После того как наша первая попытка в операции «Сирена» «похозяйничать» в американском посольстве завершилась успешно, я стал нацеливать резидентуру на поиски возможностей проведения операции ТФП в другие дипломатические представительства в Австрии.

Пока же наше основное внимание сосредотачивалось на агентурных мероприятиях, подборе и подготовке агентов для внедрения в интересовавшие нас объекты в ФРГ. Все больше внимания внешней разведки направлялось также на НАТО, задачи по агентурному ТФП в эту организацию все настойчивее ставились Центром перед нашей резидентурой. Учитывая, что Западная Германия, являвшаяся для венской резидентуры основным направлением разведывательной деятельности, играла все большую роль в НАТО, создавались реальные возможности решить и эту задачу.

В этой работе нами учитывался небезуспешный опыт советской внешней разведки и союзных разведок стран-участниц Варшавского Договора, и среди них наиболее успешно действовавшей разведки ГДР. Для читателей интересно познакомиться с некоторыми примерами, которые получили известность на Западе.

Для того, чтобы у читателя не создавалось ложного впечатления, что я отдаю предпочтение ТФП в их безагентурном варианте и считаю их чуть ли не главной формой или видом разведывательной деятельности, хочу подчеркнуть, что самым универсальным видом решения разведывательных задач, безусловно, является агентурная работа, агентурное проникновение в интересующие разведку объекты.

Классический же вид ТФП без участия агентуры имеет не только свои важные преимущества, но и большие сложности. В текущей практике любой спецслужбы, так же, как и внешней разведки, повседневная деятельность сосредотачивается на агентурном проникновении в любого вида объекты. Даже такая выдающаяся операция ТФП, как «Карфаген», оказалась возможной благодаря использованию агента. И даже таких смешанного вида ТФП у нашей внешней разведки было немного, а агентурных проникновений большого калибра и исключительного успеха только на моей памяти было несколько десятков.

Значение НАТО как центра сосредоточения замыслов наших западных противников периода «холодной войны» подчеркивать, очевидно, не требуется. Это определяло и самые жесткие меры безопасности, принимавшиеся западными спецслужбами для защиты секретов НАТО, разрабатывавшихся там военных и политических планов, направленных против ОВД.

Оговорюсь, что разведка по НАТО не входила в мою компетенцию в период нахождения на посту заместителя начальника ПГУ, но явилась объектом первостепенного разведывательного интереса венской резидентуры, когда я руководил ею в 60-е годы. Однако из того, что делалось по этому объекту во внешней разведке, многое мне было известно. В этой области были впечатляющие примеры успешных операций. Среди них наиболее характерными явились упомянутое мною внедрение парижской резидентурой агентов Жоржа Пака, X. Д. Хамблетона, а также ряда агентов разведок ГДР, Чехословакии и других стран Восточной Европы.

Сотрудничество Ж. Пака с внешней разведкой началось еще в период Второй мировой войны. Он был завербован в 1943 году, когда являлся сотрудником военной администрации де Голля. В основе его сотрудничества с внешней разведкой лежали не идеологические и не материальные интересы, а тщеславное желание агента играть заметную роль в мировых событиях.

Под руководством советских разведчиков, используя близость к де Голлю, Пак быстро продвигался по служебной лестнице, работая в аппаратах министров послевоенной Франции, являлся советником и директором правительственных кабинетов.

С возвращением к руководству страной де Голля в 1958 году Пак получил пост в Генштабе Франции, в 1962 году по рекомендации нашей разведки перешел в НАТО и стал передавать важнейшую разведывательную информацию. От него пошел поток главным образом военных материалов особой важности: планы НАТО в отношении СССР и стран социалистического содружества оборонного и политического характера, концепции войны, замыслы по Западному Берлину, материалы западных спецслужб, мобилизационные планы НАТО по Западной Европе и другие.

Когда в 1963 году Пак был арестован в результате предательства Голицына, западные спецслужбы назвали его «самым крупным советским шпионом, когда-либо разоблаченным во Франции» (Вольтон Т. КГБ во Франции. М.: Прогресс, 1993, с. 212).

При описании операции «Карфаген» я упоминал о совпадении по времени ее осуществления с наиболее интенсивным периодом работы парижской резидентуры с агентом Паком. Именно тогда, в 1963 году, двадцатилетнее сотрудничество Пака с советской внешней разведкой достигло своего апогея, он снабжал ее огромным количеством ценных разведывательных материалов из этой весьма агрессивной в отношении нашего государства в разгар «холодной войны» организации Запада.

Конечно же, информация Пака по НАТО не могла сравниться с той, что добывалась в результате операции «Карфаген» как по военным проблемам, так и по НАТО.

Однако здесь уместно отметить, что ценность материалов из американского диспетчерского центра при всей их исключительной важности, в свою очередь, не могла сравниться с разведывательной информацией, которую предоставлял по аналогичным проблемам живой человек, агент Пак, сопровождая материалы своими сообщениями, комментариями и оценками.

Ведь в изложенных документах и планах, замыслах их авторов еще не вскрывалось то, как эти намерения реализуются, как к ним относились европейские военные и политические союзники США, какие возникали при этом коллизии, особые мнения, возражения и прочее. То есть человеческий фактор в разведывательной деятельности является важным, и никакие «мертвые» материалы в виде документов, планов, переписки еще не являются достаточными для вскрытия всей глубины их содержания и знания реальности претворения их в жизнь главными участниками излагаемых событий.

Так, в период берлинского кризиса 1961 года именно Жорж Пак передал советской внешней разведке план западных властей на случай обострения обстановки вокруг Берлина. Из переданных Паком материалов была ясна та граница действий советских и гэдээровских властей, включая возведение Берлинской стены, до которой Запад не будет готов пойти на обострение.

Из этого следует, что такая комплексная разведка, которую вела парижская резидентура по НАТО, была максимально эффективной и исчерпывающе достоверной.

Хотя Пак к концу 1963 года прекратил свою работу, у нас оставались иные агентурные возможности, как у самой парижской резидентуры, так и других резидентур советской внешней разведки и разведок союзных государств, в первую очередь, гэдээровской разведки, чехословацкой и других.

Добавлю, что начало работы в НАТО Ж. Пака в 1962 году явилось как бы продолжением не менее эффективной работы по этой организации другого агента внешней разведки Хью Дж. Хэмбелтона, проникновение которого в НАТО было успешно осуществлено в 1956 году и продолжалось целых пять лет по 1961 год включительно.

Хэмбелтон был завербован в начале 50-х годов, под руководством парижской резидентуры он завершил свое образование, защитил докторскую диссертацию по экономике в Париже и смог внедриться в НАТО. Поступив туда на работу и руководствуясь указаниями разведчиков, он уже через полгода получил доступ к секретным материалам НАТО и начал поставлять большое количество важной разведывательной информации. Передав в общей сложности за пять лет более тысячи документов первейшей важности, он ознакомил советскую внешнюю разведку с важнейшими секретами НАТО в тот период острой «холодной войны».

Немаловажным моментом повышения ценности разведывательной информации, добытой через Хэмбелтона, было то, что о его сотрудничестве с внешней разведкой узнали на Западе только спустя 18 лет после его ухода из НАТО, когда в 1979 году он был арестован англичанами. Поэтому, естественно, для западных спецслужб все это время было неизвестно, что конкретно из секретов НАТО оказалось в распоряжении советского правительства.

Невозможным оказалось для Запада точно установить это и после ареста агента, даже с его помощью, из-за давности лет. Ущерб для себя Запад смог оценить только в общей форме. Так что в этом отношении агентурная операция ТФП Хэмбелтона в НАТО оказалась равноценной безагентурной.

Интенсивность работы Хэмбелтона по передаче парижской резидентуре материалов НАТО видна на том, что, как сейчас стало известно англичанам от самого агента, для ускорения обработки и возвращения передававшихся агентом материалов, парижская резидентура организовала передвижную, на автомашине, фотолабораторию, которая подъезжала поближе к месту работы Хэмбелтона. В ней разведчик, можно сказать, «на месте» снимал фотокопии с объемистых документов и быстро возвращал их агенту для скорейшего водворения на место их хранения, сокращая возможность случайного обнаружения их отсутствия.

Союзнические нам разведки также интенсивно работали по агентурному ТФП в НАТО. В этом направлении им удавалось достигать успехов, в результате увеличились информационные возможности и у нашей внешней разведки, осуществлявшей с ними взаимный обмен разведывательными материалами.

Наибольшего успеха в этой области добилась разведывательная служба ГДР.

Помню, как в западногерманской прессе в 1980 году сообщалось о так называемой «агентуре любви», об агентах-секретаршах, работавших в различных западноевропейских учреждениях, завербованных восточногерманскими вербовщиками в результате любовной связи.

Так, например, в феврале 1979 года в Бонне была арестована Ингрид Гарбе, секретарь политического советника западногерманской делегации в НАТО, как агент разведки ГДР. Это вызвало большое волнение и опасения в Бонне, тем более что за три недели до этого другая немка, Урсула Лоренцен, помощник директора по операциям Совета НАТО, агент разведки ГДР под псевдонимом «Мозель», убежала из Брюсселя в Восточный Берлин, увезя с собой большое количество сверхсекретных документов. Этому «любовному» направлению деятельности разведки ГДР я уделю отдельный раздел в дальнейшем.

Уже после того, как ГДР перестала существовать в качестве самостоятельного государства в 1990 году, появилось много других сообщений об успешном проникновении агентов ГДР в важные учреждения и центры Запада. В том числе упоминался агент Топаз — Рейнер Рупп — и его жена-англичанка Кристин-Анн под псевдонимом Тюркис, арестованные в Брюсселе 31 июля 1993 года.

Топаз и Тюркис оба совершили успешную операцию ТФП в НАТО. Топаз, начав работать в экономическом отделе политического департамента НАТО, стал регулярно поставлять сверхсекретную и суперценную разведывательную информацию. В свою очередь, Тюркис работала в Комитете военного планирования НАТО. Добываемая супругами информация сверялась и перепроверялась на семейном совете и затем направлялась в ГДР. Кроме того, Тюркис работала затем в отделе по проверке благонадежности сотрудников НАТО, что использовалось спецслужбами ГДР для обеспечения безопасности других агентов восточных разведок, проникавших в НАТО.

ТФП в НАТО этого семейного дуэта было большим успехом разведки ГДР и существенно дополняло информационные возможности по НАТО нашей внешней разведки.

За 12 лет активной разведывательной работы, с 1977 по 1989 год, эта супружеская пара «кротов» ГДР в НАТО переправила в Центр десять тысяч совершенно секретных документов по вопросам экономического, политического и военного характера. Интересно отметить успешную последовательность работы агентов ГДР в НАТО: до 1979 г. в течение десяти лет там действовала агент Мозель; сразу после нее включились в полноценную информационную работу Топаз и Тюркис. Причем как Мозель, так и Топаз, по оценке БНД, были блестящими примерами успешного ТФП разведки ГДР в НАТО, нанесшего огромный ущерб безопасности этой организации.

В 1994 году Топаз был приговорен к 12 годам тюремного заключения, а Тюркис к 22 месяцам тюрьмы условно (Ланский В. Агента «Штази» по кличке «Топаз» помогло раскрыть ЦРУ. Известия. 1993, 4 и 21 августа)…

Подобные примеры рождали у меня «добрую зависть», профессиональное желание и там, в Вене, найти возможность организовать ТФП, достойное подражания. Бродя по венским улицам, я порою проходил мимо знакомых мне по адресному справочнику зданий иностранных дипломатических представительств, невольно прикидывая в уме, как можно было бы осуществить ТФП в одно из них.

Такая операция зрела в моей голове и была нацелена на один малозаметный особняк, построенный еще в прошлом столетии, в царствование Марии-Терезии. Вернее, не на сам особняк, а на те тайны, которые в нем скрывались.