Глава 50

Все получилось как и предсказывала мама. Спустя месяц после операции Машенька почувствовала себя как-то не так. Тест сразу же показал две жирные полоски. Тот памятный поход в офис в плаще на голое тело оказался удачным.

Бориса не было дома, опять укатил ни свет ни заря. Ну ничего. У нее есть целый день на подготовку, надо все обставить торжественно, чтобы не испортить дело.

Машенька схватила телефон. В третьей по счету кондитерской ей согласились испечь торт в виде теста на беременность, украшенный двумя полосками.

Любимый парикмахер и мамин косметолог нашли время на сегодня. Между ними будет два часа перерыва, как раз хватит, чтобы обновить бельишко и купить красивое платье. Что-нибудь покороче, пооткровеннее и в обтяжку, Боречке такое нравится.

Собираясь к парикмахеру, Машенька пританцовывала и подпевала самой себе, из-за чего телефон услышала, только когда тот зазвонил в третий раз. Это был ее агент Паша.

– Машуня, суперновость, руки в ноги и дуй на киностудию, я пробил тебе кастинг на роль медсестры в новом сериале про больницу.

– Роль главная? – с легкой издевкой поинтересовалась Машенька.

– Ну, киса, подожди, мы же с тобой только начинаем, надо заработать портфолио, – забубнил Паша, и Машенька с легкостью перевела его слова на человеческий язык: она опять будет играть сексуальную медсестру в коротком халатике и белых чулочках, к которой станут приставать пациенты.

– Знаешь что, Пашенька, можешь засунуть себе свою роль в одно место или сам пойти на кастинг, я больше в подачках не нуждаюсь, – гордо ответила Машенька и отбросила телефон на мягкий диван. Сколько же лет она мечтала это сказать! И вот наконец-то эти две призрачные полоски подарили ей такую возможность.

Погода ей сегодня тоже подыграла – солнечный свет шелковой простыней накрывал город, осыпая золотистой пыльцой дома, машины и жителей. В тон ему Машенька выбрала короткое золотистое платье, оставила машину дома и прошлась до парикмахерской пешком. Хотелось взлететь. О каких токсикозах и сложностях толкуют женщины? Беременность – это легкость, это счастье, состояние невесомости.

После парикмахерской она пробежалась по бессовестно дорогим бутикам, скупая все, что попалось на глаза. Благо на деньги Борис не скупился. Словно компенсировал ими отсутствие эмоций. Впрочем, Машу это не смущало. Мужчин-истеричек она не любила.

Машенька нашла платье мечты – красное, настолько вызывающее, что ей захотелось саму себя, немедленно, прямо в примерочной. Сегодня вечером Борис убедится, что он наконец-то вытянул счастливый билет.

Домой она вернулась ближе к четырем часам, время тянулось невыносимо медленно. Маша заказала еду из ресторана, отпустила прислугу и попыталась самостоятельно накрыть на стол.

Торт привезли, когда на улице уже стало смеркаться. Розовый с голубым и две полоски посредине. Идеально! Машенька спрятала его в холодильник. Подаст на десерт вместе с собой.

Борис вернулся домой после восьми вечера. Машенька уже сидела за празднично накрытым столом и слышала, как Лобанов-Ростовский отпускает домой Анатолия. Два охранника отправились в свою комнатушку возле лифта. В квартире с тысячей дверей Борис и Маша остались одни.

Борис быстро вошел в комнату, на ходу снимая с себя галстук. Машенька заранее потушила свет и зажгла свечи. Мерцающие отблески сделали лицо мужчины привлекательным. Он не улыбался, темные круги под глазами, щетина, наметившаяся проплешина. Не красавец, конечно, и даже не харизматичный урод вроде Касселя или Челентано, но часы, обувь и антураж придавали ему определенный шарм.

Борис сел за стол и окинул его внимательным взглядом:

– Еда из ресторана?

– Да.

– Почему Ксения Михайловна не готовила?

– Я решила как-то разнообразить нашу жизнь, – кокетливо улыбнулась Машенька, – тем более есть повод.

Борис с подозрением осмотрел стол – Машенька заказала еду в японском ресторане, который он терпеть не мог. С детства был убежден, что нет ничего лучше куска мяса с салатом. Но расстраивать девушку не стал пока. Посмотрим, что у нее на уме.

Борис положил в тарелку несколько суши и унылые зеленые водоросли, вздохнул, чтобы не скривиться.

– Что за повод? – без особого интереса поинтересовался он, подхватывая склизкий кусок риса с рыбой и отправляя его в рот. Пожевал, лучше не стало.

Уставился на Машеньку. Будем надеяться, что повод действительно того стоит.

– Сюрприз. Дождись десерта, тогда узнаешь! – с нарочитым энтузиазмом пропела Машенька, не прикасаясь к суши.

– Не люблю сюрпризы, – скривился Борис, с трудом сдерживая желание выплюнуть гадость. Промокнул рот салфеткой и сглотнул склизкую массу.

– Этот тебе понравится! – заверила его девушка.

Прелесть какая дурочка, которая вырастет в ужас какую дурищу. Сейчас отсутствие ума успешно компенсировали короткая юбка, глубокое декольте и кукольные голубые глаза. Но через пару лет за отрицание его собственных желаний Машу наверняка захочется треснуть.

Ужин прошел в молчании. Машенька крутилась, как свежепойманная рыба на сковороде, и было видно, что ее просто разрывает желание поделиться новостями, но Борис нарочито медленно жевал японскую гадость, мечтая о котлете или хотя бы о куске курицы вроде того, что мама всегда прихватывала в поезд, когда они ехали в дальние путешествия. С мягкой костью, застывшим желе, румяной корочкой, плотным мясом, которое так сладко рвать зубами.

Машенька, ограничившаяся пятью граммами салата и двумя суши, готова была придушить Бориса, невыносимо медленно поглощавшего еду. Напольные часы в коридоре пробили девять, когда Борис наконец отложил салфетку и кивнул любовнице:

– Давай десерт.

Та подскочила и чуть не упала из-за высоченных каблуков. Неловко попыталась взять сразу две тарелки со стола и чуть не опрокинула их на себя. Борис со вздохом откинул салфетку и встал, чтобы помочь. Безусловно, у молоденьких девушек масса преимуществ перед теми, кто их старше на двадцать лет, но вот эта неспособность сделать элементарные вещи иногда невыносимо раздражала. И Борис чем дальше, тем больше был готов поменять десять лет жизни своей спутницы на умение приготовить нормальный ужин.

Спустя несколько минут стол был убран, и Борис снова уселся на стул в ожидании десерта.

– Закрой глаза, милый, – прощебетала Машенька.

– Нет, – отказался Борис, – это не в моих правилах.

– Но это сюрприз! – Девушка обиженно надула губки.

– Я и так сгораю от нетерпения, – фальшиво заверил он, – но глаза закрывать не стану.

Машенька готова была разреветься от отчаяния. Все шло вовсе не так, как она себе это представляла. Солнечное настроение испарилось, впрочем, на улице уже давно ночь, откуда ему взяться.

Хотелось завизжать, закатить первоклассную истерику, снять туфлю с ноги и запустить Борису в голову, но девушка сдержалась. Не сегодня. Потом.

Она отправилась на кухню и вернулась с коробкой, в которой лежал торт. Торжественно водрузила ее на стол и сняла крышку. Борис уставился на содержимое – прямоугольное полено, одна сторона которого была разукрашена в розовый цвет, а вторая в пронзительно-голубой. Разделяли их две белых полосы. Борис поднял глаза на Машеньку:

– Ну?

– Ну что «ну»? – не сдержалась та. – Ты ничего сказать не хочешь?

– Нет, а ты?

– А я хочу, вот же! – Она кивнула на торт.

– Что это значит? – озадачился Борис.

– Это значит, что я беременна! – торжественно пояснила девушка.

Борис опустил глаза, нахмурился, немного поиграл с этой мыслью.

– Как такое могло произойти?

– Ну, знаешь ли, тебе в подробностях объяснить? – хихикнула Машенька.

– Я видел твою карту, там было написано, что ты бесплодна, – спокойно пояснил Борис.

Маша села от неожиданности.

– Что? – Она побледнела так сильно, что даже неверный свет свечей не мог это замаскировать.

– А что ты ожидала? – пожал плечами Борис. – Всех, кто имеет ко мне доступ, тщательно проверяют.

– Ты больной, – едва слышно прошептала девушка.

– Нет, я просто осторожный. Так вот, у тебя бесплодие, о какой беременности ты толкуешь?

– Я сделала операцию, – с вызовом объявила Машенька и, гордо задрав подбородок, посмотрела на Бориса, – что, твои люди это упустили?

– По всей видимости. – Борис откинулся на стул и скрестил руки на груди. Завтра Анатолий получит свое.

Несколько минут они посидели молча.

– И что теперь? – в конце концов поинтересовался Борис.

– Как что? Я буду рожать! – возмутилась Машенька.

– Твое право, – пожал плечами Борис. – Нехорошо губить жизнь. Я вас всем обеспечу.

– Что? – не поверила своим ушам Машенька. – Что ты сделаешь?

– Я вас всем обеспечу, – медленно повторил Борис, – если тебе нравится эта квартира, можешь остаться здесь, тем более она все равно на тебя оформлена. Я оплачу домработницу и няню, у ребенка будет ежемесячное щедрое содержание. Если вырастет толковый, то признаю и дам свое имя.

– А как же?.. – Голос Машеньки наполнился слезами и чуть не сорвался.

– Что? Свадьба? Я же предупреждал, что не собираюсь жениться, это не для меня.

– Но я думала…

– Поэтому и забеременела?

– Да, то есть нет, нет, это получилось случайно! – слишком горячо принялась возражать Машенька, прижимая руки к животу.

– Твое тело – твое дело, – снова пожал плечами Борис. – Аборт я тебя делать не заставляю. Кстати, а торт что должен был символизировать?

– Тест на беременность, – прошептала Машенька, мысли были занятым совсем другим. Она только что поставила жирный крест на своей карьере и осталась у разбитого корыта. Ни роли, ни мужа, в перспективе только орущий младенец.

– Какая пошлость. – Борис встал и положил накрахмаленную салфетку на стол. – Но ты можешь съесть. Говорят, беременных тянет на сладкое.

Сдерживаясь, чтобы не заорать от злости и раздражения, Борис вышел из столовой, прошел сквозь три двери и оказался в ванной, прилегавшей к его спальне. Туда вход девицам был воспрещен. Это его царство. Выложенное мрачной серой плиткой и оснащенное самой современной хромированной сантехникой. Он повесил пиджак на крючок, за пиджаком последовали брюки и рубашка. Белье Борис, по-армейски аккуратно сложив, положил в бачок. Беспорядка Лобанов-Ростовский не терпел и свои вещи всегда стирал и гладил сам, как его приучили в детстве.

Борис открыл дверь душевой кабинки, вошел, включил воду на полную мощность и, подставляя тело струям воды, уставился на кусок деревяшки, приколоченный к стене и обрамленный в водонепроницаемый прозрачный футляр. Силуэт женщины. Он сам выжег его на дереве в те далекие времена, когда еще звался Борисом Ивановичем Сидоренко и жил вместе с родителями в далеком лесхозе. О детстве среди болот и топей он предпочитал не вспоминать. Имя сменил, как только отец помер. Из всего имущества прихватил только папку с рисунками и эту деревяшку – в пятнадцать лет он сам нарисовал женский силуэт на куске древесины. Так будет выглядеть его жена.

У нее не было лица, только образ. Его Галатея. За последние тридцать лет Борис пытался примерить к этому примитивному силуэту сотни лиц, но ни одно не подходило. Последней попыткой оказалась Машенька. Борис сосредоточенно посмотрел сквозь мощные струи воды на силуэт – нет, она слишком… проста для него. Завтра же он поговорит с Анатолием.