Глава 16. Враг!

Моррис наконец смог вымолвить:

– Вы пытаетесь… – и его хриплый голос замер.

– Я ничего не утверждаю, – спокойно сказал Дэвид. – Я всего лишь высказываю предположение.

Моррис беспомощно огляделся, по очереди заглядывая в лица четверых собравшихся в комнате; все смотрели на него с напряжением.

Он, задыхаясь, выговорил:

– Это безумие, полное безумие. Я первым сообщил обо всем… об этих… неприятностях на Венере. Можете найти в штаб-квартире на Земле первоначальный рапорт. Я его подписал. Зачем мне обращаться к Совету, если я… Каковы мои мотивы? А? Каковы мотивы?

Советник Эванс беспокойно зашевелился. По быстрому взгляду, который тот бросил на Тернера, Верзила заключил, что подобное вынесение сора из Совета наружу, в присутствии посторонних, ему не понравилось.

Но он сказал:

– Это объясняет усилия доктора Морриса по дискредитации меня. Я мог нащупать истину. В сущности, я почти нашел ее.

Моррис тяжело дышал.

– Я отрицаю все это. Это заговор против меня, и для вас это плохо кончится. Я добьюсь справедливости.

– Вы считаете, что должен состояться суд Совета? – спросил Старр. – Хотите, чтобы ваш случай рассматривался на заседании объединенного Центрального Комитета Совета?

Дэвид ссылался на процедуру, предназначенную для суда над членами Совета, обвиненными в измене Совету и Солнечной Конфедерации. За всю историю Совета ни один человек не представал перед таким судом.

При этом упоминании последние остатки самоконтроля покинули Морриса. Подняв кулаки, он с яростным воплем бросился на Дэвида.

Тот проворно перескочил через ручку кресла и в то же время сделал знак Верзиле.

Верзила ждал этого сигнала. Он продолжал следовать инструкциям, которые дал ему Счастливчик на борту «Хильды», когда они входили в шлюз Афродиты.

Послышался свист бластера. Мощность выстрела была низкой, но ионизирующая радиация вызвала появление резкого запаха озона в воздухе.

Все застыли. Моррис лежал, спрятав голову под перевернутым стулом, не делая попыток встать. Верзила продолжал стоять, как маленькая статуя, держа в руке бластер, как будто был заморожен в момент выстрела.

А обломки цели выстрела валялись на полу.

Лу Эванс первым пришел в себя, но лишь для восклицания:

– Во имя космоса!..

Лайман Тернер прошептал:

– Что вы сделали?

Моррис, который тяжело дышал от недавних усилий, ничего не мог сказать, только молча уставился на Счастливчика.

Тот сказал:

– Прекрасный выстрел, Верзила. – И Верзила улыбнулся.

Компьютер Лаймана Тернера лежал на полу в сотнях обломков, большая часть его просто испарилась.

Тернер наконец обрел голос:

– Мой компьютер! Идиот! Что вы сделали?

Старр строго ответил:

– Только то, что должен был сделать, Тернер. Теперь все молчите.

Он повернулся к Моррису, помог полному венерианину встать и сказал:

– Простите меня, доктор Моррис, но я должен был полностью отвлечь внимание Тернера. Пришлось для этого использовать вас.

Моррис сказал:

– Так вы не подозреваете меня в…

– Ни в малейшей степени, – сказал Дэвид. – И никогда не подозревал.

Моррис отодвинулся, глаза его сверкали гневно и горячо.

– В таком случае вы обязаны объяснить, Старр.

– Перед этой встречей, – начал Счастливчик, – я никому не решался сказать, что за венлягушками стоит человек. Я не мог этого вставить даже в свое сообщение на Землю. Я понимал, что, если сделаю это, подлинный враг решится на отчаянный поступок – может быть, действительно затопит один из городов, а угрозой повторения этого будет шантажировать нас. Но пока он не знает, что я заподозрил присутствие человека за венлягушками, я надеялся, что он ограничится тем, что постарается убить меня и моих друзей.

На этой встрече я решился говорить, потому что виновник присутствует здесь. Однако я не мог предпринять никаких действий без должной подготовки, иначе он смог бы взять нас под контроль, несмотря на наши думы о нефти, из боязни дальнейших наших решительных действий. Вначале мне нужно было отвлечь его, чтобы он не смог обнаружить – через лягушек – эмоции и мысли мои и Верзилы. Разумеется, в здании нет венлягушек, но он может использовать лягушек в других частях города или в океане на поверхности в нескольких милях от Афродиты.

Чтобы отвлечь его, я обвинил вас, доктор Моррис. Я не мог предупредить вас, я хотел, чтобы ваши эмоции были искренними – и они были такими. Ваше нападение на меня – это то, что было нужно.

Моррис вытащил из кармана платок и вытер блестящий лоб.

– Весьма решительно, Дэвид, но мне кажется, я понимаю. Этот человек – Тернер, так?

– Да.

Тернер стоял на коленях среди обломков своего компьютера. Он посмотрел с ненавистью:

– Вы разрушили мой компьютер.

– Сомневаюсь, чтоб это был компьютер, – ответил Старр. – Слишком уж он был неразлучен с вами. Когда я впервые вас встретил, он был с вами. Вы сказали, что использовали его для расчетов прочности внутреннего барьера города против угрозы наводнения. Теперь компьютер с вами, вероятно, для того, чтобы в разговоре с доктором Моррисом рассчитать прочность внешних барьеров.

Счастливчик помолчал и продолжал с жестким спокойствием в голосе:

– Но я побывал в вашей квартире в то утро, когда угрожало наводнение. Я собрался задать вам несколько вопросов, для которых совсем не нужны расчеты, и вы это знали. Однако компьютер был с вами. Вы не могли оставить его в соседней комнате. Он должен был быть рядом с вами, у ваших ног. Почему?

Тернер с отчаянием ответил:

– Это моя собственная конструкция. Я гордился ею. И всегда носил компьютер с собой.

– Я полагаю, он весит примерно двадцать пять фунтов. Тяжеловат, даже если испытываешь к нему страсть. А может, это прибор, при помощи которого вы постоянно поддерживали связь с венлягушками?

– Как вы это докажете? – спросил Тернер. – Вы сами сказали, что я жертва. Все слышали это.

– Да, – согласился Старр, – человек, который, несмотря на свою неопытность, так искусно оперировал у шлюза, получил информацию от вас. Но была ли эта информация украдена из вашего мозга или вы сами передали ее?

Моррис гневно сказал:

– Позвольте поставить вопрос прямо, Дэвид. Вы виновны в эпидемии умственного контроля, Тернер?

– Конечно, нет! – воскликнул Тернер. – Вы ничего не можете сделать на основании слов этого молодого придурка, который считает, что может строить нелепые догадки только потому, что он член Совета.

Дэвид сказал:

– Скажите, Тернер, помните ли вы ту ночь, когда человек с рычагом в руке сидел у шлюза? Хорошо помните?

– Очень хорошо.

– Вы помните, как пришли ко мне и сказали, что, если вода ворвется, внутренние перегородки не выдержат и вся Афродита будет затоплена? Вы были очень испуганы. Почти в панике.

– Да. Был. Я и сейчас испуган. Тут есть чего испугаться. – Он добавил, скривив губы: – Если, конечно, ты не бравый Счастливчик Старр.

Дэвид не обратил на это внимания.

– Вы пришли, чтобы добавить смятения? Чтобы быть уверенным, что Лу Эванс спокойно уйдет из города, и в глубинах океана его нетрудно будет убить? С Эвансом трудно было справиться, он слишком много узнал о венлягушках. А может, заодно вы старались запугать меня, чтобы я улетел с Венеры на Землю.

Тернер ответил:

– Все это нелепо. Внутренние барьеры непрочны. Спросите Морриса. Он видел мои расчеты.

Моррис неохотно кивнул.

– Боюсь, в этом Тернер прав.

– Неважно, – сказал Старр. – Посмотрим, что это означает. Существовала реальная опасность, и Тернер справедливо встревожился… Вы ведь женаты, Тернер.

Глаза Тернера беспокойно устремились к лицу Дэвида, потом он отвел взгляд.

– Ну и что?

– Ваша жена прелестна и значительно моложе вас. Вы женаты меньше года.

– И что же это доказывает?

– То, что вы испытываете к ней глубокую страсть. Чтобы доставить ей удовольствие, вы сразу после брака переселились в очень дорогой дом; вы позволили ей украсить квартиру в соответствии с ее вкусами, хотя ваши вкусы отличаются от них. Разумеется, вы не стали бы пренебрегать ее безопасностью, не так ли?

– Не понимаю. О чем вы говорите?

– Думаю, что понимаете. Когда я встретился с вашей женой, она рассказала, что проспала всю ночь, когда случилось происшествие. Она была этим очень разочарована. Рассказывала мне также, в каком прекрасном доме живет. Она сказала, что в доме даже есть подвальные комнаты. К несчастью, мне тогда это ничего не сказало, иначе я бы уже тогда заподозрил истину. Только позже, на дне океана, Лу Эванс упомянул совершенно случайно про эти подвальные комнаты и объяснил, что это такое. Этим сочетанием на Венере обозначают специальные убежища, которые могут противостоять океану, если он по какой-то причине ворвется в город. Теперь вы понимаете, о чем я говорю?

Тернер молчал.

Старр продолжал:

– Если вы были так испуганы возможной катастрофой в городе, почему не подумали о жене? Говорили о спасении людей, об эвакуации населения. А о безопасности жены не вспомнили. В ее доме есть убежища. Две минуты, и она была бы в безопасности. Вам нужно было только позвонить ей, сказать два слова, предупредить. Вы не стали. Вы позволили ей спать.

Тернер что-то пробормотал.

Счастливчик сказал:

– Не говорите, что забыли. Это совершенно невероятно. Вы могли забыть обо всем, но не о безопасности жены. Позвольте представить другое объяснение. Вы не беспокоились о жене, потому что знали, что ей не угрожает реальная опасность. Вы это знали, потому что знали также, что шлюз в куполе не будет открыт. – В голосе Дэвида звучал гнев. – Вы знали, что шлюз не будет открыт, потому что сами осуществляли контроль человека у шлюза. Вас выдала ваша привязанность к жене. Вы не захотели нарушать ее сон из-за ложной тревоги, чтобы придать вашим действиям большее правдоподобие.

Тернер неожиданно сказал:

– Я больше не скажу ни слова без адвоката. Ваши слова не доказательство.

Старр ответил:

– Но их достаточно для полного расследования Советом… Доктор Моррис, отправьте его в тюрьму и далее под охраной на Землю. Мы с Верзилой полетим с ним. Мы хотим, чтобы он добрался благополучно.

В отеле Верзила с беспокойством сказал:

– Пески Марса, Счастливчик, я не вижу, как добыть доказательства против Тернера. Твои рассуждения звучат убедительно, но это не доказательство для закона.

Дэвид после обильного дрожжевого обеда смог расслабиться впервые с того момента, как они с Верзилой прорезали облачное покрывало Венеры. Он сказал:

– Не думаю, чтобы Совет интересовали законные доказательства или чтобы он потребовал казни Тернера.

– Счастливчик! А почему нет? Этот тип…

– Знаю. Он многократный убийца. У него явные диктаторские замашки, к тому же он предатель. Но важнее то, что он гений.

Верзила спросил:

– Ты имеешь в виду его машину?

– Да. Мы уничтожили единственный экземпляр, и нам нужно построить другой. На многие вопросы нужно получить ответ. Как Тернер контролировал венлягушек? Когда он задумал убийство Лу Эванса, инструктировал ли он их подробно, объяснял всю последовательность действий, приказывал привести гигантское пятно? Или просто приказал: «Убейте Эванса» – и позволил венлягушкам действовать так, как они сочтут нужным?

Далее, можно представить себе, насколько полезен будет такой инструмент. Это совершенно новый способ борьбы с душевными болезнями, новый способ подавления преступных инстинктов. Возможно даже, в будущем его применят для предотвращения войн или для быстрой и бескровной победы над врагами Земли, если они навяжут войну. Такая машина слишком опасна в руках тщеславного человека, но в руках Совета она будет очень полезна и станет настоящим благословением.

Верзила спросил:

– Ты думаешь, Совет уговорит его построить еще одну такую машину?

– Думаю, да, с соответствующими предосторожностями, конечно. Если ему предложат на выбор прощение либо пожизненное тюремное заключение с невозможностью видеться с женой, я думаю, он согласится помочь. И, конечно, одним из первых применений машины станет исследование мозга самого Тернера, чтобы излечить его от болезненной жажды власти и заставить этот первоклассный мозг служить человечеству.

Завтра они покинут Венеру, снова направляясь на Землю. Дэвид с приятной ностальгией думал о голубом небе родной планеты, об открытом воздухе, естественной пище, о размахе пространства и жизни. Он сказал:

– Запомни, Верзила, очень просто «защитить общество», казнив преступника. Но это не оживит его жертвы. Если можно исправить его и использовать, чтобы сделать жизнь всего общества лучше, как много можно благодаря этому достичь!