Глава 43. Новая Белая крыса

Как обычно, Шаэ вернулась в резиденцию Коулов из офиса Шелеста уже за полночь. Вун высадил ее у ворот, а потом поехал к гаражу. Он действительно стал Тенью Шелеста – никогда не покидал башню на Корабельной улице раньше Шаэ и был не только руководителем ее аппарата, но и телохранителем. Шаэ манипулировала им, воспользовавшись его горем, и тем самым обеспечила его лояльность, но не сожалела об этом, потому что теперь его опыт и такт оказались бесценными. Без него она не продержалась бы на посту Шелеста и недели.

Шаэ медленно и устало поднялась по ступеням, как и раньше, со смесью удивления и чувством, что она дома. Она разорвала арендный договор на старой квартире с одной спальней и переехала в резиденцию Коулов, прежде чем ее попросил об этом Хило. Учитывая военное положение и ее должность Шелеста, это было единственным разумным решением. Штырь не мог больше распылять силы, чтобы охранять ее квартиру в Северном Сотто. В резиденции Коулов было безопасно, а кроме того, здесь она всегда могла найти Колосса, когда он понадобится.

И потому Шаэ собрала вещи, попросила домовладельца отдать мебель следующему жильцу и бросила последний взгляд на квартал. Она купила пирожок с мясом в угловой булочной и остановилась, чтобы насладиться запахом. Полюбовалась витринами вдоль улицы. Она заметила легкое напряжение, а прохожие чуть ускоряли шаг, проходя мимо газетного стенда с заголовками о войне кланов.

Потом она в последний раз вернулась в квартиру, позвонила региональному представителю «Электронного оборудования Крофта» и объяснила, что по семейным обстоятельствам больше не может уехать по работе за границу и с сожалением отказывается от предложения.

Она сама нашла эту квартиру. Сама нашла работу. Маленькие личные победы. Шаэ недолго прожила в квартире и не успела получить удовольствие от работы, но все равно жалела о потере.

Она не могла въехать в дом Шелеста, там по-прежнему содержали в заключении Дору, когда он не проводил время под охраной вместе с ее дедом. Шаэ считала, что вряд ли когда-либо сможет там жить, разве что снести дом и отстроить заново, чтобы уничтожить всякое напоминание об этом человеке. И потому, как бы это ни было иронично, она въехала в свою прежнюю комнату. Хотя проводила в ней мало времени.

Шаэ остановилась, положив ладонь на дверную ручку. Чутье подсказало ей, что брата нет дома. Он тоже перебрался в главный дом, чтобы Маики могли поселиться в резиденции Штыря. Порой, когда они оба находились дома, Шаэ казалось, что они снова дети – спят в соседних комнатах, сталкиваются на кухне, их ауры жужжат рядом, как провода под током. Ни один из них не входил в комнату Лана.

– Шаэ-цзен.

Шаэ обернулась. На дорожке за ее спиной стояла Маик Вен, в шерстяной кофте поверх свободной блузки и спортивных штанов и в пляжных шлепанцах на босу ногу. Наверное, прибежала, заметив Шаэ из окна дома Штыря.

– Что-то не так, Вен? – спросила Шаэ.

– Нет. – Она приблизилась стремительными и грациозными шагами. – Я не могла заснуть, вот, хотела спросить, не выпьешь ли ты со мной чашку чая.

– Может быть, в другой раз, – сказала Шаэ. – День был долгим, и сейчас из меня неважная компания.

Она снова повернулась к дому.

Вен прикоснулась к ее руке.

– Даже на несколько минут? Ты всегда приходишь домой поздно, а потом еще час сидишь на кухне с кипой бумаг, прежде чем лечь спать. Может, хоть разок изменишь привычке? Я переделываю дом и страшно хочу показать его другой женщине.

Шаэ видела Вен в главном доме. Иногда она ждала Хило, иногда уходила, когда появлялась Шаэ, или приходила, когда Шаэ уходила. Они кивали друг другу на кухне или в коридорах, но до сих пор не перемолвились и двадцатью словами. Чаще всего Шаэ раздражало присутствие Вен. Шаэ ворочалась в постели, пытаясь уснуть и заблокировать Чутье, когда из соседней комнаты полыхала аура занимающегося любовью брата.

Мысль о том, что Вен обращает внимание на привычки Шаэ, настолько ее удивила, что она заколебалась и повернулась к Вен. Та приняла это за согласие, тепло и загадочно улыбнулась и взяла под руку. Похоже, как и Хило, она налаживает контакты прикосновениями.

– Наши братья еще не вернулись. Не удивлюсь, если они сейчас где-нибудь пьют вместе. Почему бы нам не поступить так же? – спросила Вен.

Шаэ велела себе быть вежливой.

– Ладно, раз ты настаиваешь.

Она позволила Вен увести ее к резиденции Штыря. Они странно смотрелись вместе: Вен в кофте и шлепанцах и Шаэ в консервативном деловом костюме, черные шпильки скрипели по гравийной дорожке, ведущей через сад.

– Сад – моя любимая часть поместья, – начала разговор Вен. – Он так отлично спланирован – столько разных растений, но не тесно, и в любое время года что-то цветет. По ночам такой запах! Конечно, дома выглядят впечатляюще, но сад особенно прекрасен.

Шаэ никогда не обращала внимания на сад, но кивнула.

– Да, он милый.

Она знала, что Лан любил сад. И мысли о брате потекли по обычному руслу, вызвав и горе, и злость, прежде чем она успела их подавить.

Вен посмотрела на Шаэ.

– Сначала я не хотела сюда переезжать. Мы с Хило не раз об этом спорили. Моя квартира в Папайе довольно маленькая, но я обставила ее по своему вкусу и сама оплачивала аренду. Честно говоря, было так романтично, когда Хило приходил ко мне. Я боялась, что здесь окажусь чужой, беспокоилась, что семья будет смотреть на меня свысока. – Она слегка распрямилась и вздернула подбородок. – Но грош цена глупой гордости, если нужно поступить, как лучше для любимых. Я правильно сделала, что переехала. И совсем об этом не сожалею. Хотя было бы здорово с кем-нибудь пообщаться – все почти постоянно в разъездах.

Вен уже сказала больше, чем говорила до этой встречи, и Шаэ удивилась, что она рассказывает о личном и насколько верно почувствовала нежелание Шаэ жить в семейном поместье. Она не могла понять – то ли Вен пытается вызвать у нее сочувствие, то ли дать совет. Она решила ответить просто:

– Я знаю, как Хило ценит, что ты здесь.

Они дошли до освещенного крыльца дома Штыря. Когда Вен открыла дверь и шагнула внутрь, Шаэ не могла удержаться и дернула себя за правое ухо, пока хозяйка не видит. И вовсе каменноглазые не приносят неудачу, укорила она себя. Это просто рецессивные гены, как у альбиносов. Невосприимчивость к нефриту – это не кармическое наказание, даже если Вен незаконнорожденная, как все считали. И все-таки клеймо никуда не делось. Шаэ считала, что есть более логичное объяснение традиции Зеленых Костей избегать каменноглазых. Никому не хотелось иметь перед глазами напоминание, что нефритовые способности, как и сама жизнь, – это лотерея. Можно иметь в жилах кровь кеконской Зеленой Кости и все равно родиться не более могущественным, чем абукеец.

Вен и правда преобразила дом. Шаэ помнила запах кислятины, зеленые лохмы ковров и старомодные обои. Невеста Хило настелила бамбуковые полы с яркими плетеными коврами, купила новую мебель и разные мелочи. Из-за светлых стен дом казался просторней. В воздухе еще остался запах свежей краски, смешавшийся с ароматом розового масла. Разбросанные подушки и шторы были в тонах сочного бордового и кремового. На кухонном столе лежали декоративные черные камни и белые шелковые цветы на стеклянном блюде.

– Не могу поверить, что это тот же дом, – искренне восхитилась Шаэ.

– А я не могу поверить, что Хило так долго жил в этом уродливом месте. А теперь, когда дом выглядит прилично, почти не заходит – говорит, что это дом Кена и он не хочет выказывать неуважение к моему старшему брату. – Она положила в чайник шарики заварки и дернула плечами, оглядываясь вокруг. – Кен и Тар тоже почти здесь не бывают, и им плевать, даже если бы здесь была пещера с соломой на полу.

Вен явно вложила много времени и сил в обновление дома, но доставила этим радость только себе самой, хотя и переедет, как только они с Хило поженятся. Поначалу Шаэ с фальшивой завистью подумала: «Наверное, у нее куча времени». А потом с досадой вспомнила, что обещала Хило найти для Вен новую интересную работу в клане. Но не сделала этого. Не самая важная задача попросту вылетела из головы.

Хило наверняка обещал невесте работу. Это объясняет желание Вен поговорить. Шаэ мысленно вздохнула, сбросила туфли и села на барный стул перед кухонной стойкой.

– Хило сказал, что ты хочешь сменить работу. Я собиралась узнать, что можно подобрать в клане. Ты же знаешь, сейчас такая неразбериха, но я обязательно это сделаю на неделе. Ты ищешь что-то определенное? Место секретаря в другой компании?

К ее удивлению, Вен осталась равнодушной.

– Мама всегда говорила, что каменноглазые должны обладать практическими навыками вроде машинописи. Так у меня всегда будет работа. – Она сполоснула чайник и чашки кипятком, вылила первую заварку, а потом дала чаю немного настояться. – Люди в основном не особо беспокоятся по поводу дурного знака, когда речь идет о низших должностях в офисе, где нет нужды встречаться с клиентами или оперировать крупными суммами денег. Кстати, я умею печатать тысячу слов в минуту.

Уголки ее губ приподнялись в игривой улыбке. Вен повернулась к шкафчику.

– Я так поняла, что это не то, чего ты хочешь, – сказала Шаэ.

Вен снова повернулась к ней с бутылкой в руке.

– Эспенский виски с корицей, – объявила она, налила чай в чашки и плеснула в каждую виски. – Хорошо подходит к дымному привкусу этого сорта. Интересно, ты пристрастилась к эспенским напиткам, пока жила там?

Среди студентов Виндтона в большем почете было дешевое баночное пиво, но Шаэ благодарно кивнула, взяла чашку и сделала глоток. Вен оказалась права насчет вкуса. Чего она от меня хочет? У Вен явно было что-то на уме, она думала о Шаэ куда чаще, чем Шаэ о ней. Или Вен интересуется всеми своими знакомыми?

Шаэ никогда не чувствовала себя свободно с Маик Вен. Она могла забыть, что Вен каменноглазая. Труднее было признать, что она затаила обиду на Хило, который встречается с каменноглазой, но не мог вынести, что Шаэ встречается с иностранцем. Если бы кто-нибудь хоть на миг позабыл о шотарской крови Джеральда и эспенской форме, то они бы узнали, что он происходит из уважаемой семьи. А у Маиков была испорченная репутация.

Как слышала Шаэ еще в Академии, много лет назад мать Вен стала причиной скандала, забеременев и сбежав из дома к своему дружку из Горного клана. Несколько лет спустя Маика Баку обвинили в тяжком преступлении и выгнали из клана. Никто в Равнинном клане точно не знал, в чем дело, но поговаривали, что он убил влиятельного Фонарщика, заподозрив его в интрижке со своей женой. Вместе с двумя сыновьями и дочерью, еще находящейся в утробе, вдова вернулась обратно к родне в Равнинный клан, упросив принять ее. С неохотного разрешения Коула Сена они ее приняли, но младшие Маики остались без отца и вызывали презрение, а когда Вен оказалась каменноглазой, за семьей закрепилась дурная слава. «Нельзя доверять Маикам, – подслушала как-то Шаэ слова деда. – И отец, и мать импульсивны и непостоянны».

«Суеверная чушь, – парировал Хило. – Никто не обязан повторять судьбу родителей». Дружба и доверие к Маикам, вопреки отношению всех остальных, обернулись благом для Хило. Шаэ злило, что она не может понять – был ли в этом расчет со стороны Хило. Считал ли он, что, женившись на Вен, закрепит верность Кена и Тара? Или влюбился в нее, не думая об этом?

Шаэ оглядела Вен. Красавицей ее не назовешь, но Шаэ могла понять, почему Хило находил ее притягательной. Она обладала мягкостью и загадочностью и привлекала внимание, хотя и не напрашивалась на него. Разговаривала она со спокойной настойчивостью и явно мало что от нее ускользало.

Вен подошла к стойке и села на барный стул рядом с Шаэ. Она прикоснулась к колену Шаэ и серьезно спросила:

– Шаэ-цзен, ты теперь Шелест. Какую работу ты могла бы мне предложить, чтобы я была максимально полезна клану?

Шаэ не ожидала такого поворота. Она сжала губы – ей не нравилось, когда ее застают врасплох с вопросом, на который она не знает ответа.

– В каком смысле полезна? – спросила она.

– Полезна тебе и Хило. Чтобы помочь выиграть войну.

Шаэ взболтнула чай в чашке.

– Это война Зеленых Костей.

– Так говорит и Хило. Хотя бессмысленно пытаться меня таким образом оградить. Если победят Горные, они убьют моего жениха. Мои братья – Штырь и помощник Колосса, не говоря уже о том, что они сыновья предателя из Горного клана, они тоже умрут. Может, я и каменноглазая, но могу потерять на этой войне все и всех, кто мне дорог. Неужели я буду тратить драгоценное время Шелеста, прося ее найти мне мелкую должность в офисе незначительного Фонарщика, где я буду делать фотокопии и печатать служебные записки? – Вен подняла брови. – Неужели я с радостью приму такую работу?

Шаэ подумала о других женщинах, живших в доме Коулов – ее бабушке, матери, жене Лана Эйни.

– Ты станешь женой Колосса, – сказала она. – Никто не ждет, что ты будешь работать, тем более заниматься делами клана, в особенности, если ты каменноглазая.

– Ожидания – забавная штука. Когда они окружают тебя с рождения, ты восстаешь против них и борешься с ними. Когда же никто от тебя ничего не ожидает, тебе всю жизнь этого недостает.

Вен допила чай. Она налила виски прямо в чашку и выпила. Шаэ на миг заметила в Маик Вен скрытую твердость. И поняла, что совсем ее не знает.

– Позволь мне работать на тебя, Шаэ-цзен, – сказала будущая жена Колосса. – Чтобы как-то помочь нам выиграть войну.

– В офисе Шелеста есть кое-какие должности, – медленно произнесла Шаэ. – Но не думаю, что у тебя есть подходящее образование…

– А какова самая полезная роль в клане для каменноглазых?

Шаэ знала ответ, и эта тревожная мысль уже пришла ей в голову, но она не сразу встретилась взглядом с Вен и ответила.

– Белая крыса.

– А тебе пригодилась бы Белая крыса, Шаэ-цзен?

Вен шла по опасной тропе, теперь Шаэ это ясно видела. Она следовала по ней осторожно, как по трясине. Каменноглазые могут перевозить любое количество нефрита, не излучая при этом ауру. В отличие от абукейцев, всегда вызывающих подозрения и выделяющихся внешне, каменноглазые выглядят как обычные кеконцы. Они действительно могут быть крайне полезны в роли Белой крысы – как разведчики, контрабандисты, гонцы или воры. Еще одна причина им не доверять.

– Тебя слишком хорошо знают, – возразила Шаэ.

– Только по имени и только в Равнинном клане. Никто в Горном клане не знает, кто я, и не узнает при встрече. Они знают моих братьев, но я на них не похожа.

Она явно не боялась признаться, что у нее другой отец.

– Хило никогда этого не позволит.

– Никогда, – согласилась она. – Он не должен узнать. Я могу получить и другую работу, простую, в качестве прикрытия. Ты наверняка что-нибудь придумаешь.

– Ты хочешь соврать будущему мужу, – сказала Шаэ, не скрывая изумления. – И просишь меня, Шелеста, пойти против воли Колосса. Если я так поступлю, то поставлю тебя в опасное положение. Айшо больше не будет тебя защищать.

В пухлых губах и темных глазах Вен мелькнуло сожаление.

– Шаэ-цзен, ты стала Шелестом, чтобы угождать Колоссу или чтобы спасти клан? – Она печально улыбнулась, давая понять, что знает ответ, и отвернулась, сказав чуть тише: – Хило был великолепным Штырем. Он честен и пылок, люди его боготворят. Если бы войну можно было бы выиграть только сердцем, он бы уже победил. Но он не должен был стать Колоссом. Он не обладает дальновидностью или прозорливостью политика, и весь нефрит в мире этого не изменит.

Она снова повернулась к Шаэ, которую это простое признание фактов привело в замешательство.

– Он знает, что нуждается в твоей помощи. Если я могу быть полезна тебе как Белая крыса, то сделаю все, чтобы помочь семье выжить. Он уверяет, что любит меня слишком сильно, чтобы вовлечь в войну… а я люблю его слишком сильно, чтобы подчиниться.

Был, наверное, уже час ночи, но Шаэ совершенно не хотелось спать, она начала размышлять о рискованных возможностях. Она снова медленно оглядела обновленный дом. Вен понадобилось несколько недель, чтобы полностью его изменить, с искусной изобретательностью смешать формы, запахи и текстуры и придать привлекательный и глянцевый вид прежде уродливой, но почтенной резиденции самого свирепого члена Равнинного клана. Шаэ поняла, что недооценила Маик Вен, заметив лишь ее теплые, мягкие и чувственные манеры и проглядев под клеймом каменноглазой сталь Зеленой Кости, забыв, что она сестра беспощадных братьев Маик. Прежде Вен ее раздражала, сейчас Шаэ чувствовала себя не в своей тарелке.

Две сильные женщины в мужском мире, подумала она, и если они как можно скорее не станут союзницами, то обречены навеки стать соперницами. Шаэ привыкла спорить с Хило, но этого он не простит.

Она должна тщательно все взвесить и действовать осторожно.

Вен забрала у Шаэ пустую чашку и встала.

– Я отняла у тебя достаточно времени и сна, Шаэ-цзен.

Теперь, без обуви, Шаэ поняла, что Вен выше ее, но обладает изгибами, которых годы тяжелых тренировок лишили Шаэ.

Шелест поднялась.

– Спасибо за чай, Вен. Мы скоро еще поговорим.

Она прошла к двери и надела туфли. Из сада долетал легкий аромат цветущей сливы. На пороге Шаэ помедлила и на секунду обернулась. Свет из прихожей отбросил длинную тень от ее фигуры на крыльцо дома Штыря.

– Кажется, – сказал она, – вкус у моего брата все-таки лучше, чем я считала.

– Спокойной ночи, сестра, – улыбнулась Вен.