Двадцать один
– Он умер в скорой помощи, – сказал Майк. – В больницу его привезли уже мертвым.
С экрана хмурилось лицо Реджи. Майк пристроил планшет на кухонный столик, наклонив его так, чтобы друг мог видеть почти весь трейлер. Реджи не спал уже двадцать два часа, но выглядел вполне нормально.
– Причину смерти ты уже слышал?
Майк расхаживал взад-вперед по трейлеру.
– Три часа назад, по словам Артура, они считали это несчастным случаем. Кровопотеря. Сказали, что он так и не пришел в сознание, а значит, возможно, не слишком страдал. Я имею в виду, после того что уже выстрадал.
– А как они… – Реджи помолчал. – У них были какие-то соображения о его состоянии?
– Не думаю. – Майк остановился, но по-прежнему не смотрел на планшет. – Похоже, никто не понял, что в его состоянии произошли какие-то перемены. Медики думают, он всегда так выглядел.
– Это ненадолго, – сказал Реджи. – Они посмотрят его медкарту, и станет ясно, что-то не так.
– Блин, это произойдет, как только они увидят его водительские права.
– Кому-то уже позвонили?
– Артур говорил, что его семья в Анахайме. Думаю, родных уже известила больница. Или полиция. Скорее полиция. Она этим занимается, когда что-то случается с учениками. Думаю, тут что-то похожее.
– Я задержу их, насколько смогу, – сказал Реджи.
Майк наблюдал за призадумавшимся другом:
– Я вот о чем… Мне уже бронировать билет на самолет или ты этим займешься?
Реджи нахмурился:
– На самолет?
– Да, домой.
Реджи уставился на него с планшета.
– Я же тут закончил, так?
– Конечно, нет. Я думал, ты – парень умный.
– Я и есть умный. Я предполагаю, что после этого случая и происшествия с Майлсом финансирования точно не будет. По крайней мере какое-то время.
– Ну, ты знаешь же: предполагаешь одно, а произойти может совсем другое.
– Серьезно? Ты собираешься после всего этого продолжать исследования?
Реджи покачал головой:
– Слишком многое на кону, чтобы просто взять и свернуть их. И даже если откажут в дальнейшем финансировании, у Артура хватит средств еще на несколько месяцев.
Майк вздохнул:
– Круто.
– Я хочу, чтобы ты поговорил с коронером. Или с медэкспертом. Кто там делает вскрытие.
– На самом деле, я предпочел бы этого не видеть.
– А тебе и не надо.
– Вот спасибо.
– Но я могу попросить тебя взглянуть на тело уже после вскрытия.
– Это совсем не моя область знаний.
– Не делай из меня лоха. Твоя область знаний – это вообще все. – Реджи потер виски. – Так что за чертовщина там случилась?
– Я не знаю.
– А почему?
– Потому что отвернулся на полсекунды. – Майк закрыл глаза и в восемьдесят седьмой раз проиграл в мозгу то, что видел во время кросса.
Ему доступна была лишь одна картинка – та, которую зафиксировали его собственные глаза. С того места на дорожке, где он играл в мяч с Бобом, он не видел ни одного монитора. И все происшедшее оставалось еще слишком свежо, чтобы просить о просмотре видеозаписей.
– Это могло случиться оттого, что он слишком часто делал кроссы? У него же их было больше, чем у всех остальных, да?
– Следующий после него Олаф, у которого тридцать один переход. Но они все проходили медосмотры. Если дело в кумулятивном эффекте, то я понятия не имею, что там могло накапливаться во время кроссов. А значит, это бессистемная штука, которая никогда не случалась раньше – за все четыреста с лишним испытаний.
Раздавшийся в Вашингтоне вздох посредством спутника и вышки мобильной связи достиг планшета.
– Можешь что-нибудь мне сказать?
Майк закрыл глаза и в восемьдесят восьмой раз представил последний переход Боба.
– Не прямо сейчас. Нет.
– Тогда позволь мне задать один мерзкий вопрос.
Майк открыл глаза:
– Боб действительно погиб из-за несчастного случая?
– Да. – Глаза Реджи метнулись к другому экрану. – «Надо их остановить. Не дать им…»
Майк снова принялся расхаживать по трейлеру.
– Я думал над этим. Как раз перед тем, как открылась Дверь, Артур дал Джейми флешку с какими-то изменениями. Если их целью было убить Боба, значит, они оба идиоты, потому что разговаривали об этом прямо при мне. – Он тряхнул головой. – Не думаю, что это было подстроено. Насколько мне известно, все, кроме Олафа, любили Боба, и даже Олаф его не ненавидел.
– Но Боб собирался что-то сказать тебе за ужином, а Олаф его заткнул.
– Я бы сформулировал иначе, но – да.
– Боб не пытался вернуться к этому разговору?
– Нет.
– Может, кто-то хотел гарантировать, что и не вернется. Вроде как это согласуется со словами Боба. «Надо их остановить».
– Может быть. Олаф упертый и высокомерный, и чувства юмора у него нет, но я не думаю, что он убийца. К тому же за экспериментом наблюдали еще трое.
– Это если предположить, что они не соучастники.
Майк опять проиграл в голове всю сцену, начиная с последнего броска мячика. После этого он смотрит на Олафа и видит, как расширяются его глаза и отпадает нижняя челюсть. Улавливает боковым зрением, как поднимаются руки и брови Артура, слышит его восклицание. Резко оборачивается и видит бледно-желтую кожу и глаза. На заднем плане Саша вскакивает со своего стула.
– Все распсиховались и запаниковали, – сказал Майк. – Никто не знал, что произошло. Если это было притворством, значит, все они ошиблись, выбирая карьеру.
– Может, не ожидали, что выйдет так… неопрятно.
– Для человека, который заинтересован в продолжении проекта, ты находишь слишком много причин, чтобы прикрыть его.
– Я просто задаю вопросы, которые руководство задаст мне, – пояснил Реджи. – Вашингтон один-ноль-один.
– Может, Боб об этом и говорил, – пожал плечами Майк. – «Надо остановить больших дядей. Не дать им… нас прикрыть»?
– Преданность до гробовой доски? – потер подбородок Реджи. – Это хорошо. С этим можно работать.
– На самом деле мы не знаем, что он имел в виду именно это.
– Но не можем утверждать обратного.
– Он ведь и еще кое-что говорил.
Реджи удивленно поднял брови:
– В твоем отчете этого нет.
– Потому что я не уверен, что именно он сказал. Не хочу делать предположений.
– Будь свободен в предположениях, которые увеличивают шансы на финансирование.
– Думаю, это было слово «гангстер». Может, «гангстеры», во множественном числе.
– Что?
– Только это. Я не уверен. У него губы дрожали, и он терял сознание.
– Но он обращался к Олафу?
– Смотрел на Олафа, – уточнил Майк, – но, возможно, уже ничего не видел.
– Но ты уверен, что он сказал именно «гангстер»?
– Нет. Потому и не написал об этом в отчете. Не уверен. Может, он обозвал Олафа монстром. Может, вообще мать звал. Я ни в чем не уверен.
Реджи снова потер подбородок.
– Ты правильно сделал, что пока не внес это в отчет.
– Тут вот какое дело. Исходя из того, что я знаю о работе Двери, подобного не могло произойти.
– Уверен? Звучит так, будто это был… как же они говорят… эффект Шалтая-Болтая.
– Это из старого проекта, когда они еще работали над классическим телепортом.
– А мы уверены, что они и сейчас над ним не работают?
– А смысл? Они заявляют для протокола, что создать телепорт невозможно, а потом создают его и говорят, что сделали нечто совсем другое?
– Поскромничали, может?
– Ты вообще этих людей слышал?
– Значит, это не эффект ШБ?
Майк покачал головой:
– Дверь вообще не влияет на путешественника. Вот почему рану Боба никак не объяснить.
– Это ты о чем?
– У него была настоящая рана. Колотая или резаная, в левом боку, сразу под ребрами. Мне не дали возможности на нее взглянуть. Думаю, он потерял много крови.
– Откуда она взялась?
– Не знаю.
– Потому что не видел.
– Не будь ослом. Отчасти поэтому. Но я понятия не имею, что могло его ранить. Вокруг него не было никаких зазубренных или острых краев. Я стоял ближе всех. На Точке Б с ним находилась Саша, и она ничего не сказала. Чуть дальше, чем я, от него был Артур, он стоял в пяти с половиной футах от меня.
– А мог на Точке Б находиться кто-то еще? Кого ты не видел?
– Сразу за Дверью? Возможно. Но нужно быть очень быстрым, чтобы пырнуть человека и убраться с дороги. Не говоря уже о том, что все надо было провернуть именно тогда, когда я оглянулся на Олафа.
– Может, тебя отвлекли специально?
Майк покачал головой:
– Я отвернулся совершенно случайно. И это все равно не объясняет всего, что произошло. – Он закрыл глаза и снова проглядел кусок, где в его поле зрения попал Боб.
Как ковыляет вперед желтый человек с потускневшими глазами. Стон, падение…
Майк открыл глаза и увидел, как смотрит на него Реджи.
– Ты в порядке?
– Сейчас два часа ночи, и я вымотался, – сказал Майк. – А моя память – это не видеозапись. Из нее ничего не удалить.
– Сочувствую.
– Ты же знаешь, как сильно это разрушает мою жизнь?!
– Да.
– Все произошло прямо передо мной. В шести футах от меня. – Кросс снова встал перед глазами.
В девяносто первый раз за последние шесть часов. В среднем каждые четыре минуты.
– Сочувствую, – снова сказал Реджи. – На самом деле. Но ты мне нужен.
– Проклятие, – проговорил Майк. – Я идиот.
– Это обнадеживает.
– Я кое-что упустил. И все упустили, потому что слишком сосредоточились на Бобе.
– В чем дело?
– Дай я сперва проверю. Позвоню тебе завтра.
Лицо на планшете моргнуло.
– Тебе нужно что-то перепроверить?
– Говорю же, я не смотрел на него, когда он проходил в Дверь.
– И что, по-твоему, случилось?
– Я не уверен, – сказал Майк. – Но думаю, что, возможно, нашел зацепку.
