— Нет, серьезно, тебе очень повезло, — усмехнулся Дима. — Окрести тебя родители Ивановым Иваном Ивановичем — я бы не обратил никакого внимания.

— Первое и третье весьма маловероятно, — заметил я, потирая затекшие от браслетов руки.

Собакин, гордо расправив плечи со сверкающими тремя звездами на каждом, пододвинул к краю стола пепельницу и мои сигареты. Тоже неплохо устроился. Полковник уголовного розыска. Конечно не та шишка, к какой на кривой козе не подъедешь, но и не мелкая вошь, которая выпьет-то грамм крови, но настроение испоганит. Бульдоги такой закалки цепляются крепко, засаживая в плоть зубы до самых десен, да и щелчком по носу его не испугаешь. Мозги, охлажденные в подвале до рабочей температуры, работали необычайно быстро. Пожалуй, лучшего союзника, способного оказать реальное содействие и подпалить волосы на заднице гребаного расера, найти сложно. А главное — зачем искать, когда судьба сама преподнесла его мне на блюдечке с голубой каемочкой.

— Но встрял ты, дружище, конкретно, — покачал головой полковник.

— Погодь, — встрепенулся я. — Я же тебе все рассказал!

— Рассказал, — согласился Собакин. — И что? Представь картину — завалюсь я к прокурору, и скажу: "а знаете, Виталий Андреевич, сержанта Шапошникова-то вовсе и не гражданин Английской ССР Александров сбил — нет. Завалил-то его дух, из могилы восставший, покойный Сычев Алексей, царствие ему небесное". Как ты себе это представляешь, а, Саш? Я же сразу мундир на другой сменю. С длинными такими рукавами, что за спиной завязываются. В общем, вид я буду иметь достаточно бледный. И тебе это совершенно не поможет. Понимаешь меня?

Закончив свою речь, Дима прикурил сигарету, взятую из моей пачки, и выжидающе уставился на меня. Черт, а старый мент совсем не изменился! Волос на голове поубавилось, да морщинок вокруг глаз побольше стало, отчего прищур бывшего опера казался еще хитрее. Хотя и тогда казалось, что хитрее просто некуда. Интересно, у него евреи в роду были? Скорее всего — да.

— А что делать-то? — спросил я.

— Искать, — кратко ответил мент. — Виноватого.

— Ха! — усмехнулся я в ответ.

Это и без его многолетнего опыта оперативной работы было понятно. Искать вообще не было проблемой. Немногим более сложным было и найти злодея. Эти вопросы решались самим расером: он сам небезуспешно искал меня и находил. Сложность заключалась в другом — поймать Черного Расера. Или, на крайний случай — остановить. А как остановить болид, способный оторваться от стоковых ментовских ведер за считанные секунды?

Был и другой путь, его не могло не быть. По определению, даже у съеденного есть два выхода. К тому же, нормальные герои всегда идут в обход. Однако это утверждение, прозвучавшее из уст законченного жулика, насильника, грабителя и убийцы, не всегда подтверждалось жизнью. Хотя бы потому, что другой путь — не означает лучше, легче или быстрее. Это всего лишь другой путь, не больше, но и не меньше.

Как искать человека, о котором известно так мало? Ни номера авто, ни его имени я не знал. Да что говорить! Я даже лица его не видел! И как прикажете искать его? Я же не Яндекс, в конце-то концов!

— О чем задумался? — осведомился полковник.

— Да, — отмахнулся я. — О тщете всего сущего.

— Дельная мысль, — согласился Дима. — Ну?

— Что — ну? — озадачено произнес я.

— Погнали?

— Угу, — кивнул я. — Погнал я.

— В смысле — погнал? — не понял Собакин. — Может, погнали?

— Не-а, — возразил я. — Именно погнал.

— Подожди, а как же балбес этот? Ты разбираться с ним не собираешься?

— Никогда не делай сегодня то, что можешь сделать завтра. А завтра не делай того, что можешь сделать послезавтра, — продвинул я свою глубокую философскую мысль.

Нас ждут дела великие — это несомненно. Но завтра. Сегодня еще предстало разобраться с делами, может, не столь великими, но не менее важными. Более конкретно — увидеть Таню и детей. Ради этого момента я и жил последние три года, и вот, когда счастье было так близко, так возможно, два дебила умудрились все поломать, отодвинуть эту долгожданную секунду еще дальше, на неопределенный срок. Пусть в пределах одного дня, но обмануть ожидания Наталки с Сашкой, надеявшихся увидеть меня уже сегодня — это так жестоко. Пожалуй, во всем мире нет ничего более жестокого и бесчеловечного, чем обманутые детские надежды.

— Шмотки гони, — потребовал я.

Бывший опер медлил. Он сверлил меня взглядом, словно стараясь забраться ко мне в черепушку, и выяснить, что за неотложные у меня дела, не позволяющие разобраться с ублюдком, старательно поганившим мою жизнь. Поняв, что до Рентгена ему далеко, Дима вытащил ящик из тумбы и перевернул его, вываливая на столешницу мои нехитрые пожитки.

— Завтра? — уточнил Собакин.

— Уже сегодня, — улыбнулся я, демонстрируя дисплей мобильника, на котором светились цифры "1:54".

Рассовав вещи по карманам, я озадаченно остановился. Черт побери! Я даже не знаю, где искать Татьяну! Знакомых у нее в городе немного, а таких, чтобы найти приют, пусть на пару ночей — совсем нет. Кроме меня. Скорее всего, девяносто девять шансов из ста, она с детьми поселилась в гостинице. Но в какой? И тогда их было пару десятков, а сейчас?

— Чего? Передумал? — с надеждой в голосе спросил полковник.

— И не мечтай, — буркнул я. — Можешь кое-что сделать?

— Ну, не знаю, — протянул мент. — Дай подумать.

— Можешь пробить по отелям, где остановилась…

Вот не дерьмо ли! Я не знаю теперешнюю фамилию своей бывшей жены! И детей, кстати, тоже. Господи, как же я докатился до такого? Дерьмо!

— Девушка из Англии, зовут — Татьяна. С ней два ребенка — Саша и Наташа, — упавшим тоном закончил я.

— Давай завтра, а? — лениво зевнул Собакин.

— Так, Димка…

— Хорошо.

С тяжелым вздохом, будто я просил его перевернуть Уральские горы, полковник поднял трубку телефона и бросил несколько коротких фраз, добавив в конце "срочно". Все же врут люди, утверждая, что менты у нас мышей не ловят. Если захотят, они могут сделать многое и достаточно быстро. Особенно если это не требует от них больших усилий. Не успел я докурить сигарету, как допотопный аппарат с советским гербом на диске заверещал, начальник РУВД, выждав несколько секунд, поднес трубку к уху и записал информацию на вырванной из календаря странице.

— Держи, — он пододвинул листок ко мне. — Здесь твоя Таня. Кстати, фамилия у нее по-прежнему Александрова.

— Спасибо, Димка, — радостно улыбнулся я, хлопнув Собакина по плечу. — Век не забуду.

— Уж постарайся.

Сжав в кулаке листок, я пулей вылетел из серого здания отделения милиции. Приятно, чертовски приятно, что среди этих сволочей попадаются нормальные люди. Ну, почти нормальные, нормальные настолько, насколько это вообще возможно при такой профессии. А кого, вообще можно назвать нормальным? Меня? Андрея? Пчелкина? У каждого свои тараканы в голове, и избавиться от них невозможно. А, главное — зачем? Зачем лишать человека его индивидуальности? Зачем копаться в чужой голове, когда и в своей-то достаточно сложно разобраться.

Несмотря на поздний час, на улице стояла страшная жара. И духота. Порыскав глазами по сторонам, но так и не обнаружив свою малышку, я подбросил брелок сигнализации, поймал его и утопил кнопку. Щелчок электрозамков раздался из-за спины. Моя радость стояла в тени здания, куда не проникал свет фонарей. С уникальным антибликовым покрытием в виде слоя пыли в палец толщиной она оставалась абсолютно незаметной для случайного взгляда.

Прыгнув в спортивный ковш, рыкнув прямотоком так, что зазвенели стекла, я подкатил к шлагбауму на выезде из двора РУВД. Серые "червноцы" с голубыми полосами, запаркованные у кирпичного забора, посерели еще больше, мучаясь в молчаливой и бессильной зависти. Им никогда не стать совершенством, так же, как и мне не суждено стать вторым. Только первым. Первым среди лучших — среди равных.

Дежурный, посовещавшись с рацией, включил мотор, поднявший шлагбаум на достаточную высоту. Жаль, из-за темных стекол он не видел жеста благодарности в виде "одноухого зайца". Шкрябнув днищем другого мусора, вечно лежащего асфальте, моя прелесть покинула место вынужденной посадки. Мне кажется, или воздух действительно стал более свежим? Как бы дождя не было…

Впрочем, не мешало бы охладить воздух, зыбкой рябью поднимающийся от остывающего асфальта. На такой жаре от наддува, даже с интеркулером и закисью, проку немного. Господи, как легко с машинами, и как тяжело с людьми! Поведение первых легко предсказать, вспомнив азы физики. Все четко, вся ясно и понятно. Чем выше температура воздуха — тем труднее его сжимать, и наоборот. Физика — это сила, черт побери. Поведение человека, порой, предсказать совершенно невозможно. Человек — на редкость сложное существо, не подчиняющееся законам психологии, морали или, даже природы. Да какого черта! Физику — и ту человек придумал, чтобы искать способы обойти ее, обмануть, повернуть в другую сторону. Короче говоря — создавать проблемы чтобы решать их, и говорить, зачастую — только самому себе: "Блин, какой же я умный парень, оказывается! Все, пацаны, давайте Нобелевскую премию". Идиотизм.

Но даже на таком фоне есть человек, поведение которого предсказать еще более сложно. Казалось бы, сложней не бывает? А на самом деле бывает все. И даже больше. Этот человек — Татьяна, моя Таня. Да, ладно, хватит о грустном.

Портье отеля "Victoria" долго не хотел пропускать меня, но купюра в сто евро быстро убедила его в необходимости моего визита. Сто евро — небольшая плата за счастье. По мере того, как я приближался к Таниному номеру, сердце в груди стучало все чаще и громче. Три года, долгих три года я не видел мою радость… когда сидишь в министерском кресле, три года — что мгновение. Но три года разлуки с любимым человеком кажутся вечностью.

Занеся кулак над дверью с цифрами "212" я нерешительно замер. Что я скажу ей? Как она встретит меня? Как глупо! Чувствую себя маленьким мальчишкой! Отбросив все сомнения, я опустил кулак на фанеру. Три раза. Ответом была тишина. Да немудрено! В половине третьего ночи нормальные люди, поди, спят. Я ударил еще раз. Молчание. Тяжело вздохнув, уже собравшись уходить, я… нет, не услышал — точно. Из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Я просто почувствовал: мое сердце проснулось.

— Таня? — произнес я в полголоса.

— Кто там? — сонно осведомилась девушка.

— Таня, это я!

От нахлынувших чувств я едва не сорвался на крик.

— Кто — я?

— Черт! Саша, кто еще?

— Какой еще Саша?

Теперь голос звучал за самой дверью. Столько ожидания, и вот, когда нас разделяет не более десяти сантиметров, мешается проклятый кусок фанеры и опилок. Дверь тихонько скрипнула — Таня прижалась к ней с той стороны.

— Зачем ты пришел? — устало спросила девушка. — Или для чего?

— А ты зачем приехала? Может, не будем через дверь разговаривать?

Пискнул электронный замок и дверь распахнулась. Сердце стукнуло в последний раз и замерло. На время я даже забыл, что человеку необходимо дышать. Александрова, зябко кутаясь в одеяло, смотрела на меня безо всякой радости. А она совершенно не изменилась! Все тот же блеск в глазах, тот же маленький носик, те же очаровательные губки.

— Ты не приехал за мной, — с укором произнесла девушка.

— Извини, дела…

— Дела? Важнее, чем я? Небось, опять со своим корытом?

— Что-то вроде.

— Как ты был козлом… машина всегда была для тебя важнее…

— Ты не понимаешь…

— И не хочу понимать, — отрезала Таня, закрывая дверь.

Но я успел подставить ногу, и, после недолгих и бесплодных попыток, девушка сдалась. Объяснить ей, что на этот раз я совершенно не виноват? А имеет ли смысл? Скорее всего, она не поверит.

— Чего ты хочешь?

— Детей увидеть. Имею право?

— А ты знаешь, который час? Они давно спят. И, вообще, хотел бы увидеть — приехал бы встречать нас.

— Таня, я…

— Молчи! Я ведь пообещала им, что нас встретит папа. Папа, понимаешь? Папа, а не таксист! Тебе не пришлось объяснять им, где папа. Не ты объяснял им все это время, почему папа не с нами. Ты жил в свое удовольствие и трахал гувернантку. А теперь вспомнил о правах? Папа, — Татьяна с едким сарказмом выплюнула последнее слово.

— Не я тебя бросил, — прошипел я.

— А толку? Тольку от того, что ты был рядом? Мы жили под одной крышей — не больше. Часто ты дома появлялся?

— Что? — взревел я, забыв про приличия. — А тебе нравились машины, которые у тебя были, брюлики и так далее? Тебе абсолютно нечего было пожелать — все у тебя было…

— Кроме тебя! Жила я без всего этого, и еще прожила бы…

Ответа на такую наглость у меня не было. Вот дрянь! То ей денег мало, то внимания! Неужели так сложно понять, что всего и сразу не бывает? Неужели так сложно понять, что за все в этой жизни приходится платить? Легко рассуждать, когда сама ни копейки ни заработала! На нем-то в рай не въехать, как ни старайся.

— Знаешь, что? — протянул я.

— Что?

— Ничего, — буркнул я, разворачиваясь на каблуках.

Вот и встретились, нечего сказать. Несмотря на огромное желание влепить Татьяне хорошую пощечину, я все же сдержался. Не к лицу взрослому здоровому мужику лупить маленькую дурную девочку. Я-то надеялся, что она все же изменилась, как-то повзрослела. Нет — так и осталась взбалмошной девчонкой. Дура!

— Саша! — крикнула Александрова в след. — Саша, ты куда?

Я замедлил шаг, надеясь, что Таня опомнится и попросит меня вернуться. Тщетно. Девушка предпочла не хвататься за эту соломинку.

— Мудак! — выкрикнула она и хлопнула дверью.

Вот и все. Я даже не оглянулся. А счастье было так близко, так возможно… весьма кстати вспомнилось, что я уже третьи сутки ничего не ел. Только пил да курил, этим и жил. В былые времена, копаясь в мастерской, я мог не есть неделю, бывало и дольше. Настолько был увлечен своей крошкой. Она платила мне тем же, не плюя в протянутую руку.

— Эй! — окликнул я портье, спустившись в фойе отеля. — Здесь перекусить-то можно?

— Конечно! — подтвердил он. — В нашем отеле круглосуточно работает первоклассный ресторан!

— Да мне по барабану, какой он, — отмахнулся я. — Где?

— К сожалению, ресторан только для наших клиентов, — развел руками прощелыга.

Вздохнув, я расстался с еще одной сотенной купюрой. Повторять вопрос не пришлось, портье с готовностью проводил меня до ресторана. Правда, выпить со мной отказался. Оказывается, есть такие, что не пьют на службе. Мне, хоть и надоело глушить коньяк в одного, все же пришлось продолжить традицию, прочно устоявшуюся за последние дни. Потому что надо! Черт, никогда не был алкоголиком, а теперь спиваюсь. Дерьмо! Успокаивало лишь то, что от хорошего коньяка еще никто не умирал.

По причине позднего часа в ресторане было совершено пусто — ни одного посетителя. Заспанный официант принес меню, в которое я даже не взглянул. Заказал то, чего просто не могло не быть: гренки, селедку под шубой и два по сто. Последнее удалось шеф-повару особенно удачно. Жизнь начала казаться не такой уж и хреновой штукой.

Немного разомлев, я решил повторить два по сто, но на этот раз — под холодную сельдь. Вот уж что, а поесть я любил всегда. А хорошо поесть — особенно. Наверно, по этой причине длина моего ремня увеличивается от года в год. Но рекордов бить не собираюсь, и регулярно посещаю тренажерный зал. Да и занятия боксом помогают сохранять хрупкий баланс, позволяя мне не менять весовую категорию. А живот — это… старею, что ли? Разменяв третий десяток, сложно оставаться в той же форме, что и десять лет назад.

Когда я расправлялся с третьим "сто", что-то в кармане дико затрещало. Официант, обновлявший в этой время пепельницу, испугано отпрыгнул. Чего уж! Я сам испугался. А испугать меня, как было замечено ранее и не раз — достаточно нелегко. Поняв, наконец, что трещит виброзвонок древнего Nokia 7110, я извлек трубку из кармана. Надо же, пригодился! А я уж начал бояться, что зря угрохал в него почти пятьдесят евро.

— Внимаю, — произнес я в трубку.

— Саша? Это я, — представился Собакин.

— Нет, Саша — это я, — возразил я.

Полковник замолчал, собираясь с мыслями. А, может — обдумывая, кто из нас прав?

— Ты бухой, что ли? — поинтересовался Дима.

Я не придумал ничего умнее, кроме как громко икнуть. Добрый коньяк добрался до головного мозга, опутывая хмелем извилины. Для того и пил, в принципе. Не раз попадались мне люди, самодовольно заявляющие: "пью — и не пьянею". А зачем, собственно, пить-то тогда — вот вопрос. Зачем добро переводить? Не пьянеешь — так пей воду из-под крана. С хлоркой. Пить ради самого процесса, получения какого-то извращенного удовольствия — пустая трата времени. Важен результат. Я его добился.

— Ты совсем дурак? — процедил мент. — Тебя по всему городу ищут!

Ищут? Да пусть ищут. Я сам-то не знаю, где я, а что говорить о тех, кто меня ищет? Кстати, а кто там такой смелый выискался?

— А кто меня ищет-то? — осведомился я у Собакина.

— О-о, Сашка, — протянул полковник. — Да ты в полном осадке.

— Что случилось-то?

— Ничего хорошего, — усмехнулся Дима. — Друг твой еще одного гайца завалил. Видать, хорошо ты ему на хвост наступил.

Хвост? Какой еще, к черту, хвост? Что за чепуху он мелет? Нет, тут надо разобраться.

— Сейчас приеду, — бросил я в трубку, и, не дожидаясь ответа, захлопнул крышку мобильника.

Официант живо материализовался рядом, протягивая счет. Я раскрыл папочку, и… все же верно говорят, что пьяному — море по колено. Был бы трезвый — удавил паршивца. Теперь стало ясно, что посетителей в ресторане нет не по причине позднего часа — отнюдь. Три с половиной тысячи рублей за бутылку кислого коньяка, горелый кусок хлеба и протухшую селедку — это наглость. Но, как уже было замечено, пьяному — горы по плечу, и я оплатил счет, не забыв про чаевые. Официант остался доволен. Еще бы! Ведь в качестве чаевых парню досталась почти половина тарелки замечательного салата!

Кивнув на прощание счастливчику, я встал, собираясь покинуть гостеприимное заведение, но не тут то было. Алкоголь имеет свойство давить своей массой на головной мозг, делая голову все более и более тяжелой с каждой выпитой каплей. Так получилось, что на этот раз я не рассчитал, и голова перевесила остальное туловище. Хорошо еще, официант успел убрать тарелку с салатом, иначе остался бы без чаевых, бедняга.