Глава 41. Энни
Наступило утро четверга. На улице уже ждет черный «мерседес», на котором профессор и его дочка поедут в аэропорт. Зелено-розовый чемоданчик Олив лежит, раскрытый, на полу ее комнаты. Энни сидит возле него на корточках:
– Молодец. Зубную щетку не забыла.
Девочка устроилась на кровати и методично расчесывает волосы кукле:
– Ты остаешься здесь совсем одна?
Закрывая чемодан, Энни улыбается:
– Да, но есть Рори. Мы с ним куда-нибудь сходим. И конечно же, горошинка, я буду очень по тебе скучать.
– Когда я вернусь, ты будешь здесь?
– А как же!
– Обещаешь?
Энни обнимает свою подопечную:
– Да, Олив, обещаю. – Потрепав девочку по щеке, она прибавляет: – А теперь давай шлеп-шлеп! Папа уже заждался.
Растянувшись на диване, Энни посылает еще одну эсэмэску Рори – на случай если он не получил предыдущие две: «Ты дома? Может, прогуляемся?»
Она надевает наушники и включает громкость на максимум, чтобы заполнить пустоту внутри. Что она будет делать одна целых пять дней? У нее запланировано единственное дело: заполнить анкету для поступления в Джорджтаунский университет. Эту мысль на прошлой неделе подал ей Том. Он сказал, что очень хотел бы сохранить ту связь, которая образовалась между ними троими. С того дня Энни почти не вспоминала о поцелуе Рори.
Вообще-то, для подачи заявления уже поздновато, и Тому, безусловно, придется задействовать свои знакомства, чтобы Энни приняли. Это очень смущает ее. И все-таки она хочет поехать в Джорджтаун. Да, в Хаверфорде ей нравилось. Сестра была совсем рядом. Но какой смысл возвращаться туда, если за оставшиеся три месяца Кристен не найдется? Уж лучше начать с чистого листа. В новом университете никто не станет подозревать Энни в нечестности. Она сможет часто видеться с Олив… и с Томом.
Пора одеваться. Встав с дивана, Энни идет в свою комнату, но, не дойдя, останавливается. Дверь спальни Тома открыта. Забыл закрыть? Странно. Энни идет по коридору на цыпочках, сама не понимая, зачем красться, когда никого нет дома. Сердце бьется о ребра. Впервые она заглядывает в личные покои того, кто занимает ее мысли.
Кровать аккуратно застелена простым белым покрывалом, сверху коричневые подушки. В углу небольшое кожаное кресло. Энни оборачивается, как будто кто-то может стоять у нее за спиной, хотя на самом деле в квартире, конечно же, никого нет. Несмело переступив порог, она чувствует босой ногой прохладу деревянного пола. На письменном столе лежит горстка мелочи, валяются чеки и счета. Энни подходит к гардеробной и осторожно открывает дверцы. Одежда висит аккуратно: брюки с одной стороны, рубашки с другой. Чувствуется свежий, но нерезкий запах его мыла. Энни проводит рукой по вешалкам с пиджаками, а потом наклоняется к одной из рубашек, закрывает глаза и делает глубокий вдох, представляя себе, что ее лицо касается шеи Тома.
Вдруг кто-то трогает Энни за плечо. Она, вскрикнув, оборачивается и хватается за горло:
– Рори?! Что ты здесь делаешь?! Ты за мной следишь?!
– Извини, Энни. Я получил твою эсэмэску – даже две эсэмэски – и подумал, что тебе одиноко. Подошел к двери, стал стучать, но ты все не открывала.
Энни смотрит на «капельки», которые только что вынула из ушей. Даже сейчас музыка звучит громко – хоть подпевай.
– Как ты попал в квартиру?
– Доктор Барретт на всякий случай дал мне ключ.
Давно ли Рори вошел? Видел ли, как Энни по-собачьи обнюхивает вещи Тома?
– Вообще-то, люди изобрели телефон. Не слыхал? – фыркает она.
Рори оглядывает гардеробную, как будто только теперь заметив, где они оба стоят.
– Энни, что ты делаешь?
Она молчит. «Обнюхиваю одежду будущего мужа» – так явно не скажешь.
– Пойдем, нечего нам тут стоять, – говорит она вместо ответа и выходит, но Рори не двигается с места.
Вздернув одну бровь, он смотрит на Энни с лукавой улыбкой, от которой на его щеках появляются милые ямочки:
– Ты шпионишь за доктором Барреттом?
– Да! – усмехается она.
– Ты… – На щеках Рори проступают уже знакомые ей красные пятна. – Ты влюблена в него?
В первую секунду Энни хочет сказать правду. Да, она без ума от Тома Барретта. Осенью она, если удастся, переведется в Джорджтаунский университет, а когда-нибудь потом они с Томом и Олив, может быть, даже станут семьей. Но по глазам Рори Энни понимает, что рассказ о ее любви к другому не доставит ему удовольствия.
– Чего? – смеется она. – С ума сошел?
– Да! – кричит Рори, хватаясь за голову. – Я сойду с ума, если ты не ответишь мне на один вопрос. – Он берет ее за плечи. – Энни, ты что-нибудь чувствуешь ко мне?
Она пытается сглотнуть, но во рту пересохло. Ей не хочется ранить его.
– Рори, ты мне нравишься. Правда. Но…
Он подносит палец к ее губам:
– Пожалуйста, не договаривай. А то я потеряю надежду.
«То же самое может произойти и со мной, – думает Энни, – если я продолжу поиски Кристен».
Рори целует ее в лоб:
– Я пошел.
В его глазах столько боли, что Энни невольно отворачивается. Дождавшись, когда за ним захлопнется дверь, она ударяется в слезы. Сегодня она впервые почувствовала вкус самой тяжелой из всех разновидностей любовной тоски – тоски оттого, что по твоей вине разбилось чужое сердце.
