Глава 13

«Отличная игра, Рейно», – с сарказмом подумал про себя Жан-Пьер, сделав еще один неудачный пас на тренировке через неделю после свадьбы Жерве.

Это была последняя тренировка на площадке «Гладиаторов» в Нью-Йорке перед игрой с «Ураганами», до которой осталось всего два дня. Утром команда летит в Новый Орлеан и вечером вместе ужинает перед матчем брат-против-брата, как окрестили его в средствах массовой информации.

Злополучное воссоединение с дочкой тренера подняло в обществе волну величиной с цунами, так что эта игра давно перестала быть простым футбольным матчем. Поскольку новости об их сыне попали в прессу через день после свадьбы Жерве, журналисты принялись толпами осаждать площадку «Гладиаторов» в отведенное им время, и уйти от их вопросов не представлялось никакой возможности. Пока Джек Дусе – который практически не разговаривал с ним, предпочитая бросать на парня мрачные взгляды, – закидывал его сообщениями о том, что ему не обязательно обсуждать в интервью свою личную жизнь, вопросы сыпались как из рога изобилия.

«Вы живете в одном штате со своим сыном? Каковы планы Татьяны на будущее?» Господи, если бы он знал! Да ей вообще на него наплевать, она, похоже, не собирается ставить его в известность хоть о чем-то! Ее юридическая фирма прислала ему пакет опций по возможным соглашениям о совместном воспитании ребенка, но у него просто не было моральных сил пробраться через все эти юридические дебри.

– Думай об игре! – прокричал Жан-Пьеру тренер через все футбольное поле, словно он был каким-то любителем, а не элитным игроком высшей лиги.

Хотя если посмотреть, как он играл на тренировках всю последнюю неделю, кроме как дилетантом его не назовешь.

Раздался свисток, объявляющий конец сегодняшней командной тренировки. Жан-Пьеру предстояло еще несколько часов общения с координатором наступления, тренером квотербека, а также личных раздумий, с целью убедиться, что он понял и план игры, и своего противника. Но если в любое другое время он наслаждался бы подобным вызовом – сыграть против Анри, открыв самые сильные стороны друг друга, – то сейчас ему было не до этого. У него было такое чувство, будто вырвали его сердце.

Боль была настолько реальной, что даже смешно.

Он наконец осознал, что за боль убивает его теперь. Он любит Татьяну, просто не сразу понял это. Он так долго жил только головой, методично шел по жизни вперед, что уже забыл, насколько болезненными и беспокойными могут быть чувства. Ты не можешь контролировать их так же, как игру.

– Рейно! – Окрик ничуть не удивил его. Кто-нибудь постоянно устраивал ему нагоняй за то, что он вытворял на поле.

Повернувшись, он с удивлением обнаружил, что к нему несется сам Джек Дусе. Остальные игроки уже потянулись внутрь стадиона принять душ и переодеться перед отъездом домой. Некоторым из них придется давать интервью, – наступил час прессы.

Еще один шанс столкнуться с расстрельной командой по поводу своих недостатков, причем как человека, а не футболиста. А он даже не успел сообщить матери своего первенца, как сильно любит ее. Так пусть Джек Дусе устроит ему настоящую головомойку, он это заслужил.

– Да, сэр? – Жан-Пьер взял полотенце с металлической скамейки и вытер пот с лица и головы. Команда тренировалась на улице, невзирая на ноябрьский холод, но резкий ветер не проникал под шлем.

– Какого черта ты творишь, парень? – Тренер с такой силой бросил на скамейку клипборд, что та зазвенела. – На тебя смотрит все футбольное сообщество, а ты ведешь себя как тоскующий по мамочке сосунок.

«Это еще мягко сказано», – подумал Жан-Пьер. Он молча кивнул, понимая, что Дусе еще не закончил.

– Как твой тренер, я настолько зол на тебя, что готов посадить на скамью запасных, – ткнул он пальцем ему в лицо. – Но как дед твоего сына, я готов проигнорировать все это ради своей дочери и спрашиваю тебя, каким образом ты собираешься расхлебывать кашу, которую заварил?

Удивленный вопросом, граничащим с проявлением заботы в устах тренера с легендарным взрывным характером, Жан-Пьер подозрительно скосился на отца Татьяны. Тот смотрел на него в упор, но испещрившие его лоб морщины говорили о том, что он скорее озабочен, чем сердит. В выражении его лица сквозила тревога.

Терять Жан-Пьеру было уже нечего, и он сказал ему правду:

– Она хотела, чтобы я признался ей в любви. А я, как последний недоумок, еще не проработал этот момент у себя в голове. – У него все внутри переворачивалось, когда он вспоминал ее взгляд. – Другими словами, когда игра вышла на линию, я все запорол.

– Кто ищет любовь в голове? – Тренер поморщился, как будто проглотил добрый кусок лимона. – Ее надо искать в сердце, Рейно.

– Я в этой сфере не эксперт, сэр. – Он накинул мокрое полотенце на шею и подхватил шлем, собираясь в раздевалку.

Дусе поднял руку, останавливая его:

– Ты не ответил на мой вопрос. Как ты собираешься это исправить?

Боль в груди Жан-Пьера стала просто невыносимой.

– Я дважды делал ей предложение. – Причем во второй раз он все тщательно подготовил, продумал, что будет говорить, изучил колечки с бриллиантами. Он даже повел ее в лодочный домик, намекая на их прошлое, и был готов дать руку на отсечение, что она это оценит. Но оказалось, он позаботился об антураже, а самое главное упустил. – Ваша дочь не из тех, кто предоставляет людям безлимитный тариф на возможность проявить себя.

Джек Дусе покачал головой:

– Моя дочь – женщина, которая хочет знать, что достойна любви. Поэтому, даже если она и в третий раз пошлет тебя ко всем чертям, я советую тебе все же попытаться. – Он с такой силой ткнул его в нагрудник, что Жан-Пьер непроизвольно сделал шаг назад.

Не успел он найтись с ответом, как тренер уже шагал прочь. Отойдя на несколько ярдов, он бросил через плечо:

– И думай только об игре, когда ты на поле.

Жан-Пьер сел на скамейку, порылся в сумке с бутылкой воды и наушниками, нашел телефон и, скрипя зубами, отыскал контакт Татьяны. На секунду экран заполнила ее фотография, и у него перехватило дыхание от ее красоты.

«Возможно, люди, которые влюбляются медленно, любят сильнее всего, – быстро набрал он текст, зная, что в любой момент может передумать. – К тому времени, как они заканчивают изучать все ловушки и оценивать ситуацию, они уже по уши влюблены. Прошу тебя, давай увидимся в воскресенье после игры».

Он ничуть не удивился, не получив никакого ответа.

Но он все равно был благодарен тренеру за совет. Татьяна заслуживала того, чтобы знать о чувствах, которые он испытывает, даже если она навсегда закрыла для него свое сердце.

Татьяна произвела настоящий фурор, появившись в воскресенье на стадионе «Зефир Доум» – домашнем поле «Ураганов». Статьи из таблоидов о ее романтической связи с Жан-Пьером перекочевали во все основные средства массовой информации, и она стала узнаваемым лицом среди футбольных фанатов. Несмотря на то что до места ее довел охранник – один из сотрудников стадиона решил подстраховаться, быстро сообразив, что вокруг нее образовался своего рода флешмоб, – болельщики один за другим подходили к Татьяне до начала матча. Она приобрела лучшие места в ложе в первом ряду, поближе к полю, но, увидев, какое внимание ей уделяется, билетер предложил ей пересесть в частную ложу владельца «Ураганов» – приглашение, от которого не отказались бы даже самые прославленные персоны. Но ей было неловко сидеть с родными Жан-Пьера после того, как она практически сбежала с «Тайдз Ранчо» во время свадьбы Эрики.

Она приехала только потому, что Жан-Пьер прислал ей сообщение.

Достав из сумочки телефон незадолго до перерыва между периодами, она еще раз прочитала послание, пришедшее ей в пятницу.

Она столько раз перечитывала его, что могла бы повторить слово в слово, даже если бы ее внезапно разбудили среди ночи. Вообще-то именно так она и поступала в последние два дня.

Не то чтобы она пришла на игру, потому что он попросил ее о встрече и поскольку должен подписать кучу документов относительно Сезара. Кроме того, им все равно рано или поздно придется сделать этот шаг. Все очень логично и практично. Как и сам Жан-Пьер.

Однако как он узнал, что те, кто медленно влюбляются, любят как-то по-особому? Этот вопрос не давал ей покоя с тех пор, как она получила это замысловатое сообщение.

И вот прозвучал свисток, объявляющий о конце второй четверти. Игроки расслабились и обошли зрительские трибуны со своими фанатами, прежде чем отправиться в раздевалки. Музыка на стадионе зазвучала громче, многие отправились в бар за напитками и закусками или стояли в длинных очередях в туалет. Татьяна осталась на месте, задаваясь вопросом, зачем она вообще сюда явилась? Она даже уговорила мать прилететь посидеть с ребенком на время ее отсутствия. Было тяжело наблюдать за противостоянием Анри и Жан-Пьера, но такова жизнь, они – неотъемлемая часть своих команд.

Четырнадцать на четырнадцать.

– Посмотрите, мисс Дусе! – Сидящая рядом с ней фанатка в черно-золотых цветах «Ураганов» и с разными командными прибамбасами схватила Татьяну за колено. – Вы на большом экране!

Проследив за ее взглядом, Татьяна увидела себя на гигантском табло над футбольным полем. Она попыталась улыбнуться, поскольку фанаты дружно подбадривали ее, несмотря на то что она была в майке «Гладиаторов», но на экране ее улыбка больше смахивала на гримасу.

Электронный экран переключился на основные моменты игры, вместе с ним и болельщики. Татьяна бросила взгляд на поле. Практически все игроки исчезли, черлидеры заняли свои позиции. Татьяна автоматически нашла глазами Жан-Пьера. Казалось, тот не торопится в раздевалку. Он стоял и внимательно осматривал трибуны, прикрыв глаза козырьком ладони, – сегодня раздвижной купол был открыт, и солнце сияло вовсю.

Находящиеся рядом фанаты показывали ему на другую сторону поля.

Туда, где сидела она.

Ее отец будет в ярости, если его квотербек срочно не появится на совещании. Во время перерыва команда обсуждала дальнейшие планы игры, в которой Жан-Пьеру предстояло играть ведущую роль. Но фанаты уже начали заходиться криком, глядя на то, как он бежит вдоль высокой стены трибун.

В ее направлении.

– Татьяна! – Он поднял руку и помахал ей.

Потный, со шлемом в руке и с испачканной щекой, словно кто-то прошелся по нему прямо в бутсах. Его темные глаза смотрели прямо на нее; он даже не замечал фанатов, впавших в настоящие безумие от того, что видят его так близко. И не важно, что он играл на стороне противника. Он был Рейно. Один из элиты.

И смотрел он только на нее.

Она встала и перегнулась через перила, нимало не волнуясь о том, что весь сектор А-101 следит за каждым их жестом.

– Привет, – недоуменно поздоровалась она. Жан-Пьер никогда не был способен на импульсивные поступки. Это больше похоже на Анри, любителя славы. – Что ты делаешь?

Он подпрыгнул и ухватился за металлический рейлинг перед ней. – Фанаты взвыли, окружив Татьяну плотным кольцом. Она не заметила, как половина секции А-101 покинула свои места, чтобы быть поближе к месту действия. Жан-Пьер подтянулся, фанаты протянули ему свои руки, предлагая поднять его на трибуны.

Татьяна до смерти перепугалась, как бы чего не вышло, но Жан-Пьер отказался от помощи, улыбнувшись им своей фирменной обезоруживающей улыбкой Рейно, против которой никто не мог устоять.

– Спасибо, ребята! – крикнул он. – Но я просто пришел полюбоваться на прекрасную леди.

Болельщицы тут же попадали в обморок. Татьяна могла поклясться, что услышала коллективный вздох.

– Жан-Пьер? – Она задалась вопросом, не рекламный ли это трюк, однако такие вещи были нехарактерны для него. – Что происходит?

– Я тебя люблю. – Он изо всех сил пытался удержаться на высокой решетке, напрягая каждый мускул. – Я должен был сказать тебе это лично, а не в сообщении. Но я больше не мог ждать.

Когда-то в детстве она упала с качелей, вот и теперь почувствовала себя точно так же. Словно из нее вышибли весь воздух. Словно не могла сообразить, кто она и где находится.

– Я не понимаю.

– Твой отец с минуты на минуту начнет беситься. – Жан-Пьер посмотрел в сторону прохода к командной раздевалке. – Мне пора идти. Но не уходи после игры, хорошо? Я хочу поговорить с тобой по-настоящему. Я просто… – Он покачал головой. – Черт, Татьяна. Я не жду ничего от тебя. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушала.

Не успела она найтись с ответом, как он звонко поцеловал ее в щеку и исчез из вида. Как только он коснулся земли, толпа начала неистовствовать.

Поднялся весь стадион.

Потому что Жан-Пьера, бегущего так близко вдоль трибун, что каждый мог его рассмотреть, к тому же показывали на большом экране.

Пока он мчался к проходу со шлемом под мышкой, Татьяна размышляла над тем, понимает ли он, что признался ей в любви на глазах у всего мира. Потом, припомнив, что он был самым методичным, продуманным и осторожным квотербеком в истории футбола, она поняла: да, он конечно же прекрасно знал, что делает. Он подарил ей нереальное приключение – неожиданное, неподготовленное, искреннее.

Более сильного доказательства того, что он намерен отдать ей свое сердце, и придумать невозможно.

Абсолютный незнакомец со знаками «Ураганов» открыл Татьяне свои объятия, разделяя с ней феноменальный момент игры, как это делают фанаты. Это было полным безумием. И все же она позволила обнять себя и поздравить всей секции А-101, потерявшей разум от счастья, что они стали частью сенсационной любовной истории.

Когда в итоге ее отпустили перед самым началом третьей четверти, она попросила билетера вывести ее из ложи и проводить наверх. Ей определенно нужно было поговорить с Жан-Пьером по-настоящему, как он сам выразился. Без свидетелей.

Но теперь у нее были все причины надеяться, что это действительно начало истории любви.

Ожидая в комнате для жен, расположенной в том же коридоре, что и раздевалка гостевой команды, Татьяна смотрела трансляцию самых ярких моментов игры брат-против-брата. «Гладиаторы» проиграли, несмотря на то что Жан-Пьер установил новые высоты по проходу между зонами. Он провел невероятную игру, но «Гладиаторы» все же продули после того, как Анри провел команду по полю и забил гол в ворота, побив брата на три очка.

Игра была эпической, выражаясь словами взволнованных комментаторов. Эпической настолько, что затмила признание Жан-Пьера в любви в перерыве между периодами. Но не совсем. Она раз пять видела видеозапись его прыжка, пока ждала его появления. Несколько других женщин ждали своих мужчин вместе с ней, так как интервью прессе все еще продолжались. Согласно контракту, игроки должны были сразу после игры отвечать на вопросы прессы.

Если только они не были ранены.

В итоге отец совершил один из самых добрых поступков ради своей дочери – он написал ей сообщение и предупредил, что Жан-Пьера осматривает врач на предмет сотрясения мозга. Татьяна сразу поняла: таким образом ее отец освободил своего квотербека от интервью. Иными словами, тренер отпустил свою звезду пораньше ради нее, оставив прессу с носом.

Когда дверь отворилась и на пороге вырос Жан-Пьер, огромный, с мокрыми после душа волосами, в форменной майке команды, он был абсолютно не похож на миллиардера Байу. Он больше смахивал на ее школьного бойфренда после жесткой тренировки – перебинтованный, с синяками и царапиной над бровью. Но его глаза загорелись огнем, стоило ему увидеть ее.

– Ты здесь. Я надеялся на это, но не был уверен. – Забросив спортивную сумку на плечо, он кивнул в сторону выхода на противоположной стороне комнаты. – Не против, если мы найдем другое местечко для разговора?

– Конечно нет. – Она обняла себя руками, нервничая, как девчонка в ожидании приглашения на выпускной бал, хотя теперь она была абсолютно уверена в том, что мальчишка, который ей нравится, тоже питает к ней нежные чувства. – Сколько осталось до вашего отлета в Нью-Йорк?

– Самолет улетает в семь. – Он придержал для нее дверь, и они очутились в тихом коридоре. – Но тренер в курсе того, что мне может потребоваться дальнейшее обследование местного доктора, так что, если нужно, я могу вернуться завтра.

Она не смогла сдержать смеха:

– Отец явно горит желанием предоставить нам время для полноценной беседы.

– Он ясно дал это понять. – Жан-Пьер прошел к боковому выходу и указал на дверь. – Мои братья прислали мне лимузин. Он на стоянке принимающей стороны. Если хочешь, можем посидеть там.

– Ладно. С Сезаром моя мать, так что я за него не беспокоюсь. – Следуя за Жан-Пьером по запутанным коридорам, она радовалась, что он прекрасно знаком с планировкой стадиона. Она не могла дождаться, когда они сядут рядом и посмотрят друг другу в глаза. И она наконец-то поймет, что творится в его голове. – Надеюсь, отец не давил на тебя…

– Ни на йоту. Вообще-то он мне очень помог, дав самый лучший совет в жизни.

– Мой отец? – Татьяна попыталась подстроиться под его широкий шаг.

Водитель забрал у Жан-Пьера сумку и приподнял кепку, приветствуя Татьяну. Пока он укладывал багаж, Жан-Пьер открыл дверцу машины. Они забрались в салон и заперлись изнутри. Потом Жан-Пьер, воспользовавшись пультом, поднял разделительный экран.

Рядом с бутылкой шампанского в ведерке со льдом стояла ваза с белыми розами. Парочка уютно устроилась на черном кожаном диванчике, водитель тем временем завел мотор. Татьяна понятия не имела, куда они едут, но ей было все равно. Она видела только Жан-Пьера.

– Твой отец удивил меня. Он ни слова не сказал, когда я вернулся в Нью-Йорк, но в пятницу накинулся на меня с требованием рассказать, что между нами происходит, потому что на всех тренировках я думал о чем угодно, только не об игре.

– Я ничего не сказала родителям по приезде. Я была слишком расстроена, чтобы обсуждать то, что с нами произошло. Они уважают мое личное пространство.

– Я рассказал ему о том, как все испортил. Как не разобрался в своих чувствах, потому что был занят тем, что обдумывал ситуацию.

– Ты любитель проанализировать все на свете. – Она припомнила его математически выверенные этикетки для вина и буквы, идеально выписанные через безупречно равные промежутки.

– Да уж, грешен. А он сказал, что нет смысла искать любовь в голове. Ее ищут в сердце.

Татьяна онемела от неожиданности.

– Отец не мог такого сказать!

– Прибавь к этим словам ушат ругательств, вылитых на мою голову, и ты получишь полную картинку.

Она упала на Жан-Пьера, когда лимузин совершил крутой поворот, выезжая с подземной парковки. Ощущение исходящей от него силы породило в ней желание свернуться калачиком и не двигаться. Она нехотя выпрямилась и спокойно посмотрела ему в глаза:

– Вот это я как раз могу вообразить. – Она не собиралась снова спрашивать его о любви. Ей и одного раза с лихвой хватило.

– Но к тому времени я уже и так знал, что безумно люблю тебя. Когда ты покинула ранчо, у меня было такое чувство, что ты вырвала из моей груди сердце и увезла его с собой.

А ей казалось, что она оставила свое сердце на острове.

Но она продолжала упорно молчать. И ждать.

Он взял ее за плечи и развернул к себе:

– Мне плохо без тебя. Я люблю тебя и абсолютно уверен в том, что моя любовь никогда не умрет. – Он нежно погладил ее, скользя ладонями по шелковистому свитеру «Гладиаторов», который она надела на матч. – Твой отец прав, ты заслуживаешь того, чтобы узнать о моих чувствах к тебе.

Если фраза «Я тебя люблю» не ударила ей стрелой прямо в сердце, последняя часть его выступления довершила начатое. Он не ждал ничего от нее взамен. Он просто хотел, чтобы она знала.

Слезы навернулись ей на глаза, горло сжалось от невыразимых эмоций.

– Я тоже тебя люблю, – едва слышно прохрипела она. – Очень сильно.

Он заключил ее в свои объятия.

Он так крепко, с таким жаром обнимал ее, что она поняла, как сильно он по ней скучал. Как ему было плохо без нее. Она полюбила его давным-давно, и, сколько бы он ни рассуждал о том, что стал абсолютно другим человеком, она видела в своей новой любви ту прежнюю, юношескую страсть.

– Давай больше никогда не будем разлучаться. – Она откинулась назад, чтобы посмотреть на него, и заметила, что они давно покинули стадион и мчатся по трассе, ведущей на озеро Пончартрейн.

– Я все отдам за то, чтобы ввести тебя в свой дом. – Он погладил большим пальцем ее щеку, потом приподнял ее лицо за подбородок. – Навсегда.

И когда он коснулся ее губ своими губами и посадил ее к себе на колени, она обвила его шею руками. Завтра – вполне подходящий день для свадьбы. А сегодня, невзирая ни на какие скандалы, она поедет домой к Жан-Пьеру Рейно, единственному мужчине, который когда-либо владел ее сердцем.