Глава тринадцатая
Он инструктировал людей, вбивал элементарные истины в их простоватые гражданские головы:
— Никакой самодеятельности! За пацаном не бегать, он теперь на службе. Если у вас есть сомнения и страх — оставайтесь здесь. Легкой жизни не будет, возможны потери, но мы сделаем все, чтобы облегчить ваши страдания. Все вы должны быть уверены в том, что хотите уйти отсюда. Всем закрыть головы и лица. Особенно это касается вас, милые мои соотечественницы. Не стоит светить тут, в арабском городе, своими питерскими личиками.
Жизнь внесла коррективы в его планы — выступать пришлось на час раньше. Ефремов сообщил пренеприятную весть: прибыл микроавтобус с целым выводком бойцов «ан-Нусры»! Подвал они найдут не сразу, но когда-нибудь это случиться, и тогда всем мало не покажется! Надо сваливать отсюда, пока боевики не оцепили все дворы.
Они покидали убежище через вторую дверь. Амир метался вперед-назад. Мол, дорога свободна, давайте быстрее! Уходили воронками, ползли, перебегали. Впереди спецназ, следом женщины, закутанные в темные одежды. Майсун и Тахир помогали пожилому Хазиму. Тот отмахивался, дескать, сам дойду, есть еще порох в пороховницах. Али замыкал процессию. В сгустившейся темноте группа миновала кустарник, выбралась на улицу Аль-Хасиф…
На часы майор больше не смотрел, время потеряло для него значение. Весь собранный, на взводе, внешне — злостный исламист до мозга костей. Серый камуфляж, внушительные бутсы, рукава закатаны, автомат на груди, а выше — черная маска с прорезью, напоминающей танковую амбразуру.
Его товарищи — той же масти. Она не должна вызывать вопросов, если неизвестны приметы людей, атаковавших сборище главарей боевиков на улице Базрани. Но все духи в Алеппо не могут об этом знать…
Маленькая колонна двигалась по улице Аль-Хасиф со средней скоростью пешехода. Скрытное передвижение пришлось исключить из программы — не та публика, только загробят все дело. Мрачные строения возвышались вдоль дороги. Протяженный крытый рынок с небольшими разрушениями. В светлое время люди здесь еще могли чем-то торговать под присмотром бандитской власти. Сомнительно, что здесь в эти дни было полно народа. Город вымер, только изредка вдоль домов скользили серые тени и быстро прятались.
С параллельной улицы доносился шум, там перемещалась военная техника. Бои не могли откладываться навечно. Разведка исламистов работала. Они, как и их противники, готовились к решительному сражению.
Улица изгибалась. До поворота они не дошли. Из-за угла выскользнул Амир, стал выразительно семафорить. Опасность впереди! Можно игнорировать ее, но зачем лишний раз искушать судьбу? Темный переулок был рядом. Туда они и свернули, укрылись за мусорными баками.
Алена скорчилась рядом с Максимом. Он чувствовал, как дрожит ее локоть.
Свет фар озарил дорогу. Проехали два микроавтобуса, набитые вояками. Парнишка прав: нарываться не стоит…
— Вы в порядке, Алена?
— Да, но уже немного захватывает дух, — призналась девушка. — Дальше будет еще интереснее и увлекательнее, правда?
— Поживем — увидим. Но скучно не будет, заранее предупреждаю…
Они снова шли по дороге. Военные подталкивали в спины гражданских, создавали видимость конвоирования. Мрачные мысли не покидали голову майора. Авантюра та еще, риск не просчитан. Потеряешь этих вот людей, не подготовленных к таким передрягам, и как потом спать будешь?
— Командир, тебе не кажется, что твоя идея — за гранью фантастического бреда? — подлил масла в огонь Лапунов. — Нет, мы с тобой, конечно, всячески приветствуем твои начинания, но представь ближайшее будущее…
— А ты не представляй, — огрызался он, — живи текущим мигом, дыши глубже…
Он невольно покосился на Алену. Девушка вела себя молодцом, держала под локоть сестру, говорила успокаивающие слова: дескать, километр прошли, одолеем и остальные десять. Максим ловил себя на мысли о том, что хочет смотреть на нее и дальше — даже сутулую, закутанную с ног до головы во что-то немыслимое. Он машинально представлял себе, что у нее там, под одеждой. Да уж, как нельзя кстати, самое время…
Справа возникла каменная стена древнего караван-сарая, за ней островерхие крыши. Потом потянулся бетонный забор, мрачноватые корпуса. Видимо, это была фабрика по производству знаменитого мыла.
В голове майора откладывалось пройденное расстояние: два километра, два с половиной.
Снова опасность. Они ушли с дороги за торговые ларьки. Гражданские сбились в кучу и дрожали. Спецназовцы терпеливо выжидали. Невозмутимый Амир неплохо проводил время, блуждая по окрестностям, словно малолетний багдадский вор.
Максим принял решение провести час в этом убежище. Ночь еще не разгулялась, по улицам шныряли машины с горланящими пассажирами.
— В этом районе нас уже не знают, товарищ майор, — пробормотал Лапунов. — Несколько кварталов проскочим, наглость — второе счастье, разве нет? А будут докапываться — положим как миленьких…
— И по фигу нам ветер и мороз, — заявил Серега.
Теперь они не скрывались, шли по центру проезжей части. Освещения в городе не было, если не считать ядовито блестящей луны. Матовый блеск растекался по руинам, облизывал страшноватые оконные глазницы. Дома возникали, как призраки, пропадали в мутноватой лунной глазури.
В попутном направлении проехала грузовая машина. Водитель предусмотрительно просигналил. Люди ушли с дороги. Максим поднял руку в знак приветствия… и ровным счетом ничего не случилось. Машина уехала, «ряженые» двигались дальше.
Подобные ситуации повторялись еще дважды.
Но вскоре им пришлось напрячься. На небольшой площади, где улица Аль-Хасиф переходила в Ар-Хамеду, их остановил патруль «ан-Нусры». Лапунов подталкивал в спину женщин — как чувствовал, что группа находится под наблюдением. Потом руины ожили, из них стали выходить люди, включали фонари. Боевики, находящиеся на передовой, встретили бы эту публику с распростертыми объятиями — все брутальные, вооруженные до зубов. Плечистый здоровяк держал на сгибе локтей массивный пулемет с утолщенным стволом и коробчатым магазином, свисающим книзу, как вымя у коровы.
— Минуточку, братья! — поднял руку старший команды с бородой, которой позавидовал бы и дядька Черномор. — Салам! Куда идете, кто такие?
«Сантехники», — подумал Максим.
— Мы люди эмира Мусаббара, — невозмутимо объявил он, делая своим людям знак остановиться.
Тахир подчинился не сразу. Али подскочил к нему, треснул его ладонью по затылку и злобно засмеялся. Тахир схватился за голову и застонал, но больше на публику. Удар был так себе.
— Вы не должны нас задерживать, мы выполняем приказ нашего командира. Милостью Аллаха нам два часа назад удалось поймать этих людей. Они христиане, презренные безбожники, враги государства, а эти две женщины — жены русских. Мы должны доставить их к нашему эмиру в целости и сохранности.
Боевики зашумели, стали подходить, обступили группу, перебрасывались колкими шуточками.
— Брат, можно посмотреть? — спросил кто-то.
— Можно, — великодушно разрешил Максим. — Только руками не трогать, а то с нас семь шкур спустят.
Духи нахально оголяли лица женщин, светили фонарями, ржали. Какое ни есть, а развлечение. Они тыкали пальцами, улюлюкали — надо же, живые!
Тамара плакала, крупные слезы текли по серому лицу. Алена отворачивалась, но бандиты заставляли ее смотреть на ослепительный свет, гоготали, когда она щурилась и морщилась.
— Ну все, хватит, братья, достаточно! — гаркнул Максим. — А то эти неверные все подохнут от разрыва сердца. У нас мало времени.
— Счастливого пути, братья, — пафосно проговорил командир боевиков. — Да хранит вас Аллах! Если ваш эмир захочет избавиться от этих грязных животных, приводите их обратно, мы знаем, что с ними делать!
Боевики гоготали, спецназовцы тоже, поддерживая образ. В принципе всю эту компанию они могли положить за пятнадцать секунд.
Потом бодрящая ночная прогулка продолжилась.
— Докопались, как менты до пьяного, — пробурчал Лапунов.
Али извинялся перед Тахиром, тот горько усмехался. Мол, бей сколько нужно, все понимаю, готов терпеть. Уж лучше пусть свои колотят, чем эти ненавистные твари!
Группа бодрой рысью миновала старое медресе, закрытый женский рынок с упавшими воротами.
Снова приятельская беседа со скучающими патрульными. Те в шутку попросили товарищей по оружию поделиться с ними одной дамой, с возвратом, разумеется. Максим посетовал, что рад бы всей душой ублажить хороших людей, но должен торопиться. Таков приказ.
На горизонте опять возник Амир, стал тыкать рукой куда-то вбок. Группа свернула и долго пробиралась длинной подворотней. Они уходили на север, в квартал Аль-Шейх, над которым возвышался фрагмент древнеримского водопровода.
Еще километр, за ним следующий… Дворец какого-то шаха или эмира — знал бы он, во что через столетия превратят его жилище братья по вере! Снова призраки разрушенных домов в мутном лунном свечении.
Небольшая передышка. Бойцы украдкой, словно школьники на перемене, покурили за углом старой исламской школы.
— Мужчины, скажите, дальше ничего опасного не будет? — слабым голосом проговорила Тамара. — У нас уже нервы на пределе, трудно очень, простите…
— Не думайте ни о чем, Тамара, просто идите, изображая покорность и смирение, — посоветовал Максим. — А думать за вас будут другие люди, у них работа такая…
Ему очень хотелось верить в удачу, надеяться на то, что они смогут все преодолеть!
Они оглянуться не успели, а небо уже покрылось серостью. Люди снова шли дворами и оказались на улице Альджар.
Пацаненок здесь прибился к группе. Дальше не было смысла выпускать его вперед.
— Теперь только туда, по улице, — проговорил Амир, поджав губы.
Он боялся, как и все, если не больше.
Квартал Шейх-Саид, под завязку набитый террористами, остался южнее. Они шли на запад по улице Альджар. Где-то дальше площадь Сахрим, там придется напрячь не только ноги, но и голову.
Парнишка ошибся — в этой части города плохих парней тоже хватало. Назревали события. Тянулись пикапы, набитые ящиками с патронами. Микроавтобус с форсированным движком протащил легкую пушку — она сопротивлялась, цеплялась колесами за препятствия, словно не хотела отправляться на войну. Вооруженных личностей на квадратный метр площади становилось больше — до неприличия много!
Под зданием с двумя башенками на крыше стоял танк Т-72. Бородатые механики меняли трак гусеницы. Присутствовали зрители. Они праздно чесали бороды, давали советы, как быстрее сломать танк.
Снова проверка — люди в буром камуфляже вздумали выяснить, чем это занимаются их собратья по вере. Врать после рассвета становилось труднее. Но Максим выпутался, изобразил кромешную занятость. Ждут уважаемые люди, спешить надо! Их отпустили, озадаченно смотрели вслед. Да пусть хоть дырки просверлят в спинах!
Напряжение отпустило. Али завернул на лоб маску, вытер рукавом взопревшую физиономию…
Эх, проруха на старуху! Кто же знал, что такое может случиться?!
Выкрик прозвучал, как хлопок из берданки — каркающий, отрывистый. Кучка боевиков вышла навстречу из переулка. И все бы ничего… но снова что-то пошло не так! Рослый тип некультурно тыкал в них пальцем, что-то восклицал. Остальные пока не вникли, недоуменно переглядывались. В этом субъекте проглядывало что-то смутно знакомое.
— О нет… — простонал Али. — Это же Ислам, напарник Юсуфа, один из охранников Хураши…
Надо же, какая прелесть! Стоит лишь на миг обозначить свою физиономию!..
— Валим их, мужики… — прохрипел Максим.
Сердце его сжалось. Али, твою дивизию!
— Что, опять??? — Лапунов вытаращил глаза, первым вскинул автомат и открыл огонь.
Боевики стояли так кучно, что всем досталось и Исламу в первую очередь! Кретин, а мог ведь выжить!
Закричали гражданские, запричитали женщины, возбужденно запрыгал Амир. Максим что-то орал, пятился, прикрывая поспешное бегство. Все в переулок! Забрать боеприпасы у мертвых, им уже не надо, а у нас дефицит!
Маленькая толпа повалила вперед. Люди перепрыгивали через мертвецов, влетали в узкий проход. Верещали женщины от избытка чувств, Амир путался под ногами.
Тахир тащил старика, но Хазим снова отмахивался, хрипел на сына:
— Отстань, молокосос, сам справлюсь!
Да, старик справлялся — по крайней мере в беге на короткие дистанции демонстрировал неплохие показатели!
У двоих убитых были АКМ, у других американские винтовки. Спецназовцы сгребли снаряженные магазины, гранаты, побежали дальше, расталкивая трофеи в полупустые жилеты. Максим уходил последним, пятился, стрелял короткими очередями.
Вся улица пришла в движение. Их счастье, что боевики не отличались особой сообразительностью и находчивостью. Но они уже подтягивались, бежали, прижимаясь к домам.
Что же творится? Через минуту их тут будет прорва! Неужели это все?
Майор скрипел зубами, зачем-то начал дергать затвор, когда иссяк магазин.
Алена схватила его за руку.
— Максим, пойдем…
— Ты что здесь делаешь?! Беги! — взорвался он.
Товарищи недосмотрели за девицей, она отстала от группы.
Алена отшатнулась. Да, видок у него был несколько сердитый.
Какая незадача, ведь пара кварталов осталась до цели!
Отбежав от улицы метров на тридцать, он развернулся, бросил гранату. Как чувствовал, что сейчас полезут! Взрыв расшвырял самых незадачливых демонов, остальные попрятались.
Он бросился прыжками за Аленой.
Переулок изгибался влево. Рослые дома, продольные балконы по всей длине фасадов — частично обрушились, другие угрожающе накренились, зависли над землей. Внутри квартала «посторонних» пока не было, все извне. Но скоро они будут и тут.
Максим догнал запыхавшуюся Алену, схватил ее за руку. Почему сестру оставила?! Кто он ей такой? Девушка растеряла свои платки, волосы растрепались, лезли в глаза. Она дышала через нос — это правильно, — но уже захлебывалась, кашляла.
Вторую гранату за угол, на всякий случай, не помешает.
И вдруг перед его глазами распахнулся пустырь! Дома разъехались. В мирное время здесь был небольшой сквер. Единственное здание посредине — двухэтажка с зияющими глазницами. Горы мусора вокруг, какие-то простынки на ветвях уцелевших деревьев. У здания не было крыши, да и стены сохранились не везде. Похоже, бомба пробила дом сверху донизу и разорвалась в подвале.
Беглецы обходили здание слева. Амир тянул за руку запыхавшуюся маму. Ефремов поддерживал Тамару, у которой заплетались ноги. Максим припустил за ними.
Вдруг Лапунов встал как вкопанный и начал ожесточенно хлестать по развалинам. Он выпустил гранату из подствольника — она разорвалась в груде щебня и бетона. Там кто-то метался, орали люди. Обошли!
Лапунов принял единственно верное решение. Он крыл матом все окружающее пространство, как последний грузчик, махал руками. Вся компания полезла в здание, торчавшее посреди пустыря. Добро пожаловать в западню!
А какие варианты? Умереть прямо здесь? Кажется, всем удалось нырнуть в развалины.
— Алена, туда! — Майор махнул рукой. — Пригнись!
Они бежали мимо скособоченных деревьев. Прямоугольная полость в земле, развороченный бетон. Фонтан когда-то был? Действительно, нечто подобное. Невнятное возвышение в центре, из этой каменной хрени били струи воды.
Он не видел, как из переулка за его спиной выскочил гранатометчик, засадил, почти не целясь, из РПГ-7! Взрыв прогремел впереди, метрах в пятнадцати! Волна долбанула крепко. Он в ужасе чувствовал, как его куда-то уносит, валит через ограждение фонтана к чертовой матери! Ему как-то удалось сгруппироваться в кувырке, кости уцелели, но сознание вышибло на долгие секунды…
Когда он очнулся, окружающий мир выглядел донельзя иррационально. Алена вскакивала, стреляла из его автомата, затем приседала, потом опять поднималась! Она раскраснелась, скинула с себя позорное «цыганское» пальтишко, хотя, возможно, оно само свалилось с нее. Волосы лезли ей в глаза, она их энергично сдувала.
— Что ты делаешь? — заорал он, но едва расслышал собственный голос.
Майор разозлился и ударил себя по ушам. Море звуков, цвета!
— А ты как думаешь, Максим? — Она стреляла, не смотрела на него, причем грамотно, короткими очередями, плотно прижимала к плечу приклад.
Ну, конечно, тир посещала. И вообще, спортсменка, комсомолка, да и просто красавица!
Он снова что-то рычал, голова трещала, раскалывалась.
— Максим, тебя контузило! — прокричала она.
— Спасибо, доктор… — буркнул майор, бросаясь к ней. — Ты охренела, девочка! Отдай эту гадость! — Он отобрал у нее автомат, ударил сам.
Она никого не убила, может, и к лучшему, но задержала прорыв боевиков! Они пытались вылезти из переулка, но пока не могли этого сделать. Вот кто-то перебежал, майор снял его меткой очередью. Но духи стреляли и сзади. И вообще, создавалось впечатление, что они одни остались! К счастью, ложное. Товарищи ударили из разрушенного здания из всех имеющихся стволов. Еще один невезучий исламист корчился в пыли, тряся бородой, как агонизирующий козел.
— Командир, бегите, мы прикроем!!! — проорал Лапунов. — Быстрее, пока со всех сторон не обложили!!!
Действительно, хватит нежиться в фонтане! Он плохо помнил, как они бежали, ощущал дикий страх за эту женщину, которая вдруг стала близкой и родной, подсаживал ее, прикрывал собой, просил, чтобы пригнула голову… Они вломились в развалины, сначала вверх, потом вниз. Перехлесты искореженных балок, груды битой мебели, уцелевшие куски стен…
Бомба пробила здание насквозь, вырыла в центре неплохую воронку. Там и корчились гражданские. Взъерошенный Тахир прикрывал собой жену и ребенка, вдавливал в землю отца. Все члены почтенного семейства плакали, размазывали слезы рукавами. Тамара, грязная как поросенок, кашляла и тянула руки к сестре. Она засмеялась от радости, уже решила, что пора ее хоронить…
— Командир, нам кранты! — прокричал Лапунов. — Они везде, но пока не атакуют! Не прорвемся, всех положат!
— Занять круговую оборону! — приказал Максим.
Он еще не пришел в себя, но командирский голос к нему вернулся.
— Да заняли уже, товарищ майор! — Серега нервно усмехнулся. — Только вас не хватает!
— Максим, прости меня, это я виноват! — истошно казнил себя Али. — Нет мне прощения! Пусть покарают меня Аллах, Христос и все, кто может!
— Али, заткнись, займись делом! — рявкнул майор.
Четыре стороны квадрата. На каждой по стрелку. Легко менять позиции, усиливать, оголять фланги. Еще бы пятого — чтобы наблюдал, но ладно, чем богаты…
— Мужики, следите за гранатометчиками! — надрывал он глотку. — Не давайте им выстрелить! Попадут в воронку — всем хана! Тамара, Алена, не сидите в яме! Рядом с вами расколотая плита, подвал видно! Заберитесь все туда, не высовывайтесь! И пацана с собой заберите, держите его крепче!
Майор переползал с одной позиции на другую. Люди готовились к бою, раскладывали гранаты, запасные магазины. На севере — глухая стена, можно игнорировать это направление — разве что с неба свалятся. На востоке — переулок, тот самый фонтан, на юге — развалины метрах в семидесяти, там уже намечалась нездоровая активность темных сил. На западе — обширный пустырь, тоже неплохо…
Серега бил короткими очередями, отгоняя демонов, перекатывался. Начал перезаряжать, сетуя, что с таким количеством боеприпасов даже часа не продержаться.
Максим извернулся, вытащил из компактного вещмешка спутниковый телефон. Что толку — он в мешке не починился. Вмятина на лицевой панели. Кто-то посоветовал ему не выбрасывать эту штуковину. Он уже не помнил, кто именно. Ну и что, легче стало?
— Эй, послушайте… — за спиной осыпалась глина, подползал Тахир, закусив губу.
— Я вам где приказал находиться! — разозлился Максим.
— Да ладно, оставьте… — прокряхтел мужчина. — Что это у вас?
— Это сломанный спутниковый телефон, — майор насилу сдержал раздражение. — Для связи с командованием, которое могло бы выслать помощь. Но аппарат сломался, и помощи не будет…
— Дайте посмотреть, я все же инженер по подобным штукам… — он вырвал телефон и скатился вниз.
Да и черт с ним, пусть смотрит, хоть чем-то себя займет…
Майор снова ползал по позициям, пригибал голову, когда свистели пули. Гранатометчик высунулся из-за угла. Максим и Ефремов ударили по нему одновременно. Тот успел не только спрятаться, но и выстрелить! Граната взорвалась за фонтаном — слишком низко взял. Разлетелись куски коры, с противным скрежетом повалилось изувеченное дерево, начинавшее отмирать.
На южной стороне открыл огонь Лапунов. Он снова загонял в развалины смелеющих экстремистов.
Бегло стрелял одиночными Али. Он контролировал пустырь на западе. Там тоже объявились чужаки.
— Скоро их до хрена станет, командир! — прокричал Лапунов. — Телепорт бы точно не помешал! Есть идеи?
— Алена, ты там? — крикнул Максим.
— Да! — раздался слабый голос.
— Проверьте подвал на предмет подземного прохода!
— Посмотрели уже! — Она срывалась на истеричные нотки. — Там все завалено, не проползти!
Дьявол!
— Еще раз посмотрите! Хорошенько проверьте! Наружу не лезьте!
Она отвечала, но он уже не слышал. Грохот в ушах, опять разведка боем — видно, основные силы противника еще не подтянулись. Несколько минут они с Ефремовым вели пустопорожнюю стрельбу, перекатывались, увертываясь от пуль, жалящих бруствер.
Потом его кто-то дернул за ногу. Он повернулся и увидел возбужденную физиономию Тахира. Тот съежился на склоне воронки, тянул ему телефон.
— Звоните, офицер! — прокричал он. — Корпус получил вмятину, но основная плата не пострадала! Сместился аккумуляторный блок, я выгнул клеммы. Прижимайте заднюю панель, вот так держите, видите? Крепче сжимайте и звоните быстрее, прошу вас…
— Вы серьезно? — изумился Максим, перехватывая ценную штуковину.
— Звоните, говорю же… — Тахир скатился вниз.
Сердце майора заколотилось. Он сполз по склону, сжал аппарат до ломающей судороги, второй рукой заткнул ухо.
— Рязанов, это ты? — Голос подполковника Авилова дрожал и срывался. — Какого хрена?! Что происходит?
— Технические неполадки, Даниил Александрович! — Он не верил своим ушам. — Не до этого, потом будете мозги пилить! Все живы, но это скоро кончится! С нами шестеро гражданских! Улица Альджар, в двух кварталах от площади Сахрим! Адрес не могу сказать, но это одиноко стоящее здание — слева, если смотреть от вас! У здания фонтан, сквер, большой пустырь! Мы долго не продержимся, товарищ подполковник, они сейчас пойдут!
— Держитесь, майор! — Можно представить, как взмок от волнения подполковник. — Вы обязаны выстоять. Я все понял. Мы сейчас же примем меры!
Они держались. Вцепились в эту землю, как в родную, озверело сопротивлялись. Основная атака шла с востока и юга. Высунулся гранатометчик и повалился, не успев произвести выстрел. Успел другой. Все распластались, вжались в землю и бетон. Взрыв прогремел на юго-восточном углу, обрушилась часть стены, Лапунов и Ефремов откатились в разные стороны, заразительно матерясь.
Боевики пошли вперед, залегли, стали перебегать, падали один за другим. Неподвижных тел становилось все больше. Живые прятались за мертвыми, вели прицельную стрельбу.
Поднялись десятка полтора, ринулись вперед, раздирая глотки. Пули рвали конечности, бронежилеты — не важно, что не убили, главное, из строя вывели! Семеро подбежали на критическую дистанцию. Но им навстречу уже неслись гранаты, рвались чуть не под ногами. Летели части тел, хрипели раненые. Троим удалось откатиться, залегли в фонтане, где начали горланить, как обиженные вороны.
Али монотонно стрелял, кричал, что атака вялая, но нечисть скапливается под дальними стенами — и только Аллах ведает, во что это выльется! Потом он захрипел, стал стонать, что, кажется, ранен, кровь льется ведрами… Когда остальные всполошились, парень стыдливо замолчал и выдал «опровержение». Мол, прошу прощения, товарищи офицеры, царапина, пуля клок кожи выдрала с плеча, но все равно кровь — самая настоящая!
Основная драма разыгрывалась на южной стороне. Ожили развалины, снова повалила нечистая сила. Гранатометчики стреляли из глубин руин — сообразили. Первым выстрелом они поразили своих же, бегущих в атаку. Вторая граната едва не влетела в здание. Она рванула перед бруствером, повалилась балка, за ней какая-то скособоченная конструкция.
Лапунов потерял автомат, скатился вниз, стиснул голову, выбивал звон из ушей. Потом полез обратно, выкопал из глины оружие…
Атака была страшна и беспощадна. Боевики бежали рваной шеренгой, орали что-то непотребное. Спецназовцы вели огонь, выбрасывали пустые магазины. Никто не дрогнул — отступать-то некуда! Когда расстояние сделалось критическим, они вновь пустили в ход гранаты, заставили противника вжаться в землю. Боевики отбегали, стреляя наобум, катались по пыли. Потери в их рядах были ужасные. Но они не отступались — лезли снова, как упрямые ослы.
— Притихли что-то наши гражданские! — выкрикнул Ефремов. — Совсем затосковали, наверное. Может, им песню веселую спеть?
— Пой, светик, не стыдись! — заявил Максим. — Только без отрыва от производства!
Лапунов завыл что-то на мотив похоронной песни «Ты знаешь, как хочется жить!» — и хлестнул такой очередью, что разом опустошил весь магазин!
Хлынула третья волна — боевики решили довести это дело до полного «логического» абсурда! Они шли в полный рост, стреляли из автоматов, швыряли гранаты, не обращая внимания на то, куда летят осколки. Их встречали в упор, укладывали гроздьями, но они все шли и шли…
Могучий рев перекрыл пальбу и взрывы! Вертолет «Аллигатор» КА-52 свалился как снег на голову! Грохот заложил уши, тень закрыла солнце. Продолговатое туловище мощной боевой машины прошло на малой высоте.
Наводчик-оператор пустил в ход все, что имел в наличии. Заработала пушка калибром 30 мм, вырвались из контейнера неуправляемые ракеты «воздух — земля», грохнулись несколько авиабомб. Загрохотал крупнокалиберный пулемет. «Аллигатор» с ревом убрался, начал разворачиваться.
Все пространство вокруг осажденного здания обросло пеленой разрывов. Пыль и дым валили столбом, падали строительные конструкции, хороня под собой скопившихся боевиков. Защитники этого вот «дома Павлова» скатывались в воронку, складывались, затыкали уши.
Вертолет зашел на второй круг. Снова огненный шквал, хаос, смерть! Пылающее кольцо опоясало здание — своеобразный магический круг. «Аллигатор» завис в воздухе, и снова в игру вступил пулеметчик: он сыпал бронебойно-зажигательными, добивал тех духов, которые еще не умерли, крошил кирпичные стены. «Чистовая обработка» — вплоть до самой канализации!
Воздух раскалился, как в печке. Экипаж демонстрировал вершины профессионального мастерства. Потом пилот рванул машину вверх, предохраняясь от неприятельских ПЗРК.
Рев раздвоился, образовался еще один. На пустырь с западной стороны чуть не спикировал второй вертолет — теперь уже банальный Ми-8ТВ, то есть транспортный, вооруженный. Машина старенькая, но весьма боевитая — неоднократно модернизированная, с бронированной кабиной, защитой двигателей. На вооружении — пулемет и четыре пусковых контейнера НАР на пилонах.
Машина плюхнулась на свободный от мусора пятачок. Работал пулеметчик, поливал свинцом строения к западу от здания. Пилот не заглушил двигатели, винт вращался, учиняя на пустыре энергичную «мусорную» круговерть.
Максим что-то орал, но такую хрень разве перекричишь? Люди сами вникали в происходящее, высовывались из подвала. Расталкивая родителей, пулей вылетел Амир, завертелся как юла. Показались русские женщины, обе робко улыбались — мол, правильно мы поняли?
Все на пустырь! Майор гнал народ из воронки, бежал сам, замыкая процессию. Человек в проеме вертолета яростно сигнализировал: быстрее, еще быстрее!
В развалинах оставались живые боевики. Они начали было беспорядочно стрелять, но снова им на головы спикировал «Аллигатор», забросал остатками боекомплекта. В горячем дыму было нечем дышать.
Вертолетчик выбросил трап, помог людям подняться. Беглецы по одному исчезали в чреве машины. Максим забрался туда последним и невольно обернулся — какая же Хиросима, черт ее подери…
Машина резко взмыла в небо. Ее бросало в стороны, корпус трясло. У Максима жутко кружилась голова. Тамару рвало — не страшно. Потом ей станет легче.
В иллюминаторе клубился серый дым. Вскоре в нем стали проявляться здания — они стремительно отъезжали, возникала панорама многострадального города. Разрушенные кварталы, взорванные дороги, фигурки людей…
Пилот бросал машину по вертикали — возможно, уходил от выстрелов ПЗПК или просто перестраховывался. Ничего, слава богу, полет нормальный.
Али ухмылялся, поглядывал на свой рукав, пропитавшийся кровью, с опаской трогал рану — как ни крути, единственный пострадавший.
Семейство Хайдар вцепилось друг в друга, жена ощупывала мужа, сына, Тахир проверял пульс у смертельно побледневшего старика. Тот размеренно дышал, все в порядке, сегодня не умрет. Пацаненок Амир вырвался из клещей матери, что-то насвистывал и подмигивал Максиму.
Майор благодарно кивнул Тахиру — тот понял, за что, смущенно улыбнулся.
Тамара смотрела в одну точку, капли пота блестели на лобных морщинках. Алена держала сестру за руку, прижималась плечом к майору. Как они оказались рядом? Видимо, случайно.
Двигатели размеренно гудели, временами машина тряслась, куда-то проваливалась.
Лапунов уже храпел, обняв автомат. Он просыпался всякий раз, когда машина дергалась, бормотал что-то невнятное и снова отключался.
Слева зевал Серега, вытягивал шею и как-то хитро косился на Алену.
— Ну что? — не выдержал Максим.
— Ничего, товарищ майор, — ответил Ефремов. — Завидую — совмещаете приятное с полезным. Трип по городу закончен, теперь кого-то поджидает трип по телу… — Он закашлялся, получив локтем под ребро.
— Глумится? — пробормотала на ухо Максиму Алена.
От ее жаркого дыхания становилось щекотно.
— Уже нет… — ответил майор.
Она обняла его под руку, прижалась щекой к плечу. Очень своевременно проснулся Лапунов, осклабился: дескать, попал все же в плен наш командир. И опять захрапел.
— Спасибо, Максим… — Эти слова девушки приятно щекотали барабанную перепонку. — Ты наш герой, и ребята твои тоже… Это невероятно — то, что вы сделали. Так никто не сможет — никакие хваленые американцы…
«Зато американские солдаты лучше всех умеют пить кровь кобр», — подумал Максим.
— Ты мой герой… — сказала она, издала протяжный вздох и закрыла глаза…
