Глава 4

Я выехала с участка Перегудникова. У будки охраны я остановилась. За окном сидел шатен с заметной сединой в когда-то пышной, а сейчас довольно сильно поредевшей шевелюре и разгадывал сканворд.

– Здравствуйте, – сказала я, – хочу с вами поговорить.

Шатен отложил в сторону сканворд и вопросительно посмотрел на меня.

– Меня зовут Евгения, и я в данный момент выясняю обстоятельства нападения на жителя этого поселка Перегудникова Владислава Семеновича. Вот договор на оказание услуг по расследованию, составленный по просьбе сестры доктора, Алешечкиной Тамары Семеновны. А теперь взгляните сюда, – не давая ему опомниться, я сунула ему под нос рисунок Владимира. – Вам знаком этот человек?

– Так это же Константин! – воскликнул он, но тут же смешался и тихо спросил: – Откуда это у вас?

– Что за Константин? – не отвечая на его вопрос, задала я свой. – Вы его знаете? Назовите его отчество и фамилию. Кто он?

– Разлейников Константин Вадимович, охранник, – все так же тихо ответил шатен. – А что случилось? Почему он вас интересует?

– Вас как зовут? – спросила я, по-прежнему игнорируя его вопросы.

– Валерий, Майоров Валерий, – произнес он с прежним недоуменным видом.

– Скажите, Валерий, кто вчера дежурил на въезде в поселок?

Майоров взял лежащий на столе толстый журнал, полистал его и, найдя нужную строчку, сказал:

– Вчера дежурил Юрий Горбачев.

– Он один дежурил, без напарника? – уточнила я.

Майоров замялся.

– Нет, не один, – наконец нехотя ответил он, – с ним дежурил как раз Константин.

– Значит, дежурит обычно по два охранника?

– Да, нас всегда двое, – подтвердил Валерий.

– Почему вы сейчас один? Где находится второй?

– А он должен скоро… подъехать, – снова замявшись, ответил Майоров.

Я поняла, что он темнит и что-то тут не так.

– Вот что, – сказала я решительным тоном, – или вы мне сейчас рассказываете все, что у вас здесь происходит, – только все честно, без утайки, или я вызываю полицию, и вас забирают в отделение для дачи показаний.

– Так ведь я же вчера не дежурил, – начал оправдываться Валерий, – что я могу рассказать?

– Расскажите все, что вам известно о Константине Разлейникове, – я снова сунула Майорову под нос лист с изображением Константина.

– Да я его почти не знаю, видел только несколько раз, когда он в мою смену дежурил. Вы лучше спросите других охранников.

– Это что же получается? Выходит, все дежурят сутки через… – я вопросительно взглянула на Валерия.

– …через двое, – закончил он.

– А этот Разлейников дежурит бессменно? Он что, супермен? Ему отдых не нужен?

– Понимаете, тут такая история, – начал наконец рассказывать Майоров, – у этого Константина проблемы в семье, ну, вроде он с женой крупно поссорился и решил, что лучше будет, если он какое-то время поживет один. А так как жить ему негде, то он пошел к Валентину Михайловичу – это наш шеф, и тот направил Константина сюда, в «Тарасовский изумруд».

– Стоп! – остановила его я. – А раньше где работал этот Разлейников?

– Ну, не знаю, где, может, еще что-нибудь охранял, нашими услугами пользуются и другие объекты, не только этот поселок.

– Понятно, продолжайте дальше. Почему ваш шеф направил Разлейникова именно сюда? Здесь что, отель имеется?

– Нет, ну какой еще отель. Просто здесь имеется небольшой дом, можно сказать, домик. Там есть где поспать. Ну вот, Константин, наверное, поэтому и согласился. Только шеф поставил ему условие, что дежурить он будет каждый день, а не по графику, как другие.

– И Разлейников согласился? – спросила я.

– А куда ему деваться было? Конечно, согласился, не ночевать же ему на улице. Здесь все-таки какая-никакая крыша над головой.

«Определенно этот Константин наврал про нелады в семье, чтобы попасть сюда, – подумала я. – Хотя… эта сказочка была придумана специально для Майорова и его сменщиков. А внедрил его сюда Седлаковский Валентин Михайлович, шеф охранного агентства „Илья Муромец“».

– А вообще не повезло ему, Константину то есть, по всем статьям, – сказал Валерий.

– В чем же ему так не повезло? – поинтересовалась я.

– Да не успел он в первый раз на вахту заступить, как подвернул ногу. Поэтому ему пришлось почти все время находиться в доме охраны, – объяснил Майоров.

«Что же, как раз то, что нужно. Разлейников сидел себе внутри. Наружу не высовывался, чтобы не столкнуться с Перегудниковым. Наверняка это ему Седлаковский велел притвориться, что у него болит нога. Стало быть, хозяин „Ильи Муромца“ сам занимается разработкой сценариев заказных убийств. Получается, Константин рассказал ему о том, что проболтался доктору при встрече в книжном, и хозяин принял решение его устранить. Нет, не так. Сначала Владислав Семенович, проверив сведения, лично, надо полагать, поговорил с Седлаковским и потребовал, чтобы тот пошел в полицию с повинной. Наверное, дал ему срок. Но у хозяина „Ильи Муромца“ оказалась своя точка зрения на этот счет. Надо бы взять за жабры этого Валентина Михайловича. Но что ему можно предъявить? Пока ничего, потому что это только мои предположения, не подкрепленные доказательствами».

– Так что вы говорите по поводу больной ноги Константина? – спросила я.

– Я и говорю, что из-за нее он в основном сидел перед монитором и вел наблюдение за наружной территорией поселка. Фиксировал также въезжающие машины и записывал их номера в журнал.

– Так он, получается, совсем не выходил на территорию поселка? Так и сидел безвылазно в помещении? – спросила я.

– Ну, в мое дежурство он делал обход рано утром, а как было в другие дни, я не знаю, – ответил Валерий.

– А почему рано утром?

– Ну, пока все спят. Сами подумайте, если кто-то из жителей увидит, что охранник хромает, то пожалуется хозяину, и, возможно, даже дело дойдет до расторжения договора. Кому же это понравится, чтобы поселок охранял больной? Кроме того, Разлейников подвел бы Валентина Михайловича, а ведь тот помог ему с проживанием.

«Нет, все задумано очень умно. И объяснение, с какой целью Константин Разлейников рано утром вышел якобы на обход, – чтобы никто не увидел, как он хромает, – придумано вполне правдоподобное».

– А что делал напарник Константина? – спросила я.

– А он делал обход днем и вечером, а кроме того, в его обязанности входило открывать и закрывать въездные ворота.

– Понятно, – сказала я.

Теперь все более-менее разъяснилось. Когда Перегудников поставил перед Седлаковским вопрос ребром – или тот идет с повинной в полицию, или доктор сделает это сам, – то хозяин «Ильи Муромца» направил в «Тарасовский изумруд» Константина Разлейникова. Дескать, ты натворил дел, вот и разгребай теперь сам, нечего было болтать языком. Для остальных охранников Константин был несчастным человеком, который настолько остро переживал разлад с женой, что даже решил с ней временно разъехаться. А так как жить ему было негде, то добрый шеф разрешил ночевать в домике охраны. Вот такая вот легенда. Поначалу Константин прятался там, чтобы Перегудников его не увидел. А потом дождался, когда Владислав Семенович останется дома один, и дал знать об этом подельнику, чтобы тот ждал его за периметром поселка. Сам же он на принадлежащем сектантам участке надел черную куртку, проник в коттедж доктора, ударил его ножом, забрал ноутбук, мобильник и документы и, снова зайдя на соседний участок, снял с себя куртку. Оставшись в одежде охранника, он открыто пошел по дороге, дошел до подкопа, передал похищенное сообщнику и затем вернулся в домик охраны.

Надо ехать в отделение к Артуру Кононенко, пусть размножит рисунок Владимира и объявит Константина Разлейникова в розыск. Определенно он где-то скрывается. Я решила обойтись без предварительного звонка Артуру, рассудив, что даже если он сейчас и отсутствует, то сделать ксерокопию с рисунка Владимира я могу и без него.

Артура у него в кабинете не оказалось. Я поинтересовалась, где он находится, у Федора – молодого парня, сидевшего за соседним столом.

– Король Артур сейчас у Пирожка, – сообщил он.

– Король Артур? – переспросила я. – А ты, значит, один из рыцарей Круглого стола?

Федор усмехнулся. Я уже была в курсе многих особенностей жизни этого отдела и, в частности, знала, что Пирожок – это старший следователь следственного отдела Яков Гаврилович Афанасьев. За глаза сотрудники называли его Пирожком из-за пристрастия к пирожкам, которые пекла его старшая сестра и которыми он угощал весь отдел. Надо сказать, что пирожки были отменные, мне однажды довелось их попробовать, потому что Артур, насытившись, больше не мог не то что съесть еще хотя бы один, но и просто посмотреть в сторону тарелки.

Яков Гаврилович, несмотря на предпенсионный возраст, не утратил юношескую веру в романтическую подоплеку расследуемых преступлений. Особенно его расстраивало то, что мотивами их являлась по большей части заурядная бытовуха. Никаких серьезных и ярких чувств: любовь там, месть, зависть, принципиальность. Все глупо и пошло. У преступников в голове одна извилина, интеллектом там и не пахнет. В отделении над Афанасьевым частенько посмеивались и советовали смотреть на жизнь проще, а не искать загадки, где их нет и быть не может.

Еще одной отличительной особенностью Якова Гавриловича было его пристрастие чаевничать строго по однажды заведенному распорядку. Он заключался в том, что перед едой он непременно долго мыл руки своим личным, принесенным из дома в мыльнице мылом, после чего насухо вытирал их своим же небольшим махровым полотенцем. После этого он вынимал из тумбочки большую фарфоровую чашку и тарелку, аккуратно раскладывал на нее пирожки и заливал кипяток в чашку с заранее положенной в нее заваркой. Афанасьев предпочитал черный краснодарский чай всем другим сортам, но напиток обязательно должен был быть крепким и сладким. Иногда в фарфоровую чашку отправлялись сливки. Размешивая в чашке сахар, Яков Гаврилович имел обыкновение негромко напевать какой-нибудь проникновенный романс или оперную арию. Для сослуживцев доносящийся из кабинета следователя густой баритон служил сигналом, оповещающим о начале трапезы. Любой сотрудник мог зайти в это время к Якову Гавриловичу просто так и обязательно попробовать фирменную домашнюю выпечку.

После еды Афанасьев всегда полоскал рот, не доверяя всяким зубочисткам и уж тем более жевательным резинкам типа «Орбит». Заключительным штрихом служило аккуратное стряхивание крошек с салфетки.

Несмотря на еще некоторые подобные особенности, Афанасьев отличался большим опытом и профессионализмом. Мне он напоминал следователя Порфирия Петровича, мастерски выписанного Федором Михайловичем Достоевским. Был Яков Гаврилович невысокого роста, несколько полноват и круглощек, со слегка выпирающим животиком.

Я спросила Федора, давно ли Артур находится в кабинете Афанасьева.

– Яков Гаврилович уже спел арию князя Игоря, – ответил оперативник.

Ага, значит, чаепитие началось. Я подошла к двери кабинета Афанасьева. Она была чуть приоткрыта. Артур и Яков Гаврилович сидели за столом друг напротив друга и пили чай: Афанасьев держал в руках свою фарфоровую чашку, а Артур отпивал чай из стакана.

– Две дырки в голове, Яков Гаврилович, – сказал Артур и поставил стакан на стол. – Следов нет, профессиональная работа.

Афанасьев ничего не ответил. Он допил свой чай, тоже поставил чашку на стол и только после того, как с едой было покончено – Яков Гаврилович не признавал никакие разговоры во время поглощения пищи, – изрек:

– Ничего, совместными усилиями распутаем. Распутаем вместе, – подчеркнул он.

– Значит, связи отрабатываем, знакомства там, мотив преступления ищем. – Артур вопросительно взглянул на Афанасьева.

Тот кивнул:

– Знакомства, связи, все как всегда. – Афанасьев над чем-то сосредоточенно думал.

Потом Яков Гаврилович достал блокнот, полистал его и добавил:

– Да, надо еще подключить ОБЭП, пусть их проверят.

– Только, Яков Гаврилович, надо без пыли и шума, – заметил Артур, – а то, сами понимаете, во что все это может вылиться.

– Все будет тихо, – заверил Афанасьев.

– Ну, так я пошел, Яков Гаврилович?

– Иди, иди. Да, вот захвати ребятам, поешьте там.

Он аккуратно завернул несколько пирожков в салфетку и вручил их Артуру.

– Уф, – выдохнул тот, выйдя из кабинета Афанасьева и закрыв за собой дверь. И почти столкнулся со мной.

– Женя, привет, – сказал Кононенко, – ты ко мне?

Я кивнула:

– К тебе, Артур. Я практически знаю, кто напал на Перегудникова.

– Точно? – кажется, не поверил он.

– На девяносто девять и девять десятых процента, – ответила я и вынула из сумки рисунок с изображением Константина Разлейникова, сделанный Владимиром. – Это – охранник агентства «Илья Муромец» Константин Вадимович Разлейников. Агентство это занимается охраной поселка «Тарасовский изумруд», в котором проживает доктор, подвергшийся нападению. Но это еще не все. Я с большой долей вероятности могу утверждать, что нападение на Перегудникова совершено из-за того, что Разлейников – бывший пациент доктора, кстати, – выболтал при встрече с ним, что занимается заказными убийствами, а доктор, проверив эту информацию, поставил перед владельцем агентства Седлаковским условие: или он идет в полицию с повинной, или доктор сделает это сам.

Артур во все глаза смотрел на меня.

– Во как! – только и мог сказать он. – Женя, но ведь это только твои предположения. А доказательствами ты располагаешь или как?

– Некоторые доказательства, в основном косвенные, имеются. В частности, Перегудников оставил лист бумаги, на который выписывал фрагменты из статьи Уголовного кодекса о недонесении. На этом же листке есть его приписка со словами: «Добиться от главного явки с повинной, в случае отказа пообещать это сделать самому».

– А главный – это кто? – спросил Артур.

– Главный – это владелец охранного агентства Валентин Михайлович Седлаковский, – ответила я. – Тут, понимаешь, какая история получается. Агентство это помимо охраны объектов, таких, как поселок, скажем, занимается еще и организацией и проведением заказных убийств. То есть хозяин «Ильи Муромца» спрятал своих киллеров среди обычных охранников.

– Доказательства, Женя, доказательства. Где они?

– Будут, – сказала я, – мне нужно время и… определенная помощь от тебя.

– Говори, что надо, – произнес Артур, – что могу – сделаю.

– Для начала мне нужно распечатать портрет предполагаемого преступника, этого Разлейникова. И выяснить его место жительства.

– Сейчас, – кивнул Артур и, взяв у меня лист, исчез за одной из дверей в коридоре.

Вскоре он вернулся с ксерокопиями и адресом Разлейникова.

– Желаю удачи, – сказал он.

– И тебе тоже, – ответила я.

– Ага, – согласился он, – не помешало бы. А то за сутки три трупа, изнасилование с отягчающими, два разбойных нападения, а также угнанные тачки, карманные кражи, – он махнул рукой. – Работенки достаточно, а? Как ты считаешь?

– Вполне, – проговорила я.

Я вышла на улицу и решила поехать в «Читай-город», чтобы встретиться с девушкой Разлейникова. Припарковавшись на Советской, я поднялась по лестнице – эскалатор почему-то не работал – на четвертый этаж и прошла в отдел. У кассы собралась очередь, и слышался какой-то шум. Подойдя поближе, я увидела пожилого мужчину, по виду пенсионера, который на повышенных тонах выяснял отношения с кассиром.

– Вы не имеете права отказывать мне в приобретении книги со скидкой в тридцать процентов! – почти кричал мужчина. – У меня есть специальная карта.

– Ваша карта уже недействительна, – ответила ему кассир – девушка с короткой стрижкой и ярко накрашенными губами, – она устарела.

– Когда это она успела устареть? И с какой стати?

– Ну, я же вам объясняю: мы отменили накопленные скидки, ввели специальные баллы.

– Так у меня есть эти ваши баллы взамен отобранных скидок или нет?! – кричал пенсионер.

– Есть у вас эти баллы, – ответила девушка, – не переживайте.

– Тогда почему я должен платить полную стоимость?

– Ну, как же вы не понимаете, я же вам только что объяснила: баллы начинают действовать не сразу после покупки, а спустя неделю, – спокойно сказала девушка.

Рядом со мной у стеллажа с детективами стояли два парня лет по восемнадцать-двадцать.

– Прикинь, Миха, эти гоблины отменили накопленные скидки, ввели долбаные баллы, и даже они начинают действовать не сразу после покупки, а спустя неделю! Люди покупали, и я, кстати, тоже, копили скидочный процент, а эти дефективные менеджеры решили все отменить!

– Ну, а чё. Торгаши часто дают карты на скидку. Хранишь карту, потом через годок приходишь, а тебе говорят – накось, выкуси, у нас теперь другие карты, и ваша карта, типа, уже ни о чем. Тогда вопрос – на фиг даете? Обычный заманушный лохотрон! – ответил ему Миха. – Я вот чё подумал: а на хрена ваще скандалить? Купи планшет и читай все, что хошь, за бесплатно.

– Точняк, деду надо перейти на электронные книги и послать на… все эти «Читайгорода» со своими скидками. Я теперь не буду копить баллы.

– А может, дед патриот бумажных книг? Запах, шелест и все такое… – высказал предположение Миха.

– Ну, так можно купить одну толстую книгу, неважно какую, и шелестеть ею и нюхать ее, а читать электронные книги.

– А может, деду в кайф поскандалить? – не унимался Миха. – Есть такая категория людей. И неважно, где скандал устроить, в поликлинике, в магазине или трамвае, где полно свободных мест, а ему надо сесть там, где сидит какой-нибудь чувачок.

– Или чувишка, – подмигнул парень, – лет так пятнадцати-шестнадцати.

– Вообще обнаглели, – подала голос стоящая у противоположного стеллажа с любовными романами женщина бальзаковского возраста, – в отделе никого нет, консультанта днем с огнем не найдешь! Где они все таскаются? Бездельники, только бы от работы улизнуть!

– Простите, но вы не правы, – вмешалась в ее монолог подошедшая пожилая женщина, – люди работают, и им очень нелегко. Вот моя внучка работала в этой системе, так она надорвалась, так как приходилось носить тяжелые коробки с книгами. А сколько ей давали непонятных заданий: сначала расставить ручки на витрине в одном порядке, а на следующий день расположить их так, как было. Для чего, спрашивается? – Она пожала плечами: – Непонятно. Или вот еще что: на глобусы нужно было наклеить один ценник на другой. Зачем? К мягким игрушкам прямо на мех требовали цеплять железку, которая пищит при краже, а она липучая. И бедные дети, когда покупают мягкую игрушку и отрывают эту «антикражу», получают игрушку с голой попой. Так что работа здесь – не сахар, – резюмировала дама.

– Как и везде, – ответила любительница любовных романов.

Кажется, конфликт с пенсионером уже завершился, по крайней мере, перепалка у кассы прекратилась. Я рассматривала детективы, прикидывая, какой бы купить для тетушки Милы, и время от времени обозревала торговый зал на предмет появления в нем фигуристой блондинки с волнистыми волосами до плеч. Примерно так должна была выглядеть девушка, к которой после разговора с Владиславом Семеновичем, по словам Владимира, направился Константин Разлейников.

Время шло, но никакой блондинистой сотрудницы с бейджиком магазина все не было. Я выбрала наконец детектив для тетушки и направилась к кассе. В это время из подсобного помещения вышла невысокая полная женщина средних лет с бейджиком «Марианна». Я сменила направление и пошла ей навстречу.

– Скажите, у вас в магазине появлялся этот мужчина? – спросила я, вынув из сумки фоторобот Константина Разлейникова.

– Так это же Катюшин поклонник! – воскликнула она. – Конечно, он не раз приходил к нам, то есть к ней, – поправилась Марианна.

– А когда последний раз вы его здесь видели? – спросила я.

– Ну, примерно с неделю назад, – ответила Марианна. – А что случилось?

– А можно увидеть саму Екатерину?

– Конечно, да вот же она, – Марианна указала на блондинку, которая в глубине торгового зала переставляла книги на стеллаже.

– Катюша, к тебе пришли, – громко сказала она.

Екатерина оторвалась от своего занятия и подошла к нам.

– Екатерина, вам знаком этот мужчина? – задала я ей тот же вопрос, что и минутой раньше Марианне.

– Да, то есть нет, то есть… – испуганно пролепетала она и, вконец запутавшись, замолчала.

– Как же незнаком, Катя, – удивилась Марианна, – ведь это же твой жених?

– Мы поссорились, – придя в себя, уже твердо произнесла девушка.

– Надо же, – в голосе Марианны появились сочувствующие интонации, – а я-то уже думала, что не за горами свадьба.

– Вечно вы все не то думаете, Марианна Сергеевна! – вспыхнув, выпалила Екатерина и метнулась в подсобку, из которой ранее вышла Марианна.

– Переживает из-за разрыва, вот и нервничает, – прокомментировала Марианна.

Я подошла к кассе, заплатила за книгу и направилась к выходу. По-хорошему, надо было бы дождаться, пока Екатерина выйдет из магазина, и проследить за ней. Не исключено, что она в курсе, где в данный момент находится Константин. Но кто знает, когда она закончит работу. Я решила, что сейчас мне важнее наведаться в налоговую инспекцию. Там работает одна моя знакомая. От нее я рассчитывала узнать, что же из себя представляет это охранное агентство под названием «Илья Муромец» в целом, ну и, конечно же, получить сведения о доходах охранника Константина Вадимовича Разлейникова. Что-то уж очень сомнительно, чтобы на зарплату охранника, пусть даже и коттеджного поселка, можно было приобрести дорогой «Порше Кайен». Посмотрим, посмотрим.

Я вышла из торгового центра «Аврора», на четвертом этаже которого находился «Читай-город», дошла до места парковки, села в «Фольксваген» и поехала на Рабочую улицу, где находилась налоговая инспекция. Чтобы добраться до нее, надо было пройти через двор, что я и сделала. Потом поднялась по ступенькам и вошла в вестибюль. Отстояв приличную очередь к окну, где выдавали пропуска, я получила ламинированный прямоугольник и прошла через турникет. Лифт поднял меня на четвертый этаж.

Около кабинета, где работала моя знакомая, сидели две женщины и, дожидаясь своей очереди, обсуждали работу налоговой инспекции, ну и, разумеется, ее сотрудников.

Незаметно за разговорами подошла моя очередь. Я попросила свою знакомую Марию дать мне просмотреть документы по охранному агентству «Илья Муромец». Да, действительно, в списке фамилий сотрудников числился Разлейников Константин Вадимович. Увидела я и сумму зарплаты, которую тот получал в качестве охранника. Увы и ах, но на нее никак не приобретешь дорогущий автомобиль, даже если не есть и не пить, а только копить. Но этим аргументом никак не припрешь к стене Константина Вадимовича. В самом деле, а если я, скажет он, получил большое наследство от заграничного дядюшки-миллионера? Могу я его потратить на голубую мечту моего детства – «Порше Кайен Турбо»?

Ну, и что тут скажешь? Конечно, Константин Вадимович, еще как можете! М-да…

Я еще раз прошлась по списку сотрудников «Ильи Муромца». Среди них значился и Майоров Валерий Георгиевич – охранник, с которым я разговаривала, и Горбачев Юрий Владимирович – охранник, с которым, по словам Майорова, дежурил Разлейников. Список охранного агентства возглавлял его владелец – Седлаковский Валентин Михайлович, дальше – главный бухгалтер, Виктория Игоревна Сотникова.

Поеду-ка я в гости к этому самому Константину. Без приглашения, конечно, что ж поделаешь. Может быть, если повезет, и самого хозяина застану дома. Хотя это вряд ли, он сейчас наверняка в бегах, скрывается где-то. Ну, хотя бы посмотрю, что там к чему.

Я вынула из сумки листок с адресом Разлейникова, который я получила от Артура. Константин проживал по улице Тариханова. Где это, интересно? Я поискала эту улицу на электронной карте города и обнаружила ее аж в Фестивальном поселке. А путь к нему лежал через еще один поселок. Далековато, прямо скажем. Но ничего.

Поездка по практически сельской местности заняла у меня немногим больше полутора часов. Дом номер сто четыре располагался в близком соседстве с двумя такими же десятиэтажными многоподъездными домами. Было видно, что дома эти заселены совсем недавно: дворовое пространство не приведено в порядок, детская площадка не функционировала, да и зеленых насаждений было совсем мало. Кроме того, совсем отсутствовали лавочки около подъезда, и во дворе было пустынно.

Я отыскала нужный мне подъезд и стала думать, как лучше попасть внутрь. Думы мои на эту тему были прерваны гудком открывающего дверь домофона. Из подъезда вышла целующаяся парочка, никого и ничего не замечающая, в том числе и меня. Я воспользовалась ситуацией и вошла в подъезд. Потом вызвала лифт и, пока его ждала, рассматривала лестничную площадку, на которой у самого окна стояли две развесистые пальмы в деревянных кадках, подоконник был уставлен изящными декоративными горшками с цветущими растениями. Не иначе как на первом этаже поселилась любительница флоры.

Я поднялась на лифте на пятый этаж, вышла и подошла к квартире номер двадцать пять. Надо позвонить на всякий случай. Разлейникова здесь сейчас, конечно, нет, но мало ли… Вдруг он поселил у себя каких-нибудь родственников, или друга, или… подругу? Хм… Я вспомнила, как взвилась Екатерина, с которой у Константина, по словам Марианны Сергеевны, намечалась свадьба. А охранник Валерий Майоров утверждал, что Константин поссорился с женой, и так как ему негде жить, шеф разрешил ему поселиться в домике охраны. Кто кому мозги припудривает, а потом их промывает?

На мой звонок ответа не последовало. Приближающихся шагов я не услышала, других звуков – тоже. За дверью царила тишина. Получается, что в квартире в данный момент никого нет. Замечательно. Надо теперь еще немного подождать, чтобы убедиться в этом уже окончательно.

Прежде чем проникнуть в квартиру Разлейникова, я бросила внимательный взгляд на дверь квартиры его соседей. Оттуда тоже не доносилось ни звука. Значит, можно начинать. Я открыла сумку и достала свои универсальные отмычки. Готово! Я беззвучно открыла дверь и вошла внутрь. В прихожей было темно. На ощупь я нашла выключатель, щелкнула им, и прихожая озарилась приглушенным розоватым светом.

Оказывается, это была не прихожая даже, а холл. Правда, он был не очень большой, но с оригинальной отделкой. Все стены были закрыты зеркалами, в углу стоял зеркальный же столик-консоль, рядом – мягкий пуф и тумба, а дальше разместился встроенный шкаф-купе. Ворсистый ковер приятного шоколадного цвета почти полностью покрывал пол холла, оставляя лишь небольшой участок светлого, уложенного «елочкой» паркета. Подвесной потолок «Армстронг» цвета сливок мерцал вкрапленными в него точечными светильниками. По обе стороны от входной двери располагались два хрустальных бра. Я вынула из сумки перчатки, надела их и раскрыла дверки шкафа-купе. Он был заполнен дорогой мужской верхней одеждой: дубленка, две кожаные куртки, одна черная, другая коричневая, несколько костюмов, потом шли ряды вешалок с рубашками.

Из холла я попала сразу в гостиную. Это была просторная, светлая комната. Два больших окна были наполовину закрыты шелковыми шторами бежевого оттенка. На подоконнике стояли два керамических горшка с разросшимися денежными деревьями. Гостиная не была перегружена мебелью, зато в ней присутствовали притягивающие взгляд аксессуары: высокая напольная ваза на небольшом постаменте, две необычные скульптуры, изображающие льва и тигра, и пара светильников извилистой формы на подставках. Зона отдыха состояла из длинного кожаного белого дивана, кресла и низенького пуфа. В их ансамбль гармонично вписался деревянный столик с поверхностью из черного камня. Гостиная привлекала еще и своеобразной архитектурой стен: полукруглой аркой, а также лепниной и молдингом на стене с большим плазменным телевизором. Получился очень красивый рельеф. В левом дальнем углу я заметила еще и домашний кинотеатр, а справа стояла низкая «горка» с коллекцией чайных и кофейных пар. Светлый паркет, тоже в «елочку», как и в холле, был покрыт темно-серым, с синими разводами, ковром.

Смежная с гостиной комната, в которую я прошла, осмотрев гостиную, скорее всего, выполняла функцию спальни. Широкая кровать с резной спинкой в изголовье и мягкой скамейкой в изножье. На стене, к которой примыкала кровать, висела картина с летящими журавлями. На тумбочках по обе стороны от кровати находились светильники в виде спирали. Еще в спальне стоял комод из орехового дерева. Ну и, конечно, шторы. Богато, можно даже сказать, роскошно выглядевшие, они были сшиты из темно-синей парчи с золотым орнаментом.

Я потрогала мохнатое светло-коричневое покрывало, которым была застелена кровать. А что, интересно, находится в комоде? Я подошла к нему и открыла верхний ящик. Здесь лежали комплекты постельного белья, еще даже не распакованные. Два нижних отделения были заполнены мужским нижним бельем: плавки, носки, майки. Тоже все новое, неношенное. Что, Константин не утруждает себя стиркой? Поносил, выбросил грязное и купил новое? Похоже на то.

Из спальни я направилась в кухню. Через стеклянные двери была видна эффектная люстра с плафонами, формой напоминающими свечи. Посередине кухни располагался обеденный стол из темного дерева и голубые стулья. Необычное сочетание, но очень оживляет интерьер. Остальная кухонная мебель была традиционной: встроенный шкаф, разделочный столик и примыкавший к нему огромный холодильник цвета металлик. Я открыла сначала дверцу морозильной камеры. Она вся была заполнена брусками замороженных продуктов. Затем я открыла основную камеру. Чего здесь только не было! В основном это были деликатесы: банки с красной и черной икрой, нарезка из семги, балык, несколько видов сыров, палки сырокопченой колбасы. Ну и всякие там соки, нектары, а также несколько бутылок водки. Провизии хватило бы на целый полк. Господин Разлейников затарился продуктами основательно.

Я решила посмотреть содержимое кухонных ящиков и с этой целью начала поочередно их выдвигать. Ага, банки кофе элитных сортов, дальше шли крупы в расписных металлических банках, потом соль, сахар, специи. Стоп! Что-то мне не понравилась последняя маленькая баночка. Я открыла крышку. Да, так и есть: крошечные целлофановые пакетики. Я осторожно надорвала один из них и высыпала чуть-чуть порошка себе на ладонь. Потом аккуратно понюхала: определенно наркотик. Этот пакетик я положила между остальными и поставила баночку на место. Значит, Константин как минимум приобретает «зелье». В самом нижнем ящике он устроил нечто вроде бара: здесь находились бутылки с коллекционными винами. Неплохо, очень даже неплохо!

Посмотрим теперь, что находится в санузле. Он располагался рядом с кухней и был совмещенный, но очень просторный, с большой ванной и душевой кабиной. Ну и, конечно, отделан был по последнему слову дизайна. А это еще что такое? Мой взгляд наткнулся на едва заметную дверцу рядом со стиральной машиной. Я слегка отодвинула машину в сторону и потрогала дверцу. Она немного поддалась. Вскрыть ее было делом двух секунд. Так и есть! Целый арсенал оружия. А рядом – пачки долларовых купюр. Я не стала разбирать оружие, просто закрыла дверцу и пододвинула стиральную машину на свое место. Ну вот, теперь все прояснилось, для меня по крайней мере.

Я решила, что больше здесь мне делать нечего. Надо потихоньку выходить. Но потихоньку не получилось, потому что за соседской стенкой начался какой-то шум.

– Ах, он в Москву уезжает! – донеслось до моих ушей. – Посмотрите вы на него! А я, идиотка, думала, что этого просто не может быть! – Женский голос становился все громче и громче. – Ведь говорили мне, а я все не верила! Мама тоже говорила. А я и ей не верила!

– Да чё ты напридумывала, елки-палки, – раздался мужской голос.

– Ах, я напридумывала! Да? Испортил мне всю жизнь, забрал всю мою молодость, а я теперь уже и не гожусь, значит? Тебе, значит, теперь молоденьких подавай? Теперь ты таким героем-любовником, значит, стал!

«Ну, все ясно. Супруга застукала муженька и теперь изливает праведный гнев», – подумала я.

– Я покажу тебе Москву, козел! В Москву он собрался! Разгонять тоску! Привык шляться по бабам, потаскун поганый, а сын сиротой растет, отца не видит. Хотя лучше бы такого отца и не иметь вообще! Ты чего молчишь? Ах ты, скотина! Паразит, он тут коньяк лакает! Поставь на место бутылку! Кому говорю?

– Отдай мне бутылку! – хрипло приказал мужчина. – Отдай, я тебе говорю!

– А вот это ты видел?! – взвизгнула женщина.

Наверное, она показала ему фигу.

– Дай сюда бутылку, – стоял на своем мужик. – Кому я сказал, ну?

– Ах, он сказал-приказал! – с издевкой произнесла женщина. – Я тебе сейчас дам! Сейчас, сейчас… вот, на тебе! И еще, и еще! Смотри на себя! Боже мой, позор-то какой! Стыда не оберешься! Я этого не переживу!

Она громко зарыдала.

– Да ты чего, дура, ревешь? – спросил мужчина.

– Ты издеваешься, да-а? Прикидываешься-я! – продолжала она рыдать.

– А чё это? – недоуменно спросил он.

– Да есть у тебя совесть или нет? – в отчаянии выкрикнула женщина. – Чего притворяешься? Или не хватает смелости признаться?

– Да в чем я должен признаваться-то?

– Господи, люди добрые, да что же это делается-то!

– Елки-палки… – проговорил мужчина.

– Ну, что теперь скажешь? Узнал наконец себя на этих фотках или как? Что-то ты побледнел! Нехорошо стало? – с презрением в голосе спросила женщина.

– Где ты это взяла? – глухо произнес мужчина.

– А я детектива наняла, – злорадно сообщила женщина. – Надо же было наконец вывести тебя на чистую воду! Вот гляди, здесь ты с этой шлюхой, и здесь тоже ты, и здесь, и здесь! И как вы в постели кувыркаетесь, тоже есть! Чего отворачиваешься, смотри, смотри! Где ты эту шлюху подцепил? Говори! Я еще и сыну эти фотки покажу, чтобы он тоже знал, какой у него папаша!

– Не смей впутывать сюда сына! – вдруг рявкнул мужик.

– Ой, посмотрите вы на него, он мне еще и приказывает! Это все пойдет в суд, чтоб ты знал! А сейчас давай, выметайся отсюда! Давай, давай, катись колбаской по Малой Спасской! Ты в Москву собрался? Вот и давай, дуй в Белокаменную!

– Ладно, ладно, уйду я, – раздалось бормотанье, – только вещи свои соберу.

– Обойдешься и без вещей! – отрезала женщина. – Тебе их твоя шлюха купит. Давай, проваливай, кому говорю? Сгинь с моих глаз! Чтоб я больше тебя не видела!

– Да подожди ты! – повысил голос мужик. – Ты чего так взъелась-то? Это не то, что ты думаешь!

– У тебя совесть есть или нет?! – закричала женщина. – Ты чего из меня идиотку делаешь? Я что, слепая? Не вижу, что ты с ней в постели выделываешь? Фотки отличного качества, детектив постарался!

– Это все не так, – твердил свое мужик, – это…

– Это называется: ты попался! И теперь стараешься отмазаться! Но у тебя ничего не выйдет! Тебя поймали с поличным! Убирайся из моей квартиры, потаскун чертов! Чтоб духу твоего здесь больше не было! Иди к своим шлюхам и живи у них, у каждой по очереди! А сюда дорогу забудь. Понял?!

– Да чё ты несешь-то? А-а, я все понял! Понял, почему выгоняешь! Чтоб тебе самой было удобно шляться к соседу нашему, вот оно чё! – торжествующе воскликнул мужчина.

– Да ты… – растерянно произнесла женщина, очевидно, не ожидавшая такого поворота событий.

А я при этих словах мужчины вся обратилась в слух. Ну-ка, ну-ка, послушаем, может быть, услышим что-то интересное.

– Точно, – продолжал мужчина, – я и раньше догадывался, что ты к нему неровно дышишь. Только учти, он скоро сядет, причем с конфискацией. Так что губу-то не очень раскатывай!

– Э-эх! Чего ты мелешь, сморчок поганый? Вляпался по самое не хочу, а теперь с больной головы да на здоровую переваливаешь? Чего это он сядет? С какого такого перепугу?

– Это у тебя-то голова здоровая? Ха! Расскажите моей бабушке! А сядет он потому, что он бандюган, вот! Мокрушник он, понятно?

– Да пошел ты!

– А ты тоже пошла! – не остался в долгу мужчина.

«Интересно, – подумала я, – почему это мужчина решил, что Константин – мокрушник? Это ведь очень серьезное обвинение. Наверняка сосед Разлейникова что-то знает. Или, по меньшей мере, догадывается. Надо бы с ним поговорить на эту тему».

Вопли и проклятия за стеной наконец прекратились. Кажется, соседи закончили выяснять отношения. Потом послышался звук хлопнувшей двери. Наверное, супруга собрала пожитки проштрафившегося мужа и он отбыл восвояси. Значит, и мне можно выходить. Как хорошо! Теперь мне надо перехватить этого мужчину, чтобы выяснить, что конкретно он имел в виду, когда назвал Константина мокрушником.

Но я опять рано обрадовалась. Краем уха я уловила звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Это еще кто? Сам хозяин – Константин Разлейников – прибыл? Я спряталась в ванной комнате и стала наблюдать сквозь щелку в двери, которую оставила специально.

Как интересно! А она что здесь делает? Ведь совсем недавно Екатерина клялась и божилась, что с Разлейниковым они рассорились и свадьбе не бывать. А сама сейчас нарисовалась в его квартире!

Я вышла из ванной комнаты. Екатерина оторопело посмотрела на меня.

– А вы… что здесь делаете? – спросила она.

– То же самое я хотела спросить и у вас, – вместо ответа сказала я. – Вы ведь поссорились с Константином, не так ли?

– А вам какое дело? Вы вообще как сюда попали? А-а, понимаю, вы специально вынюхивали, разузнавали, когда в квартире никого не будет, чтобы собрать все самое ценное и унести. Я сейчас вызову полицию! – перешла она в наступление.

– Остыньте, милая, – произнесла я. – Если сюда прибудут полицейские, они в первую очередь зададут вам вопрос: как вы сюда попали? И что вы им ответите?

– Я… я… – замялась она, явно не готовая к такому повороту событий. – Я, пожалуй, пойду, – и она стремительно пересекла холл. Я моментально догнала ее и схватила за рукав.

– Нет уж, придется вам задержаться здесь еще ненадолго, – сказала я и отвела ее в гостиную. – Давайте-ка, Екатерина, расскажите мне все о ваших отношениях с Константином Разлейниковым. Да, и не беспокойтесь насчет полиции, считайте, что она уже здесь. Итак, откуда у вас ключи от квартиры Разлейникова? Он вам их собственноручно вручил?

Екатерина немного помолчала, потом нехотя проговорила:

– Я втайне от него сделала слепки, а потом пошла к мастеру и заказала себе дубликаты. А что? – с вызовом спросила она. – Эта скотина помимо меня встречался еще с несколькими! – Она всхлипнула. – Ну, я и решила подловить одну из них и выдрать ей патлы!

– Зачем вам это надо, Екатерина?

– Как зачем? – искренне удивилась она. – Я же собралась за него замуж! Я и дизайнера ему нашла классного, чтобы он все тут привел в порядок, и мебель заказала по эскизам. Я все продумала.

– Видимо, не все, если Константин развлекался на стороне, – заметила я.

– А-а, – Екатерина махнула рукой, – все это было до свадьбы, вот после марша Мендельсона я бы ему показала!

– Но если он вас не любит, то вы никак не сможете заставить его жить с вами, – возразила я.

– Еще как смогу! – самонадеянно заявила Екатерина. – Моя прабабушка мне говорила: мужа необходимо удержать любой ценой, любыми средствами. Стой перед ним на коленях, умоляй, угрожай, скажи, что покончишь жизнь самоубийством, укради его документы, которые ему жизненно необходимы! Я запомнила все ее наставления, – с гордостью сказала она.

– Боевая у вас прабабушка, – заметила я с иронией.

– А как же? Она меня учила никогда не сдаваться просто так, без боя. А вообще, говорила она, любовь и брак – это разные вещи. Если мужчина женится на девушке, он обязуется поддерживать ее в жизни. И никого не касается, чем он занимается на стороне. Для развлечений существуют женщины легкого поведения. Но жену он обязан содержать, то есть обеспечить ей достойную жизнь. А если он не способен на это, значит, он…

– …не мужчина, – закончила я за нее. – Не так ли?

Екатерина промолчала, только кивнула.

– А почему вы решили выйти замуж именно за Константина Разлейникова? – спросила я.

– Как почему? Потому что он богатый!

– Ладно, скажите, Екатерина, когда вы в последний раз виделись с Разлейниковым?

Она задумалась.

– Это было… дня два или три назад, – ответила она, – но мы с ним только по телефону разговаривали. А потом он его отключил. Я вчера сюда приезжала, дома его не было.

– Екатерина, вы знаете, чем Константин зарабатывает на жизнь? – произнесла я.

– Нет, – ответила она, – а зачем мне это знать? Я только знаю, что на работе его часто посылают в командировки. Ну и что? С криминалом он не связан, а это главное.

– А вы уверены, что Константин не связан с криминалом? – спросила я.

– А что… – проговорила она растерянно, – вы хотите сказать, что…

– Я же не случайно показала в «Читай-городе» его фоторобот, – объяснила я. – Если не верите мне, зайдите в отделение: он объявлен в розыск за нападение и покушение на убийство.

– Мамочки! – сдавленно пискнула она и кинулась из квартиры своего будущего мужа.

Я подождала еще минут десять и решила, что и мне пора отсюда уходить. Я снова осторожно приоткрыла входную дверь, посмотрела по сторонам и, убедившись, что вокруг все спокойно, вышла из квартиры Разлейникова и тихо закрыла за собой дверь. Спустившись на лифте на первый этаж, я вышла из подъезда, села в «Фольксваген» и поехала домой.

Я уже отъехала от дома, где жил Константин Разлейников, на приличное расстояние, когда вдруг заметила, что за мной следует «Вольво» стального цвета. Неужели та самая машина, которая следила за Перегудниковым? Чтобы удостовериться в том, что это действительно хвост, я немного сбавила скорость. «Вольво» тоже чуть поотстала. Потом я, наоборот, резко рванула вперед. Машина преследователей помчалась за мной.

Когда я ехала по этой дороге к Разлейникову, то заметила, что в одном месте шоссе делает петлю. Сейчас я как раз приближалась к ней. Я резко вывернула руль, и «Фольксваген» обдало клубами проселочной пыли. Кажется, мои преследователи пропустили этот поворот и двинули напрямик. Какое-то время я ехала в гордом одиночестве, никто не висел у меня на хвосте. Я проехала неглубокую балку, благополучно миновав шаткий деревянный мостик с журчащим под ним ручьем. Дальше начинался пригорок со множеством кочек. «Фольксваген» запрыгал по ним на манер горного козла. Вдали показался мост через какую-то неширокую местную речку.

В это время из-за поворота на большой скорости выметнулась «Вольво». На какой-то момент она притормозила, но затем прибавила газу, как будто собиралась меня таранить. Я уже въехала на мост и тут увидела, как в открытое окно «Вольво» высовывается почти до пояса человек в черной маске. В руке у него был автомат.

Я выхватила свой «макаров», рывком распахнула дверцу и вывалилась на доски настила еще на ходу. Тишину вспорола автоматная очередь, и «Фольксваген» уткнулся бампером в перила моста. Лобовое стекло осыпалось на капот сверкающими брызгами.

Я перекатилась за «Фольксваген». Мои преследователи немного замешкались, и я, воспользовавшись их замешательством, успела выпустить две пули в «Вольво» со стороны водителя. Я его зацепила, а может быть, сделала кое-что и похуже, потому что машина, вильнув, резко затормозила. Потом она медленно притерлась к перилам моста. Однако автомат продолжал бить, не переставая, короткими очередями. Я еще плотнее вжалась в настил и продолжала лежать, выжидая.

Собственно, ничего другого мне не оставалось делать. Ведь я была у них как на ладони. Стоило мне шевельнуться, и все, пиши пропало. А выжидала я только одного: когда у автоматчика закончатся наконец патроны и бандит станет менять магазин. И вот наступил долгожданный тайм-аут. Гулкая трескотня очередей смолкла. Эта пауза хлестнула меня словно кнутом. Магазин у него был пуст, я в этом не сомневалась ни секунды, недаром же я прошла суровую боевую выучку. Это была спасительная передышка, которую я ощущала кожей. Это был шанс, пожалуй, единственный шанс, чтобы выжить, и его никак нельзя было упускать.

Я приняла решение выкатиться на середину моста, чтобы достать автоматчика. Это был очень рискованный шаг, но по-другому было просто нельзя. Рывком вывалившись из своего укрытия, я начала палить из «макарова». Послышался вскрик, потом я увидела, как те, кто сидел в «Вольво», высыпались из салона и спрятались за свою машину. Их, кажется, было четверо. И одного из них я, по-видимому, все же зацепила. Правда, насколько серьезно, было неизвестно. В это время снова раздалась автоматная очередь, и я вновь перекатилась назад, укрываясь за «Фольксвагеном».

Потом вновь наступило затишье. Мне оно показалось подозрительным: неспроста все это. Я очень осторожно выглянула из своего укрытия. Так и есть! Эти гады все-таки нашли выход из положения: они начали толкать «Вольво» сзади, используя ее как укрытие, и машина принялась медленно двигаться в мою сторону. Признаться, такого поворота в сюжете я не ожидала. От злости я наобум пальнула в их сторону, но в ответ получила неизменную автоматную очередь. Пришлось мне снова уткнуться головой в колесо «Фольксвагена».

Надо было на что-то решаться. С каждой упущенной секундой мое положение, и так, скажем прямо, незавидное, ухудшалось все больше и больше. Я уже слышала, как тяжело дышат преступники, как шуршат колеса «Вольво».

И тут во мне будто бы сработала какая-то пружина. Я резко оттолкнулась от шершавого настила, вскочила на ноги и выпустила в бандита с автоматом несколько патронов подряд, а затем тут же головой вниз ринулась через перила моста в речку. На секунду автоматчик промедлил, а потом снова начались автоматные очереди, но я уже скрылась под водой.

А речка-то оказалась неожиданно глубокой: до дна я не достала. Хорошо еще, что течение было несильным. Еще находясь на берегу – лежа в укрытии под колесом «Фольксвагена», – я заприметила нечто напоминающее бакен. И вот теперь я плыла к нему под водой, чтобы спрятаться.

До меня доносились матерные крики бандитов, когда они делали попытки рассмотреть меня, бегая по мосту. Однако я сидела ниже травы тише воды – вот уж точное выражение, как нельзя лучше подходящее к данной ситуации. Но суетились бандиты не очень долго. Скорее всего, им неохота было спускаться вниз, под мост, чтобы там меня поискать. По крайней мере, так я предполагала.

– Да пошла она на хрен! – услышала я чей-то хриплый голос. – Искать тут ее еще. Я ее завалил, точно. Пора когти рвать отсюда.

– На чем ты их будешь рвать? – спросил еще какой-то бандит. – Эта сука прострелила нам колесо.

В это время до моего слуха донесся шум мотора: не иначе как к мосту приближалась какая-то машина.

– Тачка! – закричал кто-то из преступников. – Нам надо смываться, пока никто не засек!

– Ты дебил, в натуре! – отозвался кто-то из банды. – В тачке только водила сидит, это то, что нам надо. Тачка, считай, наша.

Что они там сделали с водителем, мне было неизвестно: может быть, выкинули в реку или на мост, а возможно, что и связали и повезли с собой. Но то, что машину они захватили, так это совершенно точно. Шум мотора постепенно стал удаляться и вскоре совсем перестал быть слышен.

Я выждала после этого еще какое-то время, а потом выбралась на берег. К счастью, колеса моего «Фольксвагена» были целыми. Я сняла с себя мокрое белье, переоделась – для таких вот случаев или подобных им у меня в машине всегда имелась запасная одежда. Потом, приведя себя в относительный порядок, я поехала в город. По пути я заехала в ремонтную мастерскую, где мне на скорую руку устранили изъяны, нанесенные недавней войнушкой. Домой я приехала уже довольно поздно и сразу же полезла под душ, а потом, быстро поужинав, легла спать.