— Помалкивайте и не шевелитесь. У них отличное зрение и очень острый слух, — тихонько проговорила Эрика Молл. Она присматривалась к веткам деревца под названием мамаки, которые раскинулись не очень высоко над ними, распустив крупные широкие листья. За один из листьев цеплялась какая-то огромная тварь — некое крылатое насекомое. Это существо сияло на солнце яркой кислотной зеленью, аккуратно сложив на спине пару кружевных зеленоватых крыльев под цвет окружающей листвы. У него были тонкие усики-антенны, длинные голенастые ноги и крепенькое тугое брюшко, явно хорошо упакованное жирком. Слышно было только тихое «уфф-хсс, уфф-хсс» — это оно так дышало сквозь дырки, которые протянулись в ряд по бокам брюшка, словно самолетные иллюминаторы.

Это был самый обыкновенный кузнечик.

Рик осторожно вытащил одну из духовых трубок, пристроил ее на плечо и засунул внутрь стрелку. На остром стальном наконечнике виднелась капля вонючего яда, испускающего ароматы горького миндаля и смерти. Кураре. К тупому концу дротика был привязан пучок пушинок из матраса со станции «Эхо».

Хаттер встал на одно колено и приложил трубку к губам, из всех сил стараясь, чтобы смертоносное зелье не попало в рот, — у него и без того от цианида слезились глаза и неприятно сдавило горло.

— Где у него сердце? — шепнул он Эрике Молл, которая скорчилась возле него. Ей, как признанному эксперту в области анатомии насекомых, предстояло корректировать огонь охотника.

— Сердце-то? В дорсальном сегменте метаторакса, — отозвалась девушка.

Рик скорчил рожу.

— Чего-чего?

Эрика улыбнулась.

— Просто целься в верхнюю часть спины.

Хаттер помотал головой.

— Не получится. Крылья мешают.

Он долго водил трубкой то туда, то сюда, но в конце концов решился. Аккуратно прицелился в пухленькое брюшко, набрал побольше воздуха и дунул.

Дротик глубоко вонзился в кузнечика. Тот словно охнул и затрепетал крыльями. На какой-то момент студентам показалось, что он вот-вот взмоет в воздух и улетит, но они ошиблись. Раздался оглушительный визг. Что это, сигнал тревоги или просто крик боли? Дыхание кузнечика резко участилось, ноги у него подкосились. Насекомое съехало к самому краю листа и, судорожно цепляясь за него, повисло над землей.

Амар только поежился, наблюдая за этой сценой. Он в жизни не предполагал, насколько страдания обычного насекомого способны выбить его из колеи. М-да, убойная штука этот кураре, хоть это и Рик варил.

Все выжидали. Теперь кузнечик уже висел вниз головой. Дыхание его замедлялось, и в обычных «уфф-хсс, уфф-хсс» уже слышалась хрипотца. Наконец оно утихло совсем. Насекомое еще немного повисело и свалилось на землю.

— Отличный выстрел, Рик!

— Рик — охотник! — зашумели все вокруг.

Поначалу кузнечик не вызвал особого аппетита ни у кого, кроме разве что Эрики Молл.

— В Танзании я как-то пробовала термитов. Ничего так, довольно вкусно, — сказала Эрика. — В Африке вообще насекомые — большой деликатес.

Дэнни Мино с совершенно бледным лицом присел на первый попавшийся прутик. Его выворачивало наизнанку от одного только вида этого дохлого членистоногого. Он попытался шутить:

— А тут нельзя раздобыть приличный гамбургер?

— Мясо насекомых — это тебе не та дрянь, которую кладут в гамбургеры, — с серьезным видом сказал Амар Сингх. — Рубленая мышечная ткань крупных млекопитающих вперемешку с кровью и сухожилиями действительно вызывает у меня отвращение. Корову я бы есть не стал. Но вот кузнечика… пожалуй…

Чем дольше они разглядывали подбитого кузнечика, тем сильнее и настойчивее у них подводило животы. Их крошечные тела чрезвычайно быстро расходовали энергию. Надо было срочно поесть. Просто надо. И вскоре голод пересилил — нос уже никто не воротил.

Кузнечика быстро разделали при помощи мачете, и тут немало пригодились анатомические познания Эрики. Пока ее товарищи вытаскивали мясо и всякие внутренние органы, Молл не забывала все время повторять, что все съедобные куски следует очень тщательно вымыть. Кровь насекомого — гемолимфа — оказалась практически прозрачной, с чуть желтоватым оттенком, и вытекла, еще когда они с треском взломали панцирь. Затем студенты отделили ноги кузнечика, очистили их от покрывающего их твердого биопластика, чтобы добраться до мяса внутри. Самые лакомые кусочки обнаружились в толстых задних ногах — сплошь белое мышечное мясо без единой жиринки, из которого тут же нарубили нечто вроде котлет. В крови насекомого могли оставаться токсины с наконечника стрелки, так что все это следовало как следует промыть. После того как путники долго полоскали и терли кузнечиковые котлеты в каплях росы, они хорошенько их обнюхали — ничего, пахнет свежо и весьма аппетитно. Мясо уплетали прямо сырым. Вкус был довольно приятным, чуть сладковатым.

— Неплохо, — сказал Рик, — немного похоже на суши.

— Главное — свеженький, — поддакнула Карен.

Рискнул попробовать кузнечика даже Дэнни — поначалу с опаской, но вскоре настолько вошел во вкус, что чуть не подавился.

— Еще бы соли, — пробубнил с набитым ртом.

Брюшко насекомого так и сочилось мягким желтоватым жиром.

— Брюшной жир тоже очень полезен, — заметила Эрика, и поскольку больше этот продукт никого пока не вдохновил, она подала всем пример, зачерпнув пригоршню жира прямо рукой и тут же отправив в рот. — Класс! — сказала она. — Орешками отдает.

Судя по тому, как после этого все накинулись на останки кузнечика, дефицит жиров испытывал не только ее организм. Студенты черпали желтоватую массу прямо из вскрытого брюшка, причмокивали и облизывали пальцы.

— Чувствую себя львом возле добычи, — сказал Питер.

Мяса в кузнечике оказалось куда больше, чем они сумели одолеть за один присест. Бросать вкусный и полезный продукт никому не хотелось, так что они нарвали больших клочьев мокрого мха, завернули в них столько мяса, сколько могли унести, и рассовали его по вещмешкам — так скоропортящиеся припасы хотя бы поначалу побудут в прохладе. Во всяком случае, продовольственная проблема на какое-то время отодвинулась на задний план.

Подкрепив угасшие было силы, компания сверилась с рукописной картой — которой, как и компасом, заведовал Питер. Он поводил по ней пальцем.

— По-моему, мы где-то тут, — сказал он, указывая на обозначенное на карте скопление папоротников. — На подходе к станции «Браво». Думаю, засветло доберемся.

Затем Дженсен огляделся по сторонам и поднял взгляд к небу. Понемногу смеркалось, дело было к вечеру.

— Будем надеяться, что станция еще цела, — добавил Питер.

Он прикинул по компасу направление, выбрал подходящий ориентир — ствол высокой пальмы в отдалении, — и, разобрав вещмешки, все опять тронулись в путь. Шли, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться и прислушаться, нет ли где муравьев. Где один муравей, там и целая их толпа. Если по-быстрому убраться у них с дороги, то муравьи вряд ли проявят к ним повышенный интерес. Главное, не прохлопать очередной вход в гнездо, иначе действительно придется туго. Солнце садилось, тени в лесу сгущались, и Питер, который шел впереди, все глаза уже проглядел в поисках чего-нибудь подозрительного. Но пока все шло гладко.

— Стоп! — воскликнул вдруг Дженсен. Он внимательно присмотрелся к странным отметинам на стебле циртандры, торчащем из земли на манер древесного ствола, — этот крошечный по нормальным меркам приземный кустик, с точки зрения полудюймовых человечков, куда больше походил на привычное дерево, чем громоздящиеся вокруг гиганты. На его стебле-стволе кто-то нацарапал три V-образные галочки, а над ними размашисто напшикал краской из баллончика ярко-оранжевый косой крест.

Явно какой-то ориентир.

Тропа! Они вышли на тропу!

Через несколько шагов вдали замаячил еще один оранжевый крест — на сей раз на боку округлого камня-голыша, похожего тут на огромный валун. Вдаль и впрямь уходила едва натоптанная тропка, обозначенная приметными знаками.

Через несколько минут путь преградила большая неровная яма в земле, больше похожая на строительный котлован — почва ее по краям явно срезана и отброшена в сторону. Вокруг все истоптано великанскими подошвами, вмятины с четкими краями заполнены водой, словно пруды. Питер сверился с картой.

— Станция «Браво», — объявил он. — Только самой станции уже нет.

Следы все объясняли. Кто-то выкопал станцию из земли и унес.

— Надо готовиться к худшему, — сказала Карен, снимая рюкзак и присаживаясь на край ямы. Она вытерла лоб. — Это работа Дрейка. Выходит, он знает или просто подозревает, что мы еще живы. И пытается лишить нас любой возможности спастись.

— И наверняка за нами охотится, — добавил Дженсен.

— Но как он нас найдет? — спросил Рик.

Хороший вопрос. При их полудюймовом росточке человеку нормальных размеров непросто заметить их даже прямо у себя перед носом.

— Для начала — полное радиомолчание, — распорядился Питер.

Исчезновение станции «Браво» означало, что в ночные часы укрыться им теперь негде. А солнце уже садилось. Очень быстро, как и обычно в тропиках, надвигалась ночь.

Чем ниже опускалось солнце, тем беспокойней становилась Эрика.

— Просто чтоб вы знали, — сказала она. — Подавляющее большинство насекомых появляется здесь ночью, а не днем. И очень многие из них — хищники.

— Встаем биваком, — решил Питер. — Придется построить форт.

А не так далеко от них по лесной подстилке споро передвигалось невиданное транспортное средство. Оно легко перелезало через завалы камней и распихивало по сторонам сухие листья, неутомимо работая всеми шестью ногами и подвывая упрятанными в них моторчиками.

Управлял самоходным аппаратом Джонстон. Пошевеливал пальцами в похожем на перчатку ручном контроллере, поглядывал на приборы. Приборы в норме — энергии для сервомоторов, приводящих в движение шесть голенастых ног, просто предостаточно. Оба седока — в полной защитной амуниции.

Питание шестинога обеспечивала сверхкомпактная батарея литиевых аккумуляторов, изготовленных по технологии наноламинации. Благодаря их очень большой емкости, запас энергии и дальность хода были практически безграничными — по крайней мере, на выполнение задания точно уж хватит. Более привычный транспорт в микромире доказал свою несостоятельность — колесные машины постоянно застревали, буксовали, беспомощно вывесив колеса, да и высокие препятствия им было не одолеть. Вот инженеры «Наниджен» и позаимствовали техническое решение у насекомых. Получилось как раз то, что надо.

Перебирая ногами, машина подкатывала к яме в земле.

— Стоп, — коротко распорядился Телиус.

Джонстон остановил аппарат на краю, заглянул в яму.

— Станция «Эхо», — сказал он.

— Была, — поправил его напарник.

Оба, побрякивая амуницией, легко выпрыгнули из машины, на мгновение зависнув в воздухе, и ловко приземлились на ноги. В микромире они были далеко не новичками, к особенностям передвижения в его условиях давно приноровились и отлично знали, как грамотно распорядиться внезапно обретенной силой. Несколько раз охранники обошли яму, внимательно осматривая мох и комья грязи. Прошедший днем дождь смыл почти все оставленные студентами следы, но Телиус знал, что какой-нибудь ключик обязательно отыщется. Не может так быть, чтобы следов вообще не осталось. Он вообще мог выследить кого угодно и где угодно.

Внезапно его глаз зацепился за клочья мха, облепившие камень. Он подошел ближе и внимательно изучил это место. Мох был ему где-то по грудь. Телиус потрогал тоненький стебелек со споровой коробочкой на конце. Коробочка была загнута под прямым углом, обломана, и споры высыпались, некоторые прямо на мох. На мокрой пушистой поверхности одной из гранул — четкий отпечаток человеческой ладони. Кто-то схватился за коробку, сломал, рассыпал пыльцу, а потом оперся на нее рукой. Ага, а вот и отпечатки ног! Да, изрядно тут потоптались — видимо, всей толпой через эту кучу грязи перелезали. Следы удачно прикрыло листом от брызг, дождь не достал.

Джонстон тоже опустился на колени и присмотрелся к следам.

— Пятеро… Нет, шестеро. Шли цепочкой. — Он поднял взгляд и повертел головой. — На юго-восток.

— Что у нас на юго-востоке? — спросил Телиус.

— Автостоянка, — отозвался его товарищ, после чего ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул.

Телиус вопросительно посмотрел на него.

Джонстон снял с бронированного наплечника клеща, с треском раздавил его в кулаке и отбросил в сторону.

— Задолбали эти клещи. Теперь их план понятен.

— И что за план?

— Они обратно в «Наниджен» рвутся.

Пожалуй, так и было. Телиус молча кивнул и рысью устремился вперед, привычно обшаривая взглядом землю. Джонстон запрыгнул обратно в гексапод и тронулся с места, пристроившись следом. Его напарник неутомимо трусил впереди, легко перескакивая через попадающиеся на пути препятствия. Он то переходил на энергичный бег, то вдруг ненадолго останавливался, чтобы получше рассмотреть оставленные в мягкой почве следы. Объекты-то и не подумали их как-то замести или запутать. Лохи. Даже не подозревают, что их могут преследовать.

Но вокруг быстро начинало темнеть. Телиус с Джонстоном достаточно хорошо знали микромир, чтобы понять: пора останавливаться на ночевку. Ночью — никаких передвижений. Категорически.

Они остановили гексапод. Джонстон понатыкал вокруг него колышков и повесил на них на высоте груди электрошоковый провод — огородил место стоянки сплошным кольцом. Телиус тем временем сноровисто выкопал прямо под брюхом машины небольшой окопчик. Провод подсоединили к мощному конденсатору — кто коснется, того током убьет на месте, — после чего пролезли в окопчик и устроились спина к спине. Поставили, уткнув прикладами в землю, снаряженные и готовые к бою винтовки.

Телиус откинулся на спину напарника и засунул под губу щепотку жевательного табака. Джонстон прихватил с собой в окопчик радиопеленгатор со сканером частот — можно и ночью слушать, что творится в эфире. Настроение у обоих было спокойным, поводов дергаться не было. Как-никак десятая выброска в микромир, оба давно здесь как рыба в воде. Джонстон включил пеленгатор и поглядел на экран — не проявится ли кто в семидесятигигагерцном диапазоне, в котором работают радиогарнитуры «Наниджен»? Эфир молчал.

— Может, у них и раций-то нету, — бросил он Телиусу.

Тот в ответ только хмыкнул и плюнул сквозь зубы длинной табачной струей.

Напарники разорвали пакеты с сухим пайком и подкрепились. Затем по очереди выбрались отлить, отойдя на несколько шагов — и обязательно прикрывая друг друга с мощной газовой пневматикой на изготовку, на случай, если кто-нибудь все же прорвется за провод под напряжением. Есть тут такие твари, которые на запах мочи прямо как мухи на мед слетаются.

Потом Телиус и Джонстон распределили дежурства — один дремлет, другой постоянно бдит, не снимая очков ночного видения и стараясь особо не высовываться из окопчика.

Первая вахта досталась Джонстону, который все никак не мог привыкнуть к тому, какая дикая жизнь начинается тут по ночам, к неустанному мельканию и копошению всяких мелких тварей за стеклами инфракрасных очков. Черт, кругом насекомые, просто миллионы — так и ползают повсюду, куда ни глянь! Он до сих пор их особо не различал. Все на одно лицо, никакой, считай, разницы. Вот разве что хищные слегка выделяются. Бывший вояка повел головой в очках в надежде засечь яркий силуэт мыши — как-никак теплокровное. Хорошо бы крупняк какой-нибудь чпокнуть. Да еще и ночью. Угондошить мышь из шестидесятого калибра — это, считай, как буйвола, он такое уже несколько раз проделывал в Африке.

— Вот бы мышь сейчас подстрелить, — вслух размечтался Джонстон. — Было бы круто.

Телиус хмыкнул.

— А вот сколопендру — ну ее на фиг, — неожиданно добавил его товарищ.