Зиверт

Икнулось, наверное, в тот момент старому бандиту. В гробу он видал таких родных племяшей. В белых «берцах».

Картонку-пропуск мне вернули, и я направился дальше, к цистернам. В этом же направлении тянулись сталкеры, замотанные в тряпье и явно мерзнущие. Поменялась политика фризовцев. Раньше всех бродяг пускали под откос, теперь же фильтровали. «Интересно, с чем это связано, – задумался я. – Гунч надеялся найти лабораторию за месяц, а затянулось дело аж до зимы? Или понял, дальше давить опасно, народный гнев – страшная сила? Побоялся, что сметут его сталкеры, сметут, как цунами рыбацкий поселок?»

С наступлением темноты резко упала температура воздуха. Меня пробирало аж до костей, хотелось пробежаться, чтобы хоть немного согреться.

Полигон отходов, на который осенью мы выходили с Хрипом с другой стороны, представлял собой гору свезенных на свалку машин, металлических конструкций и разного хлама. Я светил перед собой фонариком и не сразу заметил труп полуголого человека. Остановился. Он лежал почти на вершине горы, припорошенный снегом. «Ясно, – мрачно подумал я. – Рано я перевел фризовцев в адекватов. Загнали они сталкера за артефактами, и плевать им, что там радиация, а главное, аномалии смертельные. Не повезло ему, бедолаге. Кому-то Зона под ноги рельсы кидает, а кому-то аномалию подсовывает».

Наконец послышались голоса, подтянулись сталкеры – взрослые угрюмые дядьки с автоматами, перекинутыми за спину, в легких курточках, покрытых коркой льда.

– Вечер добрый, – поздоровался я.

– Да какой он, хрен столовый, добрый? – просипел сталкер с пушистыми усами. Его напарник промолчал, пытаясь остановить пригоршней снега текущую из носа струйкой кровь.

– Живы – и то хорошо. Ему вот не повезло, – сказал я и посветил в сторону трупа.

– Нелюди. Чтобы их черви заживо ели, – прошипел усатый и воровато посмотрел по сторонам.

– Меня Шахматистом кличут. Сокращенно – Кузьма Шах. Полгода Зону топчу, а так далеко еще не забирался, – представился я.

– Ты, это, парень, не сердись, сейчас времена такие… Кому попало имена-клички не называем, – произнес усатый, поправил ремень автомата.

– Угу, – добавил второй, тот, кому досталось от фризовцев.

– Времена всегда гнилые, лучше не становится, но чтобы сталкер сталкеру имя не говорил… – Я покачал головой.

– Не серчай. Ты прав, и мы правы. Хочешь, пойдем с нами до Бара «Один Зиверт»? – пошел усатый на мировую, хотя имен так и не назвал. Запугали их, видимо, крепко запугали.

– Сам дойду, – огрызнулся я.

Мы двинулись дальше, и я, хоть и хорохорился, увязался за ними следом, шел не отставая. Усатый не выдержал, обернулся:

– Ружье-то с плеча перевесь. Заметят с оружием в руках – сразу же застрелят.

– Угу, – авторитетно добавил его напарник.

– Законовцы. Они внутренний периметр держат, а фризовцы – внешний. У них договор: друг друга пропускают. Этих, в кожанках, в Бар да на Арену, ну а законовцев – на волю, за территорию свалки. А мы как разменная монета… Кто захочет – бьет, кто захочет – шмонает…

– Нормальные они, – пробормотал сталкер с разбитым носом. – Они заставили бандитов нас не трогать.

– Сам ты… нормальный. Снега чистого возьми, а то этот уже красный, – ответил усатый и добавил: – Нос ты сам себе сломал? Упал на кулак с татуировками?

Сталкеры остановились, подождали. Полигон отходов остался за нашими спинами, зато впереди выросли огромные цистерны, в которых можно было хранить море бензина. Виднелись постройки, грамотно устроенный блокпост.

– А ты чего в Баре забыл? – поинтересовался усатый.

– Да вот в гости иду. Новый год скоро, проведать кое-кого хочу, весточку с Большой земли передать, – ответил я. Тот замолчал, понимая, что на его скрытность я ответил взаимностью.

Законовцы удивили не только блокпостом, но и добротной экипировкой: теплые бушлаты, шерстяные шапки, «берцы» на толстой подошве. Все бойцы были одеты в одинаковую форму, нашивки у всех на месте, да и для опознавания в случае суматохи боя красным скотчем на куртках были наклеены полосы. Оружие же я разглядел настолько стандартное, что мне на миг показалось, будто очутился я у себя в части.

Бывших военных не существует, даже на аномальной территории. Вбитая сапогами, пропитанная потом, военщина была прописана на лбу каждого законовца. Я, стараясь не выдать свою заинтересованность, внимательно их изучал.

Ставр как-то после очередного малопонятного приказа с Большой земли в сердцах грозился бросить все и свалить на генеральскую должность в «Закон». Потом майор успокоился и горько заявил, что никто нас не ждет в этой группировке, основной задачей которой было уничтожение Зоны, избавление планеты от этой трофической язвы.

– Шапку снял, лицо показал! – Законовец раздраженно оглядел меня. – Ты что, псих? Кто ж в своем уме по Зоне с одним ружьем ходит?

– Новичок, – ответил я. – И у меня пистолет есть. Макарова.

– Пистолет! Макарова! – громко передразнил он. Остальные законовцы, которые в это время осматривали сталкеров, дружно засмеялись. Даже смех у них, казалось, был одинаковый.

Близость точки фризовцев и блокпоста законовцев меня не сильно удивляла. Однако для этого нужны были договоренности. А если военные стали якшаться с бандитами, то… дело швах.

Пистолет даже не попросили показать. Толкнули, указали, куда идти. Вот и добрался я до Завода. Дорога эта заняла почти год – с того момента это началось, как услышал я про него от сталкера Трофимыча. Чего только не приключилось со мной за это время: меня пускали вперед по Топи, используя как «отмычку»; меня били и заставляли бить других людей; пытались посадить в тюрьму; на меня нападали мутанты, в меня стреляли; аномалии заманивали меня в свои цепкие объятья; я сидел под Всплеском в схроне колхоза, защищал с бандитами Ферму, тонул в Топях, ползал в яме, набитой трупами, на Полигоне отходов, штурмовал Фабрику, переехал служить в НИИ Метпром.

Когда все начиналось, я испытывал патологический страх перед Зоной. Потом перерос этот страх, стал стремиться на запрещенную территорию, получил свою дозу сталкерской «романтики». Я стал преклоняться перед силой Зоны.

Сталкеры по дороге переругивались. Усатый доказывал, что пройти, заплатив только разбитым носом, это по нынешним временам – удача. Мы прошли унылые серые здания различной величины, новый блокпост. Увидели мертвеца, висящего на самом высоком дереве в округе Завода.

– За что его? – поинтересовался я, прерывая спор спутников.

– Стрелять начал, вот и повесили, – сказал усатый.

– Будь он не сталкером, а фризовцем, фиг бы его кто повесил.

Это была самая длинная фраза, произнесенная за всю дорогу пострадавшим сталкером. И усатому явно не понравилось, что напарник вдруг перехватил лидерство в разговоре.

– Мало тебе по носу дали? Еще хочешь? – рявкнул он, потом обернулся ко мне и указал на заборчик, которого почти не видно было в темноте. – Часто собаки оттуда налетали.

– А сейчас? – спросил я, пытаясь согреть руки в карманах. Заодно и пистолет подержал за ребристый бок.

– Теперь… Теперь они настолько обленились и разжирели на трупах, что даже не воют на луну. Ладно, вот и крайний пост. Тут и разойдемся, сталкер Кузьма Шах.

Мы быстро пересекли пост и остановились.

– Эй, а где Бар? – уточнил я.

– Смотри, вон красным горит фонарь на самом высоком здании. Сворачиваешь, там ангар, а дальше спросишь или вывеску сам найдешь, – произнес усатый.

– А вы куда собрались?

– Да тут метку на хабар нам слили… – начал было покалеченный. Но напарник толкнул его локтем, пожал плечами:

– Вот с такими и приходится в разведку ходить. Все тайны выдаст, – пожаловался он, протянул руку.

– Я незнакомым людям руки не пожимаю, – ответил я ему и, подмигнув его напарнику, добавил: – Лечи клюв.

Так и разбежались. Вскоре я добрался до ангара, на стене которого черной краской была выведена стрелка, указывающая на Бар.

Сначала я услышал музыку. Потом увидел вывеску с зачеркнутым старым названием «Сто рентген» и криво нарисованным новым – «Один зиверт». Нас учили, что зиверт – это количество энергии, поглощенное килограммом биологической ткани, равное… Чему равное, я уже не помнил.

Биомасса курила возле входа, громко выкрикивая пьяные бредни. Ей, массе этой, сейчас и холод нипочем был.

– Эй, дай денег на водяру, – окликнул меня курносый мужик в поношенном свитере.

– Зона подаст, – ответил я.

И, не задерживаясь на входе, спустился по лесенке в Бар.

Вниз вели щербатые ступеньки, всем входящим при спуске бросался в глаза обесцвеченный временем плакат с наставлениями о запрете на применение в Баре оружия. Дальше шел небольшой коридор, заканчивающийся узким поворотом. Высоко в углу висело зеркало – явно в помощь охраннику, стоящему за сеткой, который сейчас вальяжно целился в меня из дробовика. Хорошая задумка – на таком узком пятачке роту солдат можно было бы размазать по стенам и потолку. Или полбанды фризовцев.

– Правила знаешь? – прошамкал охранник. Это был здоровый бугай в самодельной, похожей на кастрюлю, каске на голове. Опасная работа – охранять порядок в Баре, особенно когда Бар этот находится в Зоне, где каждый пьянчужка умеет убивать.

– Читать умею. Оружие сдавать не буду, – заявил я.

– И не надо, хлам еще собирать, – равнодушно пожал плечами охранник. Но все же проводил меня настороженным взглядом и направленным в мою сторону стволом дробовика.

Музыка в самом Баре играла гораздо тише, чем на улице, – видно, для завлекухи бармен крутил на всю катушку песни на свежем воздухе.

Меня завлекать не надо было – я знал, зачем шел в это место, а главное, знал, к кому именно. Прошли уже те лихие времена, когда я без разведки и сбора информации летел в Деревню Новичков искать проводника. Тут дело было серьезнее – мне нужен был охотник на мутантов. Такого человека я не знал, зато…

Мне стало жарко, в Баре было натоплено от души. За стойкой хозяйничал седовласый мужичок с хитрыми глазенками. Я сразу определил – бывший бандит: такая морда может и военного застрелить, и отправить сталкера на верную смерть за артефактом.

Хотя, с мутантами жить – как мутант и голосить. Простачка или добрячка местные бы уже схарчили и даже переварили.

– Чего надо? – любезно поинтересовался бармен.

– Шоколаду, – так же любезно ответил я, положив руки на стойку. Нет, ссориться я не хотел, зато знал, что если начну лебезить и задавать с ходу вопросы, то сразу вылечу на мороз.

– Сейчас смотаюсь за Границу и принесу. Тебе какого?

– Черного, с орешками, – продолжил я злить бармена.

Тот застонал, словно ему сказали, что к ним в Бар завтра приедет детский садик на экскурсию.

– Тебе какого здесь надо, шутник? – процедил он сквозь зубы.

Я внимательно посмотрел на его пальцы. Все сходилось с рассказом Трофимыча про его другана-бармена по кличке Седой: внешность подходила под описания, на пальцах были характерные татуировки. Я вспомнил, как когда-то мечтал пробраться в Бар, послушать сталкерские байки – и назад, в часть. А там, подкрепляя свой авторитет, травить услышанные истории своим собратьям. Добрался, наконец-то.

Бармен опустил татуированную руку под стойку. «Интересно, что у него там? – насторожился я. – Обрез? Пистолет? А может “гюрза”?» Позади Седого работал телевизор, стояли на полках банки с бобами, зеленым горошком, кукурузой и, куда же без нее, тушенкой. Водка была только одной фирмы. Монополия. Зеркала, как на входе, здесь не было – явно намеренно, поэтому разглядеть, что происходило за стойкой, возможности у посетителей не было.

– Не гурман, заказывать уши туши в томатном соусе не собираюсь. Правда, человек, который меня в Зону привел, любил их сюда сдавать, – начал я осторожно обрабатывать бармена.

– Ну, кто-то приносит артефакты, кто-то – уши. Иногда даже мутантов. А что за человечек, я его знаю? – уточнил Седой.

– В возрасте и почете. Слегка косоглазый, будто старался всю Зону увидеть, – начал описывать я старого сталкера, заодно наблюдая за реакцией собеседника. – Откликался на Трофимыча.

Седой провел рукой по волосам, взъерошил их, а главное, вытащил вторую руку из-под стойки. Он понял меня верно и задал следующий вопрос:

– Как?

– Возле Границы, прикрыл меня от своры собак.

– А ты чего, убежал сверкая пятками? – раздраженно спросил мужичок.

– Почти. Убежал, вынося парнишку с переломанной ножкой.

Бармен это оценил. Он достал толстую книгу с замусоленными краями. Открыл, полистал. Вывел красной ручкой сегодняшнюю дату и начал аккуратно выводить буковки. Я прочитал: сталкер, погиб, Граница…

– Весной, в марте, – добавил я. Тот кивнул.

– Давно ведется такая тетрадь?

– Нет, с полгода. Как электронные прибамбасы с ума начали сходить, так и завел. Всегда говорил, что, кроме калькулятора, ничто из техники надежным быть не может. – Бармен показал толстую счетную машинку, перемотанную синей изолентой. Такого дремучего механизма я в жизни не видел. Я еще раз оценил толщину тетради.

– Полгода, а исписана почти до корочки?

Мужичок молча дописал, убрал ручку и закрыл тетрадь.

– Да. Меня Седой кличут. Тебя что привело в наш райский уголок?

– Кузьма – Шах. Поесть, отогреться и найти, с кем на дело пойти…

Я расстегнул тулуп, порылся в карманах, вытащил мятые бумажки с водяными знаками. Деньги. Говорят, самое лучшее изобретение человечества. Без них пришлось бы мне тащить сюда шкуру мутанта, сдачу наверняка давали бы хвостами собак.

Деньги нам выдавали в части, новыми хрустящими бумажками, воняющими типографской краской. Но их я методично выменивал на затертые и помятые, чтобы не засветиться.

– Да ты богач. Долго собирал? – с издевкой спросил Седой.

Я же аккуратно раскладывал бумажки на стойке, шевелил губами, ведя подсчет.

– Все. Мне бы водки. Чай горячий с сахаром. Хлеба, помазуху на него, ну и…

Я посмотрел на столы. Даже сквозь вонь старого прокуренного помещения пробивался аромат шашлыка. Рот наполнился слюной, желудок предательски начал забирать у мозга командование.

– Мяса жареного, – закончил я. Пока я вдыхал аппетитные запахи, Седой выставил на стойку все перечисленное. Потом потыкал пальцем в деньги.

– Не хватит, – произнес он.

– Как это? Тут же много…

– Кусочек – три. И скидку делать не буду, пусть земля будет пухом Трофимычу.

Я еще раз глянул на столы.

– Это один кусочек мяса столько стоит? – уточнил я.

– Ага. Ладно, давай я тебе колбасы дам, нормальной, докторской. Чуть плесень по бокам, но я водочкой оттер. А чай надо подождать, – пошел на мировую Седой.

– И баночку кукурузы, – поспешно добавил я. Бармен крякнул от досады. Я же начал все сгребать со стойки. И, прежде чем ринуться на присмотренное место, посмотрел в хитрые глаза мужичка.

– Седой, я знаю, у тебя мой старый знакомый оседает. Бортником кличут. Мне бы с ним поговорить.

– Он после смены отсыпается. Не в моих принципах уставшего сталкера будить по пустякам, – отозвался бармен и недовольно скрестил руки на груди, намекая, что тема закрыта.

– Седой, Трофимыч меня от собак прикрыл, а тебе лень позвать человека? – сказал я строго и, не дожидаясь ответа, направился к столику. Место я выбрал так, чтобы сзади была глухая стена, исключающая возможность нападения со спины, и чтобы хорошо просматривались выход и барная стойка.

Я пришвартовался, разложил свое съестное богатство на столике, осмотрелся. С улицы вернулись любители никотина и холода. Взяв две бутылки водки, я приблизился к этой компашке. Помятые лица курильщиков напоминали серые здания Завода, в глазах виднелся отпечаток печали, который эти люди пытались прикрыть налетом пьяной веселости.

– Это у кого-то так денег нет? – воскликнул один из них, тот, курносый, что окликал меня на улице.

– Денег не подаю, не на паперти, – сказал я и, театрально взвесив в руках бутылки, поставил одну им на стол. – А вот выставиться тяжелой водой – за мной не заржавеет. Выбрал вам покрупнее, а меньшую мы с другом раздавим.

– Так они же обе поллитровые… – удивился самый замызганный из компашки. Курносый ткнул его в плечо:

– Сеня, это шутка юмора такая у молодого поколения.

Он взял бутылку, ловко свинтил крышку и начал разливать водку в щербатые стаканы:

– На такое скажу только одно: спасибо не заржавеет. Если что, подходи, подскажем, где хабар припрятан…

Я вернулся за свой столик, вскрыл консервы. Желудок урчал от нетерпения, пока я щедро намазывал тушенку на неровно порезанный хлеб и складывал горкой бутерброды.

Заодно я посматривал по сторонам: появились еще два сталкера, оба кашляющие, словно туберкулезники; за ними вошли какие-то непонятные ребятки, смахивающие на бандитов; в углу, уронив голову на стол, спал законовец.

Я прислушался к разговорам компашки курильщиков, которые шумно распивали подаренную мной водку.

– Да я вообще их не боюсь! Беспредел в Зоне устроили! Знаешь, что я скажу? Их свои же и прирежут. Перебили все поставки артефактов…

– Тихо. Лучше расскажи про ту тетрадь… Где стихи написаны. Небо смотрит на нас…

– Не тетрадь, а блокнот. Там еще фотография ученого…

Морщинистого я заметил сразу, как он показался из подсобки. Выполз, родимый. Бармен кивнул в мою сторону. Тот долго стоял, потом взял исходящие паром кружки со стойки, подошел ко мне, громко поставил их на мой столик.

– Черный. Сладкий. Пей и проваливай, Кузьма по кличке Шах.

– Угощайся, Бортник.

– Обойдусь, – проворчал старый сталкер. – И повторять не собираюсь…

Он совсем не изменился. Самый дряхлый сталкер из встреченных мной на дорогах Зоны. Морщины лежали на его лице глубокими рвами. Наверняка он в молодости был живчиком, а сейчас явно экономил на движениях. Цвет лица серый, болезненный. После пережитого – оно и понятно: избили его тогда очень сильно, а потом бросили умирать в яме.

– Бортник, ты же знаешь, какие сейчас опасные дорожки в Зоне. И я притопал сюда ради разговора с тобой, а ты меня посылаешь.

– Скажи спасибо, что не кричу про твои лычки, – прошептал сталкер.

– Да прекращай ты меня пугать. Куда выгонишь? На ночной мороз? Или будешь смотреть, как меня эти же красавцы забьют? – Я кивнул на соседей. Те, на мое удивление, очень быстро расправились с подаренной бутылкой водки. – Да и по правде сказать, Бортник, я уверен, что ты меня не сдашь. Даже сегодня, когда из каждого лезет гной и мерзость, в тебе я уверен как в родном отце. Пить будешь? – спросил я, резко меняя тему.

Морщинистый сталкер показал пальцами, сколько ему налить, взял бутерброд с колбасой. Понюхал, положил на место. Задумался.

Я скорее накапал, чем налил ему.

– Как самочувствие? Боевое? Таблетки помогают?

– Да тут не поймешь, таблетки или артефакты спасают. – Бортник открыл клапан на разгрузке, показал артефакт. – Вот присобачил.

Артефакт, который я принес с Фабрики, оказал чудотворное действие на организм старого сталкера. Несколько дней препирательства со Ставром, вылазка за новыми артефактами – и теперь Бортник был увешан ими, как новогодняя елка.

– Никто не отнимает? – спросил я и надкусил бутерброд. Было вкусно, аж слюни потекли, как у бешеной собаки. Острый голод мешал разговору. Старик сразу же понял, что меня отвлекло, подвинул ко мне тарелку.

– Да кто меня тронет? Я тут охранником устроился. Седого знаю давно, хабара ему немало наносил.

– Ты на вышибалу не тянешь, – высказался я.

– Хе. Чтобы нажать на курок, нужно уверовать в свою правоту. А для этого нужен умишко, который способен определить, кто и с какой целью заваливает в Бар. Вот я и сижу, наблюдаю. Веришь, почти всех знаю, кто в Бар шастает. Старую гвардию-то понятно, а теперь и младых.

– Что с Игрулей? – спросил я.

– Скоро выпустят. Он вообще заявил, что его фризовцы на Границе взяли в оборот, пытали, заставляли… Обгорел тока сильно.

К нашему столу приблизился курносый, и тут же его окликнул Седой:

– Эй, не лезь к людям!

На этот крик отреагировали все, включая законовца. Видимо, редко за кого заступался бармен.

– Ты их угостил? – спросил Бортник.

– Да. Традицию соблюдаю.

– Тоже верно, хотя сейчас наглые пошли, все им мало. Ладно, уважаемый, гри, чего топал по снегу?

– Загадка есть, хочешь послушать? Живут в домике тридцать поросят. Домик охраняется, двери заколочены, только вот подземные коммуникации и крыши… Как только поросенок выползает из домика, там кто-то его кровушку досуха и выпивает…

– Кровохлеб. Что не ясно?

– Ага. Уточняю. Поросята сами выходят на страшного-страшного кровохлеба. Да и просыпаются поросята от кошмаров, жалуются они, что голова болит по утрам. – Я понизил голос: – А недавно они в коллектор спустились. Там звук был, словно по мозгам кто-то ладошкой бьет – испугались сильно. Одни поросята стрелять стали, а один – в аномальный «кисель» пальцы засунул…

– Мозгоправ. Все? Разгадал я твой кроссворд?

– Тогда еще вопрос – на засыпку. Поросята с Кровохлебом схлестнулись на крыше домика, но монстр убежал. Часто убегают мутанты от поросят? Насколько мне подсказывает опыт встреч с этим шлангобородым, то он обязан был атаковать.

– Ну убежал. Может, шума испугался. Наверняка же поросята визг подняли на весь дом и всю территорию, – спокойно сказал Бортник.

– Угу. Зато когда мозгоправа пытались защемить, то кровохлеб в другом месте решил поохотиться на поросят. Словно отвлекая и давая уйти мозгоправу. Кстати, что за тварь такая интересная? Кровохлеба-то я видел, а этого – нет, – спросил я.

– Да мало кто его видел. Понимаешь, Кузьма, тут без сто грамм в него поверить невозможно. Слухи всякие ходят, описывают его по-разному. Да кто описывает? Не тот, кто повстречался, а якобы у костра рассказали, вот по испорченной связи и передают. Голова у него, мол, с дом советов…

– Чего? – не понял я.

– Большая голова и неправильная какая-то. Переходит сразу в плечи, да и затылок… будто прилепили оплавленный кусок пластмассы, – неторопливо рассказал сталкер.

– Звук он издает? Или как он работает? Не бодается же! – уточнил я.

– Ты же сам сказал: по мозгам дает. Знал я одного сталкера, он после встречи с таким мутантом выжил. И не просто выжил, а еще и убил эту тварь. Но с психикой у него стало плохо, Кузьма. Мозг – словно яблоко червивое. Смотришь, вроде нормальный мужик, а как общаться начинаешь, так и понимаешь: гниют у него мозги, – задумчиво произнес Бортник. – Короче, очередной выродок Зоны. И если остальные жаждут мяса и крови, то этот мозги сушит. Да. Поросятам кошмары он может наслать, да и заставить в аномалию залезть. Матерый, видно, завелся у вас мутант, но контролировать он может только глупых. Собак, например… И вас, поросят… Присматриваться к нему не стоит. Заметил странную человеческую фигуру – и сразу убегай.

– Бортник, поросята сами выходят к кровохлебу на обед. Получается, ведет их мозгоправ, – сказал я с нажимом.

– Кузьма. Ты меня не слушаешь. Ни один мозгоправ не может влиять на кровохлеба. Высшего они интеллекта оба, на одном уровне находятся. Понимаешь? – встрепенулся старик.

В блокнотике Трофимыча я, помнится, читал про мозгоправа. Многое сходилось с описанием Бортника, очень многое. Я надеялся услышать подтверждение своей теории, но морщинистый меня разочаровал.

– Бортник, мы же с тобой нашли общий язык? Так чего ж два высокоинтеллектуальных мутанта не могут заключить союз? Поросята-то вкусные.

– Потому что не может такого быть! – возмутился сталкер.

– Тогда объясни, – попросил я.

– Ладно, шахматист, предположим, ты прав. Ты же ради этого ко мне приперся? – разошелся Бортник.

– Если бы я не ходил по Зоне, то и тебя в яме не нашел бы тогда.

– Меня Хрип обнаружил, – уверенно возразил морщинистый, – которого вы на Фабрике оставили.

– Которого ты умолял пойти на Фабрику, – напомнил я. – Да и вообще, Бортник, я же сказал, что по делу пришел. А дела у меня, сам понимаешь, не мелкие. Мне нужен охотник на мутантов, с которым мы зачистим коллектор. И плевать: вместе эти твари убивают людей или порознь.

– Нет тут такого, – огрызнулся сталкер.

– Не ври. Да. Мне бы еще с военной выправкой охотничка. Сам понимаешь, куда я его поведу, – добавил я условие.

Морщинистый почесал лоб, злобно зыркнул на меня.

– Намеков ты, похоже, не понимаешь, Кузьма Шах. Тебе говоришь: вали отсюда, – а ты наседаешь. Хочешь с военной выправкой? Без проблем. Подведу, познакомлю – и мы квиты. Договорились? Да и выбора у тебя нет…

– Добрый ты, когда кровью не исходишь, – сказал я. – Ну, давай своего единственного кандидата.

– Законовца видишь? – спросил с ухмылкой старый сталкер.

– Тот, что один бухает? – уточнил я. – Протрезвеет – и в бой. Главное, чтобы от вида мутантов не обделался.

– Поверь, этот не обделается. Тебя должно другое беспокоить. Это – Адлер. Он брат покойного Хрипа.

Я смотрел на брата убитого военными просторовца Хрипа и пытался осознать всю сложность ситуации. Судя по форме, Адлер был законовцем. Накинутый на его голову капюшон мешал мне рассмотреть лицо этого человека.

– Хитер ты, Бортник. Красавчик, теперь понимаю, как тебе удается так долго Зону топтать, – сказал я, надеясь вывести морщинистого из себя и тем самым заставить его поменять решение, то есть выбрать другого кандидата.

– Да, Кузьма. Таковы правила Зоны: ложь порождает еще большую ложь, а правда… А с правдой… как повезет, – ухмыляясь, ответил старый сталкер. Я понял, что он мне мстит. Не вступая со мной в открытый конфликт, вроде и выполняя мою просьбу, он просто меня подставлял. И я вдруг осознал, как сильно устал трещать языком, обсуждать, манипулировать. Устал ставить шах и майору Ставру, который меня проверял, и старому бандиту, которого давно мысленно похоронил, а он оказался живее меня. Устал от Бортника. Устал от шума в Баре, от пьяных сталкеров, которые сейчас вели себя как обычные алкоголики. Один из них зацепил круглый столик законовца. Адлер скинул капюшон, оценил ситуацию. У меня же появилась возможность его рассмотреть.

Да, схожесть с покойным Хрипом определенно наблюдалась: те же узкий подбородок, широкие скулы, – но на змею этот человек, в отличие от погибшего брата, не походил. У него было овальное лицо и высокий лоб.

В драку Адлер не полез – отхлебнул из своего стакана водки, безразлично наблюдая за потасовкой в Баре.

– Ад…! – попытался крикнуть Бортник, но не хватило силенок.

– Адлер! – заорал я. Законовец перевел взгляд на меня. «Э нет, – отметил я про себя, – не такой уж ты и пьяный, каким пытаешься выглядеть. Или я ошибаюсь?»

Морщинистый замахал руками, призывая его присоединиться к нам.

Пока Адлер раздумывал над приглашением, я, схватив Бортника за руку, успел уточнить важную деталь:

– Что ты мне впариваешь? Какой он брат? Таких похожих я тебе в любом строю десять человек найду!

– Двоюродный. Или для тебя что, дальше мамы и папы родных нет? Я зацепку дал, они с Хрипом очень тесно общались до Зоны. Вроде даже вместе занимались спортивной стрельбой… А Зона их развела.

Заварушка в Баре продолжалась: бандюки кинули чахоточного сталкера прямо на законовца. Случайно или специально они выбрали такую цель, было непонятно, но Адлер ловким движением пропустил «снаряд», и тот врезался в сталкеров-алкоголиков. Затем законовец наконец подошел к нам.

– Здорово, старик. Это что за тело? – кивнул он в мою сторону. – Ты что, не в курсе: «за связь с малолетними» – это не тост, а уголовная статья, – зло пошутил законовец. По этой фразе я понял, что застыл этот мужик где-то между военными и бандитами: мысли простые, прямые, оформленные под милитари, но с налетом зоновского акцента.

В помещении тем временем продолжалась драка, сдобренная руганью:

– Уроды!

– Сейчас отхватишь!

– Курить нам запрещает, сволочина!

Седой пока не вмешивался. Видно, такие пьяные разборки здесь были делом обычным. Главное, чтобы не нарушали основного правила.

– Забавно, Бортник. Здоровые лбы буцают больного сталкера, который не может себя защитить. Втянули в этот процесс личностей бандитского типа. Те, в свою очередь, попытались вмешать законовца, который сделал вид, что не при делах. Бармен наблюдает, ты ждешь его команды, – выдал я.

На Адлера я специально не смотрел, хотя и чувствовал, что зацепил его своей тирадой. Он уставился на меня:

– Ничего не понял из твоей маячни.

Во мне закипала злость. И тут же я понял, на чем его поймаю. Все сложилось, все стало предельно ясно, оставалось только уговорить свою совесть на маленькую подлость.

– Я про разительный контраст в общении – по сравнению с Хрипом. Тот был готов нос любому сломать, но без показухи. Или у отставных военных вместе с удостоверением и мозги забирают?

Ответить мне Адлер не успел. Послышался шум со стороны входа и в помещение осторожно вползли мои новые знакомые. Усатый оценил обстановку:

– Эээ! Вы чего, перегар попутали – на нашего нападать!? Да я вас!!!

Они тут же ринулись в драку, как кабаны сегодня днем на бетонные плиты. Я решил уточнить:

– Бортник, это твои легендарные сталкеры?

– Нет, конечно, ты чего, перемерз, Кузьма?! – удивился тот.

– Бортник, мне второй раз повторить?! Что это за тело?! – повысил голос Адлер.

– Выйдем, подышим, – предложил мне старый сталкер. Он явно не собирался участвовать в барном замесе. Я направился за ним к выходу. За мной – законовец. Мат, возня и звуки падения тел не прекращались. Седой все же решил подключить охрану – из смежного помещения выполз здоровый парень с монтировкой.

Бортник показал бармену условный знак, Седой кивнул, давая добро.

– Эй, что там за шум? – спросил меня стоящий на входе охранник с дробовиком и «кастрюлей» на голове.

– Иди растаскивай, я на входе постою, – ответил ему Бортник. Мы вывалились на ночной мороз, остановились у сугроба. Я выдохнул столб пара, залюбовался звездами.

Адлер скинул капюшон и тоже уставился на небо.

– Близкий к военным, Кузьма по кличке Шах, – представил меня наконец Бортник. – Он меня спас, да и Игрулю тоже, на Фабрике… Душу за него не продам, – сказал он, – но за артефактами и на мутантов он ходил не боясь.

– Насколько близкий? – спросил законовец.

– Как сказать…

Я перебил старика:

– Врать не буду, погоны ношу и снимать не собираюсь. Бортник тебя посоветовал, сказал, что ты – человек без страха к уродам Зоны. Помоги убить особенно кровожадных, и я буду тебе очень благодарен, – уверенно заявил я. Да, выложил правду, решив проверить, как отреагирует законовец. Мне с ним предстояло по подземным кишкам ползать, спину подставлять, и я должен был знать, насколько он зол на военных.

Он молча зачерпнул ладонью снег, начал натирать руки до красноты.

– Адлер, решайте сами, вы уже не маленькие. Я свое слово скажу, а оно не пустой звук в Зоне. Это там, за ней, я просто пенсионер. А тут… Парень молодой, но, со слов Игрули, Кузьма не только его вытащил, но и открыто возмущался командованием. Так что если пойдете вместе на мутантов, то я за него ручаюсь, – произнес Бортник и добавил уже для меня: – А тебе ручаюсь за Адлера.

Старый сталкер замолчал. Законовец помолчал еще пару секунд и протянул мне открытую ладонь:

– Адлер.

– Шах. – Я ответил на рукопожатие.

– Что за мутант беспокоит? – поинтересовался он. Я прекрасно понимал, что военных он после смерти брата вряд ли любит или уважает. Но его отношение ко мне поменялось, как только он узнал, что я был на Фабрике с Хрипом… Резко поменялось. В ярком свете фонарей я смог рассмотреть брата просторовца получше: светлые, рыжеватые волосы (я сразу мысленно прозвал его Рыжим), правильные черты лица, синие глаза.

– Мутанты, – поправил я его и принялся рассказывать все по новой.

– Идею понял, соглашаться с ней не буду, – спустя какое-то обрубил мой монолог Адлер. – Да, мозгоправа со сворой собак я встречал. Кровохлеба, даже двоих, работающих в паре, приходилось убивать. Шах, ты пока мало Зону знаешь, вот и строишь выводы, не понимая, что она действует совсем по-другому. Она, как зараженная тварь, которую нужно просто зачистить.

– Или изучать, как говорил твой брат, – добавил старый сталкер.

– Бортник, ты же сам говорил как-то, что Она меняется, перестраивается и растет. Так почему же вы оба сейчас отрицаете факты? – спросил я.

– Возможно, ты и прав, – как-то печально согласился Бортник, – но без помощи тебе точно не обойтись. Пойду я, погреюсь.

А нам с братом Хрипа осталось дело за малым – договориться.

– Что в оплату пойдет? – спросил Адлер, когда мы остались одни.

– Оружие, – сразу ответил я, – и артефакты, которые соберешь в коллекторе.

Он демонстративно поковырялся ногтем мизинца в зубах, сплюнул на снег. Я чувствовал себя рядом с этим человеком пока неуютно, как под прицелом снайперской винтовки. «Интересно, где же ты служил до призыва в “Закон”?» Из осколков информации, я у себя в голове собирал мозаику – досье на Адлера. Хрип, например, отличался не только сообразительностью, но и феноменальными стрелковыми способностями. Особенно хорошо он стрелял из пистолета. Корни этого таланта я отыскал в спортивном прошлом погибшего просторовца. Морщинистый прямым текстом сказал, что они, Хрип и Адлер, хоть и двоюродные, но братья. «Выросли вместе? Такое бывает: росли, учились, служили, а потом… влюбились в одну девушку или не поделили деньги… Хотя, как сказал Бортник, в основе ссоры лежало то, что братья по-разному воспринимали Зону: просторовец хотел ее расширения, жаждал познать ее, а законовец – спасти людей от ее выродков».

– Заманчиво. Патроны, артефакты и… – Адлер снова поковырялся в зубах. – Сигнальные ракеты. Много, штук десять.

– Зачем? – оторопело спросил я.

– Так Новый год же, фейерверк устрою, – искренне удивился он моему вопросу. – Да, и еще… Я уже не мальчик, как некоторые, и понимаю, что всех военных винить в смерти брата бессмысленно.

«Вот он, ключевой момент, вот наживка для законовца», – понял я вдруг совершенно ясно, стоя под звездным небом, вдыхая морозный воздух, который обжигал глотку. А еще я понял, что только кровно заинтересованный человек мог согласиться полезть со мной в коллекторы, и ценой такого счастья для меня будет выдача убийцы его брата.

– Артефакты делим поровну. И имя я тебе шепну. Адрес его не знаю, а вот кличку и где служит – расскажу, – сказал я, играя на опережение.

Синеглазый Адлер молчал, ожидая продолжения.

– Заметь, я не питаю иллюзий по поводу дальнейшей судьбы убийцы твоего брата, – добавил я.

– Черт, я в Баре неделями зависаю, собираю крупицы информации про Леху. А тут появляешься ты, какой-то Шах, при оружии, в знакомстве с Седым и Бортником, и спокойно заявляешь, что сдашь мне убийцу?! – Он подошел ко мне вплотную.

– Не спокойно. Надеюсь, мне не нужно говорить вслух о том, что никто не должен об этом узнать? Особенно из военных. Да, и еще, Адлер. Ты плохо слушаешь. Цена информации – убийство мутантов, – сказал я и чуть толкнул его в грудь. Он отстранился.

Напряжение возрастало, и мы должны были или договориться, или начать травмировать друг друга.

– Адлер, я рискую всем, заключая с тобой сделку, – продолжил я. – Бортник за меня подписался, а главное, он и за тебя слово дал. Если мечтаешь просто выбить из меня инфу, давай тут сразу все и решим. Но не факт, что ты останешься целый.

– Угрожаешь? Я тебе не фризовец и даже не бандит. Уяснил? – вскипел мой собеседник.

– Это тебе, по-моему, что-то не ясно. Цену ты озвучил, я согласился.

– Мальчик, ты вообще себя бессмертным считаешь, что ли? Я «ромбы» в Зону водил, когда ты еще памперсы пачкал. И вопросов у меня к тебе очень много. Это же ты позвал Хрипа за собой на Фабрику?!

Адлер чуть переместил вес тела, я сделал симметричное движение.

– Хрип на блокпосте попался, я его отпустил. За это он провел меня на Метпром. И все. На Фабрику его направил Бортник, – хрипло сказал я. Горло от долгих разговоров на холодном ветре уже саднило.

Рыжий отступил, покусывая нижнюю губу, я продолжил:

– Солдатик погиб, на посту стоял. Совсем молодой. Взял и застрелился. От страха. И мне плевать, кто из мутантов кем управляет, делят ли они добычу пополам. Поможешь с ними справиться – я дам тебе имя. Все просто.

Адлер перестал грызть губу:

– И сигнальные ракеты. Это главное. Как Новый год встретил – так его и провел. А я хочу, чтобы в Зоне все стало по-старому…

Он замолчал, видимо, вспомнив о брате Лехе. Так его звали – Леха Хрип.

– Алексей хороший был мужик. Пусть земля ему будет пухом, – произнес я и, оставив Рыжего на свежем воздухе, спустился в Бар. До утра оставалось еще несколько часов, и я собирался провести их в тепле.

– Вот и НИИ Метпром, – сказал я на правах хозяина.

Ночь сменилась плачущим утром. За несколько часов погода в Зоне поменялась, и если вчера я любовался морозным небом, то сегодня наступила настоящая весна. Снег стал рыхлым. Проходя мимо деревьев или кустов, я слышал, как падают капли. Новый год нам, видимо, предстояло встречать в слякоти и грязи.

Мы стояли на холме, восстанавливали дыхание после марш-броска. Белоснежной скатертью развернулось перед нами поле.

Солнышко светило весело, словно извинялось за пасмурные недели.

До части мы добрались благополучно. Рыжий шумно хлебнул из фляги, завинтил крышку. Пил он всю дорогу – как слон после марафона в сорок километров. Его явно мучил сушняк.

– Ага, спасибо я и не знал. Шах, у нас, вообще-то, тут база стояла. Временная, – поделился он историческими фактами.

– Была ваша – стала наша, – парировал я.

– Мы сами оставили это место. Сил не хватает всю Зону держать в кулаке, – произнес Адлер и указал в сторону кустов, – вот еще артефакт.

– Подберем? – спросил я с азартом.

– Тебе мало? Контейнер тебе забили, класть некуда, – покачал головой Рыжий.

– А тебе? Или ты гордо игнорируешь? – попытался я поддеть его.

«Дело ясное, что дело темное, – ухмыльнулся я про себя. – Теперь у него другая цель – подсвеченная местью. Не до артефактов Рыжему».

– Точно Всплеск будет, – сказал я, меняя тему разговора.

– С чего ты так решил? – удивился Адлер и накинул капюшон на голову.

– Погода слишком уж хорошая, как на пикник приглашает. Хоть тут, хоть на обочине – бери и разводи костер, – пояснил я.

– У тебя первая зима в Зоне? Не волнуйся, эта благодать ненадолго. Играет с нами погода, вечером все снова застынет, покроется коркой льда, и от холода ты не то что в Бар – в любую конуру заползешь, – авторитетно заявил законовец.

– А все равно Всплеск будет, у меня во рту горчит перед приближающейся бурей. Вот бы посмотреть на зимний Всплеск. Наверняка красиво, – не согласился я ним.

– Теперь понятно, чего Леха с тобой связался. Он тоже красивости любил. – Адлер помахал рукой возле виска. – Вот и сожрала его обожаемая им Зона. Двинули, военный Шах Падишах.

– Двинули, солдатик, – отдал я приказ, – субординацию еще никто не отменял.

Рыжий прикусил губу от возмущения и выдал:

– Сапог, ты без меня сюда бы в два раза дольше шел!

– Зато я заметил аномалию и артефакт, пока кто-то из фляги холодную водичку тянул, – ответил я. Правда, умолчал, что заметил я их после того, как просигналил детектор.

– Зато кто-то, имея в подчинении десятки стволов, не может завалить мутанта, – покрыл он козырем.

– Зараза, аж по глазам ударило, – не растерялся я и пояснил: – Правда твоя режет.

– То-то же, – удовлетворенно сказал Адлер.

– Ага. Особенно плакать захотелось, когда я блокпост фризовцев и ваш на одном крохотном пяточке увидел. Картина – друзья не разлей вода, – высказался я и провалился по пояс в снег.

Рыжий топал сзади, злобно что-то бормоча, словно выплевывая все негативное, что накопилось в нем за этот год. Получались у него почти не связанные между собой фразы, часть из которых я даже и не расслышал.

– Друзья… Чтобы сгнили… Беспредельщики… А что, военные лучше? Прикрывают бандитов, открывают границы… Тут «макарова» трудно перевезти, а этим, тачками возят… Ученых запугали, носа не показывают… Друзья… В глотку готовы вцепиться… Эх, Леха, Леха…

Мы ледоколами прошли по морю из рыхлого снега. Он блестел, слепил глаза. Зона звенела от капели. Через метров двадцать остановились, я предупредил:

– Мы растяжки натянули, ловили мутанта. Так что сам понимаешь, след в след топай. Ага, а вот и сигнал.

На крыше здания появился боец – судя по широкоплечей фигуре, Ренат. Он интенсивно махал руками, как будто требуя бежать как можно быстрее.

– Зря гранаты переводите. Давай, тебя уже заждались, – хмуро произнес Адлер. Бегом у меня не получилось. Я промок до пояса, запарился, да и хотел внимательнее рассмотреть снежный покров – именно в этом месте тогда спрыгнул кровохлеб. Но меня опередил Адлер.

– Вон, следы пятьдесят четвертого размера. Цепочка не ровная – может, зацепил ты его на крыше. Случайно, конечно.

– Крови нет, – отметил я.

– У них такая регенерация, что отсутствие крови – не показатель. Ладно, мне все понятно. Не первый и не последний раз Зону очистим от скверны. Давай, иди впереди, будешь щитом работать. А то твои друзья застрелят, как пить дать, – произнес законовец, зачерпнул рукой горсть снега и отправил в рот.

У КПП мы застряли. Солдатик-часовой пристально разглядывал нас, смотрел с недоверием. Он нервно вцепился в цевье автомата, хотя в нас и не целился. Я, конечно, за сутки зарос щетиной, но от человека, ночующего со мной в одной комнате, ожидал, что он меня признает гораздо быстрее.

– Солдатик, ты чего нас держишь на пороге? – спросил я уже не первый раз за последние несколько минут. Но дверь дежурный по КПП так и не открыл. Я, уже зверея, представился по полной форме: звание, фамилия, и, главное, добавил, что с ним, с этим бойцом, потом сделаю.

Он нервничал, извинялся, но неизменно отвечал:

– Сказали сержанта Кузьму Новикова не пускать. А если придет еще и не один, то тоже не пускать… Вообще не пускать.

Адлера это развеселило. Он едва сдерживал рвущийся наружу хохот.

– Сразу не пристрелили – и то спасибо. Сержант! Новиков! – давясь смехом, причитал Рыжий. – Ничего не меняется в армии. Как вы были неповоротливыми, так и остались… Я понял, зачем ты меня нанял. С такими бойцами только на кур ходить в атаку. Слушай, а если я скажу пароль? Вдруг угадаю? – ерничал он, не переставая, впрочем, сканировать взглядом поле, держа оружие наготове.

– Иди еще снег поешь, – огрызнулся я. Мне вдруг стало нестерпимо обидно и за нашу военную организацию, и за этого солдатика.

– Все нормально, не робей. Я тебя не съем, – подбодрил я совсем уж растерявшегося бойца. И даже улыбнулся ему. Получилось, видимо, не очень – он еще крепче сжал цевье автомата. Зря Адлер зубоскалил, ждать в результате пришлось не так уж и долго. За нами притопал Баранов с тремя солдатами. По его лицу я сразу понял: что-то происходит в части.

– Адлер, – кивнул я в сторону законовца.

– И похуже слышал клички, – отреагировал Ренат. Рыжего перекосило, он опешил от такой наглости.

– Моя школа, – оскалился я. – Заметь, как тонко он тебя поддел.

Адлер тихо, сквозь зубы, послал нас куда подальше.

– Что там? – уточнил я у Бары.

– Да есть моменты… Ставр приказал чужие глаза не пускать и напомнил про время. Говори, что нужно и куда идем? Через северный колодец?

Странный выходил расклад. Я, конечно, знал отношение майора к моему плану, но все же по приходе на базу надеялся оставить охотника в каптерке или в столовой. А тут – такая подача!

– Я с тобой, салага, никуда не пойду, – вмешался законовец.

– Куда ты денешься, – сказал Бара и попер танком на Адлера.

– Отставить, Баранов, – вклинился я между ними. – Он со мной – и точка. Еще раз, ты уверен, что Ставр приказал не пускать нас на базу?

Ренат свирепо смотрел на Рыжего.

– Точнее не бывает. Тут такое творится, Кузьма, что я сам в шоке…

– Сколько людей нам надо? – спросил я у Адлера.

– Ромб. И еще, молодежь, у вас сколько гранат? Сейчас, с собой? – нервно откликнулся законовец.

– Одна, – произнес Бара.

– У каждого? – уточнил Адлер.

– На всех…

– Ленивые обезьяны. Тащи сюда боевого офицера и минимум десяток гранат. Минимум. И еще, я сегодня вернусь в Бар, и, если ты, красномордый, не поторопишься, то двину я туда прямо сейчас, – пригрозил охотник. Он прошелся вдоль стены, прислонился к ней плечом и уставился на подозрительно быстро надвигающуюся из-за горизонта черную тучу.

– Умеешь же ты, Бара, планы ломать. – Я выругался. – Говори, что происходит? Нас перебазируют? Новичков привезли? Комиссия?

– Нет, запрещено говорить, – как бык уперся Ренат.

– Тогда иди за офицером и гранаты захвати. Да, еще мой автомат и несколько магазинов не забудь. Пусть только попробуют не выдать! Закорючку вместо подписи в журнале за меня поставь… И сигнальных ракет штук пять возьми. И я тебя прошу, закрой уже наконец рот и выполняй приказ, – закончил я. Ренат сердито глянул на меня и удалился, я же повернулся к Адлеру.

– Может, и будет Всплеск, – тихо произнес он. – Шах, все нормально, я же понимаю, ты и сам в шоке от такого приема.

– Ничего, сейчас придет настоящий офицер, с огромным таким шрамом, и мы зачистим эти подвалы, – успокоил я нас обоих.

Офицер действительно вскоре появился. И совсем не тот, кого я ожидал. Толкнув дверь ногой, он выдал мне рюкзак с гранатами и строго сказал:

– Новиков, челюсть подбери с пола. Представлюсь для тех, кто меня еще не знает, – полковник в отставке, позывной Батя. Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда приступаем к зачистке коллектора от мутантов.