Глава двадцать восьмая

Когда мы направились в сторону светящихся высоток Лос-Анджелеса, я даже и не думала, что так обрадуюсь сумасшедшему сплетению скоростных калифорнийских шоссе. Всю дорогу нас трясло на неровном асфальте, а знакомый запашок бензина упорно просачивался сквозь кондиционер, заглушая даже нервирующий запах новых кожаных сидений. Хотя какое это имело значение.

Когда мы высадились в лос-анджелесском аэропорту, большой черный внедорожник уже ждал нас на взлетно-посадочной полосе. Я освободила руки Клэнси, чтобы он смог взять ключи, которые протянул ему мужчина в костюме и темных очках, но потом снова взяла его на мушку, чтобы он даже не попытался слинять. Мы так долго пробыли только впятером, и я почувствовала, как Джуд вздрогнул, когда мужчина прошел мимо него.

– Надо обсудить план, – сказала я, когда мы уже отъехали от аэропорта на несколько километров. Было начало восьмого вечера. В обычное время в Штабе сейчас начиналось бы первое из двух вечерних занятий. Потом в расписании значились два часа до принудительного отбоя и еще час, прежде чем агенты разошлись бы по комнатам. Безопаснее и легче попытаться забрать детей из одного места – спален на втором уровне, – но в каждом углу там были установлены камеры. Не говоря уже о том, что успех операции зависел от трех ощутимых «если». Если мы туда доберемся. Если найдем вход. Если нас не поймают.

– И это только, если они живут по обычному графику, – добавила я. – Нико ничего такого не говорил? Эй… – Я дернула за уже порванный воротник рубашки Клэнси. – Я задала вопрос.

Клэнси заскрипел зубами:

– Он не ответил на несколько последних сообщений. Думаю, у него отобрали переговорник, чтобы слухи не смогли распространиться.

– Они точно живут по обычному графику, – уверенно заявила Вайда с водительского сиденья. – Никто же не хочет, чтобы дети узнали, что Албана нет. Это вызвало бы нехилую панику. Никому из них не скажут, что на самом деле должно произойти.

– Но как привязать взрывчатку к детям, чтобы они этого не поняли? – спросил Лиам. – Думаю, начиненные ей жилеты уже наводят на определенные мысли.

– Легче не бывает, – сказал Клэнси. – Разбиваешь их на группки по двое, по трое, зашиваешь взрывчатку в подкладку курток и настраиваешь дистанционный детонатор. Все, что остается, – не выдавать детям курток до последнего момента.

Он сказал это так небрежно, без намека на отвращение, словно даже восхищался этим планом.

– Значит, подготовка в Штабе займет минимум времени. Если они выдвинутся в шесть или около того, подъем будет в пять… – Я перевела взгляд на Вайду. – Лучше идти в три или в четыре?

– В четыре.

– В четыре? – переспросил Клэнси, словно никогда не слышал ничего глупее. – Конечно, если хотите, чтобы вас уж наверняка поймали.

– Отключение электричества, – объяснила я остальным, не обращая на него внимания. – Так в Калифорнии «сберегают» энергию. В нашем районе отключения происходят между тремя и пятью часами утра. Системы безопасности и камеры подключены к генератору, но, по крайней мере, в коридорах, когда мы по ним пойдем, будет темно.

– Как только окажемся внутри, я позабочусь об агентах в аппаратной, – сказала Вайда. – Даже систему отключать не придется. Как думаешь, сколько займет времени войти и выйти через этот твой вход?

– Не знаю, сама я им никогда не ходила. Только видела, как приводят и уводят людей.

– Куда он ведет? – спросил Джуд. – И как так получилось, что я о нем не знаю?

Я посмотрела вниз, на руки, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Через него приводили предателей и ключевых агентов на допросы. А потом… уводили.

– Вот дерьмо, тебя заставляли пытать людей, – догадалась Вайда, она выглядела одновременно встревоженной и заинтригованной. Как и Клэнси. – А где это?

– Я не пытала их, – слабо запротестовала я, – просто… расспрашивала. Настойчиво.

Лиам внимательно смотрел в окно, но я чувствовала, что его внутренний взгляд сосредоточен на мне.

– Это та запертая дверь на третьем уровне? – спросил Джуд. – Следующая после компьютерной комнаты?

– Албан как-то рассказал мне, что там есть туннель к выходу возле моста у Седьмой улицы через реку Лос-Анджелес, – сказала я. – Если они удерживают кого-то из агентов или скрывают доказательства содеянного, то именно в той комнате.

– Итак, оставляя за скобками секретную подземную пыточную Лиги, – проговорил Лиам, – мы уверены, что они не перекрыли входы-выходы?

– Почему все время звучит это «мы»? – поинтересовался Клэнси. – Надеюсь, вы не рассчитываете, что я тоже отправлюсь в эту дыру?

– Вынуждена тебя огорчить: ты – единственный, у кого как раз таки нет права выбора, – сказала я. – Хочешь посмотреть, что происходит в Лиге? Хочешь снова поболтать со своим другом Нико? Получай. Место в первом ряду.

Должно быть, Клэнси подозревал, что до этого дойдет, но испуганным не выглядел. Может, несмотря ни на что, все еще не верил, что я готова преподнести его Лиге на блюдечке, предоставив им возможность делать с ним все, что заблагорассудится. Может, он уже догадался, что я готова отдать его Джарвину и остальным в обмен на других детей. Если в этом плане есть хоть трещинка, он найдет способ через нее выскользнуть.

Значит, мне придется наблюдать за ним гораздо внимательней, опережая на три шага вместо одного.

– А что, если мы не сможем незаметно их вывести? – спросил Толстяк.

– Тогда останется уповать, что они обучены, – ответила я, – и смогут сопротивляться.

Река Лос-Анджелес представляла собой отрезок бетона длиной около восьмидесяти километров, который выглядел скорее насмешкой над рекой. Когда-то в своей долгой жизни она, возможно, и была водной артерией, но человечество одержало убедительную победу, ограничив поток одним-единственным каналом, вьющимся по окраине города между рельсами железной дороги.

Как-то раз, когда мы ехали на операцию, Кейт рассказала мне, что здесь снимали сцены погони для фильмов, о которых я никогда не слышала. Теперь, однако, если бы вам вздумалось пройтись вдоль реки, обычно пересохшей, словно земля в Пуэбло, пришлось бы хорошенько постараться, чтобы найти что-нибудь, кроме граффити и бездомных, блуждающих в поисках места для ночлега. Если случался дождь – редкое для Южной Калифорнии явление, – из ливнестоков чего только не вымывалось, устремляясь потом в реку: магазинные тележки, мешки для мусора, сдутые баскетбольные мячи, чучела животных, иногда – трупы.

– Ничего не вижу, – пробормотал Толстяк, поднимая фонарик повыше, чтобы я снова могла оглядеть опоры моста. – Ты уверена…

– Здесь! – крикнула Вайда с другого берега. Лиам махнул фонариком, чтобы мы их увидели. Уличные фонари были выключены, и без обычного светового шума, характерного для каждого крупного города, нам оставалось только изо всех сил вглядываться в темноту перед собой, стараясь не попасться на глаза кому-нибудь еще.

Я взяла Лиама за руку и повела его вниз по откосу насыпи, затем – снова вверх, на другую сторону, где арка «подбрюшья» моста встречалась с землей. Своим фонариком я целилась к спину Клэнси – убедиться, что он идет передо мной.

«Джуд, – подумала я, пересчитывая друзей глазами. – Лиам, Вайда, Толстяк».

– Думаю, здесь. – Вайда отошла в сторону, направляя фонарик на переплетение узоров граффити. В центре располагалась синяя звезда, но краска выдавала потайную дверь – здесь ее слой был до того толстым, что казался липким даже на вид. Я нащупала замаскированную ручку и потом навалилась на нее плечом. Цементная панель сдвинулась внутрь, проскрежетав по щебенке с другой стороны.

Мы с Вайдой и Лиамом наклонились, осветив уходящую вниз металлическую лестницу.

Я вцепилась в Клэнси и толкнула его вперед:

– Ты первый.

Если такое вообще возможно, этот туннель оказался еще более сырым, чем тот, через который мы обычно попадали в Штаб, а еще раз в десять длиннее и грязнее. Идущий передо мной Клэнси, выругавшись, споткнулся, еле удержавшись на ногах. Стены, вначале позволявшие идти втроем, сужались, пока нам не пришлось протискиваться по одному. Лиам шел сразу за мной, и хрипы, с которыми он вдыхал и выдыхал сырой, прогорклый воздух, беспокоили меня все сильнее.

Я замедлила шаг, позволяя ему нагнать и подтолкнуть меня:

– Я в порядке, – пообещал он. – Не останавливайся.

В далекой тьме я услышала шум воды, хотя густая грязь, через которую мы только что перебрались, явно сформировалась здесь очень давно, потому что загустела и воняла тухлятиной.

Сколько пленных провели этой дорогой, подумала я, и сколько тел выволокли обратно? Я пыталась не дрожать и не опускать фонарик, чтобы посмотреть, так ли вода красна от крови, как рисует мое воображение. Пыталась изгнать из сознания картины того, как Джарвин и остальные вытаскивают Албана… Кейт, Коула, а их застывшие открытые глаза, уставившись вверх, смотрят на вереницу мелких мерцающих огней над головами.

– Потом придется отмокать в отбеливателе, – сообщил нам Толстяк. – И сжечь одежду. Я все пытаюсь понять, почему здесь воняет серой, но думаю, оставлю это на потом.

– Возможно, и к лучшему, – заметил Клэнси. Его лицо стало костяно-белым, когда он повернулся в луче моего фонарика, темные брови и глаза казались окрашенными сажей. – И сколько Лига нарыла таких туннелей?

– Несколько, – ответила я. – А что? Уже планируешь побег?

Он фыркнул.

– Время? – крикнула я.

– Три пятьдесят три, – ответила Вайда. – Ты видишь конец?

Нет. Я почувствовала, как по позвоночнику скатилась первая холодная капля паники. Нет, не вижу. Мы шли уже почти полчаса, а по ощущениям – не продвинулись ни на шаг. Все те же цементные стены, то же хлюпанье под ногами – время от времени луч фонарика выхватывал крысу, бегущую к стене или исчезающую в темной щели в земле. Туннель, казалось, втягивал нас в свою темноту, словно глубокий вдох. Стены снова сжались вокруг наших голов и плеч, заставляя пригнуться.

Сколько это будет продолжаться? Еще полчаса? Час? А сколько останется времени, чтобы найти детей и вытащить их оттуда?

– Почти пришли, – прошептал Лиам, сжав мою руку и направляя фонарик в сторону дальнего конца туннеля, где дорога начинала подниматься вверх, становясь чище и суше.

Там же была большая металлическая дверь.

– Она?

Я кивнула, чувствуя волны облегчения и адреналина, и повернулась к остальным:

– Итак. Вот она. Вайда, начинай отсчет. Пятнадцать минут, чтобы войти-выйти. Все помнят, кто что делает?

Джуд протиснулся мимо нас к электронному замку, мигнувшему при его приближении.

Я пробежала глазами по потолку и стенам и все же удивилась, не найдя ни одной камеры. Интересно. Албан решил держать существование «пыточной» в тайне ото всех, кроме старшего персонала и советников? Или был обеспокоен, как бы кто-нибудь не увидел тех, которых он перемещал туда-сюда. А может, и то и другое.

Отлично. Меньше головной боли.

Стоило мне только щелкнуть фонариком, как теплая ладонь сжала мое предплечье. Повернувшись, я попала прямо в протянутые руки Лиама.

Поцелуй оказался таким коротким. Болезненное, единственное касание, но полное такого нетерпения, такого волнения и желания, что у меня вскипела кровь. Я все еще пыталась отдышаться, когда он отстранился, его руки сжимали мое лицо, губы замерли так близко к моим, что я чувствовала: Лиам тоже задыхается.

Тогда он отступил подальше, позволяя расстоянию снова разделить нас. Его голос был низким, грубоватым:

– Устрой им ад, милая.

– И во имя Христа, сука, на этот раз не подставляйся под нож! – добавила Вайда.

Я бы улыбнулась, если бы не слабый смех Клэнси справа от меня.

– Только рыпнись – и получишь вот это, – предупредила я, приставив пистолет к его голове. – Пойдешь на корм крысам.

– Понял, – низким бархатным тоном ответил Клэнси. – А если я буду паинькой, ты меня тоже поцелуешь?

Я пихнула Клэнси вперед, придерживая за воротник рубашки.

– Оʼкей, я готов, – сказал Джуд, опуская руки на замок, чтобы его поджарить. – Командуй, командир.

Воздух в отсеке для допросов оказался не свежее и не чище, чем в туннеле. Знакомый смрад блевотины и нечистот скрутил желудок, когда я перешагнула через дверной проем, устремляясь вниз по короткому лестничному пролету. Фонарик в одной руке и пистолет в другой – оба смотрели на дверь на противоположном конце строя металлических дверей со смотровыми окошками. Я пошарила вокруг бледным лучом фонарика и, удостоверившись, что все чисто, просигналила остальным проходить.

– Сразу за тобой, – отозвалась Вайда, ее тяжелые шаги подстроились под мой темп.

Где-то позади, в темноте, остальные шли мимо дверей – искали заключенных… Коула.

У двери я присела, выпустив рубашку Клэнси из пальцев и махнув Джуду встать за мной. То ли я в самом деле вытащила это знание из глубин памяти, то ли уже действовала на уровне инстинктов, но муштра, через которую я прошла в Лиге, заставила меня распахнуть дверь и с оружием наготове проверить помещение еще до того, как сама я успела подумать о том, как туда войду.

Когда я ступила в коридор, потянув за собой Джуда, пульс колотился в ушах, а нервы были натянуты как струны.

Вайда разделилась с нами, когда мы двинулись по закругляющемуся коридору, и свернула на первую же лестницу. Первый уровень, подумала я. Пятая дверь направо. Ей предстоит непростая работа, не тебе. Ты должна подняться на один уровень; она – на два, чтобы добраться до комнаты наблюдения. Один уровень, пятая дверь направо.

Слева от меня что-то загрохотало. Я остановилась, Джуд врезался мне в спину. Сердце застряло где-то в горле, когда я повернула туда, где невдалеке от меня стоял Клэнси, растворясь в тусклом свете. Я подбежала, догоняя его, и махнула ему идти дальше вперед. Мы шли по кругу, направляясь к другой лестнице. Без глухого шума компьютерной комнаты место казалось чужим. Так что не было ничего удивительного в том, что первое враждебное лицо, которое мы встретили, поднявшись по ступенькам и открыв дверь на следующий уровень, я вообще не узнала.

Штаб Лиги в Джорджии насчитывал десятки агентов, еще больше было в Канзасе. Мне следовало бы догадаться, что Джарвин и остальные, чтобы свести счеты с Албаном, притащат сюда всех, кого только смогут, из своих приспешников. Я почувствовала запах алкоголя и чего-то острого. Мужчина, должно быть, направлялся к постам агентов на первом уровне, но, увидев нас, начисто об этом позабыл. Лохматые светлые волосы упали ему на глаза, когда он даже подскочил от нашего внезапного появления. Ленивая, тупая улыбка сменилась хмурым взглядом.

– Какого черта вы не в кроватях? – потянувшись ко мне, строго спросил он. Я оказалась быстрее, приложив его рукояткой по лицу и толкнув обратно на лестничную клетку. Джуд поймал дверь, прежде чем та захлопнулась, и выглянул через щель в коридор.

Проникнуть в пьяный разум было как воткнуть ложку в пудинг. Единственной проблемой оказалось найти, что я хотела, в клубке хаотичных мыслей, казалось, перетекавших одна в другую.

– Ру, – прошептал Джуд. – Пойдем.

Если воспоминания не врали, на этом этаже были и другие агенты, большинство – в медицинском отсеке, но один, конечно, – между дверьми двух спален.

Я уложила агента на ступеньках, чуть не столкнувшись с притихшим Клэнси. Задвинув мужчину в угол, я избавила его от ножа, лежащего в заднем кармане.

– Держись за мной, – приказала я Джуду, глядя, как Клэнси словно ныряет и выныривает из теней. – Все время.

Электричества все еще не было, и нам предстояло пробираться по темному коридору. По полу, вокруг дверных ручек и замков шла флуоресцентная лента, но она почти не давала света, а включить фонарик было нельзя.

Пока мы шли, я отсчитывала ручки. Первая, вторая, третья…

…четвертая, пятая.

Агент, стерегущая двери спален – агент Кларксон, – была мне знакома. Высокая, долговязая, с мрачным лицом и давнишней приверженностью к ножевому бою, который она предпочитала другим, Кларксон упорно боролась за то, чтобы стать старшим агентом. Однако уверенность деформировалась в отчаяние, а потом – в разочарование от того, что ей оставалось только отыгрываться на тех, кто ниже нее: на нас. Она была противоположностью Кейт почти во всем, но до настоящего момента это не имело значения.

– Андреа, – тихо позвала я. – Андреа?

– Челли? – переспросила она. – Уже пора? Я думала, подъем в пять?

В нескольких метрах впереди и слева от меня что-то колыхнулось. Я не могла проникнуть в нее, встретившись взглядами, но, ощутив запах моющего средства и легкое дуновение теплого дыхания передо мной, выбросила руку, ловя женщину поперек груди.

Пистолет Кларксон громко стукнулся об пол, но само тело было мягким и безмолвным, когда я вложила в нее образ, что она сидит, погрузившись в глубокий сон. Андреа привалилась ко мне, и я опустила ее на пол.

Джуд побежал вперед, направляясь к спальне мальчиков. Я взялась за ручку двери спальни девочек, которую месяцами открывала, не задумываясь, и вошла внутрь, тихо притворив ее за Клэнси. Щелкнула фонариком.

– Под… – начала было я, светя на ближнюю койку.

Комната была небольшой, всего на двенадцать человек, хотя у правой стены всегда теснилась дополнительная кровать – на тот случай, если Лига подберет кого-нибудь еще. Двухъярусная койка, которую делили мы с Вайдой, в дальнем правом углу, стояла аккуратно застеленной, простыни были натянуты на матрасе Вайды с военной точностью.

Все они… Словно…

Словно здесь никто и не спал.

– Ничего не говори, – предостерегла я Клэнси. – Ни единого долбаного слова.

Он смотрел вперед, на пустые койки с холодным выражением лица, но молчал.

Колени слегка подогнулись, одновременно с сердцем, камнем упавшем в груди. Слишком поздно.

Эти девочки, все они… они были… они были…

Я прижала руки ко лбу. Боже мой. Все они.

Слишком поздно.

Я открыла дверь, выпуская Клэнси первым.

Джуд не мог бы… не вел бы себя так тихо… Он бы перебудил всю базу.

Насколько комната девочек была холодной и темной, настолько эта оказалась переполнена светом фонариков и теплом двадцати детей, которые не спали, были полностью одеты, рассевшись на двухъярусных кроватях, словно птички.

Глаза пробежались по каждому лицу, прежде чем сосредоточились на небольшой груде оружия, собранного в ногах Джуда и Нико, которые стояли в центре комнаты.

– Нет, нет, нет, – причитал Нико. – Что вы здесь делаете?

– Говорю же: пришли за тобой, – убеждал его Джуд. – Какого черта здесь происходит?

– Я думал, ты знаешь об их планах, – сказала я, – о бомбах и лагерях? Ты не ожидал, что мы придем, чтобы вытащить тебя после того, как твой друг рассказал нам, что тут творится?

Лицо осматривающего комнату Клэнси по-прежнему было невозможно прочитать.

– Конечно, я знал! – Нико низко застонал. – Все это время мы сидели на переговорниках. Вы должны были держаться подальше! Я же просил его сказать вам не возвращаться до тех пор, пока не станет безопасно. До завтра!

– Какого черта? – спросила я, поворачиваясь к Клэнси. – Что за игры?

Лица вокруг меня выглядели такими же потерянными, как чувствовала себя я сама.

– С кем ты говоришь? – Джуд закрутил головой.

– С ним! – раздраженно рявкнула я, пытаясь схватить Клэнси, чтобы он не улизнул за дверь. – С кем еще?

– Ру… – Глаза Джуда расширились, – но там никого нет.

– Клэнси…

– Клэнси? – переспросил Нико. – Он здесь? Он пришел?

– Он прямо здесь, – Я схватила его за руку. Пальцы прошли прямо сквозь нее, ловя холодный воздух. Его изображение дрогнуло, замерцало.

Растворилось в ничто.

Он… В мой разум вторглась паника. Я не смогла закончить мысль.

– Я не видел, чтобы он выходил, – сказал Джуд. – Его что, взяла Вайда, чтобы отключить камеры?.. Ру?

– Камеры уже отключены! Мы взломали программу несколько часов назад! – сообщил Нико.

– Мы должны оставаться здесь, – сказал другой ребенок. – Нам сказали собраться в одной комнате, пока все не закончится. Вы пришли слишком рано.

– Пока все не закончится? – повторил Джуд. Я едва слышала его голос сквозь рев крови в ушах. – Что случится в шесть?

Нико на секунду опустил голову, глубоко, судорожно вдыхая:

– Кейт и остальные придут нас забрать.