Глава 19
Главное здание «Наниджен».
29 октября, 14:30
Вин Дрейк быстро пересек парковку, направляясь к Телиусу с Джонстоном, которые уже поджидали его между двух машин на самом краю площадки. Такие беседы лучше вести на свежем воздухе. Все, что скажешь в помещении, можно прослушать, записать и сохранить на будущее. Приходится быть внимательнее к такого рода мелочам. Любая мелочь может стать уликой. А улики имеют свойство просачиваться наружу. Рассеются гулять по свету, и тю-тю — ты уже над ними не властен.
— У нас ЧП, — без всяких предисловий объявил Дрейк обоим помощникам Дона.
Телиус, низенький жилистый тип с постоянно ускользающим взглядом, слушал шефа, понуро склонив голову, — одни лишь глаза в постоянном движении, мечутся по земле под ногами, словно он что-то обронил и теперь пытается отыскать. Джонстон, значительно более высокий, в темных очках, стоял столбом, заложив руки за спину. Сквозь короткий ежик волос у него на черепе просвечивала какая-то татуировка.
Дрейк продолжал:
— Вопиющий случай промышленного шпионажа. Чем это грозит «Наниджен», объяснять, думаю, не надо. Мы считаем, что шпионы работают на какое-то зарубежное правительство. Как вам наверняка известно, у нас есть кое-какие секретные разработки, и недружественные нам государства пойдут на все, только чтобы их заполучить.
— Мы про это ничего не знаем, — промолвил Телиус.
— Совершенно верно, — кивнул Винсент. — И хорошо, что не знаете.
Кто-то подъехал к зданию и припарковал машину, поэтому Дрейк примолк. Все трое отвернулись и, не сговариваясь, неспешным шагом двинулись вдоль края парковки, пережидая, пока приехавший не зайдет в здание. Под порывами пассата негромко шуршали стручки акаций, которыми зарос пустырь по соседству.
Вин повернулся и обвел взглядом металлическое строение.
— Вид у этого здания, конечно, не слишком-то презентабельный. Но в самое ближайшее время бизнес, который в нем ведется, будет стоить как минимум десять миллиардов долларов. Десять миллиардов долларов. — Он сделал паузу, чтобы оба его собеседника как следует прониклись этой цифрой. — На тех счастливчиков, у кого в руках вовремя оказался учредительский пакет акций, свалится просто-таки невиданное богатство. — Дрейк прищурил глаза от солнца, искоса глянул на обоих охранников. — Знаете, что такое учредительские акции? Это акции, которые обещают наибольшую прибыль при продаже на фондовом рынке, когда дело дойдет до их первичного размещения.
Они вообще врубаются, к чему он клонит? На лицах ни мыслей, ни эмоций — ничего не прочитаешь, ничего не вычислишь.
Лица профессионалов.
Вин стал рассказывать дальше:
— Я хочу, чтобы вы провели в микромире поисково-спасательную операцию и этих шпионов нашли. Даю вам полную свободу действий, экипируйтесь всем, что душа пожелает, — гексапод, оружие, то-се. Шпионы были заброшены… э-э… пропали на территории примерно в двадцатиметровом радиусе от базовой станции «Эхо». По крайней мере, именно там они были замечены. Так что я хочу, чтобы вы начали поиск именно от «Эхо». Не исключено, что объекты могут следовать имеющимися микротропами — искать другие станции, чтобы в них укрыться. В настоящий момент все базовые станции сняты. Все, кроме «Кило». Ее мы так и не сумели найти. Нужно обследовать всю сеть пеших коммуникаций, последовательно проверить все места расположения станций. Шпионов обязательно нужно найти. И, гм…
Как бы это подать-то, чтоб они правильно поняли?
— Пропавших вы найдете. Но при этом как бы и не найдете, — принялся объяснять Винсент. — Как там в таких случаях говорят: спасательная операция не принесла результатов? Понимаете меня? Несмотря на все ваши усилия, шпионы так и не найдутся. Даже знать не хочу, что вы для этого сделаете. Шпионы должны просто исчезнуть, но так, чтобы при этом даже и намека не было — как и почему. Если от них и следа не останется, тогда… тогда премия.
Дрейк сунул руки в карманы и подставил лицо ласковому ветерку. И негромко добавил:
— Провал спасательной операции — это единственный возможный вариант.
После этого он снова повернулся лицом к безопасникам, внимательно оглядел обоих — и опять ничего не разглядел. Абсолютно никакого выражения на лицах. Рядом молнией промелькнула какая-то мелкая пичуга, села на ветку акации.
— Если операция завершится именно так, как я сказал, то в качестве премии можете рассчитывать на одну учредительскую акцию «Наниджен». Каждый, — пообещал Вин. — Когда «Наниджен» выйдет на фондовый рынок, одна-единственная акция будет стоить как минимум миллион долларов. Усекли?
Оба охранника по-прежнему смотрели на него глазами столь же пустыми и бесцветными, как асфальт на парковке.
Но все они усекли. В этом Винсент был совершенно уверен.
— Теперь вы капиталисты, ребята, — сказал Дрейк, хлопнув Телиуса по плечу на прощание.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Облака понемногу разошлись, и лес наполнился золотистой светящейся дымкой. Вода быстро отступила, множеством мелких ручейков стекла в речку на самом дне долины и высохла. Бурный поток унес значительную часть припасенного снаряжения. Да и Дженни пропала. Студенты кое-как собрались вместе, провели перекличку и опять рассыпались по окрестностям — искать разбросанные водой вещи и, прежде всего, Дженни Линн. Они двинулись вниз по склону, следуя по сухому теперь руслу потока и время от времени связываясь друг с другом по радио, чтобы не потеряться.
— Дженни! Ты тут? Дженни! — кричали они, но от Линн по-прежнему не было ни слуху ни духу.
— Я нашел гарпун! — громко объявил Рик. Далеко превращенную в оружие булавку не унесло. Дротики тоже — пластиковая банка с ними лежала у Хаттера в вещмешке, который удачно заклинило между камнями. Нашлась даже ягода мелии — вон она, под листом, ярко отсвечивает желтым.
Высматривая вместе с остальными Дженни, Карен Кинг едва передвигала ноги из-за предчувствия чего-то ужасного. Ее всю трясло. Лицо Линн перед тем, как та окончательно скрылась под водой, неотрывно стояло у нее перед глазами.
Самые худшие кошмары всегда связаны с людьми. Что же такое увидела тогда Дженни?
И тут Карен вдруг заметила что-то бледное, дряблое, прикрытое сломанной веткой. Человеческая рука. Нашла все-таки. Это Дженни. Тело девушки — все избитое, странно перекрученное, в липкой грязи — глубоко забилось в щель между ветками. Откинутая вбок сломанная рука вывернута, словно выжатая тряпка. Пустые глаза широко раскрыты. Все тело крест-накрест опутано какими-то белыми нитями, похожими на макароны — словно вуалью накрыто. Грибница, мицелиальные нити. Неужели успели прорасти?
Кинг опустилась на колени и убрала с мертвого лица Линн белую нить. Закрыла Дженни глаза. Зарыдала в голос.
Все столпились вокруг. Рик тоже поймал себя на том, что тихонько всхлипывает, и смущенно отвернулся. Он попытался унять слезы, но у него не получалось. Питер положил было руку ему на плечо, но Хаттер тут же ее стряхнул.
— Я так старался! — восклицал Мино, тоже размазывая слезы. — Я просто не сумел ее спасти!
Эрика заключила его в объятия.
— Ты храбрый парень, Дэнни! Никогда этого не знала, только сейчас поняла.
Что-то вдруг скрипнуло и треснуло. Укутывающая тело Дженни вуаль из мицелиальных нитей словно бы сдвинулась.
— Это еще что за… — начала было Молл, но тут глаза ее расширились от ужаса. Белая нитка выгнулась, словно согнутый палец, и кончик ее дотронулся до кожи Линн. Он напрягся и с противным скрипом проник глубже, протыкая тело, словно зонд. Шевеля перепутанными между собой макаронными нитями, грибница начала поглощать тело. Отпрянув, Эрика вскочила как ошпаренная.
Послышался голос Питера:
— Надо ее похоронить… И побыстрее.
Ударами гарпуна и мачете студенты размягчили дерн и стали отбрасывать его в сторону. В поднятых пластах мягкой и жирной земли во множестве копошились и извивались всякие крошечные существа. Уже сама земля была тут в некотором роде живым организмом. Единственным неживым существом среди всего этого буйства жизни была, судя по всему, одна только Дженни. Они опустили ее в выкопанную могилу и сложили ей руки на груди, кое-как пристроив сломанное плечо. Грибницу поначалу попытались удалить, но вскоре сдались — белые нити крепко обхватывали тело, шевелились, вонзались во все новые и новые места.
Эрика Молл неудержимо рыдала. Питер срезал с опавшего цветка гибискуса лепесток и накрыл им Дженни, словно белым саваном. Вот, заодно и мерзкого копошения всех этих макаронин не видно.
Эрика предложила прочесть молитву. Она была не особо верующей — по крайней мере, как сама считала, но выросла она в католических традициях, и в ее детском саду в Мюнхене всем заправляли монашки. Они-то и научили ее двадцать третьему псалму — правда, по-немецки.
— Der Herr ist mein Hirte… — неуверенно начала Молл, стараясь припомнить слова.
Питер тут же подхватил по-английски:
— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…
— Колдовские заклинания, — пренебрежительно бросил Дэнни. — Данные слова не имеют ровно никакого отношения к так называемой «действительности», но все же наверняка оказывают должный психологический эффект. У меня есть подозрение, что молитвы каким-то образом стимулируют примитивные участки мозга. Честно говоря, даже я немного взбодрился.
Потом студенты засыпали Дженни высокой кучей земли. Тело, конечно, там долго не сохранится — сразу станет питательной средой для грибницы и нематод, потом будет разложено бактериями и после этого поглощено почвенными клещами, которые ползают тут повсюду. Скоро от Дженни Линн, которую ее товарищи оставили в этой почве, не останется и следа, ее останки будут поглощены и переработаны, а тело ее станет телами других живых существ. Окончание жизни в микромире одновременно означает и ее начало.
После окончания этой печальной церемонии Питер опять собрал всех вместе и произнес небольшую речь, пытаясь вновь вернуть коллективу утраченную было силу духа.
— Дженни была бы против, если бы мы сдались. Она погибла, как настоящий герой, — сказал Дженсен. — Лучший способ почтить ее память — это самим остаться в живых.
Потом они подобрали с земли рюкзак и оба вещмешка. Нечего топтаться возле могилы — нужно как можно быстрей добираться до автостоянки, а дальше уже как получится.
Лабораторный журнал с рукописной картой остался цел — Карен засунула его поглубже в рюкзак. Его вытащили и осмотрели. Журнал основательно намок, и его страницы кое-где слиплись, а кое-где распушились. Впрочем, карта хоть малость и расплылась, но еще вполне читалась. От станции «Эхо» к станции «Дельта» и дальше к «Альфе», расположенной у самой автостоянки, на бумаге тянулся извилистый пунктир — то ли дорожка, то ли тропа, то ли просто рекомендованный маршрут. Путь предстоял неблизкий.
— Неизвестно, целы ли остальные станции. Но тропа-то точно осталась! — заметил Дженсен.
— Если только мы ее отыщем, — сказала Карен.
Ничего похожего на тропу обнаружить так и не удалось. Ливень совершенно изменил окружающий ландшафт — перемешал весь приземный мусор, прорезал новые русла в земле. Питер достал компас и, держа карту в руке, прикинул примерное направление к стоянке. Все двинулись в путь. Первым шел Дженсен, прорубая дорогу мачете. Карен с гарпуном на плече выступала прямо за ним, а тыл прикрывал Рик с мачете на изготовку — он помалкивал, настороженно озирался по сторонам.
Дэнни постоянно присаживался отдохнуть.
— Ноги стер, что ли? — спросил у него Питер.
— А ты как думаешь? — буркнул Мино.
— Можем соорудить тебе какую-нибудь обувку.
— Бесполезно, — отмахнулся Дэнни.
— Надо хотя бы попробовать, — решительно сказала Эрика.
— Я так пытался спасти Дженни!
Питер нарезал из сухой травы несколько полосок, а Молл обмотала ими ступни Мино. Получилось нечто вроде грубых мокасин или сандалет, хотя травяные полоски постоянно норовили раскрутиться обратно. Но тут Амар вдруг вспомнил про прихваченный со станции «Эхо» моток строительного скотча. Выудив его из вещмешка, он принялся туго наматывать серебристую липкую ленту прямо поверх произведения Эрики, заодно прихватывая и сами ноги страдальца. Обувка вышла хоть куда, несмотря на более чем оригинальный дизайн. Дэнни встал и притопнул на пробу. Все отлично держится, да и ноге на удивление хорошо.
Откуда-то с высоты вдруг послышалось странное глухое похлопывание, чрезвычайно похожее на шум лопастей вертолета. Москит. Опускается откуда-то с древесных крон, явно примеривается к ним. Несмотря на внушительные размеры, держится в воздухе и маневрирует с поразительной легкостью, взбивает воздух крыльями вроде бы и вовсе без всяких усилий. И сам в черно-белую полоску, и ноги такие же. Из башки торчит длинный хоботок — то есть, скорее уж, целый хобот. На конце этого хобота студенты углядели нечто вроде сдвоенных лезвий. Острые, как бритва, они были основательно уделаны запекшейся кровью. Выглядел этот комариный инструмент для добывания крови более чем основательно — микроскопического человечка насквозь проткнет и не заметит.
Первыми сдали нервы у Дэнни Мино.
— Проваливай! — истошно завопил он москиту и тут же сам бросился сваливать куда глаза глядят, отчаянно работая руками и быстро-быстро шаркая по земле самодельными сандалетами.
Привлеченный то ли необычайной прытью Дэнни, то ли его запахом, москит тут же настиг его на бреющем полете и завис на ходу прямо над его шеей. Затем он без всякого предупреждения резко спикировал вниз и ткнул беглеца своим хоботком-хоботищем аккурат между лопаток. Мино полетел кувырком, упал на спину и принялся бешено отмахиваться руками и ногами.
— Отвали! Кыш!
Москит снова завис над ним с вертолетным гудением и сделал еще одну попытку пришпилить его к земле — пока сверху на Дэнни не рухнула Карен, практически оседлав его и неистово размахивая мачете в надежде отпугнуть кровопийцу.
Но москит оказался не из пугливых.
— В круг! — закричал Питер. — Все строимся в круг!
Все быстро образовали вокруг Мино, который давно уже в ужасе прижался к земле, оборонительное кольцо. Они решительно выставили во все стороны мачете и гарпун и стали внимательно наблюдать за москитом, который продолжал нарезать над ними круги. Москит, очевидно, учуял запах их крови или углекислого газа, который они выдыхали, так что отступать и не думал — упорно делал один быстрый заход за другим, болтая хоботом прямо у них над головами и словно прицеливаясь своими выпученными глазищами.
— Так-так, — сказала вдруг Эрика Молл.
— Что? — оглянулись на нее остальные.
— Это самка эдес альбопиктус.
— Кого-кого самка? — переспросил Дэнни, пошатываясь на коленях внутри круга в такт налетам москита.
— Азиатского тигрового москита. Наиболее агрессивны у них самки, и они же разносят болезни.
Рик Хаттер крепко схватил Карен Кинг за руку.
— Дай-ка мне гарпун на минуточку…
— Эй! — выкрикнула Кинг, вырываясь, но гарпун уже был у Хаттера в руках.
Подняв его, он решительно попер на москита.
— Терпение, Рик! — крикнул ему в спину Питер. — Пусть для начала откроется!
Москит спикировал прямо на вооруженного булавкой студента. Вот он, шанс! Перехватив гарпун, как дубинку, Хаттер от души огрел им налетающего москита прямо по башке.
— В следующий раз выбирай кого-нибудь покрупней себя!
Ошарашенный москит чуть не брякнулся оземь, но кое-как оправился и взлетел повыше, после чего, то и дело заваливаясь набок, скрылся среди деревьев.
Карен Кинг прошиб смех.
— И что тут смешного? — огрызнулся победитель насекомого.
— Это ведь москиты выгнали тебя тогда на турбазу в Коста-Рике… Долго же ты терпел, Рик!
— Не смешно! — буркнул Хаттер.
— Отдавай! — велела Кинг, пытаясь отобрать у него гарпун. В результате вышло нечто вроде перетягивания каната. Выиграла Карен. Она легко выдернула гарпун из рук молодого человека, за что тот осыпал ее проклятиями.
Кинг такого спустить не могла. Она разозлилась. И подступила к Рику, нацелив гарпун прямо ему в физиономию.
— Еще раз попробуешь мне такое сказать…
— Э, э, потише! — попятился ее противник, поднимая руки.
Карен швырнула гарпун ему под ноги.
— На, подавись!
Питер встал между ними.
— Команда мы или как? Ваши драки мне вот уже где!
Кинг продолжала кипеть от злобы.
— Какие драки? Если б я с ним реально подралась, он давно бы уже собственными кишками подавился!
Питер Дженсен по-прежнему возглавлял колонну, неустанно орудуя мачете и останавливаясь только лишь для того, чтобы поправить затупившийся клинок алмазным бруском. Отличная штука, чуть ли не сама рубит — главное, заточку не запускать.
Спустя некоторое время Дженсен попытался малость взбодрить поникших духом сотоварищей.
— Знаете, что Роберт Льюис Стивенсон говорил о путешествиях? «Надежда на благополучное прибытие много лучше самого прибытия».
— В жопу надежду, хочу само прибытие, — отозвался Дэнни Мино, отдуваясь на ходу.
Размеренно шагая в самом хвосте, Рик Хаттер поглядывал на остальных, наблюдал. Размышлял. Взять вот Карен Кинг. Ведь и вправду совершенно невыносимая девка! Самовлюбленная, заносчивая, агрессивная. Вечно задирает нос, искренне убеждена, будто другого такого эксперта по паукам и рукопашному бою просто свет не видывал. Да, симпатичная, не отнимешь, хотя вообще-то на женской красоте свет клином не сошелся. Но от того, что Карен была с ними, Рик почему-то чувствовал себя немного уверенней. Она настоящий боец, а с виду и не скажешь. Сейчас холодна, как лед, насторожена, на взводе, взвешивает каждый свой шаг. Словно ей предстоит бой не на жизнь, а на смерть… Хотя не исключено, что действительно предстоит. Хаттер изо всех сил презирал ее, и при этом… при этом был очень рад, что она рядом.
Потом молодой человек переключился на Эрику Молл — ее он тоже стал изучать. Идет бледная, испуганная. Видно, что еле сдерживает себя, вот-вот сорвется. Те белые макаронины на теле Дженни… вот что окончательно доконало Эрику. Если эта девушка не сумеет взять себя в руки, она обречена. Но кто сказал, что даже самые сильные и хитрые из человеческих существ могут выбраться из этого царства лилипутских ужасов целыми и невредимыми?
Что же до Амара Сингха, то тот вроде бы уже смирился с судьбой — типа, помирать так помирать, ничего не поделаешь.
И вот Дэнни Мино, тащится нога за ногу в своих самодельных опорках. А парень-то покрепче, чем выглядит. На нем Рик задержал свое внимание дольше, чем на остальных… Этот, может статься, и сухим из воды вылезет, такие не тонут.
Наконец Хаттер перевел взгляд на Питера Дженсена. Как Питеру это удается? На вид такой спокойный, благородно-невозмутимый, в таком глубоком согласии с самим собой и с окружающей обстановкой, что Риковым аршином ту глубину и не измерить. Дженсен оказался настоящим стопроцентным вожаком, и это Рика вполне устраивало. Все справедливо, должность вполне по заслугам, да и в микромире он, как рыба в воде.
Кого Рик забыл? Ну да, мистера Хаттера собственной персоной.
Вообще-то Рик не был склонен к рефлексиям. Копаться в себе он не привык. Но именно этим в данный момент и занимался. Творилось с ним нечто странное, и он никак не мог понять, что именно. Парень чувствовал себя в своей тарелке. С чего бы это? Полагалось бы прямо сейчас упасть в обморок от ужаса. Дженни мертва. Кински разорвали в клочья муравьи. Кто следующий? Но это была экспедиция, о которой Рик Хаттер втайне мечтал всю свою жизнь, хоть и считал такие мечты совершенно несбыточными. Путешествие в самое потайное сердце природы, надежно упрятанное от чужих глаз, в мир невидимых и непостижимых чудес.
Нет почти никаких сомнений, что в этом чудо-походе «пойди-туда-не-знаю-куда» его неминуемо ждет смерть. Природа не рассусоливает, сопли-вопли не разводит. Такого понятия, как милосердие, тут попросту не заведено. Вторых попыток тоже нет, это вам не компьютерный квест. Либо выжил — либо нет. Может, и вообще никто из них не пройдет этот путь целиком. Господи Боже, неужели и впрямь доведется сгинуть тут, в этой крошечной долине на задворках Гонолулу, где на каждом углу тебя поджидают опасности за пределами всякого воображения?
А пока надо просто идти. Не расслабляться. Быстро соображать, быстро действовать. И как-то пролезть в это игольное ушко. Все-таки не верблюд, надо попробовать.
Когда, казалось, за плечами уже осталось черт знает сколько несчитаных миль, Рик вдруг учуял в воздухе странный горьковатый аромат. Что это? Он поднял взгляд и сразу увидел над головой небольшие цветочки, которые множеством белых звездочек усыпали крону дерева с извилистыми ветвями и серебристо-серой корой. От них несло вроде как обычной спермой, если бы только не какая-то неуловимо тревожная, чуть ли не отталкивающая нотка.
Есть, вот оно!
Нукс вормика.
Хаттер крикнул остальным, чтобы остановились.
— Минутку, ребята! Я тут кое-что нашел.
Он опустился на колени возле узловатых корней, высоко торчащих над землей.
— Это стрихниновое дерево, — объяснил Рик остальным.
Затем он замахнулся мачете и принялся наотмашь рубить задубевшую кору, добираясь до мягкой сердцевины. Пробив ее, студент, действуя уже аккуратнее, вырубил из внутреннего слоя порядочный кусок.
— В этой коре, — сказал он всем, — содержится бруцин. Алкалоид, вызывающий паралич. Лучше бы, конечно, семена, которые чрезвычайно токсичны, но кора тоже сойдет.
Крайне осторожно, стараясь, чтобы на руки не попал сок, Хаттер привязал к концу вырубленного куска веревку и на пробу проволок кору по земле.
— В рюкзак нельзя. Все там отравит, — объяснил он.
— Опасная штука, — заметила Кинг.
— Погоди, Карен, скоро мы при помощи этой опасной штуки едой разживемся! Очень уж жрать охота.
Эрика стояла поодаль, напряженно присматриваясь и принюхиваясь — не доносится ли откуда знакомый уже запах муравьиного отпугивающего секрета? Слишком густой воздух по-прежнему непривычно наполнял легкие. Куда ни глянь, в каждой трещинке и ямке, на каждом стебельке и листочке буквально кипит жизнь — насекомые, клещи, нематоды… Даже бактерии и те видны — скопления крошечных точечек тут и там. Все вокруг живет своей жизнью. Все вокруг поедают кого-то еще. Прямо как те… Но тут вдруг Молл сама почувствовала зверский голод.
Жутко проголодались и все остальные, но еды не осталось ни крошки. Пришлось просто напиться воды из ямки среди корней и двигаться дальше. Рик волок за собой на буксире кусок коры.
— Так, стрихнин есть, мелия есть, — рассуждал он вслух. — Но этого мало. Нужен, по меньшей мере, еще один ингредиент.
Хаттер продолжал рыскать взглядом по окрестностям, выискивая знакомые растения — в первую очередь токсичные. И, наконец, нашел что искал. Узнал по запаху. Аромат, разносившийся из густой листвы, был ему очень хорошо знаком.
— Олеандр! — объявил Рик, бросаясь к кусту с длинными, как сабли, блестящими листьями. — Сок у него просто убойный!
Он продрался сквозь путаницу листьев к стволу куста. Вытащил мачете, заточил его бруском и рубанул с оттяжкой. Полупрозрачное белесое молочко хлынуло с такой силой, что пришлось отскочить.
— Если эта жидкость даже просто попадет на кожу, то вам конец, — предупредил Хаттер. — Всяких карденолидов тут выше крыши. Бац, и остановка сердца. Парами дышать тоже не рекомендую, иначе сразу инфаркт.
Пока млечный сок медленно стекал по стволу, специалист по ядам порылся в вещмешке и вытащил лабораторный фартук, резиновые перчатки и защитные очки, прихваченные со станции «Эхо».
Амар ухмыльнулся.
— Рик, ты сейчас похож на безумного профессора из кино.
— Безумие — как раз мой стиль, — отозвался Хаттер.
Он открыл одну из пластиковых лабораторных бутылей и подступил к стекающему из ствола языку густого сока. Набрал в легкие воздуха, затаил дыхание. Сок быстро наполнил сосуд, основательно заляпав перчатки. Рик плотно закрутил крышку и сполоснул бутыль в капле росы. Затем он тем же способом наполнил вторую бутыль и с торжествующей улыбкой поднял обе на всеобщее обозрение.
— Теперь остается только забодяжить все вместе и выпарить в пасту. Короче, нужен огонь.
Но после дождя весь лес буквально пропитался влагой. Что тут подожжешь?
— Не проблема, — отмахнулся Хаттер. — Все, что нам нужно, — это всего лишь алюриты молукканы.
— Господи, ну а это еще что за зверь? — взмолилась Карен.
— Тунг молуккский, он же лумбанг, — не особо понятно перевел Рик. — Дерево такое. Гавайцы называют его кукуи. И этих кукуи тут в лесу, как грязи. — Он вдруг примолк, глядя вверх, и повертел во все стороны задранной головой. — Есть! А вот вам и кукуи, прямо у нас перед носом!
Он ткнул пальцем в дерево с крупными серебристыми листьями. Похожее своей широкой раскидистой кроной на серую грозовую тучу, оно возвышалось метрах в десяти от путешественников. Дерево было сплошь увешано круглыми зеленоватыми плодами.
Все ринулись к лумбангу. Землю под ним тоже усыпали мясистые плоды.
— Дайте-ка мачете, — распорядился Рик. — А теперь смотрите.
Разбрызгивая кругом сок, он принялся рубить плод клинком. Вскоре показалась твердая на вид сердцевина.
— А вот и орех, — с довольным видом объявил Хаттер. — Масла внутри — хоть залейся. В древности гавайцы им каменные лампы заправляли. Отличное ламповое масло. А еще они крепили орех на палку, и получался факел. Горит, как миленький.
Расколоть орех кукуи, покрытый твердой кожурой, оказалось непросто. Его рубили по очереди. К счастью, мачете оказалось штукой не только очень острой, но и достаточно массивной. Через несколько минут трудов из-под изрубленной вкривь и вкось оболочки показался маслянистый сок. Обрадованные студенты раскололи орех до конца и сложили мякоть на земле в кучу. Добавили в середину увядшей травы и стеблей, которые Рик предварительно очистил от наружной шелухи, — несмотря на дождь, внутри они остались относительно сухими. Сверху Хаттер водрузил алюминиевую кастрюлю, после чего нацепил свои химические доспехи и поправил очки. Крупными стружками настругал в кастрюлю стрихниновой коры, загрузил нарезанную кубиками ягоду мелии, вылил туда обе бутыли олеандрового сока и добавил немного воды, собранной с края листа.
И поджег костер ветрозащитной зажигалкой.
Травяной сухостой понемногу занялся. Он немного подымил, повонял, и вскоре вокруг кастрюли с хлопком взметнулись яркие языки пламени — наконец-то загорелось кукуйное масло. В нормальном мире это было бы, конечно, не ахти какое пламя, не больше свечного огонька, но перед крошечными человечками пылал самый настоящий костер. Сильным жаром обожгло лица. Кто отпрянул, кто отвернулся, кто просто заморгал. Вмиг закипела вода в кастрюле. На то, чтобы ее содержимое превратилось в густую липкую дрянь на самом дне, ушла от силы пара минут.
— Вот вам и кураре, прямо с пылу с жару, — объявил Рик. — По крайней мере, будем на это надеяться.
При помощи подходящей щепки он, не снимая резиновых перчаток и задержав дыхание, осторожно переложил кураре в лабораторную пластиковую бутылку. Теперь стоит просто окунуть туда кончик дротика — и оружие готово к бою. Оставалось только надеяться, что во время быстрого кипячения яд никуда не испарился. Пока на деле не испробуешь, не узнаешь. Хаттер закрутил крышку и поднял очки на лоб.
Питер уставился на бутылку с коричневой жижей внутри.
— Так думаешь, это и кого-нибудь покрупнее возьмет? Типа, к примеру, кузнечика?
Рик повернулся к нему со злодейской ухмылкой.
— Еще не совсем готово.
— Но почему?
— Нужен еще один ингредиент.
— И какой же?
— Цианид.
— Что-что? — изумленно раскрыл рот Дженсен. Остальные тоже заинтересовались, сгрудились вокруг.
— Я же ясным языком сказал — цианид, — сказал Хаттер. — И я знаю, где его добыть.
— И где же? — полюбопытствовал Питер.
Вместо ответа Рик медленно повел головой по сторонам.
— Чую! Чую его! Цианистый водород. Больше известен, как синильная кислота. Этот характерный аромат миндаля… Только принюхайся, теперь чувствуешь? Цианид — яд универсальный, убивает все, что движется, причем очень быстро. Излюбленное угощение шпионов во время «холодной войны». А ну, подержи-ка бутылочку… Тут в округе точно какой-то зверь, который этот цианид и вырабатывает. Под каким-нибудь листом прячется. Спит, наверное.
Все только вытаращили глаза при виде того, как увлекаемый собственным носом Рик, словно сомнамбула, углубляется куда-то в самую гущу микроскопических джунглей. Как он сопит, усиленно принюхиваясь. Как обеими руками переворачивает опавшие листья. Запах становился все явственней, и теперь уже и остальные студенты почуяли его, особенно после полученного от Хаттера намека. Сам же Рик сунул голову под один из листьев. И тихо шепнул:
— Есть!
Под листом маслянисто блеснуло нечто вроде коричневого гофрированного шланга с множеством коротеньких кривых ножек под ним, толщиной чуть ли не с бочку.
— Многоножка, — сказал Рик. — Я, конечно, всего лишь невежественный ботаник, но тоже знаю, что эти твари вырабатывают цианид.
Эрика застонала.
— Не надо! Она слишком большая! Это опасно!
Хаттер хихикнул.
— Это многоножка-то опасная? — Он повернулся, отыскивая глазами Карен Кинг. — Эй, Карен! Ты тут? Что делает эта тварь, если ее испугать?
Кинг улыбнулась.
— Пугается до смерти!
— Стойте! А вы уверены, что это не сороконожка? — дрожащим голосом перебил их разговор Дэнни, который сразу припомнил слова Питера о том, что сороконожка может очень больно укусить.
— Не, это не сороконожка, — отозвалась Карен, присаживаясь на корточки и заглядывая под лист. — Сороконожки — хищники. А многоножки мяса не едят, питаются прелыми листьями. Вполне мирные создания. У них и жала-то нет.
— Я так и подумал, — кивнул Мино.
Рик стащил с членистоногого лист, открыв его целиком. Животное свернулось калачиком и, похоже, мирно дремало — цилиндрической формы тело с множеством сочлененных панцирных щитков и, как минимум, сотней ножек. С точки зрения микроскопических человечков, оно было метров пятнадцать в длину, побольше любого удава. Многоножка тихонько дышала, посапывая сквозь дырки в щитке — короче говоря, студенты впервые в жизни услышали, как звучит многоножечий храп.
Хаттер вытащил мачете.
— Подъем! — завопил он, от души хлопнув мирное создание по спине плоской стороной клинка.
Многоножка суматошно взметнулась. Все отпрянули. Миндальный запах резко усилился. Животное свернулось тугой спиралью — оборонная поза. Зажав нос, Рик опять шлепнул его клинком. Ранить он не хотел — только испугать. И фокус удался. Воздух наполнился острым запахом миндаля вперемешку с отвратительной горькой вонью — из пор в щитках сороконожечьей брони выдавились капельки какой-то маслянистой жидкости. Хаттер открыл чистую бутыль и быстро нацепил перчатки, фартук и защитные очки.
Многоножка, похоже, никуда не собиралась. Она так и лежала, свернувшись в тугой комок, и разве что не тряслась от страха.
Облаченный в свою лабораторную амуницию, Рик подступил к ней и начерпал в бутылку немного выдавившейся из пор жидкости. Набралось где-то с микроскопическую чайную чашку.
— Это типа масла. В нем полно цианида, — объяснил Хаттер и, перелив собранное масло в бутылку с кураре, помешал коричневую бурду палочкой. — Ну что, так напугалась, что даже понос цианидовый? — обратился он к затаившемуся членистоногому и воздел вверх бутыль с кураре, над горлышком которой вились смертельно ядовитые пары. После чего торжественно объявил: — А теперь — на охоту!
