Глава двенадцатая

– В сети агентов-ищеек наводки нет, – сказал Толстяк. Его палец, пролистывая данные, порхал по экрану небольшого планшета, выуженного мною из бардачка. – Хотя это неудивительно. Я уже несколько дней не могу подключиться к интернету, чтобы загрузить обновления.

– А это что за фигня? – спросила я.

В верхней части цветного экрана висело хмурое, в синяках, лицо Лиама – думаю, фотографию сделали, когда его привезли в Каледонию. Рядом перечислялись те же сведения, что и в сети СПП. Единственное обновление заключалось в том, что вознаграждение выросло до двухсот тысяч долларов, и парня последний раз видели под Ричмондом, в Вирджинии.

– У меня прямой доступ к сети агентов-ищеек, – объяснил Толстяк. – Выдается после регистрации и одобрения правительства. Информация тщательно охраняется – СПП к ней доступа не имеют и не могут присвоить куш.

На тач-скрине быстро сменяли друг друга всевозможные списки. В Ричмонде Лиама заметил агент-ищейка по имени П. Эверион – вот что он добавил в его файл: Стюарт вел красный грузовик «Шевроле» с поддельными номерами. Был в джинсах и черной толстовке с капюшоном. Потерял автомобиль из виду во время преследования.

– Почему они делятся друг с другом такими сведениями? – спросила я. – Ведь вознаграждение получит только один?

– Потому что, если наводка окажется верна, твой рейтинг повысится. За каждого ребенка, особенно если за него полагается большое вознаграждение, в дополнение к долларам начисляются баллы. Но еще их можно получить, добавляя наводки и помогая СППшникам, когда те пытаются поймать кого-нибудь. – Толстяк пожал плечами. – Первая двадцатка или больше ищеек получают неслабые пайки от правительства, не говоря уже о более совершенном оборудовании и мгновенном доступе в интернет. А это немало. Ты представить себе не можешь, сколько глупых детей сцапали из-за фоток и записей, выложенных семьями в Сеть. Наверное, так СППшники и нашли меня в первый раз. Мама забыла, что на каком-то сайте у нее был альбом с нашим домиком.

Я кивнула, продолжая прокручивать список. В списке было всего лишь около тысячи детей, на которых велась охота, многие из них – без фотографий. Судя по всему, это были те счастливчики, которых добавили в онлайновый реестр ОЮИН их же доверчивые родители, чтобы получать информацию о нововведениях или инструкции от правительства. Счастливчики, избежавшие отправки в лагеря. Они либо нашли отличное укрытие, либо овладели искусством жизни в бегах. Я продолжала листать этот список.

Андреа Дейл. Джордж Райан Дейл. Дейли, Джейкоб Маркус.

Руби Дейли.

С фотографии на меня смотрела десятилетняя я, вытаращенные глаза выглядывают из-под растрепанных мокрых темных волос. «Точно. В тот день, когда нас привезли, шел дождь».

– Какого черта? – Я развернула экран к Толстяку. – Вознаграждение в четыреста тысяч долларов?

– Это… Ах это. – Он забрал у меня планшет, мрачно пробормотав: – Поздравляю, ты – официально признана лакомым кусочком.

– Это… Я просто… Почему?

– Тебе действительно нужны объяснения? – вздохнув, спросил парень. – Ты сбежала из Термонда с помощью Лиги, ах да, а еще ты – Оранжевая.

– Это что за бредовая информация? – настаивала я. – Я никогда не была в Мэне или Джорджии.

Толстяк ткнул мне экраном чуть ли не в самый нос:

– Читай внимательнее.

По крайней мере, пять наводок были от Дж. Листера, иначе говоря, от парня, сидевшго на водительском сиденье рядом со мной.

– Я бы написал и больше, но замусоривание сети ложными наводками чревато штрафом. Я делаю это для тебя и Ли, каждый раз, когда могу, чтобы сбить других агентов-ищеек со следа.

– А Зу?

– Тоже. Но не так часто. Смотрится странно, когда обновляешь информацию об одних и тех же, забывая о расстояниях и прочем. Я не могу писать, что видел тебя в Мэне, а две минуты спустя, что заметил Зу – в Калифорнии. Однако я и для нее сочинил легенду. Каждая собака-ищейка знает, что она где-то во Флориде.

– Думаешь, Зу с остальными действительно добрались до Калифорнии? – спросила я. – В сети СПП, к которой Лига имеет доступ, не было никаких обновлений. Я проверяла на прошлой неделе – ничего.

– Я… – Толстяк прочистил горло. – Мне хочется думать, что добрались. Как только найдем Ли, сможем убедиться лично.

Сквозь ветровое стекло мы посмотрели на своих спутников. Вайда пыталась разобрать палатку, взяв ее измором. Джуд просто растянулся на земле на поросшем травой пятачке и уставился в небо – на груди его лежал компас. Было холодно, но первый раз за все эти дни выглянуло солнце. Мальчик разглядывал небо с поразительным удивлением.

– Как думаешь, на что он смотрит? – спросил Толстяк, вытянув шею над рулем, чтобы проследить за взглядом Джуда. – С головой у этого малыша… все в порядке?

– Думаю, мысленно он сейчас вообще не здесь, а за пару сотен километров отсюда слагает историю о нашем героическом приключении, – предположила я. – Но, знаешь. Джуд милый ребенок. Гиперактивный, абсолютно не желает принимать действительность, но милый.

– Ну тебе виднее, – пробормотал Толстяк.

Вайда издала сдавленный вопль, вырвала один из колышков, удерживающих палатку, дернула ее за угол, после чего палатка рухнула на бок, а затем – для закрепления эффекта – вмазала по ней ногой.

– Скажите на милость, почему впахиваю только я?! – проорала она. – Кто-нибу-у-удь?

Я даже не успела открыть дверь, как Толстяк уже выскочил из машины.

– Обязательно разносить мою палатку, ты, ни на что не годная, неблагодарная тварь?! – проревел он.

– Это я-то ни на что не годная? – прокаркала Вайда. – А какой кусок идиота выбросил инструкцию?

Бросив на них быстрый взгляд и удостоверившись, что Вайда не собирается пронзить Толстяка колышком, который она держала в руках, я достала планшет и снова его включила.

Две, три, четыре мучительные секунды я видела только медленно вращающийся серый кружочек – устройство загружалось. С тихим писком зажглось стартовое окно; крошечное меню предлагало команды от АВАРИЙНОГО РЕЖИМА до ОБНОВЛЕНИЯ БАЗ ДАННЫХ. Сверху располагалась цифровая карта Соединенных Штатов, которую, судя по всему, можно было использовать для прямой навигации.

Но мне было нужно другое.

Желудок тревожно сжался, но, когда я набирала имя, пальцы мои не дрожали.

Боль вышла с единственным долгим вздохом.

Еще четыре часа до Нэшвилла мы с Толстяком вели машину по очереди. Видеть его за рулем, а не на заднем сиденье было довольно странно, однако спокойная уверенная поза полностью его изменила. Я заставляла себя привыкнуть, пытаясь примириться с фактом, что это не тот Толстяк, которого у меня отобрали. Да и как, после всего, что произошло, он мог бы остаться прежним?

Толстяк стал спокойнее, во всяком случае внешне, то, как он реагировал на подколки и оскорбления Вайды – не в счет. Поглядывая на него время от времени, я замечала, как по резким чертам его лица пробегает тень. «Расскажи мне», – думала я, но густые облака отступали, дорогу опять заливал сверкающий солнечный свет, и парень снова выглядел самим собой. По крайней мере, до тех пор, пока мы все не проголодались.

Раньше при одной мысли остановиться, чтобы один из нас сбегал купить еды в магазин или ресторан, Толстяк бы весь изнылся. За покупками всегда отправлялся Лиам, сопровождаемый долгим ворчанием Толстяка.

– Ой да ладно. Все будет путем, – сказал Новый Толстяк, настаивая на остановке в зоне отдыха, где уже крутились какие-то люди.

Судя по всему, парень использовал свое удостоверение агента-ищейки словно пуленепробиваемый щит, демонстрируя его каждому, кто косо на него посмотрел. И я задумалась: он просто привык играть эту роль или что-то в нем действительно изменилось?

Мы сползли на сиденьях как можно ниже и ждали, пока Толстяк не спеша сходит в туалет, изучит торговые автоматы и подышит свежим осенним воздухом.

– Мне казалось, ты говорила, что этот парень – не идиот, – прошипела Вайда.

– Так и есть. – Я выглянула наружу из-за приборной панели.

– Тогда он просто адски хамит, – не унималась она. – Или хочет, чтобы нас поймали.

Нет… это не так. В Толстяке было много разного намешано, но не настолько же он обозлен, чтобы подставлять тех, кто нуждается в его помощи.

«Точно? – поинтересовался тихий внутренний голос. – А разве не это он пытался предложить тебе сделать?»

Когда парень забрался обратно во внедорожник, бросив добытые чипсы и конфеты мне на колени, я все еще качала головой.

Толстяк взглянул на меня, потом посмотрел снова.

– Что это вы делаете?

Я даже рот открыла от удивления.

– А ты как думаешь? Любой из этих людей может о нас сообщить!

Брови Толстяка сошлись на переносице, словно до него только что дошло. Он посмотрел на остальных, которые все еще сидели пригнувшись. Джуд, обхватив руками колени, зарылся в углубление между металлической сеткой и его сиденьем.

– Ага, – ни к кому не обращаясь, пробормотала Вайда, – просто долбаный идиот.

– Все хорошо, – с вымученной веселостью заявил Джуд. – На нас никто не донесет. Никто не выглядел как СППшник, агент-ищейка или еще кто.

Агенты-ищейки никак не выглядели – Толстяк прямое тому доказательство. Он мог вырядиться как они, но не был одним из них. В нем не наблюдалось той отстраненной холодности, которую, казалось, излучали настоящие охотники за головами. Увидев его реакцию, то, как он воткнул ключ в зажигание, я подумала, что до этого момента парень, наверное, и не замечал, что вел себя безответственно.

Все шло прекрасно, пока мы не добрались до окраин Нэшвилла и постов Национальной гвардии с несколькими десятками лучших бойцов.

– Город закрыт, – сообщил Джуд, читая намалеванные краской знаки, мимо которых мы проезжали. Знаки следовали один за другим. – «Зона затопления». «Тихий ход». «Город закрыт». «Повернуть назад». «Въезд только для Национальной гвардии». «Город закрыт». – Голос Джуда становился все тише, но внедорожник только набирал скорость по скользкой от снега дороге.

На горизонте проступила темная расплывчатая линия, затем импровизированный пост обрел форму: подобие клубка из колючей проволки за забором.

– Притормози, – попросила я Толстяка. – Остановись на секундочку.

Но парень будто не услышал меня.

Вайда оторвалась от переговорника, с которого отправляла очередное сообщение Кейт.

– Ох. Да. Кейт говорит, город закрыт с лета. Типа, река затопила город, и жители взбунтовались, когда не получили никакой помощи.

Я вздохнула, уткнувшись лицом в ладони.

– Минут двадцать назад эта информация еще могла бы пригодиться.

Когда мы только обсуждали, как лучше добраться до города.

Вайда пожала плечами.

– Ой, – заговорил Джуд, и в его голосе явно слышалась паника. – Этот парень приближается к нам. Он приближается к нам реально чертовски быстро.

И правда, гвардеец рванул к нам от сетчатого забора и грязных желтых бочек, которыми перегородили дорогу. Он почти бежал, и его пистолет и патронташ с каждым шагом подскакивали у него на боку. Волна ледяного страха прокатилась по позвоночнику.

Национальный гвардеец остановился, его рука потянулись к оружию.

Тогда Толстяк спросил:

– Все пристегнули ремни безопасности?

– Ты шутишь?.. – начала было я. Быть того не могло. Только не он.

Вайда наконец-то оторвалась от переговорника.

Когда машина метнулась вперед, Джуд завизжал, а Толстяк вдавил педаль до упора.

Дотянувшись до руля, я рванула его, заставляя автомобиль резко повернуть влево. Толстяк попытался меня отпихнуть, но я развернула машину, чуть не сбивая солдата, выбежавшего нам наперерез. Парень тут же сбавил скорость, но мы уже ехали в правильном направлении – прочь от забора, солдат и опасности. Вайда прижала ладонь к решетке, и под ее воздействием педаль вдавилась в пол, застряв под грязным ковром внедорожника. Толстяк попытался нажать на тормоз, и машина словно взвыла в знак протеста.

Когда блокпост в зеркале заднего вида, наконец, превратился в крошечную точку, Вайда отняла руку, и нога Толстяка шлепнулась на тормоз. Ремни безопасности врезались нам в грудь.

– Я… – начала я, наконец, отдышавшись. – Почему… Ты…

– Твою ж мать! – взорвался Толстяк, вдарив руками по рулю. С ним что-то было не так – он и прежде орал на меня, бесчисленное число раз, но сейчас… Я почувствовал, что буквально втягиваю голову в плечи. – Как ты посмела сделать это! Как ты посмела!

– Если собираетесь собачиться, может, выйдете? – поинтересовалась Вайда. – У меня и так голова раскалывается, не хватает еще мамочки с папочкой, вцепившихся друг другу в горло.

«Отлично». Я отстегнула ремень безопасности, не обращая внимания на рычание Толстяка, отстегивающего свой.

– Что? – бросил он, обогнув внедорожник и подходя ко мне. Ботинки парня скользили по снегу, тормозя на темной поверхности дороги. Его дыхание обжигало гневом. Белое и липкое, оно обдувало мои щеки, которые щипало от мороза.

– Что это было?! – воскликнула я. – Ты действительно собирался идти напролом?

То, как он пожал плечами, словно ничего особенного не произошло, привело меня в ярость.

– Да этого просто не может быть! – завопила я. – Проснись! Проснись! Это не ты!

– Мне не пришлось бы ничего такого делать, если бы ты не приклеилась ко мне с этими тупыми детьми. Я бы махнул кое-какими бумагами, и мы были бы уже там! – Толстяк взъерошил темные волосы. – И знаешь что? Если бы ты не помешала, нас бы не поймали. Если по-честному, разве это не вы с Ли твердили: чтобы чего-нибудь добиться, надо рисковать?

– Ты что… – Я даже говорить не могла. – Ты что, серьезно? Рисковать? Где твоя голова? Которая всегда отлично работала!

Разве важно, что я орала или что он изо всех сил старался нависать надо мной с высоты своего роста? Разве важно, что двое других наблюдали за нами через лобовое стекло?

– Конечно, мы бы прорвали оцепление, возможно, проехали бы десяток километров, но что, если бы твои номера запомнили и о нас бы сообщили? Что, если дальше по дороге нам бы встретился еще один пост и там бы нас уже ждали?! Что бы ты сделал?! У тебя у единственного есть документы; с тобой бы все было в порядке – но если бы взяли меня? Или Джуда, или Вайду? Как бы ты с этим жил?!

– А как насчет Лиама?! – заорал в ответ Толстяк. – Того, кому ты решила прожарить мозг? Того, который потерялся, или умер, или скоро умрет, потому что ты решила его кинуть? Помнишь еще такого?

Я словно закоченела, а моя кожа покрылась инеем, как эти ветки деревьев у нас над головой.

– Ты считаешь, что это я виновата.

– А кто же еще?! – снова взорвался он. – Да, блин, это ты виновата! И как ты теперь себя ведешь? Словно эти сопляки тебе важнее, чем мы?! Да, мне пришлось внести кое-какие коррективы. И что? Мне кажется, это нормально – принимать свои собственные решения. Ты продолжаешь вести себя так, словно я по-прежнему истекаю кровью у тебя на руках, но я в порядке. Лучше, чем в порядке! И это ты не права! Ты…

Я даже не услышала, как дверь открылась, но рядом со мной внезапно появилась Вайда и встала рядом плечо к плечу.

– Пошел. Вон. – Я почувствовала ее руку возле своего запястья. – Не нравимся тебе, тупозадый клоун? Отлично. Мы уходим.

Джуд с побелевшим лицом обежал машину сзади, прижимая к груди наши более чем скромные пожитки.

– Я готов, – сообщил он, и в голосе подростка не было ни капли страха, который наполнил его глаза. – Двинули.

Я взяла кожаную куртку, которую протянул мне Джуд, мысли не успевали за происходящим. Пальцы Толстяка вцепились в грубую ткань его куртки.

– Что вы собираетесь делать?

– Полагаю… – Лицо мое словно онемело. – Полагаю, это была плохая идея.

«Нет, – верещал мой внутренний голос, – нет, нет, нет!»

– Руби! – изумленно пробормотал парень. – Скажи мне, что ты не… Руби!

– Думаешь, мы ни на что не годимся? Хочешь доказать, какой ты чертовски храбрый?! – крикнула в ответ Вайда. – Валяй, подставляй свою тупую задницу под пули. Еще посмотрим, кто найдет Стюарта первым.

Вайда впилась мне в руку и потащила к обочине, в сторону заснеженного леса – густого, темного и прекрасного. Он простирался далеко-далеко.

– Вот придурок, – пробормотала Вайда. – Черт бы его побрал, ненавижу его тупозадую рожу и как он тупозадо водит и ведет себя так, словно мы не лучше грязи. Придурок!

Джуду приходилось бежать, чтобы не отстать от нас. Ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за волосы. Вспышки солнечного света сквозь кроны деревьев, ослепляя то красным, то оранжевым, мешали сосредоточиться, в голову лезли мысли о пламени.

Перед глазами стояло лицо Толстяка, когда мы цеплялись друг за друга под причалом в Ист-Ривер, пока над нами горел весь мир.

Я почувствовала, как до меня кто-то дотронулся, и остановилась. Сил идти больше не было. Ноги подогнулись, и я едва успела уцепиться за дерево, прежде чем шлепнулась на землю.

«Что ты творишь? – пронеслось у меня в голове. – Это Толстяк. Все тот же Толстяк».

Несколько мучительных минут я не слышала ничего, кроме собственного отрывистого дыхания. Меня затошнило.

«Это Толстяк. Который всегда сожалеет о своих словах, даже если в них все – правда. Который всегда злится и орет, особенно если ему страшно. А ты бросила его, ты уходишь. Это Толстяк, и ты его бросила».

И тут кто-то дернул меня за руку. Рядом со мной стоял Джуд в смятой фельшерской куртке.

– Я думаю, вы оба не правы, – тихо сказал мальчик. – В том, что произошло с Лиамом, Толстяк не тебя винит, а себя. А ведет себя так, потому что дошел до той точки, когда на что угодно готов, лишь бы все исправить.

– И откуда он взял, будто именно он в чем-то виноват? – спросила я.

– Да он с цепи сорвался, – сказала Вайда, оглянувшись на нас. – В него стреляли, а он выжил. Теперь ему кажется, что он неуязвим, что может совершать глупые ошибки и выходить сухим из воды. Есть столько способов перемещаться из точки в точку, но этот предпочел следовать долбаным инстинктам. И если это не потому, что он отчаялся или возненавидел себя, то он реально просто чертов идиот.

– Вы, ребята, его совсем не знаете, – начала было я.

– Нет, – осторожно согласился Джуд, – но мы знаем тебя.

– И, если ты думаешь, что последние шесть месяцев не вела себя точно так же, значит, ты тоже – чертова идиотка. – Вайда развернула меня обратно в сторону дороги и пихнула вперед. – Иди за ним. Если через пять минут не вернешься, мы идем искать Стюарта одни. Ты говорила, что тебе пришлось присоединиться к Лиге, потому что выбора не было. Что ж, поздрав-блин-ляю. Теперь есть. Вернешься ты или нет, но я абсолютно в состоянии выполнить эту операцию без всех этих ваших порядком надоевших воплей.

Сообщение было получено.

– Я вернусь, – проговорила я. – Вернусь, обещаю.

Покачнувшись, я сделала шаг вперед, не спуская глаз с наших отпечатков на снегу, стараясь не думать о тех, кто смотрел мне вслед.

«Я не могу их бросить». Никого из них. Ни Вайду, слишком упрямую, чтобы подумать о самой себе. Ни Джуда, который не выносит тишину и темноту. Ни Толстяка, не после всего, что мы прошли с ним вместе.

Криво припаркованный внедорожник все еще стоял у обочины. Толстяк, упав головой на руль, сидел на водительском сиденье. Я обошла автомобиль сзади, сначала осмотрев дорогу – удостовериться, что за нами никто не увязался, для уверенности плотнее кутаясь в куртку Лиама.

Толстяк меня не видел. Плечи его дрожали. Он плакал? Я постучала в окно. И Толстяк – мой Толстяк – подпрыгнул от страха.

– Прости меня, – проговорила я через стекло.

Он плакал. Что-то острое и твердое сжалось внутри меня, когда парень рывком распахнул дверь.

– Ты адски меня напугала! – заорал он. – Знаешь, как легко упасть и повредить лодыжку, когда идешь, не зная дороги? Или провалиться под лед на реке? Слышала, что такое переохлаждение?

Я потянулась и обняла его за плечи.

– Я… я хочу сказать… – начал Толстяк. Я чувствовала, как его ладони на моей спине сгребают куртку в кулаки, пытаясь меня удержать. – Я уже не тот, что прежде. Не тот, и знаю это. И мне не нравится ни то, кем я стал, ни то, что мне пришлось для этого сделать. И я не хочу снова тебя потерять. Не делай этого! Не исчезай! Если злишься на меня, стукни или я не знаю… только не думай, что мне не хочется, чтобы мы остались вместе. Я всегда хотел остаться с тобой!

Я крепче обняла Толстяка, прижавшись лицом к его плечу.

– Ты тоже другая, – проговорил он. – Теперь все другое. Я просто хочу, чтобы все снова стало как тогда, когда мы путешествовали в том дурацком минивэне… Господи, скажи хоть что-нибудь.

– Не называй Черную Бетти дурацкой, – пробурчала я.

Не знаю, засмеялся ли он или снова заплакал, только его тело содрогнулось.

– Я по нему скучаю, – признался Толстяк. – Очень по нему скучаю… знаю, что это глупо. Я просто… я просто боюсь.

– Он не умер, – оборвала я. – Нет. Не мог.

Толстяк медленно отстранился от меня, снимая очки, чтобы провести ладонью по глазам.

– Я не об этом. Я боюсь, что он скажет, когда узнает об… этом. – Его руки снова упали на руль. – Обо всем.

– Возможно, он отпустит в твой адрес какую-нибудь глупую шутку, – предположила я, – и даст тебе еще какое-нибудь глупое прозвище.

– Нет, – возразил Толстяк, и его лицо мучительно исказилось, – он узнает…

Парень отвернулся. И я замерла от ужаса, описать который было невозможно.

– Я рассказал тебе о бумагах, которые нужно заполнить, чтобы зарегистрироваться в качестве агента-ищейки, – пробормотал он, – но… это еще не все.

– Не все? – эхом повторила я.

С несчастным видом Толстяк кивнул.

– Чтобы зарекомендовать себя, нужно привести ребенка. Иного способа попасть в этот список нет. Систему не обмануть. Поверь мне. Я пытался.

Не знаю даже, сколько прошло времени, пока я старалась переварить то, что он сказал. С каждой секундой лицо Толстяка становилось прозрачнее, и на нем проявлялись все его тайные мысли и страхи.

– Кого? – наконец спросила я.

– Нашел какого-то Зеленого в Нью-Йорке, – Толстяк с трудом сглотнул. – Он был… Он прожил дикарем несколько лет. По нему было видно. Испуганный, понимаешь? Голодный. Практически изможденный. Я обнаружил его только потому, что он пытался сломать автомат прямо на улице, у торгового центра. Посреди дня. За ним наблюдала целая толпа, но никто не подходил.

– И что случилось?

– Он… Он даже особо не сопротивлялся, – хрипло произнес Толстяк. – Просто посмотрел на меня, и я понял, что пацан сдался. Знаешь, в тот момент я подумал, что в лагере у него хотя бы будет еда. Кровать. Он был всего лишь Зеленым. И если он не станет высовываться, к нему будут относиться нормально.

– Тебе пришлось. – Что еще я могла сказать? – Это был единственный способ.

– И это я должен объяснить Ли? «Прости, дружище, но твоя жизнь была важнее его?» Он не поймет. – Толстяк откашлялся. – Беда в том, что я был готов и на худшее. Я могу пойти на все, чтобы найти вас, ребята. Это меня пугает. Такое ощущение, что, если меня кто-нибудь не остановит, сам я не смогу.

Я хорошо знала это чувство – словно падаешь в темную яму, понятия не имея, где у нее дно, да есть ли оно вообще.

– Это неважно, – заверила я его. – В конце концов, это не будет важно. Когда мы найдем Лиама и добудем флешку, ты уж поверь, я сровняю с землей все лагеря до одного.

Толстяк выглядел таким неуверенным, что это разбивало мне сердце.

– Я должна это сделать. Ты останешься со мной? – прошептала я.

Прошла одна долгая секунда, и Толстяк наконец кивнул:

– Хорошо. – Он снова откашлялся, пытаясь вернуться к привычному грубоватому тону. – Где остальные?

– Ждут нас.

– Тогда двинули? – спросил он. – Попробую спрятать машину.

Я в замешательстве уставилась на него. Потом поняла. «Он признал твое лидерство».

– Ага, – сказала я. – Думаю, надо попробовать пробраться в город пешком.

Толстяк снова кивнул, и все. Мы проехали чуть дальше по шоссе, пока не нашли небольшую подъездную дорогу. Как следует замаскировав внедорожник ветками и листьями, мы отправились в лес.

– Давненько я этого не делал, – хмыкнул Толстяк, перехватывая пакет, в который мы положили еду и одну из двадцати пяти миллионов аптечек первой помощи – парень настоял, чтобы мы ее взяли. Он улыбнулся, почти незаметно, но все же.

– Хотела бы я сказать то же самое, – пробормотала я, хватаясь за его плечо, чтобы не потерять равновесие, когда пришлось перешагнуть через поваленное дерево.

– Где, говоришь, они нас ждут?

Я даже не поняла, что мы вышли на ту же самую полянку, пока не увидела путаницу следов, оставшихся на грязи и опавших листьях. А они сдержали слово. Сбежали – догоняй их теперь. Я повернулась к Толстяку, чтобы рассказать ему о нашем уговоре, но парень, нахмурившись, тоже глядел на снег.

Следы на полянке оставили не только мы трое. Я взглянула на них, представляя Джуда, который, как всегда, вышагивал туда-сюда, и нетерпеливо кружащую по поляне Вайду. Но следов было слишком много.

Тогда-то я и поняла, что произошло. Спиральный виток шагов, оставленный Вайдой, которая пыталась сражаться, заканчивался на вытоптанном клочке земли, где она упала. Чуть поодаль на земле валялись сломанные ветки – я двинулась дальше по тропе, пока не наткнулась на яркие брызги крови на заплатке подтаявшего снега.

Нет. Ветер низко угрожающе зарычал в моих ушах. Никуда они не уходили.

Их забрали.