Глава 22

Софи повернулась и ударилась головой. Но тупая боль не шла ни в какое сравнение с нескончаемым танцем смутных образов, мелькавших у нее перед глазами. Как будто все картины с выставки смешались в ее голове, превратившись в хаос форм и цветов. Наконец мелькание замедлилось. Софи увидела маленькую девочку, собиравшую камешки на берегу моря. А потом чью-то руку. Сильную руку. Она потянулась к ней и, наткнувшись на что-то твердое, открыла глаза.

В слабом мерцании свечи, стоявшей на столике у кровати, где лежала Софи, перед ней блеснула каменная стена. В комнате пахло затхлой сыростью, и подступившая волна тошноты заставила ее сесть.

Какая же она наивная и глупая. Если бы не испуг, она могла бы оценить справедливость слов Макса о том, как глупо бездумно поддаваться порывам сочувствия. Софи закрыла глаза. Макс! Господи, как же ей выбраться? Здесь никто ее не найдет. Она попыталась встать, но комната поплыла перед глазами, и ей пришлось прижать руку к губам, чтобы ее не вырвало. Наконец она услышала звук отпираемого замка. В комнату вошел лорд Моркомб, державший в руках какую-то ярко-желтую ткань. За ним виднелся лакей.

– Как вы себя чувствуете, дорогая? Надеюсь, лауданум не доставил вам больших неприятностей. Боюсь, нам придется дать вам еще немного, прежде чем мы отправимся в мой дом в Гемпшире. А пока вы могли бы переодеться в одно из ваших… в одно из этих платьев. Жаль, что у вас такие светлые волосы. Оно больше идет к темным волосам… – Он умолк, глядя на платье, которое нес в руках. – Я думаю, для начала вы могли бы надеть это, цвета желтого топаза. Оно красивое, правда?

Софи слушала, пытаясь понять, что он говорит, и справиться с тошнотой. Каким-то чутьем она понимала, что спорить с этим безумным человеком бесполезно. Лорд Моркомб поднял на нее глаза, заметил ее дрожь и озабоченно нахмурился:

– Вам холодно, дорогая? Жаль, что здесь внизу нет камина. Но может быть, если вы обещаете не поднимать шум, мы могли бы до отъезда перевести вас в вашу спальню. Я не хочу, чтобы вы заболели. Фелпс, у тебя сохранился ключ от спальни?

– Да, милорд.

– Хорошо. Мы подождем снаружи, пока вы переоденетесь. Мне очень жаль, но Энни больше у нас не служит. Остались только я и Фелпс. Вот, возьмите.

Он положил платье на кровать и с неуверенной улыбкой вышел.

Софи закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Мысль о том, чтобы надеть платье Серены, казалась почти невыносимой, но было бы нелепо полагать, что ей удастся этого избежать. Поэтому, когда в дверь раздался робкий стук, она уже переоделась и ждала.

Жалкое лицо Моркомба без слов говорило о его чувствах: восторженный и в то же время разочарованный взгляд скользил по фигуре Софи. Потом он очень нежно взял ее руку и, положив ее на сгиб своего локтя, повел Софи вверх по каменным ступеням. Фелпс следовал за ними. Оглянувшись на крепкого лакея, она сдержала желание броситься бежать и звать на помощь. Ей совсем не хотелось снова оказаться в сыром подвале. Вместо этого она лишь крепче оперлась на руку лорда Моркомба, что-то хлопотливо бормотавшего рядом с ней.

– Бедняжка, должно быть, я дал вам слишком большую дозу. Вы гораздо худее, чем… Платье вот-вот спадет с вас. Но это ничего, дорогая, подождите, скоро вы поправитесь, вот увидите…

Злость оказалась мощным противоядием; когда ее накопилось достаточно, сочувствие к этому безумцу ушло и Софи сосредоточилась на одном – она должна как можно скорее выбраться из этого дома. Когда они поднялись наверх, она окинула холл внимательным взглядом. Потом пошатнулась, и рука Моркомба обхватила ее за талию.

– Не думаю, что я смогу ехать… Я чувствую, что заболеваю, – прошептала она, схватившись за перила и прижимая руку ко рту. Софи так плохо себя чувствовала, что ее слова выглядели достаточно правдиво.

– О, дорогая! Фелпс что-нибудь придумает.

Фелпс что-то пробурчал и торопливо двинулся в сторону черной лестницы.

– Кресло… Мне надо сесть, – пролепетала Софи, прижимаясь лбом к балюстраде.

Моркомб беспомощно огляделся и двинулся к двери в ту комнату, где они пили чай. Дождавшись, когда он скрылся внутри, Софи оттолкнулась от перил. Ее взгляд был прикован к железному засову на входной двери. Она уже добралась до него и потянула в сторону, когда сзади послышались шаркающие шаги, и она услышала отчаянный крик Моркомба:

– Нет! Вернитесь! Фелпс, останови ее!

Софи даже не обернулась на звук шагов за спиной. Схватившись дрожащими руками за дверную ручку, она попыталась открыть дверь, одновременно втянув в легкие воздух, чтобы закричать. Дверь открылась, но Софи не смогла выйти, потому что снаружи из темноты ей преградила путь темная фигура. Сильные руки подняли ее в воздух, как в страшных сказках про демонов, похищавших свои жертвы.

– Нет! – прохрипела она, отчаянно сопротивляясь. – Нет! – Софи не могла позволить им забрать ее. Она должна выбраться. Но ее руки отяжелели, и она беспомощно затихла в железных объятиях.

– Софи!

Она не могла поверить, что слышит его голос. Это был какой-то обман, иллюзия, вызванная наркотиком. Это не мог быть Макс. Софи попыталась оттолкнуться от него, чтобы увидеть лицо. Он выглядел совсем как Макс, такой красивый, что у нее заныло сердце. Но она не верила своим глазам. Должно быть, Моркомб дал ей большую дозу настойки, и теперь ей кажется, что Макс держит ее на руках.

Софи почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Она потеряла Макса. Она должна была сказать ему, как сильно его любит, даже если он не любит ее. А теперь слишком поздно. Попытка бегства забрала у нее последние силы, Софи почувствовала, что ей тяжело дышать. Казалось, что она тонет в темноте. Она попыталась бороться с этим ощущением, но темнота поглотила ее.

Почувствовав, что тело Софи оседает вниз, Макс поднял ее на руки и прижал к себе. Его трясло от страха и гнева. Когда он увидел блеснувшие в слабом свете дорожки от слез на ее щеках и небольшой синяк на скуле, гнев охватил его с новой силой, и он поднял глаза на испуганное лицо Моркомба.

– Я убью вас!

– Вы не понимаете… Я пытался защитить ее. Я виноват, что дал ей то снадобье, но она настаивала. Я не мог допустить, чтобы это произошло снова. Я должен был ее защитить!

Уивенхо застыл на месте, услышав слова Моркомба, но Макс не придал им значения.

– Мне наплевать, что вы дали своей дочери, безумец! Но я добьюсь, чтобы вас заперли в сумасшедшем доме, если вы еще раз приблизитесь к Софи. Вы меня поняли? Если вы прикоснетесь к ней, я вас убью!

Уивенхо прошел мимо него в холл и снял перчатки. Лакей, с недоверием смотревший на них, отступил назад.

– Забери Софи домой, Харкот. Я сам разберусь с ним, – спокойно сказал Уивенхо.

Макс взглянул на Софи. Она пришла в сознание – ее брови хмурились, губы шевелились, как во сне, а в уголках глаз стояли слезы. Злость тисками сдавила сердце.

– Что вы с ней сделали? – бросил он Моркомбу.

– Ничего. Ничего, клянусь честью! Это всего лишь лауданум. Должно быть, я немного переборщил с дозой. Я собирался заботиться о ней, уверяю вас.

Макс покачал головой, крепче сжимая объятия.

– Да поможет вам Бог.

– Сомневаюсь, что он станет вмешиваться, – отозвался Уивенхо. – Тебе действительно надо отвезти ее домой, Харкот. Ты можешь смело оставить ситуацию на меня.

После недолгих колебаний Макс направился к ожидавшему у дома экипажу. Всю дорогу до Харкот-Хаус он прижимал Софи к себе. Временами она начинала дрожать, но не проснулась, даже когда он нес ее наверх, в свою спальню, не обращая внимания на изумленные взгляды дворецкого и лакея.

Только когда Макс положил ее на кровать, он обратил внимание на кричащее желтое платье, и его ярость всколыхнулась снова. Он перевернул Софи и, расстегнув крючки, как мог нежно стянул с нее платье. Швырнув его на пол, Макс накрыл ее одеялом. Потом сел на кровать и взял Софи за руку. Рука была холодна, и он сжал ее, проклиная себя и Моркомба.

– Нет. Нет, я вам не позволю… – пролепетала Софи, и он поднял ее руку к губам.

– Все хорошо, Софи. Ты в безопасности. Ты со мной.

Она снова вздрогнула и с трудом открыла глаза.

– Макс… Что случилось?

– Ты в безопасности. Остальное не важно.

– Я не должна была идти… Так глупо. Прости…

Ее голос умолк. Макс приподнял ее к себе, и Софи уткнулась ему в плечо.

– Не уходи… – шепнула она.

Макс с трудом удержался, чтобы не прижать ее сильнее. Он взял ее руку и приложил к губам, словно это могло заглушить его боль, но она стала еще сильней. Он ненавидел себя за то, что заставил ее извиняться за свое сочувствие к сумасшедшему старику, как будто она могла отвечать за его действия. Это в очередной раз показало, насколько он не годился для Софи.

В конце концов она тихо вздохнула, как ребенок, погружавшийся в глубокий сон. Впервые в жизни Максу хотелось, чтобы рядом оказался кто-нибудь, кто подсказал бы ему, что делать. Как все исправить. Как сделать так, чтобы она осталась с ним. Должен же быть какой-то выход.

– Софи, останься со мной, – тихо произнес он. А потом, наклонившись к ее щеке, почти беззвучно шепнул: – Я люблю тебя.

Софи казалось, что она вынырнула из глубины темного океана. Открыв глаза, она увидела камин, где весело потрескивали дрова, и поняла, что уже не в подвале. Она приподнялась на кровати, ожидая очередного приступа головокружения и тошноты, но ничего не ощутила. Если не считать сильной жажды, она чувствовала себя хорошо, даже бодро. Кровать была восхитительно удобной, пахла чистотой и еще чем-то знакомым. Потом память высветила события прошлого дня, и все ее существо наполнилось облегчением и счастьем. Макс пришел за ней. Она в безопасности.

– Макс! – громко произнесла она, не ожидая ответа, но из тени к ней шагнула высокая фигура.

Софи резко села, однако в следующий миг снова успокоилась. Макс сел на край кровати, и свет от камина осветил одну сторону его лица.

– Я здесь, Софи.

– Что произошло? Как ты меня нашел?

– Сначала выпей это. – Макс протянул ей стакан, и Софи жадно выпила сладкий лимонад.

– Теперь расскажи мне, – настаивала она.

Макс скользнул по ней взглядом, и Софи осознала, что лежит в постели в одной полупрозрачной нижней сорочке.

– Где я? – спросила Софи, чтобы скрыть смущение.

– В моей спальне.

Ее глаза широко раскрылись.

– Который час?

– Около полуночи.

– О, дорогой, ты сообщил Ламбету? Я не хочу, чтобы тетя Минни волновалась. Боже, я должна была встретиться с Сильви!

Макс улыбнулся, и его лицо смягчилось.

– Я послал Ламбету записку. Сильви совсем не сердится на тебя. Более того, они с Робом ночуют в соседней гостевой комнате, чтобы все приличия были соблюдены. Перестань волноваться о других. До утра ты останешься здесь, и завтра, если будешь хорошо себя чувствовать, мы отправимся в Харкот. А сейчас тебе надо отдыхать.

Макс нежно погладил ее по волосам, побуждая лечь, и накрыл одеялом. Софи подчинилась, не сводя с него глаз. В его простых действиях чувствовалось столько нежности, что у нее сжалось сердце. Она снова села и схватила его за руку, чтобы он не ушел.

– Макс, я правда хотела сделать все правильно, но еще раз доказала, что никогда не буду такой, как тебе нужно. Я никогда не смогу оправдать твоих ожиданий. Скажи мне честно, ты хотел бы освободиться от этой помолвки? Мне надо это знать!

Голос Софи дрогнул, и она прикусила губу, чтобы взять себя в руки. «Не задавай вопроса, если не хочешь услышать ответа», – однажды сказала ей мать. Поздно. Она не хотела, чтобы Макс чувствовал себя в ловушке, как тогда с Сереной. Софи заставила себя поднять глаза, чтобы остановить подступавшие слезы. Макс сильнее сжал ее руку и снова сел на кровать.

– Ты единственная, кто мне нужен, – сказала он тихим безнадежным голосом. Но Софи слышала не столько его слова, сколько боль и отчаяние, звучавшее в голосе. – Знаю, я постоянно все портил. С того самого дня в парке, когда ты дала мне набросок Хетти. Если бы у меня нашлась хоть капля ума, я бы понял, что происходит. Ты ошибаешься, считая, что Уивенхо вынудил меня сказать о помолвке или что я сделал это из-за Серены. Я пользовался им, ею, твоей чертовой собакой и еще бог знает чем, чтобы привязать тебя к себе, не признаваясь, что ты мне нужна. Что я влюбился в тебя, Софи… – Его голос дрожал и срывался от боли, которая проникала ей прямо в сердце. Резким, неловким движением Макс протянул к ней руку. – Ты нужна мне! Прошу тебя, давай попробуем начать все сначала.

Софи смотрела на него, изумленная его страданием и отчаянием. Это было так не похоже на то, чего она ждала, что она не могла поверить своим глазам. Увидев, что она молчит, Макс беспомощно уронил руку.

Софи словно очнулась и, схватив его руку, крепко сжала своими ладонями.

– О, как бы мне хотелось верить тебе, Макс! – прошептала она. – Больше всего на свете. Это ведь не просто слова, верно? Скажи, если я не права…

Его рука судорожно сжалась, другая коснулась ее щеки.

– Софи, я люблю тебя. – Макс наклонился к ней, как будто ее вопрос давал ему ответ, которого он так ждал. – Мне кажется, я никогда в жизни ни в ком не нуждался по-настоящему. Но ты изменила меня, и я уже не могу стать прежним, даже если бы захотел. Но я не хочу. И сделаю все, что смогу, чтобы ты была счастлива. Клянусь тебе. Только скажи, чего ты хочешь, и я сделаю, чего бы мне это ни стоило.

Софи приложила его руку к своей щеке.

– Мне ничего не надо. Как ты не понимаешь… Я люблю тебя с самого начала, иначе я никогда бы не согласилась выйти за тебя. Я бы просто не смогла. Мне так трудно было это скрывать. Казалось, это так очевидно. Должно быть, я не такая плохая лгунья, как мы думали.

Макс не шелохнулся. Софи видела, что он готов отступить, но на этот раз ее это не испугало. Она коснулась его щеки, словно хотела снять охватившее его напряжение.

– Знаешь, это не так страшно. Ты не обязан уходить, но, если ты это сделаешь, ничего не случится. Если ты в конце концов вернешься. Я никуда не денусь.

Недоверие сменилось смущением, а потом в его взгляде смешались радость и боль.

– Софи, ты заслуживаешь больше, чем я могу тебе дать, – хрипло произнес он.

– Это не так, Макс. Все, чего я хочу, – это быть с тобой. Я хочу любить тебя и не скрывать этого. Ты меня понимаешь?

Макс с бесконечной нежностью прижал ее к себе. Софи погладила его по щеке. Она не знала, что сделать, чтобы он понял, как много для нее значит. Как он ей нужен.

– Ты так и не рассказал, как вы меня нашли, – сказала она, давая им обоим время осознать сказанное.

Макс обнял ее еще сильнее, а потом слегка отстранился.

– Тебя нигде не было, и я пошел к Уивенхо. Он рассказал, что видел тебя с Моркомбом и ты что-то говорила насчет чая у него дома. Мы поспорили и пришли к выводу, что никто из нас не давал Серене яд, а значит, это мог сделать только Моркомб, и что с головой у него гораздо хуже, чем мы считали. Я не предполагал, что он может причинить тебе какой-то вред, но он мог что-то знать о том, где ты. И потом, я просто не знал, что еще можно сделать.

Макс говорил своим обычным голосом, но Софи читала между строк и понимала, чего ему стоило пойти за помощью к Уивенхо. Впрочем, вопросы об их отношениях лучше было оставить на потом.

– Я не могла не пожалеть лорда Моркомба. Невозможно представить, что ему пришлось пережить, когда он осознал, что сам виноват в смерти дочери. Он выглядел таким потерянным.

– Уивенхо сказал тебе, что это я отравил Сере-ну. Ты ему поверила?

Софи посмотрела ему в глаза и покачала головой:

– Нет, Макс. Я знала, что ты не мог намеренно причинить ей зла, что бы ни произошло между вами. Даже если это ты достал для нее снадобье, ты не стал бы давать его, если бы знал, что это ее убьет. Значит, это мог быть несчастный случай.

– И ты простила бы меня, если бы это действительно было так?

– Конечно, – с удивлением ответила она, и Макс, поднеся к губам ее руку, поцеловал костяшки пальцев.

– Я не достоин тебя, Софи.

– Я уже сказала, что это неправда, но главное не в этом. Ты хочешь меня? – Ее голос дрогнул.

Макс прижался лбом к ее руке. Софи чувствовала его напряжение в том, как он сжимал ее руки, как старался сделать ровным свое сбивчивое дыхание. Она провела кончиками пальцев по его темным волосам, понимая то, что он говорил ей без слов. И это наполняло ее счастьем. Ей хотелось сказать, что она сделает все, чтобы он был счастлив. Но вместо слов она просто подняла на него глаза и улыбнулась:

– Я люблю тебя, Макс.

Макс смотрел ей в глаза и понимал, что это правда. Как он мог упустить главное? Он действительно самый большой глупец, какого можно вообразить. Но это не важно. Важно лишь то, что она сказала. И пусть он не заслуживает своего счастья, он сделает все, чтобы Софи ни о чем не пожалела. Он тронул ее щеку в том месте, где темнел синяк, и ему захотелось стереть его с лица Софи, как и все другое, что причиняло ей боль. Впрочем, это было бы глупо и ненужно. Он знал, что Софи и сама достаточно сильна.

– Ты позволишь мне как-нибудь нарисовать тебя? – неожиданно спросила она, и Макс засмеялся, мысленно вернувшись в тот день в парке.

Какой же он был дурак!

– Ты можешь делать все, что хочешь, Софи. Все, только люби меня.

– О, это совсем просто. – Она улыбнулась и провела пальцем по его губам.

Макс потянул ее к себе и повторил ее жест. Теперь эти прекрасные полные губы принадлежали ему. Как и вся она.

– Что-нибудь еще? – спросила Софи, обхватив его рукой и прижимая ближе к себе с тем нетерпением, которое он так любил в ней.

– Нет, только это.

– Неужели, а как же это? – Она взяла Макса за руку, побуждая обнять себя. У нее вырвался низкий, гортанный смех, который, эхом отдаваясь в его груди, вызвал резкий всплеск желания. Он сгреб ее в охапку и усадил к себе на колени.

– О да! И это тоже.

Щеки Софи вспыхнули, в глазах затеплился томный огонь, и Макс почувствовал, что теряет контроль над собой. Ему захотелось разжечь этот огонь, сделать с ней то, что она делала с ним, – заставить ее потерять голову. Он принялся дразнить ее, слегка прикасаясь к ее губам, трогая их языком, нежно покусывая зубами, но отстраняясь каждый раз, когда она пыталась поцеловать его по-настоящему.

Наконец Софи не выдержала:

– Ты сказал, что я могу делать все, что захочу, а сам не даешь мне.

От ее хриплого от страсти голоса по телу Макса прокатилась мощная волна возбуждения, но он отстранился.

– Мы не должны этого делать, – простонал он, взяв ее за плечи и стараясь прийти в себя. – В соседней комнате Роб и Сильви, а завтра… уже сегодня мы едем в Харкот. Через неделю мы поженимся, пошлем всех к черту и сможем делать все, что захотим… Софи?

Она вдруг замерла, и это окончательно отрезвило его.

– Что с тобой, любимая?

Она покачала головой:

– Неужели мы уже должны ехать? Я непременно сделаю что-нибудь не так, и твоя мать меня возненавидит, а ты – что бы ты ни говорил сейчас – снова станешь «суровым герцогом», и это меня обидит, и я скажу какую-нибудь глупость, а ты замкнешься, и…

Макс крепче сжал ее плечи.

– Софи, я был глупцом, но я сделаю все, чтобы исправиться. Ты для меня важнее всего, понимаешь? Ты самое главное. Если кто-нибудь, моя мать, да кто угодно, поставит тебя в неловкое положение – поступай, как считаешь нужным. Или скажи мне, и мы разберемся с этим вместе. Я верю тебе во сто крат больше, чем себе самому. Живи, как велит твое прекрасное сердце, и мне, да и всем вокруг, будет только лучше. А если я снова стану «суровым герцогом»… просто ударь меня. Я больше не хочу жить как прежде. Мне надо, чтобы ты была счастлива. Поверь, я ничего в жизни так не хотел. Не слушай никого, живи по своим правилам, а если мы в чем-то не сойдемся, мы с этим справимся. Вместе! Понимаешь?

Софи кивнула и, прислонившись щекой к его плечу, крепко зажмурила глаза. Их жгли слезы. Она так любила Макса, что иногда это казалось невыносимым. Конечно, у них будут проблемы. Много проблем. Но она постарается быть смелой и открыто говорить о них.

Софи слушала ровные удары его сердца, и ей хотелось продлить этот прекрасный момент. Теперь она знала, что нужна Максу, и многое из того, что, как ей казалось, стояло между ними, стало фундаментом моста любви, соединившего их. Даже маска недоверчивого, сурового герцога оказалась всего лишь защитной стеной, за которой скрывалась его удивительная душа, которую она так любила. Софи чувствовала себя очень, очень счастливой. И становилась очень сентиментальной. Засмеявшись, она слегка отодвинулась.

– Чему ты смеешься? – спросил Макс, и его глаза заулыбались в ответ.

«Вот так и выглядит любовь», – подумала Софи. Она и раньше видела ее в глазах Макса, но не могла распознать.

– Мне вдруг пришло в голову, что, если бы не Мармадюк, я бы никогда тебя не встретила.

Макс усмехнулся. Он убрал назад упавшую ей на лицо прядь волос. Движение было медленным и нежным, как будто он хотел стереть все страхи и боль, мучившие ее последние недели. И она верила ему. Пожалуй, впервые в жизни Софи доверяла себя другому человеку. Всю себя, как есть.

– Никогда не думал, что своим счастьем буду обязан мопсу. – Голос Макса был таким же теплым и ласковым, как и его руки, скользившие по ее обнаженным плечам и рукам. – Мы должны обеспечить ему особенный уход.

– Не только Мармадюку, – прошептала Софи.

Она любила, когда Макс прикасался к нежной коже тыльной стороны ее руки. Как в тот день, когда он сделал ей предложение – кажется, это было только вчера, – он взял ее за руку и нежно поцеловал выше локтя.

– Какое счастье, что армия так хорошо натренировала тебя. Иначе ты мог бы не остановиться, когда я крикнула «стоять».

– Есть еще какие-нибудь команды, которым ты хочешь меня обучить, моя милая сумасбродка?

Его смеющийся голос наполнил Софи радостью. Наконец-то она свободна. И он принадлежит ей.

– Да, я хочу видеть тебя и ласкать тебя, – мечтательно произнесла она.

На секунду Макс замер, а потом заключил Софи в жаркие объятия. Она засмеялась, радуясь тому, что ее слова имеют такую власть над ним. Подчиняясь его силе, Софи выгнулась к нему и, почувствовав, как из глубины поднимается горячее нетерпеливое желание, застонала. Словно отвечая ей, руки Макса скользнули по ее спине и ниже, а его движения стали более резкими и страстными, как отражение ее нетерпения. Он был великолепен, и он принадлежал ей. И ей больше не нужно было скрывать свою любовь.

Софи обхватила его за шею и потянула к себе.

– Еще одна команда, Макс, – задыхаясь, шепнула она.

– Все, что пожелаешь!

– Лежать, дюк!..