Через год после «Соснового коттеджа»
Тина уходила одной из последних. Она сидела на скрипучей койке и смотрела на кровать у противоположной стены, в последнее время принадлежавшую растрепанной пироманке по имени Хизер. Простыни с нее уже сняли, оставив лишь бугристый матрац с продолговатым пятном от мочи. На стене из-под слоя краски пробивались ругательства, которые написала губной помадой предшественница Хизер по имени Мэй. Когда ее перевели, она рассказала Тине о своем тайничке с косметикой.
В общей сложности Тина провела в этой палате три года. Больше, чем где-либо. Не то чтобы она могла выбирать. За нее все решило государство.
Но теперь пришло время уходить. Медсестра Хэтти встала в коридоре и своим скрипучим голосом с деревенским акцентом заорала:
– Закрываемся, ребята! Все на выход!
Тина подняла стоявший у кровати рюкзак. Когда-то он принадлежал Джо. Родители оставили его, когда наводили порядок в палате сына, после его убийства. Теперь он принадлежал ей и вмещал все ее немногочисленные вещи. Ее поражало, какой он легкий.
Выйдя из палаты, Тина даже не оглянулась. В своей жизни она переезжала достаточно часто, чтобы понять, что долгий прощальный взгляд не делает расставание с привычным местом легче. Даже если ты жаждал как можно быстрее отсюда уйти с того самого момента, как впервые переступил порог.
В коридоре Тина встала рядом с другими задержавшимися пациентами, выстроенными на последнюю утреннюю перекличку. Санитарам надо было убедиться не в том, что все тут, а в том, что больше никого не осталось. В полдень двери Блэкторна закрывались навсегда.
Большинство здешних пациентов были слишком безумны, чтобы жить самостоятельно. Их, в том числе и Хизер, уже перевели в другие лечебные учреждения штата. Тина вошла в число тех немногих, кого сочли достаточно здоровым для обычной жизни. Она отслужила свой срок. Теперь ее отпускали на волю.
После переклички ее вместе с остальными отвели в просторную, продуваемую сквозняками комнату отдыха, уже полупустую. Тина увидела, что телевизор сняли со стены, а большинство стульев свалили в углу. Но ее стол все еще стоял на месте. Стол у зарешеченного окна, за которым они с Джо сидели и смотрели на лес за поросшей кустарником лужайкой, мечтая, куда они отправятся, когда выйдут отсюда.
Тина бросила на вид за окном последний взгляд и тут же об этом пожалела, поскольку он напомнил ей Джо. Ей велели о нем не думать.
Но все равно она думала. Постоянно. Ее отъезд ничего не изменит.
Еще ей велели не думать о той ночи. Обо всех ужасах, которые тогда случились. О погибших ребятах. Но разве ей это было под силу? Ведь именно поэтому закрывали больницу. Поэтому ее и остальных выводили отсюда.
Некоторые санитары пришли на них посмотреть. В том числе и Мэтт Кроумли, этот козел с завитыми волосами. Он столько раз совал Тине руку в штаны, что она сбилась со счета. Проходя мимо, она вперила в него взгляд. Он подмигнул ей и облизал губы.
Снаружи стоял микроавтобус, которому предстояло отвезти их на автостанцию. После этого всем будет глубоко наплевать, куда они отправятся, лишь бы не остались здесь.
Перед посадкой медсестра Хэтти протянула ей большой конверт. Внутри был адрес агентства по вопросам соцобеспечения, которое поможет ей найти работу, предоставит все необходимые медицинские справки, даст рекомендации и снабдит скромной суммой наличных, которых, как знала Тина, хватит лишь на каких-то пару недель.
Хэтти положила ей на плечо руку и улыбнулась.
– Живи счастливо, Тина. Стань настоящим человеком!
