Глава 9
Боль сердца
Доченька радовала Николая и Надю. Она понемногу начала сама переворачиваться со спины на живот, пыталась неуклюже ползать. И едва Николай приходил с работы, Надя спешила поделиться с ним новостями:
– А мы сегодня сами погремушками играли!
Первые дни после рождения дочери к ним приходила патронажная медсестра, а потом Надя ездила с дочерью в детскую поликлинику. Вот и сегодня она должна была поехать.
Когда, вернувшись домой с работы, Николай открыл дверь, он сразу обратил внимание, что Надя выглядит взволнованной, глаза припухшие.
– Ты плакала? Что случилось?
– Педиатр послушала Настю и сказала, что её надо обследовать, у неё шумы в сердце.
– Успокойся, пока повода волноваться нет.
А сам уселся за телефон, через знакомых врачей вышел на ведущего детского кардиолога, договорился о встрече и уже на следующий день вместе с Надей и дочерью сидел в кабинете кардиолога. Тот внимательно выслушал малышку.
– Пока ничего определённого сказать не могу. Надо обследовать: ЭКГ, УЗИ сердца, анализы. А потом прошу ко мне.
Надо ли говорить, что Николай задействовал через знакомых лучших специалистов? За два дня все исследования были выполнены. Надя совсем извелась, под глазами легли тёмные круги.
– Надя, успокойся, может быть, ничего серьёзного, перерастёт, у детей так бывает, – пытался успокоить её Николай. А сам видел по результатам обследования, что в порядке далеко не всё, только вот оценить эту информацию в полном объёме он не мог. Он ведь всё-таки хирург, а не детский кардиолог. Тут своя специфика.
На этот раз с результатами обследования он поехал один – как врач, он поймёт коллегу быстрее. Кроме того, женскую психику надо беречь, ведь вердикт может оказаться не очень хороший.
Он постоял у кабинета кардиолога несколько минут, собираясь с духом. Волновался, конечно. Во рту сохло, сердце билось, но постучал и вошёл, поздоровался.
– Давайте, голубчик, результаты.
Детские врачи привыкают разговаривать со своими маленькими пациентами словами уменьшительными, и эту привычку переносят во взрослую жизнь. Николай давно заметил, что специальность человека сказывается и в его обычной жизни. Попробуйте пообщаться с психиатром, имеющим стаж хотя бы лет пять, – да он сам похож на своих пациентов…
Кардиолог просмотрел бумаги и отложил их в сторону:
– Да, первоначальное мнение оказалось верным. У девочки сочетанный порок сердца, дефект межпредсердной перегородки и открытый артериальный проток.
– Надеюсь, речь не идёт о триаде Фалло?
– Ну что вы, голубчик! Но надо оперироваться, консервативная терапия даст лишь временный эффект. Не вам, хирургу, мне это объяснять.
– Как быстро надо делать операцию?
– До двух лет желательно. А то присоединятся осложнения.
– Где лучше?
– Кардиоцентр, Москва.
– Мои действия?
Оба они были профессионалами высокого класса, понимали друг друга с полуслова и разговаривали короткими предложениями.
– Я пишу направление, идите в Минздрав за квотой. Думаю, вам, как медику, пойдут навстречу.
– Простите, я работаю в частной клинике и с квотами не сталкивался.
– Счастливый человек! Ой, простите… В очередь поставят. Сами понимаете, квоты могут быть выбраны, ждать придется долго.
– Отбросим официоз.
– Тогда берите маму, малышку, результаты обследований, мешок денег – и в столицу.
– И сколько в мешке везти?
– Всё зависит от того, каким способом будут делать, – эндоваскулярно или торакальным доступом, чьего производства материалы – да много других факторов. На месте сориентируют. Я личное письмо напишу – есть у меня там институтский товарищ. Правда, он не оперирует, заведующий рентгеновским отделением, но подскажет, куда и к кому.
– Иногда это важно.
– Я рад, что вы меня поняли. Удачи!
Николай вышел в коридор и уселся на банкетку. Нечто подобное он и ожидал услышать. Тонкостей он не знал, поскольку кардиологией не занимался, но в общих чертах в институте изучал. Конечно, наука не стоит на месте, изменились методы диагностики, появились новая аппаратура, инструменты, лекарства. Но в общих чертах обстановку он представлял, был расстроен и подавлен. А главное сейчас – он не представлял себе, как всё это преподнести Наде, чтобы она не впала в истерику. Ситуация нехорошая, дочку жалко. Ведь кроха совсем ещё, даже, по церковным меркам, невинная, не научилась ещё лгать и совершать даже мелкие грешки. За что её-то Господь наказал? Уж лучше бы его… Легче самому перенести болезнь, чем видеть, как страдает твоё ни в чём не повинное дитя.
Николай вздохнул и тяжело поднялся с банкетки. Есть цель, есть пути – надо взять себя в руки и сделать всё возможное и невозможное, чтобы вылечить дочь. Читал он уже вчера в Интернете о пороках. В случае с его дочерью при своевременно сделанной операции возможно полное выздоровление. Но! Хирургия никогда не была делом абсолютно безопасным, и он прекрасно это знал. Пациенты умирали иной раз от простых и, казалось бы, обыденных операций, вроде аппендэктомии. Неверно рассчитанная доза при наркозе, индивидуальная непереносимость препарата, топографически неправильное положение органа и множество других мелких причин, которые, складываясь одна к другой, приводили к фатальным для пациента последствиям. И кто бы что ни говорил, даже у выдающегося врача есть своё маленькое кладбище. Жестоко? Но мир таков.
Когда он пришёл домой, Надя ни о чём не спрашивала. Она просто сидела с дочерью на руках и глядела на Николая, и тому казалось, что взгляд её проникает насквозь. Он уселся на диван рядом с женой. Все те слова, которые он подбирал, когда ехал сюда, сразу вылетели у него из головы.
– У Насти порок. Надо оперировать в Москве. Шансы на полное выздоровление есть, если не затягивать ситуацию.
Надя по-прежнему сидела молча, и Николай обеспокоился – услышала ли она его? Но жена тихо спросила:
– Когда едем?
– Завтра иду на работу, беру очередной отпуск, потом еду на вокзал за билетами. Беру купе целиком, чтобы не мешали. Ты собирай вещи. Если что упустишь, не беда. Деньги есть, всё на месте купим.
На следующее утро директор клиники схватился за голову, когда увидел заявление Николая на отпуск.
– Без ножа режешь. Савельев со вчерашнего дня на больничном, а теперь вот ты… Повременить никак нельзя?
– Не могу, у дочери проблемы. В Москву еду, в кардиоцентр.
– Вот как? – Директор подписал заявление. – Иди в кадры, пусть приказ пишут. Остановиться в столице есть где?
– В гостинице.
– Сейчас я тебе адресок дам, и телефон – как раз на Рублёвке.
– Спасибо.
И потом полдня суеты: передача пациентов другому хирургу, отдел кадров…
Около полудня он освободился и сразу поехал на вокзал. Купил четыре билета, купе полностью. Правда, билетный кассир упиралась:
– Давайте документы на четвёртого пассажира.
– Не будет его, просто хочу купе целиком занять.
Кассирша билет выдала, но буркнула:
– Дворяне завелись…
Николай в ответ лишь молча пожал плечами. Не объяснять же ей, что грудному ребёнку сейчас только не хватает заболеть гриппом или ещё чем-нибудь. Тогда поездка сорвётся – с простудными или инфекционными заболеваниями в отделения хирургического профиля пациентов не берут.
Надя была уже готова. Большая спортивная сумка была набита в основном детскими вещами.
До отъезда оставалось ещё несколько часов, и Николай подготовил свои вещи, принял душ, проверил документы – в спешке можно было забыть медицинские заключения.
– Надя, ты вздремни немного, поездка лёгкой не будет.
– Коля, ни спать, ни есть не могу, кусок в горло не лезет.
– Постарайся держать себя в руках. Ребёнку от этого лучше не будет, да ещё и молоко может пропасть.
– Какие-то вы, мужчины, бесчувственные, как танки.
Николай промолчал. У обоих нервы на взводе, и для скандала, истерики – естественно, со стороны Нади – достаточно небольшой искры. А им сейчас, наоборот, собраться надо. А то, что он со стороны выглядит спокойно – так мужчина не должен впадать в панику, плакать. Конечно, внутри чувства бушуют, мозги лихорадочно работают, но мужчина должен держаться молодцом, а, глядя на него, и жена успокоится.
Оказавшись в вагоне, они расположились на ночлег. За окном уже стояла непроглядная темень, только мелькали огоньки пролетающих мимо полустанков.
Надя покормила малышку и уложила её спать, Николай забрался на верхнюю полку. Надо было отдохнуть, но сон не шёл, в голову лезли тревожные мысли. Однако ритмичный перестук колёс и покачивание вагона успокаивали, и утром он проснулся бодрым, готовым действовать.
С вокзала позвонил по телефону, который дал ему директор клиники, и сразу услышал приветливое:
– Приезжайте, разместим с комфортом.
Ехали на такси. Это было быстро, удобно, но дорого. Московские цены кусались, в их городе цены на такие же точно услуги были в два-три раза ниже.
По адресу оказалась мини-гостиница на восемь номеров. Уютный двухместный номер – душ, туалет, холодильник, телевизор.
– Надя, ты располагайся, а я в кардиоцентр.
Николай взял документы, поймал попутку и через четверть часа был в центре.
Кардиоцентр был огромным. Информационный стенд гласил, что сначала надо записаться на консультацию, – и очередь, как всегда в присутственных местах.
Николай понял, что надо задействовать телефон и письмо. Он созвонился с доктором, договорился о встрече, передал письмо и сразу представился.
К коллегам отношение было сочувственным, доброжелательным.
– Пройдёмте ко мне в кабинет, мне надо созвониться.
На звонки ушло не меньше получаса. Николай осознавал, что он задерживает доктора, отрывает от работы, и чувствовал себя не слишком удобно, но отступать он был не намерен.
– Фу! Договорился! Завтра в три часа, естественно – дня.
Доктор написал на бумаге реквизиты.
– Сошлётесь на меня, на звонок.
– Спасибо.
– Не за что. Коллег выручать надо.
За беготней и разговорами ушла большая часть дня, и когда он появился в гостинице, Надя бросилась навстречу с вопросами:
– Ну как, что?
– Консультация на завтра, на три часа.
– Долго ждать!
– Долго? Я шёл обходными путями, по письму. А если официально, то сколько ждать – вообще неизвестно.
– Не знала, прости.
На консультацию поехали все. Надю трясло от волнения. Николаю тоже было не по себе, но он старался выглядеть невозмутимым.
Таблички на двери впечатляли: доктор медицинских наук, профессор…
Доктор оказался относительно молодым и любезным. Ознакомившись с результатами обследования, он выслушал и осмотрел малышку. Та вела себя спокойно и тянулась ручонками к блестящему фонендоскопу.
Доктор подвёл итог:
– Оперировать надо. Предлагаю вам наиболее щадящий метод – видеоторакоскопическое клипирование открытого артериального протока с одновременной коррекцией дефекта перегородки. Как я понимаю, квоты у вас нет?
– Угадали. Буду платить.
– Предупреждаю, деньги немалые. Но хозрасчёт имеет один плюс – будет быстрее. К тому же есть варианты, можно использовать отечественное оборудование – так дешевле, а …
– Давайте остановимся на качественном.
– Согласен. Я бы на вашем месте поступил точно так же.
– Дочь у меня одна, – коротко ответил Николай.
– Я сейчас оформлю бумаги, госпитализация после оплаты счёта.
– Оплачу сегодня.
– Вы даже не спросили о сумме.
– Где можно оплатить?
– Даже так? – Доктор посмотрел на Николая с интересом и каким-то удивлением. Наверное, он пытался решить для себя, откуда у провинциального врача серьёзные деньги.
– Подождите, пожалуйста.
Пока доктор принёс счёт, ждать пришлось не менее получаса. Николай всмотрелся в листок.
– Можете оплатить в нашей бухгалтерии, но можно и через банк.
– Дочь госпитализируют в ваше отделение?
– Нет, в соседнее. Мы занимаемся консервативной терапией, отбором и подготовкой пациентов. А вам – в отделение реконструктивной хирургии ВПС детей первого года жизни. Удачи! – Коллеги пожали друг другу руки.
Когда они вышли в коридор, Надя спросила:
– А что такое ВПС?
– Врождённые пороки сердца.
– Коля, я из разговора почти ничего не поняла – какие-то клипсы…
– Главное – я понял. Не забивай себе голову, положись на меня. Да ты присядь, отдохни, вон диванчик. А я пока оплачу счёт.
Николай спустился на первый этаж, нашёл бухгалтерию, оплатил по карточке счёт, получил на руки кассовый ордер и уже хотел подняться наверх, как до слуха его донеслись странные звуки – в коридоре плакала женщина. Молодая, чисто, но бедновато одетая.
– У вас неприятности? – спросил Николай.
– Неприятности? Нет! У меня беда!
И такая боль была в её голосе, что Николай отшатнулся.
– Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?
– Вы? Да вы меня видите в первый раз, кто я вам?
– Как хотите.
Николай не собирался никому навязываться. Не хочет человек рассказывать – его дело. Он уже сделал пару шагов в сторону, когда женщина вдруг сказала ему в спину:
– Проклятые деньги! Сыну операция нужна, а у меня таких денег нет.
– Много не хватает? – остановился и обернулся Николай.
– Для кого как. Двести пятьдесят тысяч – мне столько не наскрести. Я только сто набрала, да и те одолжила.
Решение пришло моментально:
– Давайте счёт.
– Счёт? А что вы хотите? Вы что, сумасшедший олигарх?
– Да какая разница? – устало отмахнулся Николай.
Всхлипывая и утирая слёзы и сопли, трясущимися руками женщина достала из пакета пачку документов, нашла и протянула Николаю счёт.
Он вернулся в бухгалтерию.
– Что-то не так? – улыбнулась бухгалтер.
– Всё так, просто мне надо оплатить ещё один счёт.
У бухгалтера брови полезли на середину лба. Но она сдержалась и не сказала ни слова.
Николай оплатил счёт, принял ордер и счёт со штампом, в коридоре вручил всё это женщине. Та побледнела и осела на банкетку. Она явно не могла поверить, что нашёлся абсолютно незнакомый человек, который помог ей.
– Вы понимаете, что я не смогу вернуть вам эти деньги? Я библиотекарь, живу без мужа, и все деньги уходят на лечение Андрюши.
– Разве я дал вам их в долг?
– Тогда возьмите, что у меня есть! – женщина достала портмоне.
– Вам ещё жить в Москве на что-то надо, взятые деньги вернуть. Вы о сыне думайте.
– Как хоть звать вас? Я в церкви за вас молиться буду!
– Николай.
Женщина неожиданно схватила его руку и поцеловала. Николай отшатнулся – ему стало вдруг как-то стыдно и унизительно. Несправедливо устроен мир, если жизнь и здоровье ребёнка зависят от наличия денег у родителей.
Женщина снова зарыдала, и слёзы потоком лились из глаз.
– Я… к кому только не обращалась… никто… А до квоты… сынок не доживёт… – слова прерывались рыданиями.
Николай её понимал. Он сам оказался в подобной ситуации, с той лишь разницей, что у него были деньги. Да и то повезло. А что бы он предпринял, если бы не было наследства? Иногда не знаешь, что тебя ждёт в следующую секунду за углом. А ведь и работа была любимая, без которой себя не мыслил, и жена, и ребёнок, и квартира… И всё его благополучие рухнуло в один момент. Воистину – все под богом ходим.
Николай шагнул к женщине, погладил её по голове, успокаивая. А та прижалась к нему, как будто ища в нём защиту и опору.
Постепенно она успокоилась.
– Простите, прорвало. Я, наверное, нехорошо выгляжу. Она достала платок – скомканный и мокрый.
– Подождите, – Николай достал свой платок и протянул ей.
– Спасибо, – женщина вытерла глаза. – Меня Любой зовут.
– Идите к сыну, Люба, вы ему сейчас нужнее. И перестаньте слёзы лить. Всё наладилось, операцию парню сделают – ещё завидовать будут, таким здоровяком вырастет.
– А вы работаете здесь?
– С чего вы взяли? Я дочь на операцию привёз.
– Так мы коллеги по несчастью?
– Вроде того. Удачи вам! – Николай повернулся и твёрдым шагом направился к лифту. О том, что он оплатил чужой счёт, жене решил не говорить. И дело не в том, что Надя могла осудить. Нет, не осудила бы она, и в укор не поставила бы – не пропил ведь, и не на пустое истратил… Но как-то неловко было признаваться Николаю в своей жалости к чужой беде, в слабости. Ведь он сейчас не разумом действовал, а сердцем решение принял. А сам думал: это каким же дубовым надо быть на месте тех чиновников или депутатов, к кому обращалась за помощью библиотекарь Люба? Никто не озаботился, не помог. Для чего же тогда все эти фонды? Всё-таки хорошо иметь деньги, когда не надо считать каждый рубль. Правда, деньги не им заработаны. Но и не на себя, любимого, он их все тратить собирается.
Однако, зайдя в коридор, где ждала жена, он напустил на лицо улыбку:
– Ну вот, всё прекрасно! Счёт оплачен, идём в отделение.
– А вдруг у них мест нет?
– Должна быть палата, причём, как мне сказали, повышенной комфортности.
– Господи, да я готова в чулане тёмном жить, лишь бы у дочери всё прошло хорошо!
– Зачем так уж? Будем лечиться цивилизованно.
Отделение оказалось небольшим, но уютным. Понятное дело, по медицинским меркам – отдельная палата, все удобства.
Николай вертел головой по сторонам. Если есть что-то новое, удобное, надо и у себя в клинике внедрить.
Тут же появилась палатная медсестричка и проводила их к заведующему отделением.
– А, Жарикова! Звонили уже. Располагайтесь, ваша палата четвёртая. Завтра сделаем некоторые исследования, а потом наметим день операции. И, пожалуйста, впредь в отделении появляться только в медицинской маске, знаете ли. Нам только ОРЗ или гриппа не хватало. Ребятишки слабенькие: сердечки-то больные, иммунитет ослаблен.
– Простите, исправимся.
– Мамочка, вы располагайтесь. А где же ваши вещи? Я имею в виду соски, подгузники…
– Сейчас привезу.
Пока Надя располагалась, Николай поймал такси, съездил в гостиницу и взял всю сумку целиком. Жена сама отберёт, что ей надо.
Но почти всё содержимое сумки и осталось в палате – в основном брали детское.
Заглянула медсестра:
– Просим вас покинуть отделение, после восемнадцати часов посторонним находиться в отделении запрещено.
– Да я же отец пациентки…
– Порядок для всех одинаков. У нас отделение для маленьких деток, у них режим.
– Всё-всё, ухожу…
Николай поцеловал жену, погладил ручки дочери.
Он вернулся в гостиницу – надо было поспать, набраться сил. Приняв душ, Николай улёгся в постель. Но сон не шёл. Как-то всё сложится? Дочь совсем ещё мала, сосудики крохотные. Как хирург, он представлял себе всю техническую сложность предстоящей операции. И как в дальнейшем будет у неё со здоровьем? Вопросы, вопросы, и все без ответа.
Забылся он уже под утро. Проснувшись, выпил горячего чаю с лимоном – еда просто не лезла в горло.
Приехав в больницу, Николай Нади с дочерью в палате не обнаружил. Он сразу кинулся к постовой медсестре.
– Папаша, что вы так волнуетесь? На обследовании ваш ребёнок.
Надя с дочерью на руках появилась часа через два.
– Бедняжка, она так плакала! Ей все пальчики искололи, кровь брали.
– Успокойся, родная, это необходимо. Ты хоть спала?
– Немного вздремнула. Спать не могу, вся на нервах.
– Покорми дочь и ложись спать. Будешь изводить себя – молоко в груди пропадёт.
Выглядела Надя неважно: она была уставшей, под глазами – тёмные круги, и никаких намёков на макияж.
– Да, отдохну, что-то я себя неважно чувствую.
Надя приложила ребёнка к груди.
Поев, Настя уснула. Прилегла на кровать и жена.
А Николай уселся на стул и сам не заметил, как под ровное дыхание жены уснул.
Сколько он так просидел, он и сам не знал. Вздрогнул от звука открывающейся двери – в палату вошёл заведующий отделением.
– Прямо сонное царство какое-то! Видимо, крепкие у вас нервы, – улыбнулся он.
– Крепкие? Заблуждаетесь.
– Шучу. Операцию назначаем на завтра. Анализы подтверждают диагноз. Утром мамочка пусть покормит малышку – и всё, даже воды не давать.
– Сделаем.
– Желаем нам всем удачи. – Заведующий вышел.
– Боюсь я, – прошептала Надя.
– Успокойся, всё будет хорошо.
– Тебе проще, у тебя нервы железные.
– Посмотри, дочь не капризничает. Через неделю дома будем.
– Если всё обойдётся, по приезде в церковь пойду, всем святым свечи поставлю.
– Договорились.
Персонал отделения ушёл с работы, остались только дежуранты.
Поговорив немного на отвлечённые темы, чтобы успокоить жену, уехал и Николай. Времени было уже восемнадцать часов, и ему не хотелось, чтобы его вывели. Но в эту ночь он спал как убитый.
На следующий день он приехал в больницу пораньше, но ему пришлось некоторое время ждать в холле. Охранник не пропускал – рано.
Когда он зашёл в палату, дочка сладко спала. Зато жена была бледной, и её всю трясло.
– Надя, возьми себя в руки. От нас теперь ничего не зависит.
– Какие-то вы, мужчины, бесчувственные! – Надя была на грани нервного срыва.
Николай сходил на пост медсестры, попросил валерьянки, а лучше – афобазола. Потом опомнился:
– Простите, валерьянки.
Надя кормит грудью, а после наркоза дочери афобазол противопоказан, может передаться с грудным молоком.
Дал выпить настойку жене. Запах пошёл по всей палате, и довольно специфический.
В десять часов пришла медсестра и унесла дочь.
Надя уткнулась носом в вещи дочери и заплакала. Николай сидел на стуле молча, не успокаивал. Пусть выплачется, может быть, легче станет.
Время тянулось медленно. В палате висела тишина.
Николай то и дело поглядывал на часы.
– Ты бы прилегла, отдохнула, немного, – посоветовал он жене.
Лошадиная доза валерьянки подействовала или усталость, нервы, но Надя его совета послушалась, прилегла, а вскоре и уснула. Николаю так даже легче было.
А через два часа та же медсестра принесла дочь. Настя кряхтела, потом заплакала.
Надя мгновенно проснулась:
– Покормить её можно?
– Можно, но немного, а то срыгнёт.
Видимо, дочь проголодалась, грудь сосала жадно. Потом покапризничала несколько минут и уснула.
Надя стояла на коленях перед кроваткой дочери, смотрела на неё и смахивала слёзы.
– Всё хорошо. Сама видишь, дочь отошла от наркоза, жива – что плакать?
Николай пошёл в кабинет заведующего. Тот обложился бумагами и что-то писал. Ну да, в медицине так: сделал – обязательно запиши все действия, иначе потом упустишь мелочь, а проверяющие комиссии нагрянут и долго ещё трясти будут. И ведь не докажешь, что ты не нарушал ничего. Нет записи, стало быть, ничего не сделал. А хуже всего иметь дело с прокуратурой, те документы едва ли не под лупой изучают.
– Всё прошло просто замечательно! – вскинул обе руки, предваряя вопросы, заведующий. – Несколько дней понаблюдаем, сделаем анализы и выпишем.
– Надолго?
– Через полгода снова пожалуйте на проверку. И постарайтесь оградить её от инфекций – гриппа, ОРЗ. Сейчас у неё иммунитет снижен, всякая зараза цепляться может. Лучше месяца два дома в масках ходить и не появляться с девочкой в общественных местах. Бережёного, знаете ли, бог бережёт.
– Ну да, а не бережёного караул стережёт. Спасибо вам!
Николай вышел от заведующего с улыбкой, а на лестничной клетке услышал за спиной шепоток:
– Точно говорю, олигарх, причём сумасшедший. В моей палате мамочка лежит, так он операцию её сынку оплатил. А ведь совсем незнакомы. Ну и скажи после этого – не сумасшедший ли? И откуда у простого человека такие деньжищи?
– Наворовал, не иначе, – согласилась вторая невидимая Николаю собеседница.
Шепоток был громкий, с явным расчётом на то, что он услышит, будет задет, оскорблён.
Сначала Николай хотел обернуться – кого же это зависть одолела? Но пересилил себя. На каждый роток не накинешь платок, пусть сплетничают. Был врачом – стал олигархом. Мелочь, а приятно. Николай засмеялся.
– Во, точно ненормальный! Смеётся-то чего?
Николай вернулся в палату.
– Наденька, у меня хорошие новости. Разговаривал я с заведующим. Понаблюдают Настеньку несколько дней, потом возьмут анализы и, если всё будет хорошо, выпишут.
– Слава богу! Домой хочу, а больше всего хочу здоровья дочери.
– Всё наладится, самое страшное уже позади. Ты сама-то ела?
– Не помню.
– Ешь и пей, а то молоко пропадёт. Или ей прикорм сейчас положен?
– Пусть поспит. Есть захочет – проснётся.
Николай уселся на стул и долго смотрел на личико дочери. Жалко её. Такая кроха, а уже на операции побывала. А ведь жизнь длинная, как-то всё ещё сложится?
Он нервного стресса, недосыпания он и сам уснул на стуле, просто вырубился. Но мгновенно проснулся, когда дочь заплакала. Однако Надя уже была рядом с Настей, дала бутылочку со смесью. Дочь почмокала и вновь уснула.
Когда подоспел вечер, Николай поднялся:
– Всё самое страшное и тяжёлое позади. Отдыхайте. И я пойду посплю, устал что-то, – он поцеловал Надю в щёку. В губы не получилось, на лицах обоих – медицинские маски.
В гостинице он есть ничего не стал, а разделся и сразу лёг в постель.
Похоже, всю ночь проспал на одном боку, а проснувшись, испугался. На улице светло, солнце стоит высоко. Быстро побрился, принял душ, выпил сока из пакета и направился в кардиоцентр.
Надя кормила дочь грудью и встретила его вопрошающим взглядом, но укорять ни в чём не стала. Если опоздал, значит, была на то причина.
– Заведующий с утра был. Повязочку сменил, говорит – пока всё нормально.
День шёл за днём. На пятый день взяли анализы, сделали УЗИ. Результаты обсуждали с заведующим уже к концу рабочего дня.
– Должен сказать, что девочка идёт на поправку быстро. Завтра выписываем вас домой. Через три месяца сделаете по месту жительства анализы и позвоните мне. Документы на выписку я приготовлю к полудню.
– Спасибо.
Николай прошёл в палату, обрадовал Надю:
– Так я пошёл билеты покупать?
– Не торопишься?
– Если выпишут, что нам в Москве делать? А дома и родные стены помогают.
– Тогда езжай.
Николай поехал на вокзал и купил целиком купе – на проходящий поезд такой удачи не получалось бы. Купе было СВ, мягким.
Пока получили выписку и рекомендации, пока собрались, пока заехали в гостиницу за вещами – уже подошло время ехать на вокзал.
Николай оставил Надю с ребёнком в комнате матери и ребёнка и кинулся по близлежащим магазинам за провизией. Вагон-ресторан в поезде должен быть, но там всегда много народу и есть вероятность подцепить вирусную инфекцию.
Вернулся Николай с полным пакетом. Получится питание всухомятку, но это самое меньшее из возможных зол.
И вот уже объявлена посадка в поезд. Они заняли купе, разложили вещи. Настенька покапризничала немного, но потом поела и заснула.
Николай обнял Надю:
– Ну вот всё и позади. Устала?
– Очень.
– Дома отдохнёшь. Надо Лёшке позвонить, пусть встретит.
– Я позвонила, пока ты в магазин бегал. Он обещал быть.
Перестук колёс, покачивание вагона и отпустившее наконец нервное напряжение сделали своё дело. Все трое спали крепко, даже Настенька не беспокоила.
И вот показались знакомые места. Они быстро собрали вещи, оделись. Мимо поплыл перрон, здание вокзала.
К вагону подбежал запыхавшийся Лёшка:
– В последнюю минуту объявили, что нумерация вагона начинается с хвоста, пришлось бежать. Ну, как вы?
– Пока всё хорошо, не сглазить бы.
Лёшка приехал на машине Николая. Он оставлял ключи от квартиры и машины сыну, на всякий случай – приглядывать. Николая немного покоробило отсутствие Аксиньи, но он не стал ни о чём спрашивать.
Лёшка вёл машину не спеша, сосредоточенно. Опыта маловато, да и растрясти ребёнка на ухабистых улицах боялся.
Они поднялись на этаж, Лёшка отпёр дверь и распахнул её:
– Прошу! – а у самого рот до ушей.
Да, удивили их Лёшка и Аксинья! Мало того, что в квартире было убрано и проветрено, так они ещё и угощение приготовили, стол накрыли.
– С возвращением!
Приятный сюрприз! Николай растрогался: всё-таки Лёшку он воспитывал, это сказывается. И невестка не подвела, родная кровь.
