина. Видимо, потому, что камеры обустраивали в подсобках, а их во всем метро строили одинаково. Но если в Большом метро в тюремном коридоре хотя бы горело дежурное красноватое освещение, то северяне не видели смысла тратить дорогую энергию. В коридоре и камерах царил беспросветный мрак. Конвой ушел, а с ним исчез единственный источник света: ручной фонарь.

Сдаваться так просто сталкер не собирался. Он еще минут пять барабанил в дверь, ругался и угрожал. Безрезультатно. Конвой ушел, а караульные, если они здесь и присутствовали, никак себя не выдавали. Тишина царила в тюремном блоке.

Лишь из соседней камеры раздался вдруг сдавленный стон:

– Игнат, ну, хорош! Голова раскалывается!

Голос принадлежал Даниле.

– А. Очнулся, сученыш, – брезгливо произнес сквозь зубы Псарев.

Местные не узнали Данилу. Либо перед Игнатом разыгрывали какой-то странный спектакль, либо, что вероятнее, тот оказался самозванцем. Затесаться в толпу караванщиков мог любой. Постовые на Выборгской ни умом, ни сообразительностью не отличались, провести их смог бы и ребенок.

– Ты чьих будешь? – крикнул Псарев в темноту. В самые тяжелые моменты жизни, когда все вокруг валилось из рук, Игнат начинал сыпать цитатами из фильмов, книг и анекдотов. Видимо, так его рассудок защищался от реальности.

– Че? – отозвался Данила. Пес даже сплюнул от досады.

По всей видимости, фильма «Иван Васильевич меняет профессию» лже-караванщик никогда не видел.

– «Че»… Через плечо. Чей ты агент, гнида?

Игнат давно был уверен, что Данила не тот, за кого себя выдает. Оставалось выяснить, какую из группировок он представляет. Вариантов было не так уж много.

Приморский Альянс – раз. Но это означало бы, что капитан Гаврилов ведет двойную игру, а верить в это не хотелось.

Оккервиль – два. Но в таком случае караванщика должны были знать Соня и Дима.

Империя Веган – три. К этому варианту Псарев склонялся с каждой минутой все сильнее.

И уж совсем невероятной выглядела версия, что Данила все-таки человек северян, а перед Игнатом просто ломают комедию.

Остальные общины едва ли имели возможность рассылать по метро разведчиков.

– У меня имя есть, – проворчал из мрака Данила.

– Зашибись. Имя у него есть! – бросил с раздражением Игнат. – Да срал я на твое имя, говнюк! В метро только ленивый не меняет кликухи. А ты свое имя и не называл. Че, не правда? – добавил Пес чуть погодя, пересилив приступ ярости. – Так что не вякай тут, самозванец.

– От самозванца слышу, – проворчал в ответ лже-караванщик.

Сталкер застыл с приоткрытым ртом.

Данила производил впечатление человека, не знакомого с культурой предвоенного мира. Он и родился после войны, а значит, видеть фильмы никак не мог. Книги, сборники стихов в метро можно было найти. «Старики», к которым Пес причислял и себя, иногда цитировали смачные фразы из любимых кинофильмов, но «молодежь» их, как правило, не понимала.

И вот сейчас Данила ответил на реплику про самозванца точно, как надо.

Пока Игнат пытался осмыслить происходящее, тот заговорил снова.

– Ты не веришь мне. Имеешь право. А я, почему я должен верить тебе?

«А ведь он прав, – отметил про себя Пес. – У нас с ним полная гармония, хых. Мы оба имеем резон друг друга ненавидеть… И подозревать».

– Кто ты такой? – произнес из темноты караванщик, сделав акцент на слове «ты».

Игнат уже хотел ответить, но замешкался.

Вольный сталкер? Смешно. Капитан Гаврилов весьма наглядно дал ему понять, какой он «вольный». Военнослужащий Альянса? И снова мимо. Ему не полагалась ни формы солдат Альянса, ни, что обиднее, усиленного пайка. Потомок казака? В это все равно никто не верил. А если и верили, то просто смеялись.

– Может, ты шпион Вегана? – раздалось из темноты. Псу оставалось лишь гадать, как следовало понимать последние слова: как шутку или как угрозу.

– А может, ты – шпион Вегана, м-м-м? – отвечал Игнат в тон Даниле. – Может, справку от веганов принесешь, что ты на них не работаешь?

– Че? – реакция лже-караванщика не отличалась оригинальностью. «Место встречи изменить нельзя» он, разумеется, не смотрел.

Это окончательно убедило Псарева, что в случае с «самозванцем» имело место банальное совпадение.

– Через плечо… Короче, я – сталкер. Раньше ходил с серьезным мужиком, Молотом. Может, слышал про него.

Данила издал неопределенный звук.

– Потом Молот сгинул, а я начал работать на Альянс. Точнее, у меня не осталось выбора. А в эту жопу мира я шел с письмом. От моего начальства к местному царьку, Феликсу. Да вот, как видишь, провалил миссию.

Пес решил ничего не скрывать. По крайней мере, не врать. В ответ он надеялся получить такой же ответ. Пусть и не совсем правду, но и не ложь.

– Ну, а поиски Молота… Это мое личное дело. Иначе я бы на это не подписался. Вот, собсна, и все. Хошь – верь, хошь – нет, но я говорю правду. Теперь твоя очередь, товарищ по несчастью.

– По какому несчастью? – перебил Данила.

– Как это – по какому? Ты тугой, паря? Нас обоих наверняка считают шпионами. И скорее всего, пустят в расход. А перед этим, как водится у порядочных людей, хорошенько попытают.

Из мрака донесся сдавленный стон.

Мысль о смерти не на шутку испугала караванщика.

– Так хоть перед казнью признайся, самозванец, кто твой босс?

Это словечко Игнат очень любил и с удовольствием вставлял, когда это было уместно.

Псарев затаил дыхание. Он сильно сомневался, что их обоих казнят. С гораздо большей вероятностью Феликс Ратников затеет тонкую игру, пытаясь извлечь из пленников максимальную выгоду. В крайнем случае их ждала ссылка на печально знаменитую «Дачу», что-то вроде каторги. Про это жуткое местечко ходили слухи в Большом метро.

Еще меньше Игнат верил в то, что Данила скажет правду. Но тембр голоса мог выдать истинное состояние его души.

Проводник помолчал пару секунд, а потом внятно и отчетливо произнес:

– Тертый. Владимир Терентьев. Торговый город.

Этот ответ спутал Игнату все карты.

Содружество трех станций, Сенной площади, Садовой и Спасской, считалось одним из самых богатых сообществ в метро. Деньги там крутились огромные. Имелись и вооруженные силы, а значит, числились и соглядатаи. В таком грязном деле, как торговля, шпионы просто необходимы. Перебирая в уме варианты, Пес упустил из вида Торговый город. Однако признавать свой просчет он не собирался.

– Да ладно?! Торгаши повоевать решили? Думаешь, я поверю в эту шнягу? – Игнат довел градус сарказма до максимума. Так он всегда поступал, когда реальных аргументов не хватало.

– Не воевать. Выживать, – мнимый караванщик отвечал спокойно, хладнокровно, не без гордости. – Скоро война…

– Вот это сюрприз! – хихикнул Пес.

– Сойдутся две страшные силы.

– И живые позавидуют мертвым! – ехидно продекламировал в ответ Игнат и оглушительно расхохотался.

– Но достанется всем, – продолжал Данила, никак не реагируя на подколки Псарева. – Никто не отсидится. Все ищут союзников. Ищут способ спасти свою задницу. И твои хозяева. И мои.

– Ну, и че забыли торгаши у северян? – Игнат против воли заинтересовался словами соперника.

– Не у северян. В Мурино. Раз на Мощный смотаться не судьба, щупаем почву в области.

– Бред, – бросил сталкер в темноту.

Как ни досадно, в словах Данилы была своя логика. Сбежать из метро мечтали многие. Гибель острова Мощный, казалось бы, поставила крест на этих планах. Но из небольших поселений, разбросанных на просторах Ленинградской области, время от времени забредали в Большое метро гости. Где-то там, за полями, за лесами, за радиоактивными пустошами цеплялись за жизнь Всеволожск, Токсово, Лехтуси и, наконец, Мурино – давний союзник Северной Конфедерации. Жизнь в поселениях была, конечно, не сахар. Зато там можно было пересидеть войну.

– Ой, ну и пжалста. Не хошь – не верь, – отозвался Данила. Раздался скрип пружин. Лже-караванщик улегся на кушетку.

В тюремном блоке Площади Мужества надолго воцарилась тишина.