– Послушай, Кэтер! Если тебе нужно передохнуть, просто скажи.

Ливай лежал на ее кровати в комнате общаги. Он только что сообщил, что собирается на несколько дней съездить домой на день рождения сестры, и вместо того, чтобы ответить: «Я буду скучать» или «Хорошо проведи время», Кэт сказала: «А, отлично».

– Я не это имела в виду, – пыталась оправдаться она. – Просто на выходных отец едет в Тульсу, и я ему не понадоблюсь. Если ты отправишься домой, то я и тебе не понадоблюсь, значит я все выходные смогу писать. Я и так уже отстаю с «Так держать!».

Не просто отстает, а выбилась из ритма.

Кэт старалась писать хотя бы понемногу, но каждый день, иначе она теряла нить повествования или кураж. В итоге получались длинные, ведущие в никуда диалоги или же сцены, где Баз и Саймон изучали лица друг друга. Отчего-то такие сцены были популярны среди читателей, но ценности для истории не представляли.

– Ты все равно будешь мне нужна, – сказал Ливай, поддразнивая ее.

Затем последовал длинный, ведущий в никуда диалог, в течение которого Кэт изучала лицо Ливая. На деле все оказалось куда сложнее, ведь его черты находились в постоянном движении. Кэт даже чуть не поцеловала его…

Днем ей вновь захотелось поцеловать Ливая, когда он подъехал к общежитию, чтобы попрощаться. Кэт стояла на тротуаре, а ее бойфренд высунулся из салона фургона. Стоило немного наклониться, и она коснулась бы губ Ливая. И никакого риска: он сидел в машине, к тому же уезжал из города. Никакого эффекта каскада, когда одно влечет за собой другое. Никакого безрассудства!

Но отважься Кэт на поцелуй и позволь она Ливаю думать, что он может поцеловать ее, она больше бы не бредила тем полусонным ноябрьским поцелуем…

Ливай уехал в Арнольд шесть часов назад, и Кэт уже написала две тысячи слов о Саймоне. За один только вечер она далеко продвинулась и подумывала сделать завтра перерыв, чтобы начать рассказ по литературному мастерству. Может, удастся его закончить. Вот было бы здорово сообщить Ливаю, когда он вернется домой в воскресенье, что она справилась с заданием.

Кэт сидела, откинувшись на стуле и разминая руки, когда дверь распахнулась и внутрь ворвалась Рейган. Кэт даже не вздрогнула.

– Только посмотрите, кто у нас тут, – сказала Рейган. – Мисс Одиночество. Разве ты не должна сейчас быть вместе с гордостью Арнольда?

– Он поехал домой на день рождения сестры.

– Знаю. – Рейган прошла к шкафу и замерла там, о чем-то размышляя. – Он пытался уговорить меня поехать с ним. У этого парня аллергия на одиночество.

– Он и меня пытался уговорить, – заметила Кэт.

– И где бы ты остановилась?

– Насчет этого он ничего не сказал.

– Ха! – ухмыльнулась Рейган, ослабляя свой галстук «Олив гарден». – Ради этого я бы вернулась в Арнольд. Посмотреть на вашу встречу с Марлисс.

– Она настолько ужасная?

– Возможно, больше нет. Я выдрессировала ее для тебя…

Рейган через голову сняла белую рубашку и потянулась за черным свитером. Кэт заметила на ней ярко-лиловый бюстгальтер.

Вот опять! В голову Кэт закрадывались ненужные мысли и удерживали от того, чтобы не поцеловать Ливая. Она видела нижнее белье его бывшей и понимала, с кем именно он порвал. Если бы Рейган нравилась ей чуть меньше…

Соседка подошла к Кэт и наклонилась к ее лицу:

– Мои волосы воняют чесночным хлебом?

Кэт осторожно вдохнула и ответила:

– Скорее, пахнут.

– Проклятье! – выругалась Рейган, выпрямляясь. – Я не успею вымыть голову. – Она взбила волосы перед зеркалом, висевшим на двери, и подхватила сумочку. – Ладно, комната в твоем полном распоряжении на вечер, если у меня все пойдет по плану. Не делай ничего, что не стала бы делать я.

– До сих пор мне это удавалось, – сухо сказала Кэт.

Рейган фыркнула и вышла за порог.

Кэт хмуро глянула на дверь. «Не ревнуй», – приказала она себе. У них даже было правило на сей счет, но Кэт следовало ввести для себя еще одно: не сравнивать себя с Рейган. Это словно сравнивать яблоки и… грейпфруты.

Когда спустя несколько минут зазвонил мобильник, Кэт прогнала прочь тоскливые мысли и улыбнулась: Ливай обещал позвонить ей перед сном. Она подняла телефон, собираясь ответить, но увидела на экране имя Рен. РЕН.

С рождественских каникул они с сестрой не общались и даже не переписывались. Почти три месяца. Зачем Рен звонит ей теперь? Может, по ошибке. Может, опять промахнулась с буквой «К».

Кэт молча пялилась на лежавший на ладони мобильник, будто ждала объяснений.

Телефон перестал звонить. Кэт по-прежнему смотрела на него. Он зазвонил снова.

РЕН.

Кэт нажала «принять» и поднесла телефон к уху:

– Алло?

– Алло? – Голос принадлежал не Рен. – Кэтер?

– Да?

– Слава богу! Это… твоя мама.

«Твоя мама!»

Кэт отпрянула от трубки.

– Кэтер?

– Да? – слабо проговорила она.

– Я в больнице вместе с Рен.

«Твоя мама! Кэтер!»

Рен!

– Что? С ней все в порядке?

– Она слишком много выпила. Кто-то привез ее сюда. Если честно, я ничего толком не знаю. Думала, может, ты знаешь.

– Нет, – сказала Кэт, – не знаю. Я еду. В какой больнице?

– Святой Элизабет. Я уже позвонила вашему отцу. Он вылетает домой.

– Хорошо, – сказала Кэт. – Я еду.

– Отлично, – ответила Лора. «Твоя мама!» – Хорошо.

Кэт кивнула, все еще держа телефон на расстоянии, потом уронила его на колени и нажала отбой.

За ней заехала Рейган. Сначала Кэт набрала Ливая, но не чтобы попросить о помощи, ведь ему пришлось бы добираться четыре часа. Ей просто хотелось «коснуться базы» (и почувствовать себя в безопасности). Ливай не взял трубку, поэтому Кэт отправила ему короткую эсэмэску.

Позвонила отцу. Он тоже не ответил.

Рейган знала, где находится больница Святой Элизабет, и подбросила Кэт до самого входа.

– С тобой пойти?

– Нет, – сказала Кэт, надеясь, что Рейган не заметит неискренности.

Так и вышло. Соседка уехала, а Кэт несколько секунд стояла перед вращающейся дверью, понимая, что не может зайти внутрь.

На ночь больница почти закрылась. В регистратуре никого не было, главный лифт не работал. Наконец Кэт добралась до отделения неотложной помощи. Дежурный санитар сказал ей, что Рен перевели наверх, и направил Кэт по еще одному пустому коридору. Она вышла из лифта на шестом этаже, не совсем понимая, кого искать.

Кэт пыталась представить лицо Лоры, но помнила лишь, как выглядела мать на семейных фотографиях: длинные каштановые волосы, большие карие глаза. Серебряные серьги кольцами. Бледно-голубые джинсы. На свадебном снимке она была в простом желтом сарафане, животик уже немного выступал.

Но здесь этой женщины Кэт не увидела.

Комната ожидания почти пустовала, только в углу сидела блондинка, сжав лежавшие на коленях руки в кулаки. При виде Кэт она подняла голову:

– Кэтер?

Спустя несколько секунд все черты и цвета встали на место, и Кэт узнала лицо матери. За это короткое мгновение Кэт словно мысленно расстроилась: одна подбежала к светловолосой незнакомке, обхватила руками ее ноги и уткнулась лицом в живот; вторая могла лишь кричать во весь голос; а третья просто подожгла мир – посмотреть, как он горит.

Женщина встала и сделала шаг к Кэт. Та окаменела.

Лора прошла мимо нее к посту регистрации и что-то тихо сказала.

– Вы сестра? – спросила у Кэт сотрудница больницы, подняв голову, и Кэт кивнула. – Нам лишь нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

Но Кэт оказалась не слишком полезной: она не знала, что пила Рен, где или с кем провела вечер.

Остальные вопросы были неловкими в присутствии незнакомого человека – точнее, Лоры, которая стояла рядом и наблюдала за лицом Кэт, будто делая записи. Кэт беспомощно, но опасливо посмотрела на мать, и та отошла в угол.

Часто ли Рен употребляла спиртное? Да. Часто ли пила до потери сознания? Да. Падала ли она в обмороки? Да. Употребляла ли наркотики? Не знаю. Употребляла ли какие-нибудь лекарственные препараты? Противозачаточные. Есть ли у вас страховой полис? Да.

– Могу я увидеть ее? – спросила Кэт.

– Пока нет, – ответила медсестра.

– Она в порядке?

– Я не приставлена к ней, но доктор только что посвятил вашу мать в подробности.

Кэт вновь посмотрела на Лору, свою мать, на эту унылую блондинку с уставшими глазами и в очень дорогих джинсах. Кэт села напротив нее, стараясь успокоиться. Никакого воссоединения быть не могло, ни в коем случае. Кэт приехала сюда ради Рен.

– Она в порядке? – спросила Кэт.

Мать подняла глаза:

– Думаю, да. Но она еще не очнулась. Кто-то оставил ее возле приемного отделения несколько часов назад. Кажется, она почти не… дышала. Не знаю, как это все происходит. Они делают ей капельницу. Теперь остается ждать.

У Лоры было удлиненное каре: волосы по обе стороны лица походили на заостренные крылья, заканчивающиеся чуть ниже подбородка. На ней была накрахмаленная белая рубашка, на пальцах – слишком много колец.

– Почему они позвонили тебе? – спросила Кэт.

Возможно, вопрос прозвучал грубо, но ее это мало заботило.

– Ну… – произнесла Лора, дотянулась до бежевой сумки фирмы «Коуч» и, достав телефон Рен, передала его Кэт. – Они нашли меня в контактах. Сказали, что всегда в первую очередь звонят маме.

«Маме», – с горечью подумала Кэт.

Она набрала отцовский номер и сразу же попала на автоответчик. Поднялась и отошла в сторону, минуя несколько стульев, чтобы заполучить пару футов личного пространства.

– Пап, это Кэт. Я в больнице. Рен пока не видела. Позвоню тебе, когда будет больше информации.

– Я недавно говорила с ним, – сказала Лора. – Он в Тульсе.

– Знаю, – ответила Кэт, глядя на телефон. – Почему он тогда не позвонил мне?

– Я… я сказала, что позвоню сама. Он собирался звонить в авиакомпанию.

Кэт вновь села, но не напротив Лоры. Вопросов к матери не осталось, а слушать ее и вовсе не хотелось.

– Вы… – Лора прокашлялась, будто у нее не хватало дыхания закончить предложение. – Вы все еще так похожи.

Кэт, вздернув подбородок, глянула на мать.

Так, словно смотрела в пустоту.

Или же на человека, в котором ты нуждался, просыпаясь от кошмарного сна.

Когда бы Ливай ни спрашивал ее о матери, Кэт всегда отвечала, что помнит не так уж много. Она не обманывала.

Но сейчас все обстояло иначе. Сидя в такой близости от Лоры, Кэт будто отворила в памяти некую потайную дверцу. И увидела мать четко, как наяву: та сидит по другую сторону обеденного стола и смеется над чем-то, сказанным Рен, – сестра не прекращает это повторять, а мама все смеется. Смех ее похож на фырканье. У нее темные волосы, она собирает их в хвост, оставляя там фломастер. И может нарисовать что угодно. Цветок. Морского конька. Единорога. А когда злится, то щелкает пальцами в их сторону. Щелк, щелк, щелк, пока говорит по телефону. Суровые брови, оскал. «Ш-ш-ш». Вот они с отцом в спальне, ругаются. А вот она в зоопарке, преследует павлина вместе с Рен. Раскатывает тесто для имбирного печенья. И опять разговаривает по телефону и щелкает пальцами. И опять в спальне, кричит. Она стоит на крыльце, заводя волосы Кэт за ухо, гладит ее по щеке длинным и плоским большим пальцем. Обещает то, чего не выполнит.

– Мы близнецы, – сказала Кэт.

Глупее ничего не придумала. Но как раз этого заслуживала фраза вроде «вы все еще так похожи», сказанная собственной матерью.

Кэт достала телефон и написала Ливаю.

А потом набрала:

Индикатор заряда батареи стал красным.

Лора тоже достала мобильник. Почему Кэт называла ее так? В детстве она даже не знала имени мамы. Папа звал ее «дорогая» – натянуто, с осторожностью, а мама звала его Артом. Лора набирала сообщение, может, своему мужу, и почему-то это разозлило Кэт: в такую минуту мать еще кому-то пишет, щеголяет своей новой жизнью.

Кэт скрестила руки на груди и посмотрела в сторону сестринского поста. На глаза навернулись слезы.

«Все дело в Рен», – сказала она себе. Отчасти так и было.

Они ждали. И ждали. Но не вместе.

Лора отлучилась в уборную. Она шла в точности как Рен: покачивая бедрами и отбрасывая волосы с лица.

– Ты будешь кофе? – спросила мать.

– Нет, спасибо, – ответила Кэт.

В отсутствие Лоры она вновь набрала номер отца. Если он ответит, она точно разревется и даже назовет его папочкой. Но он не снял трубку.

Лора вернулась с бутылкой воды и поставила ее на стол рядом с Кэт, но та даже не шелохнулась.

Медсестры не обращали на них никакого внимания. Лора листала журнал. Когда в комнату ожидания вышел доктор, обе встали.

– Миссис Айвери? – спросил он, глядя на мать Кэт.

– Как она? – осведомилась Лора, но Кэт показалось, что недостаточно взволнованно.

– Думаю, с ней все будет в порядке, – сказал доктор. – Дыхание в норме. Уровень кислорода в норме. Она лежит под капельницей, а несколько минут назад пришла в себя и немного поговорила со мной. Думаю, этот случай останется в ее памяти лишь кошмаром… Иногда кошмары бывают полезны.

– Могу я увидеть ее? – спросила Кэт.

Доктор окинул Кэт взглядом. «Близнецы», – чуть ли не слышала она его мысли.

– Да, – ответил он. – Это можно. Мы просто сделаем еще один анализ. Я пришлю за вами медсестру, когда закончим.

Кэт кивнула и снова, скрестив руки, обхватила живот.

– Спасибо, – сказала Лора.

Кэт вернулась на место и приготовилась ждать. Лора осталась возле сестринского поста. Через минуту она подошла к своему сиденью и подняла сумку, засовывая в кармашек использованный платочек «Клинекс» и нервно приглаживая кожаные ремешки.

– Что ж, – сказала Лора, – наверное, я поеду домой.

– Что? – вздернула голову Кэт.

– Я должна ехать, – отозвалась Лора. – Скоро прибудет ваш отец.

– Но… ты не можешь. – (Лора повесила сумку на плечо.) – Ты же слышала доктора. Через несколько минут можно будет зайти к ней.

– Ты пойдешь одна, – проговорила Лора. – Ты должна пойти.

– И ты тоже.

– Ты действительно этого хочешь? – Голос Лоры прозвучал резко, и Кэт внутренне отпрянула.

– Этого бы хотела Рен.

– Не будь так уверена, – устало произнесла Лора и потерла переносицу. – Слушай… мне здесь не место. Ты приехала, отец в пути…

– Нельзя вот так бросить человека одного в больнице, – сказала Кэт слишком эмоционально.

– Рен не одна, – непреклонно заметила Лора. – У нее есть ты.

Кэт вскочила на ноги и слегка пошатнулась.

«Я говорю не о Рен!» – подумала она.

Лора поправила на плече сумку, подняв ее выше.

– Кэтер…

– Ты не можешь просто уйти.

– Так будет правильно, – сказала Лора почти шепотом.

– В какой альтернативной вселенной? – Кэт чувствовала, что от злости сейчас взорвется, как попкорн. – Какая мать уйдет из больницы, не повидав своего ребенка? Какая мать вообще уйдет? Рен без сознания. И если ты считаешь, что к тебе это никак не относится, то ты убегаешь от реальности. К тому же я здесь, ты не видела меня десять лет и теперь уходишь? Сейчас?

– Не говори, что все дело во мне, – прошипела Лора. – Ты сама не хочешь, чтобы я здесь находилась.

– Нет, дело во мне! – воскликнула Кэт. – Я не обязана хотеть или не хотеть этого. Не обязана зарабатывать твое внимание.

– Кэтер… – Лора поджала губы и стиснула кулаки. – Я пыталась дотянуться до тебя. Пыталась.

– Ты моя мать! – Кэтер тоже стиснула кулаки, даже крепче. – Старайся лучше.

– Здесь не место и не время для подобных разговоров, – тихо и спокойно сказала Лора, придерживая сумку. – Позже я позвоню Рен. И с тобой я бы тоже хотела поговорить. Кэтер, я бы очень этого хотела, но сейчас мне здесь не место.

Кэт тряхнула головой.

– Этот момент – все, что у тебя есть, – заявила она, жалея, что ведет себя недостаточно рассудительно, что не может подобрать слов получше. – Кроме этого момента, у тебя больше ничего не будет.

Лора задрала подбородок и откинула волосы с лица. Она больше не слушала, заняв позицию «той, что всегда спокойна».

– Мне здесь не место, – повторила она. – Я не стану вмешиваться сейчас.

И ушла: расправив плечи, покачивая бедрами.