«Сосновый коттедж» 23:49

Луна спряталась за облака, и лес стал еще темнее. Куинси боялась сбиться с пути, ноги заплетались в бесформенной мешанине опавших листьев, засыпавших подлесок. Но ей все же удалось выйти на дорожку, ведущую к вершине. В икрах тяжестью отдавались чрезмерные усилия.

Плана у нее не было. Ей просто очень хотелось поговорить с ними начистоту. Подняться на эту скалу, встать над их запыхавшимися, исполосованными луной телами и сказать, как ей больно.

Нож заставит их ей поверить. Он их напугает.

Вскоре Куинси уже преодолела половину пути. Сердце гнало по венам горячую кровь. Из груди рваными хлопками вырывалось дыхание. Взбираясь наверх, она никак не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Это было лишь легкое покалывание в затылке, свидетельствующее о том, что она не одна. Девушка остановилась, огляделась вокруг. Хотя она ничего не увидела, ей так и не удалось избавиться от чувства, что в нее вперился чей-то взгляд. Это навело на мысль о призраках индейцев, по слухам, бродивших в здешних лесах. Сейчас она встретила бы этих мстительных духов с распростертыми объятиями, страстно желая привлечь их на свою сторону.

До ее слуха донесся какой-то звук. Шуршание стремительных шагов в опавшей листве. В какой-то момент Куинси показалось, что по лесу действительно прячутся призраки, что целая их орава двинулась на нее. Она бросила через плечо взгляд, ожидая увидеть, как они мелькают среди деревьев. Но дух был только один и очень уж походил на человека. Он дышал еще тяжелее, чем она. Вскоре звук раздался прямо за ее спиной, и она резко обернулась.

Перед ней стоял Джо, наспех одетый. Свитер он натянул задом наперед. Когда он посмотрел на Куинси, у него дернулся кадык.

– Мне надо побыть одной, – сказала она.

– Не делай этого, – с трудом произнес он, все так же жадно хватая ртом воздух.

Куинси отвернулась. От одного его вида ей стало дурно. Она все еще чувствовала его в своем лоне. Жжение между ног и смущало, и возбуждало ее.

– Ты же не знаешь, что я собираюсь делать.

– Знаю, – ответил он, – но оно того не стоит.

– Откуда тебе знать?

– Я и сам так делал. И чувствовал то же самое, что сейчас чувствуешь ты.

– Оставь меня в покое.

– Я знаю, ты хочешь причинить им боль, – сказал он.

Плотный черный туман, окутывавший Куинси, вдруг рассеялся, у нее закружилась голова, она не понимала, где находится и что с ней происходит. Потом посмотрела на нож в своей руке и с шумом втянула воздух. Она не могла вспомнить, зачем его взяла. Неужели действительно собиралась ранить кого-то из ребят? А может, себя?

Ее обжег стыд. Она потрясла головой. Перед глазами темным пятном расплывался лес.

– Ты ошибаешься… – начала она.

– Да?

– Я не…

Куинси осеклась, понимая: что бы она сейчас ни сказала, все будет бессмысленно. Ей не хватало слов.

– Они меня обидели! – сказала она и вновь заплакала.

– Знаю, – ответил он, – именно поэтому тебе надо вернуться.

Куинси вытерла глаза, ненавидя себя за то, что позволила себе перед ним расплакаться. За то, как ей было с ним хорошо. За то, что из всех в этом доме он один разглядел настоящую Куинси.

– Хорошо, я вернусь, – сказала она, – а ты куда собрался?

Джо уставился вдаль, будто пытаясь разглядеть что-то за стеной деревьев.

– Домой, – сказал он, – тебе тоже нужно вернуться домой.

Куинси кивнула.

И выронила нож.

Он мягко упал рядом с ней на подушку опавшей листвы.

Потом она быстро зашагала обратно той же дорогой, которой сюда пришла, и обогнула Джо, стараясь не обращать внимания, что в лунном свете стекла его очков стали совсем матовыми. Будто затянутые туманом.

Через двадцать пять минут после телефонного разговора с Джоной я оказываюсь в Центральном парке – торопливо шагаю по галерее, ведущей к террасе Бетесда. Вскоре за ажурной аркой я замечаю его. Он сидит на краю фонтана. Розовая рубашка, синие брюки, серый пиджак. Над ним реет Ангел Вод, на его распростертых крыльях примостилась стайка голубей.

– Извини за опоздание, – говорю я, присаживаясь рядом с ним.

Джона втягивает носом воздух.

– Ничего себе, – замечает он.

Я тоже чувствую этот запах. Мне еще в отеле хотелось принять душ, но в нагревателе не осталось горячей воды, и я довольствовалась лишь тем, что зачерпнула в раковине пару пригоршней воды, точечно плеснула на себя и надела ту же одежду, которая была на мне вчера.

Попутно я думала о том, сколько миль этот наряд преодолел за последние двадцать четыре часа. От Чикаго до Манси и обратно. От Чикаго до Нью-Йорка, потом до этого спартанского позорного чулана. А теперь вот оказался в Центральном парке – воняющий, с проступившими на нем пятнами пота. Похоже, после сегодняшнего дня я его сожгу.

– Бурная ночь? – спрашивает Джона.

– Давай ближе к делу, – отвечаю я, – и где мой кофе?

У его ног стоят два пластиковых стаканчика. А рядом с ними большая сумка, содержащая в себе, будем надеяться, достаточно сведений о Сэм, чтобы вышвырнуть ее моей жизни. Если же нет, мне придется довольствоваться малым и вышвырнуть ее хотя бы из квартиры.

– Выбирай, – говорит Джона, поднимая стаканчики, – черный или с сахаром и сливками?

– С сахаром и сливками. Желательно внутривенно.

Он протягивает мне стаканчик, помеченный крестиком. Я залпом выпиваю половину его содержимого и делаю глубокий вдох.

– Спасибо, – говорю я. – Сколько бы ты сегодня ни совершил добрых дел, это тебе уже не переплюнуть.

– Посмотрим, что ты скажешь через минуту, – говорит Джона и тянет руку к сумке.

– Что ты накопал?

Он расстегивает на сумке молнию и вытаскивает из нее бежевую папку.

– Настоящую бомбу.

Внутри нее несколько дюжин разрозненных страниц. Он быстро перебирает их пальцами, и я могу лишь мельком видеть ксерокопии газетных статей и распечатки из Интернета.

– В результате поиска по Саманте Бойд я получил привычный набор сведений о событиях в «Найтлайт Инн». – говорит он. – Единственная оставшаяся после той бойни в живых девушка исчезла восемь лет назад и объявилась лишь совсем недавно.

– Это мне и без вас известно, – говорю я.

– А вот с Тиной Стоун совсем другая история. – Джона наконец находит в папке нужный документ и протягивает его мне. – Это вырезка из «Хэзлтон Игл». Двенадцатилетней давности.

Когда я бросаю на нее взгляд, сердце начинает гулко колотиться. Она мне знакома. Точно такую же я видела дома у Лайзы.

– Как вы это нашли?

– Нашел в базе «ЛексисНексис» по запросу «Тина Стоун», – отвечает Джона.

– А при чем здесь она?

– По данным газеты, в убийстве этого человека призналась его падчерица, утверждавшая, что в течение многих лет он ее насиловал. Из-за характера преступления ее имя в судебных отчетах не фигурировало.

Теперь понятно, почему эта статья оказалась у Лайзы.

– Это была она, – говорю я, – Тина Стоун убила своего отчима.

Джона уверенно кивает.

– Боюсь, что да.

Я делаю еще глоток кофе, надеясь, что он избавит меня от головной боли, которая снова расцветает под черепом. Сейчас я готова убить за «Ксанакс».

– И все равно мне непонятно, зачем Сэм взяла себе имя женщины, совершившей это преступление? – говорю я.

– И правда странно, – отвечает Джона, – но я не уверен, что она его брала.

Из папки появляются несколько медицинских документов. Вверху на каждом из них стоит имя Тины Стоун.

– А разве медицинская документация – не засекреченные данные? – спрашиваю я.

– Ты явно недооцениваешь мои возможности, – отвечает Джона. – Взятки отлично мотивируют.

– Как же низко ты пал.

Я просматриваю бумаги, последняя из которых датируется прошлым годом. Врача Тина Стоун посещала лишь от случая к случаю и только когда нуждалась в неотложной помощи. Как правило, без всякой медицинской страховки. Я вижу рентген кисти руки, которую она сломала четыре года назад, попав в аварию на мотоцикле. Маммограмму, которую она сделала год назад, обнаружив в груди опухоль, в конечном итоге оказавшуюся доброкачественной. Сведения о передозировке «Анитрофилина» восемь лет назад. И тут я начинаю задумываться.

Двумя годами раньше была еще одна такая же передозировка. Я смотрю на дату. Спустя три недели после событий в «Сосновом коттедже».

– Это не может быть Сэм, – говорю я, – по датам не сходится. Она сказала, что взяла новое имя через несколько лет после «Соснового коттеджа».

Когда до меня наконец доходит, я чуть не падаю в фонтан. Папка выскальзывает из рук, страницы разлетаются в разные стороны, Джона бросается за ними, пока их не унес ветер.

Когда он вновь садится рядом, сжимая папку под мышкой, я все еще не могу сдвинуться с места.

– Ну что, теперь все понятно, правда?

– Тина Стоун и Саманта Бойд, – отвечаю я, – два разных человека.

– Отсюда вытекает вопрос: которая из них живет у тебя в квартире?

– Понятия не имею.

Но мне жизненно необходимо это выяснить. Немедленно. Я кое-как встаю на негнущихся ногах, намереваясь уйти.

Но Джона меня останавливает. Его лицо принимает извиняющееся выражение.

– К сожалению, это еще не все.

Он открывает папку и вытаскивает страницу, лежащую в самом низу.

– У нее была передозировка.

– Я видела. Незадолго до того как она якобы взяла себе другое имя.

– Но ты не видела где.

Джона показывает мне название учреждения, в котором лечилась Тина Стоун.

Психиатрическая больница Блэкторн, которую от «Соснового коттеджа» отделяет лишь густой лес.

От увиденного меня тут же начинает тошнить. Больше, чем по пробуждении сегодня утром. И даже больше, чем когда я поняла, что до полусмерти забила Рикардо Руиса.

Тина Стоун была пациенткой Блэкторна.

В то же время, что и Он.

В то же самое время, когда Он явился в «Сосновый коттедж» и опустошил мой мир.