Глава 28
Торговый Судья с удовлетворённым лицом перебирал какие- то листы.
— Весь Торговый Совет и более мелкие сошки ломятся ко мне на приём, — с кривой улыбкой проговорил он. — Все спешат заверить, что верны лишь идеям Торгового Совета, каждый умоляет не забирать его в котёл. Ха! Получилось!
— Да, — Баэльт потерянно кивнул головой. — Получилось. Вы выслали ещё людей к Каэрте?
— Да. Самых верных. Если эти не верны, то я даже себе отказываюсь доверять, — старик улыбнулся. — Боги, Мрачноглаз, мы переиграли их всех! Даже рабочие, даже бедняки будто бы поддерживают меня! По всему городу слышно одно и то же — «Торговый Совет занялся делом!»
— Не сомневаюсь, — безразлично проговорил юстициар, глядя в окно. По стеклу катились крупные капли дождя.
— Почему ты такой мрачный, демоны раздери? — улыбка не сходила с лица Эрнеста. — Посмотри на это! Фервен, скрипя зубами, согласился помочь! Смотри, смотри! Признательные листы! Уже трое сознались, их сейчас допрашивают!
— Никуда не приведёт, — Баэльт спрятал лицо в ладони. — Они просто спрятались, ушли в тень. Малькорна так и не нашли. Ни одного следа, ни одной маски, ни одного открытого и прямого сотрудничества. Мы просто оттянули взрыв, вот и всё. Боги, я ошибся, ошибся! И теперь они пустят Рина за мной или Каэртой!
Эрнест, вздохнув, полез под стол и извлёк откуда- то бутылку. Когда он ставил её среди бумаг, зеленоватое стекло чуть слышно зазвенело.
Такой обнадёживающий, утешающий и манящий звон, подумал юстициар, облизывая разом пересохшие губы.
— Если я не выпью сейчас, я сойду с ума. Бумаги, подписи, указы, сверки… — Торговый Судья поставил на стол два изящных кубка. — Ты, думаю, тоже сейчас сходишь с ума. Так что давай лечиться вместе.
— Мне нельзя пить, — осторожно возразил Баэльт, пододвигая стул к столу.
Бутылка была на расстоянии вытянутой руки и неуклонно тянула взгляд полуфэйне к ней.
— Ну, хотя бы раз да можно, а? — лукаво поинтересовался старик, раскладывая на столе нарезанный хлеб, сыр и ветчину. — Тем более, с Торговым Судьёй. Разве нет, Белеальте?
Уважение и жалость смылись волной гнева.
«И что тебе видно, напыщенный индюк? Нафаршировал себя высокомерием и старостью и думаешь, что можешь с первого взгляда раскусить любого?!»
Похоже, его эмоции были написаны на лице. Эрнест поднял брови и извиняющейся проговорил:
— Извини. Кажется, это задевает тебя. Давно заметил, что ты как- то не очень относишься к разговорам о прошлом. И чувствах.
— Я юстициар, а не драматург или историк. Чувствами и прошлым пусть занимаются они, — буркнул Баэльт, без спросу протягивая руку к бутылке. Позволить этому шуту болтать ещё хотя бы мгновение?! Ха! Да ни за что!
— Не обижайся. Нам ведь нужно о чём- то поболтать, пока мы пьём?
— Не обязательно, — Баэльт открыл бутылку и тут же сморщился, когда ему в нос ударил крепкий запах. — Серьёзно? Водка? Я думал, вы поизящнее.
— А я думал, что хочу расслабиться.
Баэльт с сомнением посмотрел на бутылку. Следует отказаться от этой идиотской пьянки. Тем более, скоро его ждут в «Гостеприимстве».
Но не в этот раз. Сейчас что- то вновь поднималось из глубины его души. Нечто тёмное, тоскливое и пустое. Что- то, что ранее отступило благодаря Каэрте.
Что- то, что заставило его схватить бутылку и плеснуть себе в кубок. До краёв.
— Ого. Прям вот так? — Эрнест усмехнулся.
— Вот так, — резко кивнул Баэльт, опрокидывая в себя кубок. Горькая жидкость, обжигая нутро, расползлась жаром по всему телу, заставив вздрогнуть и распахнуть глаз с хрипом.
— Ненавижу эту дрянь… — просипел Мрачноглаз.
— Ты хотя бы закуси, — Эрнест протянул ему кусок хлеба с ветчиной, и Баэльт жадно схватил его. Отхватив зубами кусок и яростно жуя, он особой разницы не почувствовал. — Эх, не умеешь ты пить такие вещи, Мрачноглаз. Совсем не умеешь. Только и умеешь заливать в себя всякие изящные вина. Те, кто хотят напиться, пьют обычную водку. Те, кто женщины или хотят, чтобы их жалели и всячески мешали напиться, пьют вино.
Мрачноглаз сжал зубы, чувствуя, как гнев начинает стучать в ворота сознания.
— В моей родной деревне, Черметте, пили и не такое. Кузнец вечно гнал какую- то крепкую дрянь, от которой краснели и кашляли даже последние пропойцы в округе. Ах, хорошее было времечко…
— Деревне? — переспросил Баэльт, чувствуя, как алкоголь начинает расползаться по крови — обыск длился уже почти день, и этот день он ничего не ел. Благо, что его не вывернуло прямо тут. Забавно было бы — заблевать все свитки и бумаги самого влиятельного человека в Веспреме. — Вы родились в деревне?
Эрнест опрокинул в себя кубок и шумно выдохнул, после чего поднёс к носу кусок хлеба и так же шумно вдохнул.
— Ах… Да. В деревне, я же сказал. У тебя же глаз один, а не ухо. Черметте. Три дня езды на лошади отсюда, между прочим. Повозкой, как добирался я — все пять.
— Не могу представить вас… — Баэльт ещё раз лениво откусил от хлеба с ветчиной. — Ну… На пашне. Или в поле. Или в саду. Или…
Торговый Судья нахмурился, и Баэльт мысленно похвалил себя.
— А, снова издеваешься? Ну- ну, я готов потерпеть.
— Прям готовы? Даже не попытаетесь бросить в Котёл?
— Неа, не попытаюсь. Я не привык бросать верных мне людей в Котёл. Даже если они верны мне лишь потому, что, если меня выкинут с этого места, они вылетишь в сторону Каналов.
— Да, вы уже упоминали что- то похожее, — буркнул Баэльт, опуская взгляд на чистый пол. Действительно, очень чистый пол…
— Вот и отлично, что мы продолжаем понимать друг друга. Тебе ещё? — он кивнул в сторону бутылки.
— Нет, пока не надо… — скривился Баэльт.
— Ну как знаешь, — проговорил Торговый Судья и опрокинул в себя ещё один кубок. Пару раз моргнув, он снова шумно выдохнул. Кажется, старика совсем не заботило то, что посреди рабочего дня он будет уже пьян.
— И каково это было? — поинтересовался юстициар, пытаясь отогнуть подступающее чувство пустоты. — В деревне, всмысле? Жить?
— Хорошо было в деревне. Тихо. Спокойно. Только знай себе — работай да молись. Ну, и веселись, ясно дело… — Эрнест улыбнулся. — Задирай юбки охочим девицам, бей морды парням из соседних деревень, бегай на водяную мельницу пить с друзьями. А потом я подумал, что повзрослел, — старик тяжело вздохнул. — В двадцать три, представляешь? Повзрослел! Начал учиться читать, перестал пить и бегать по бабам. В двадцать три! — взвыл судья, вызвав осторожную улыбку у Баэльта. — Начались попытки учиться считать — я это безобразие до конца так и не осилил… Но, надо сказать…
— А как вы в Веспрем попали- то? — Баэльту не было интересно, однако ему хотелось вставить палки в колёса рассказу старика. Он, конечно, благодарен ему за выпивку и подобие внимания…
Ну, разумеется, будет благодарен после того, как выпьет.
— В Веспрем? — Эрнест посмотрел на него так, будто бы увидел в первый раз. — На телеге.
— Я понимаю, но…
— Заткнись и не перебивай. Черметте показалось мне слишком маленьким, когда я научился всему, чему мог научиться там. Меня приметил сборщик налогов, предложил перебраться в Веспрем и попробовать силы там. До сих пор помню разочарование от вида. Представляешь — я думал, в городах живут добрые, умные и вежливые люди. Первый человек в Веспреме, которому я пожелал доброго дня, послал меня к демонам и попытался ограбить. Всюду грязь, помои, пьянство, смерти, грабежи. Стража скорее участвовала в грабеже, чем мешала ему. Чиновники воровали. Цехмейстеры устраивали бойню прямо на улице за процент от продажи горшков…
— В общем, всё так же, как и сейчас, — усмехнулся Баэльт.
— Всё было в разы хуже! — покачал головой Эрнест. — Тогда город только получил Торговое право, и власть короля вытекла отсюда вместе со всяким намёком на порядок. И никого это не волновало. Веспрем был бездной, окружённой кольцом стен. Внешняя мешала выплеснуться этой дряни на земли вокруг, внутренняя ограждала немногочисленных разумных цехмейстеров в Торговых палатах от того, что творилось внизу. Я сразу же поклялся, что изменю этот город. Я подумал, — он усмехнулся, — что это достойная цель для полного энергии и идей парня. Поступил на службу в сборщики налогов. Сначала был подсчётным — ну, знаешь, те прыщавые пареньки, что носятся за сборщиками и считают каждую монету, пока сборщик вопит, уговаривает или угрожает? Одновременно вклинился в теневые дела Веспрема… Тогда им нужны были грамотные люди — Торговым Судьёй стал Алестра фел Велестад, этот придурок. Умудрился за десять лет утопить город в крови и дерьме, но при этом успешно боролся с контрабандой. И зачем, спрашивается? Тогда всё было по другому, Баэльт. Даже в тени. Тогда тут заправляли предшественники Моргрима. Аж целых пятеро.
— Пятеро?
— А я что сказал? — недовольно цокнул старик. — Я тогда пошёл к самому адекватному. Талер, толстый мудила. Заправлял делами в Торговом Квартале и пытался расшириться до Ремесленной улицы. Ох, ну и время было… — старик покачал головой. — Постоянные разборки за зоны влияния, хаос, невозможность управлять этим… Впрочем, потом появился Моргрим. Я тогда уже был Королевским Торговым Инспектором, помог этому недохудожнику встать на ноги… А потом он попросту подмял под себя оставшихся пятерых. Талера, Оклада, Вирьеза, Тонкого и Делере. Ну, не без моей помощи…
— Одним управлять легче, чем пятёркой?
— Один не пытается душить никого без твоего ведома, — хмыкнул старик. — Да и деньги с головорезов и прочей швали стало легче собирать. Ты знал, что для людей Моргрима есть обязательный платёж? Налог и на их ремесло?
— Теперь знаю.
— Моя придумка.
— Наверняка вы очень гордитесь таким достижением — налог на отребье.
— Слегка, — улыбнулся Эрнест. — Мне всегда нравилось получать деньги. До сих пор помню свою первую получку. Я думал, что буду копить деньги и пересылать их семье — в конце- то концов, они им тоже были нужны. А в итоге я потратил всё на шлюху. Она была рыжая, даже красноволосая. И очень скучная. Так странно — прошло столько лет, а я помню такие мелочи. Иногда разум может помнить всю эпоху, цепляясь лишь за цвет туфлей встреченного тобой на улице человека.
— Вы это заметили только сейчас? — ядовито спросил Баэльт.
— А ты? Когда ты придумал, как можно забывать то, чего забывать нельзя?
Сердце кольнула острая боль, тело покрылось ледяным потом.
— Вот- вот, — кивнул Эрнест с сочувствующей миной. — Непривычно получать сдачу, да, Баэльт?
— Немного, — прохрипел юстициар, гневно таращась на Эрнеста. — А знаете… Орлы. Они ведь предлагали перейти на их сторону.
— И ты отказался, — пожал плечами Эрнест. — Вот потому- то у меня всегда всё под контролем — я знаю, на кого ставить.
— Ага. Потому половина города едва не оказалась в руках орлов? И как с контролем? — с ухмылкой поинтересовался Баэльт, решительно протягивая руку к бутылке.
— Лучше, чем у тебя с самоконтролем! — фыркнул в ответ старик. — Ты что, с непривычки уже пьян?
— Возможно, — уклончиво пробурчал Баэльт, понимая, что водка уже добралась до головы, мешаясь с мыслями и мешая думать.
— Оно и заметно — вряд ли бы ты был так храбр, будучи трезвым.
— А вообще, ты тоже хороший человек, Баэльт.
— Полуфэйне, — машинально поправил юстициар, не отрывая погрустневшего взгляда от кубка.
— Полуфэйне, — согласился Эрнест. — Бываешь, конечно, скотиной. Но побольше бы таких, как ты. Если бы все вокруг были бы скотинами того же рода, жить было бы легче. Я рад, что ты выбрал мою сторону, а не Малькорна.
— А я мог выбирать?
— Ты пытался. И вообще, всегда можно выбирать. Конечно, последствия могут быть совсем разными… Но выбирать- то можно всегда.
— Верно… Но, знаешь, Малькорн тоже в чём- то прав.
— Малькорн — это я, Мрачноглаз, — нахмурился Эрнест. — Я двадцать лет назад. Он думает, что можно всё поменять в единочасье. Он думает, что достаточно просто сжечь то, что было раньше, а на пепле построить что- то новое. Но не всякое пепелище годиться для строительства. Знаешь, мой дед жил в давние- давние времена. Ещё во времена республик. И тогда у всех на устах была такая лицемерная поговорочка: «из зла не родится добра». Так вот — хрень эта пословица. Если ты просишь подать тебе стакан воды, а я подам тебе его, обозвав сукиным сыном, вода в стакане от этого изменится? Перестанет быть водой? Станет ядом? Нет. Потому… Я делаю хорошее дело. Плохими способами. Ты ведь меня понимаешь, да? — вопрос прозвучал жалобно, просяще. Так почти не верящий в своё дело человек ищет поддержки у окружающих, только видом умоляя согласиться с ним, поддержать.
— Конечно понимаю. Сам так делаю, — прохрипел Баэльт, выдавливая улыбку сквозь чувство отвращения.
Эрнест улыбнулся в ответ отеческой улыбкой.
— Вот и отлично. Ну что, ещё по одной?
— Мне нужно идти… — язык заплетался всё сильнее, а мысли рассыпались в руках рассудка. — Меня ждут…
— Ну, хотя бы по последней.
— Только если по последней! — демоны, пора завязывать с выпивкой. Он опять говорит громко. А он не любил говорить громко…
— Уверен?
— Ага, — пьяно кивнул Баэльт. Мир утонул в дымке, мысли спутались в ленивые комки.
— Тогда — за уверенность! — Эрнест поднял кубок.
— Херовый тост. В моей работе нельзя быть уверенным в чём- либо, — пробормотал Баэльт, почёсывая щёку и соприкасаясь кубком с кубком Эрнеста. — И вообще, кто придумал пить водку из кубков?
— Я. Так мы внешне выглядим приличнее, уверяю тебя.
— А. Ну да. Приличия, мать их, — понимающе кивнул Баэльт и выпил. Грохнув кубком о стол, он, пошатываясь, встал. — Теперь я пойду…
— Удачи, — кивнул старик. Скотина, кажется, выпил — и всё ни по чём! — После этого… Ну… Всего. Загляни ко мне. Дам тебе кое- какие книги. Тебе будет полезно… Почитать.
— Ага, — кивнул Баэльт, шагая прочь.
Теперь его ждал Робартон и другие юстициары. Ещё больше выпивки. Ещё меньше пустоты.
Баэльт улыбался. И улыбался уже довольно долго.
Немногочисленные посетители отводили взгляды подальше от него, предпочитая заполнять залы «Гостеприимства» тихим гулом голосов.
Разумеется, демоны раздери, они отводили взгляд! Лица вроде его лица не созданы для улыбок!
Но… Ему сегодня было наплевать. Он устал, он очень устал, и ему нужно было улыбаться. Хотя бы потому, что это всех бесило.
Щёки с непривычки болели. Проклятье, как кто- то может так долго улыбаться вообще?! Это же демонски больно!
— Кажется, вы очень рады, господин Эриэрн! — радостно отметила Мэли, огибая пустующий стол. — Очень рады!
— Я рад, что тут много пустых столов сегодня, — ответил Мрачноглаз, окидывая взглядом нижний зал «Гостеприимства». Пятеро или шестеро посетителей, опасливо на них косящихся — и всё.
А обычно тут сидит человек двадцать.
— И всё по твоей вине, Баэльт, — хохотнул Робартон, останавливаясь перед пустым столом с серьёзным выражением лица. — Простите, господин Толстосумчатый Говнюк, вы не тут? Почему? А, обыск! Конфискация имущества? Ну, бывает! Но на втором этаже, уверяю, народу побольше обычного!
Мэли хихикнула и потащила его за локоть дальше, вслед за Баэльтом.
— Ты развязал руки Фервену, умудрился отбить Эрнесту место Торгового Судьи, повысил нам всем месячную плату! Ты, мать твою, герой! — продолжал радостно голосить Робартон. — Хордал мне говорил, что стража тоже молиться на тебя!
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Мрачноглаз. Он знал, что Робартон не преувеличивал. Не преувеличивал ни на каплю. Но слушать об этом не хотел.
В данный момент он хотел слушать тишину.
— Он не преувеличивает, господин Эриэрн! — вклинилась Мэли, широко улыбаясь. — Фервен пообещал, что устроит для вас торжественное вручение шарфа сержанта, я это слышала! А Борсо…
— Тот самый Борсо, который обещал выбросить меня в окно, если увидит?
— Тот самый! Он сказал, что готов вам простить всё! — глаза юстициарки светились. — Весь город в нашей власти, взяточничество и организованная преступность под ногтём у Фервена, всякий сброд согнан в Медный, Портовый и Беднячий кварталы!
— То- то бедняки обрадуются, — пробурчал Робартон, улыбаясь.
— Ничего, потом мы выгоним и их! Мы…
— Тише, тише, — Робартон с хохотом обнял её. — Взяточничество скоро вернётся на место, самые умные контабандисты даже не попали под обыск, а идти дальше пока опасно. Всегда было опасно. Вот увидишь, Мэл, скоро всё вернётся на свои места.
— Скорее бы… — простонал Баэльт, стараясь унять боль в груди. Зря он согласился на этот дурацкий поход сюда. Ему нужно выспаться. Успокоиться. Отдохнуть…
Он так устал, он так…
Опустошён.
Победа на вкус оказалась как куча бумаг, куча заключённых и куча пустых похвал.
— Я буду рад, когда смогу вновь просто ловить мелкую шваль на улицах, — проговорил Баэльт, рыская взглядом по уютному залу. Ему нужно было что- то, за что можно зацепиться взглядом. Иначе он упадёт прямо тут. — Меня устраивали те времена, когда уродов всех видом было полно.
— Скажешь об этом своего другу- нидрингу, — фыркнул Ирвин. — Пока я ему объяснял, где мы собираемся, он умудрился четырежды оскорбить меня! И это прежде, чем начал говорить!
Баэльт уныло угукнул и начал подниматься по лестнице. Со второго этажа звучал гул голосов.
— Да, узнаю Мурмина. Он опоздает, да?
— Эрнест отправил его и ещё пару десятков стражников брать начальника порта и гильдмастера торговцев сукном. Я слышал от Мелински, что через них шла почти вся контрабанда.
— А что с Малькорном?
— Его ищут. Но… — Робартон развёл руками. — Нету.
— Нету, — глупо повторил Баэльт. — Проклятье.
— Ничего, найдётся. В остальном пока у нас всё отлично.
Похоже, лучше и быть не может. Жизнь налаживается. У Веспрема. У Робартона. У Эрнеста. У всех.
Но почему- то не у Баэльта. Точнее, он не чувствовал себя счастливым.
И полуфэйне хотелось бы знать ответ — почему? За что?
— Почему нам нужно подниматься на второй этаж? — глухо спросил он, уже ступая на последнюю ступеньку. — Внизу полно свободных столов, можно сесть за любой.
— Ну, у нас много народу, — с ухмылкой почесал щёку Робартон.
Действительно, народу было много.
Даже слишком.
Второй этаж был забит людьми. Знакомые лица и не очень, шумные и весёлые, большинство — с кубками в руках. Усталые, заросшие и громкие беседы.
— Какого демона, Робартон?! — прошипел Баэльт, разворачиваясь к рыжебородому юстициару. Его апатия испарилась, оставив лишь злость и разочарование. — Я думал, тут будет пара человек!
— Ну, ты ж сказал — позвать наших, — с улыбкой проговорил Ирвин, становясь поперёк лестницы. — Торговое Отделение здесь. И кое- кто из твоих старых друзей. Что- то вроде праздника в тою честь. Ты заслужил.
— Зачем?! — Баэльт предпринял попытку просочиться мимо Ирвина, но тот отпихнул его.
— Мы с моей будущей женой подумали и решили, что тебя нужно оживить.
Баэльт несколько мгновений переваривал услышанное, не двигаясь и глядя то на миниатюрненькую девушку, то на Робартона.
— Вы…
— Собираемся, — проговорила Мэл, улыбаясь. — Вам нужно расслабиться, господин Эриэрн. Повеселиться в компании, выпить.
Баэльт вздохнул, пытаясь успокоиться. Сердце юстициара часто билось, ему хотелось оттолкнуть Робартона и убежать прочь отсюда. Внезапно стены «Гостеприимства» стали казаться изящной, болезненно изощрённой ловушкой.
И ему хотелось на просторы тесных улиц. Хотелось вдохнуть полной грудью чистейший воздух, отдающий дымом, рыбой и ещё боги знают чем.
— Давай, — Робартон с улыбкой кивнул в сторону толпы. Он когда- нибудь прекращает улыбаться своим ехидным оскалом?! — Ты всё равно этого не избежишь.
Баэльт опустил взгляд, чувствуя, как сердце беспокойно колотится. Как будто предчувствуя что- то плохое.
Они не заставят его сделать это! Они не заставят его сесть говорить с ними всеми, смеяться и пить, если он сам того не захочет!
Но он хотел.
Где- то очень- очень в глубине души. Но недостаточно глубоко, чтобы плюнуть на всё и уйти.
— Эй- эй! — здоровенный усатый мужчина со шрамом через всё лицо размашисто пожал руку опешившему Баэльту. — Посмотрите на героя дня! Парни, Мрачноглаз здесь! — рявкнул он в толпу.
— Мрачногла- аз! — дружно рявкнула толпа, заставив Баэльта испуганно сморщиться.
— Демоны раздери, дружище, ты крут! — мужчина хлопнул Баэльта по плечу, а через миг его места занял Леонард.
— Проклятье, — его обычно равнодушное лицо расколола слабая улыбка. — Кто бы мог подумать, а. Я демонски рад, Баэльт.
— Я тоже, — не особо убеждённо пробурчал Баэльт, пожимая руку Леонарда в ответ. — Все эти люди. Столько их.
— А ты чего хотел? Каждый юстициар, желающий почтить тебя, пришёл сегодня сюда.
— Как- то многовато их тут… — плечи Баэльта поникли. Действительно. Почему их так много?
Это одновременно радовало и злило его.
А он ненавидел такие противоречия. Безмозглый Робартон, безмозглая новенькая!
— Мрачноглаз, — из толпы вынырнул Вульфар, специалист по контрабанде. Серьёзный северянин, как и Баэльт, одноглазый. — Моё почтение. Никогда не думал, что мы добьёмся чего- то подобного. Поздравляю.
— Спасибо, — Баэльт ошарашенно кивнул.
— И повеселее, — суровое лицо северянина исказилось в оскале. — Победителям нужно праздновать — так было всегда. А мы все — начиная с тебя! — победители сегодня! Ха! Кто бы мог подумать? — и он, хохоча, скрылся в людской массе.
Баэльт попытался найти взглядом кого- нибудь из друзей — но вокруг были лишь незнакомые лица.
— Господин Эриэрн, — худощавый и аристократичного вида старик протянул руку Баэльту. Тот с чувством сильнейшего отвращения пожал её. — Стефан фон Радавел. Для меня это честь — пожимать руку вам.
— Мы все тут равны, — Баэльт поспешно высвободил руку из старческого захвата.
— О, но герой всё же вы. Среди равных сегодня вы — первый! Скажу вам честно — я не доверяю молодёжи. Но вы — старая закалка. Сразу видно.
— О. Спасибо, — Баэльт попытался улыбнуться и спользнул мимо людских спин дальше.
Кажется, он видел стол. А на столе — бутылку.
Проклятье, лучше бы ему было отказаться от этих глупостей и идти домой. К Каэрте.
Может, это страх за неё подтачивает его изнутри? Конечно, десять человек — это серьёзная защита. Рин при таком раскладе и не подумает туда соваться.
Но ему всё равно было тревожно.
Некоторые юстициары уже сидели за столом, выпивая и громко общаясь. Суровое, сдержанное веселье — как раз такое, какое нравилось Баэльту.
Мелински, завидев его, с ухмылкой поднял кубок в его сторону. Баэльт кивнул ему и уселся на свободный стул.
— О, Мрачноглаз! — его сосед тут же всунул ему в руки полный кубок. — Я хочу выпить с героем!
Баэльт отстранённо позволил юстициару ударить кубком о кубок.
— Я Кромби Абер, — представился юстициар. — Проклятье, пить с самим Мрачноглазом! Видали?!
— Я такое проделывал чаще, чем ты был трезвый, — под общий смех Робартон плюхнулся на соседний с Баэльтом стул. — Что, Кром, нечего возразить?
— А не сильно и хотелось, — весело проговорил мужчина. — Эй! Господа! Господа, вашу мать! Чуть- чуть приличия! — люди вокруг замолкали и обращали взгляды на него. — Мы все собрались здесь по редкому, язвить его душу, поводу! Редко когда мы собираемся по весёлому поводу. Но сегодня, демоны раздери, мы имеем право улыбаться! — его поддержали довольными возгласами, которые он быстро погасил мановением руки. — Эрнест и Фервен довольны нами всеми, как никогда! Все паскудские богатеи города загнаны в угол и вынуждены слушаться нас! Всякие преступные отродья, наконец, отправляются туда, где им место! И всё это, демоны раздери, благодаря одному человеку!
— Полуфэйне, — машинально прошептал Баэльт. Однако его не слушали.
— Баэльт Эриэрн, демонов Мрачноглаз! — взревел Кромби, воздевая кубок к потолку и разбрызгивая вино. — За Мрачноглаза! За победу!
— За Мрачноглаза! — взревели все разом, заставив Баэльта вжать голову в плечи.
Вокруг кричали, улюлюкали, стукались кубками и хохотали.
А он медленно перебирал хлебные крошки на скатерти, стараясь не выдать своих эмоций ничем.
Почему он недоволен? Он ведь действительно выиграл. Даже Фервен встал на их сторону. Почему тогда?
Что не так?
— Эй, — кто- то тронул его за плечо, и он обернулся.
Мэли, конечно же.
— С вами всё в порядке? — на её лице написана самая искренняя забота. Эх, повезло же Робартону.
— Да- да, — кивнул он, отмахиваясь. — Всё в порядке.
— А я так не думаю, — она уселась на освободившееся места крикуна Кромби, который орал что- то из самого сердца толпы. — Вы выглядите усталым и потерянным. Что вас беспокоит?
— Так заметно? — тихо простонал Баэльт, стараясь не привлекать внимания.
— Остальные просто радуются, — она пожала плечами. — Они уже прилично набрались, чтобы обращать на такое внимание.
— А ты?
— А я не пью. Не переводите тему.
Баэльт задумчиво вздохнул, сложив руки на коленях. Обернулся через плечо — Робартон рассказывал смешную историю полному юстициару с жестоким лицом.
— Кажется, победа и торжество не всегда стоят на одной ступени, — наконец, выговорил он.
— Конечно же, — она мягко улыбнулась. — Всегда так. Но неужели у вас есть причины разочаровываться?
Он тяжело выдохнул и помассировал виски. Боги. Зря он пьёт вино после водки. Очень зря. Больше не надо, да. Не надо ведь делать хуже.
А затем Баэльт потянулся за бутылкой.
— Я только чуть- чуть… — прошептал он, резко наклоняя бутыль над своим кубком. — Чуть- чуть…
— Может, лучше не надо? — Мэли осторожно прикоснулась к его руке. Он вздрогнул.
А она осторожно достала бутылку из его пальцев.
— Вам не надо сейчас пить. Поговорите со мной.
— Я… — Баэльт растерянно посмотрел на полную чашу. — Да, наверное. Да. Я не люблю такие разговоры, знаешь ли.
— Знаю. По вам видно. Но ведь нельзя всю жизнь молчать?
— А если можно?
— Не уходите от темы. Что вас гложет?
— Хотел бы я знать, — он обхватил голову руками. — Какое- то беспокойство. Тревога. Не знаю. Не знаю, демоны раздери!
— Вы просто переутомились, — она мягко улыбнулась. — Вам нужно отдохнуть. Попросите у господина Эрнеста несколько дней отдыха. Уверен, он поймёт и пойдёт на встречу. На недельку- две съездите за город, я знаю отличное место для отдыха. Вам нужно отдохнуть от этого всего. От грязи, от дождя, от города.
— Я не умею отдыхать от города, — потерянно покачал головой Баэльт. — Я…
— Эй, герой! — над плечо Мэли показался Хордал Бернетте. Его молодое и жизнерадостное лицо счастливо улыбалось. — Чего ты унываешь? Все бояться к тебе подойти!
— Никто тут и не унывает, — пылко возразила Мэли, гневно глядя на Хордала.
— Вот- вот, Бернетте, — появившийся с двумя кубками Робартон слегка отпихнул Хордала. — Никто не унывает! У господина Эриэрна выдалась тяжлая неделька — это тебе не пересчитывать изъятую контрабанду! Ты хоть считать- то научился?
Хордал зашёлся звонким смехом.
— Ну, уж получше твоего! Я видел твои отчёты по конфискованному добру! И там явно проблемы с соответствием цифр!
— Лети отсюда, — хохотнул Робартон, замирая над Баэльтом с двумя кубками. — Не унывай, дружище. Всё в порядке.
— Ирвин, ты же знаешь, я не пью, — укоризненно хмыкнула Мэли, глядя на второй кубок. — А господину Эриэрну пока тоже не надо…
— А это и не для вас, — ухмыльнулся юстициар. За несколько глотков осушив один кубок, он сразу же принялся за другой.
— Невозможный человек, — против воли улыбнулся Баэльт. — Как ты его терпишь?
— А я и сама не знаю, — просто пожала плечами девушка. — Люблю, наверное.
— И я те- е- ебя люблю, прелесть ты моя! — Ирвин наклонился и поцеловал её в губы. — О, не надо твоего «ну не при людях же, не при людях!» Я тебя хоть на людях…
— Ирвин! — она с улыбкой ударила его. — Иди погуляй.
— Я- то пойду. А ты, Мрачноглаз, расслабься наконец!
Баэльт вяло кивнул.
— Он вас утомил, да? — виновато проговорила Мэли, убирая упавшую на лицо прядь. — Он умеет утомлять.
— Нет, я просто устал.
— Когда вы в последний раз спали? — Мэли укоризненно покачал головой. — У вас круги под глазами. То есть, глазом… Ну… Вы поняли. Извините, — она покраснела.
— Мрачно- огла- аз! — кто- то навалился на спину Баэльта. — Мрачноглаз! Старина! А ведь когда- то мы вместе ходили на дела!
— Да- да, — кивнул Баэльт, кривясь и замирая. — А теперь отвали, Вердле.
— Ха- ха! Как всегда! — давление на спину исчезло, и в поле зрения появился широкоплечий и пузатый бородач. — Эй, не мрачней, ха- ха! Улыбнись, старик! Никто до тебя такого не проворачивал! Эй! — взревел он, заставив всех обратить на него внимания. — Мы уже минуту не пьём за Мрачноглаза! Что за хрень?!
— За Мрачноглаза! — волна крика накрыла всё вокруг, звон кубков и хохот заполнили череп Баэльта.
Боги. Домой, домой. Скорее отсюда.
— А что за прекрасная собеседница у тебя нынче, а? — Вердле с похотью посмотрел на Мэли. — Этакая милашка — и в обществе этого седого ворчуна! Непорядок!
— Это жена Робартона, и у нас с ней разговор, — Баэльт резко поднял на него злой взгляд. — И ты его прервал.
— О, — Вердле хитро ухмыльнулся. — Ладно- ладно! Жена Робартона, ха! Не буду мешать вам общаться, ха- ха!
— Придурок, хоть и хороший юстициар, — виновато проговорил Баэльт.
— Всё в порядке, — она ободряюще улыбнулась ему. — Я привыкла. Женщину- юстициара никто из мужчин- юстициаров не воспринимает.
— Я воспринимаю.
— Да. Что- то вроде ученицы, — она благодарно улыбнулась. — Я благодарна вам за это. Вот, улыбнитесь ещё раз. Вам идёт. Похоже, вам лучше.
— Да нет, — он покачал головой. Улыбка ему идёт, ага. — Просто начинаю осознавать, почему мне… Не очень приятно тут быть.
— И почему? — она оживилась, подсела чуть ближе.
— Эта победа не стоила ничего. Абсолютно, — Баэльт усмехнулся горькой улыбкой. — Пустышка. Я вымотан до предела. Оставлен ни с чем. Меня чествуют. А за что? Когда я раскрывал настоящие дела, моими отчётами… — он бросил быстрый взгляд на неё. — Их выкидывали, не читая. Когда я находил убийц и извергов, мне говорили «молодец» и выпихивали прочь! А теперь, когда я обманул доверие какого- то идиота в маске и смог сложить простейшее, меня носят на руках! — растущая ярость обжигала внутренности, и Баэльт попытался залить её вином.
Схватив кубок со стола, он быстро осушил его.
Но, кажется, сделал лишь хуже.
— Меня носят на руках! — прошипел Баэльт, поднимая взгляд на ошарашенную девушку. — За какую- то глупость! Это даже не дело! Сходи к одному, поговори с другим — и всё! Когда я нашёл Кишкодёра по следам ногтей — никто не хвалил меня! Когда я накрыл Пёстрых— никто и слова не сказал! А теперь, — Баэльт сглотнул, стараясь сдержать слёзы пополам с соплями. — А теперь они носят меня на руках. На руках, Мэли. Понимаешь? — ярость ослабела, оставляя лишь горечь. Он быстро отвернулся и стёр слезу.
Девушка просто положила руку ему на плечо.
— Всё в порядке, — тихо, успокаивающе проговорила она. — Вас не замечали те, кто читал отчёты — но остальные видели. Ваше имя до сих пор произносят с уважением всюду в этом городе. Какая разница, что говорит два- три человека вверху? Вам благодарны тысячи простых людей. Прошу вас, не позволяйте таким мыслями отравлять вам победу.
Баэльт тихо всхлипнул и уставился на неё.
— Ты правда так думаешь? — если она лжёт, он почувствует. Тогда он просто молча соберётся и уйдёт. Уйдёт к демонам отсюда.
— Конечно, — ни намёка на ложь. Святая убеждённость. — Я помню, как в детстве все боялись выходить на улицы даже днём. Джек- Свежеватель тогда буйствовал. Все тряслись от страха и молились. А потом пришли вы. За неделю вычислили его и… — она замолчала на мгновение. — Он убил мою мать. Я благодарна вам.
— О, — Баэльт почувствовал, как внутри него что- то трепетно вздрагивает. Никто не вспоминал его дело о Джеке- Свежевателе уже почти… Да. Почти десять лет.
— Поэтому для нас, простых людей, вы — принципиальный герой, — она улыбнулась ему. — Я захотела стать юстициаром тогда, когда увидела вас. Вы просто молча убили эту сволочь. Без разговоров и предупреждений. Но я знаю, что вы можете быть и милосердны к тем, кто не виноват. Вы нужны Веспрему.
— Нужен, — неверяще прошептал он, глядя на неё.
— Нужны, — подтвердила она, ласково улыбаясь.
Что- то внутри Баэльта оборвалось, а давление на плечи исчезло.
— Спасибо тебе, — выдохнул он, улыбаясь. — Спасибо огромное, Мэли Родстон.
— Робартон, — она хитро улыбнулась. — Мэли Робартон.
— А, кто- то произнёс мою фамилию! — возникший рядом Ирвин с улыбкой впихнул Баэльту в руки кусок колбасы. — А ну жуй, морда! Совсем дохлый стал! И поднимай свою задницу, тебя хочет кое- кто увидеть!
— Кто? — Баэльт не спешил подниматься, растерянно глядя на кусок колбасы в руке.
— Сюрприз! Давай, быстрее! — Робартон с ухмылкой стукнул его по плечу. — Давай- давай! Живее!
Пока они проталкивались сквозь толпу, Баэльт то и дело отвечал на поздравления и приветствия. Боги. Неужели они считают его… Кем- то хорошим?
Улыбки и уважительные взгляды. Полные дружественности хлопки по плечам.
Когда Робартон вывел его в маленькую комнату, Баэльт улыбался. Счастливо и непринуждённо. Алкоголь гулял в голове, путая мысли.
Но теперь он был уверен в одном — он счастлив. Да, партия против Орла не выиграна. Но ведь время ещё есть. Он выиграет их. Разобьёт в прах. Теперь у него есть поддержка всего грёбаного города.
И уверенность в том, что всю жизнь он делал правильные вещи.
— Ну? — Баэльт обвёл помещение взглядом. Прикрытые белой тканью горы мебели да пара подсвечников. — Кто ж меня тут должен ждать. Ирвин?
Что- то тяжёлое врезалось ему под рёбра, и он влетел в гору мебели.
Испуганный хрип оборвался молчаливым ужасом, когда он развернулся.
— Тише, тише, — успокаивающе проговорил Рин, хрустнув шеей и разминая руку. — Это будет не больно.
Кровь застыла, Баэльт, бессвязно хрипя, попытался отползти. Из- под белой ткани с грохотом вывалилось несколько кресел.
Он набрал воздуха в лёгкие, чтобы закричать. Но удар Рина оказался быстрее.
Зубы клацнули, голова откинулась и больно стукнулась о стену.
— Я больше не могу защищать тебя от своих друзей. Хоть и пытался. Скажи спасибо, что Каэрта осталась в стороне от этого. Мы думали, что с тобой можно говорить. Похоже, ошиблись.
Баэльт попытался встать.
— А, прекрати, — убийца схватил его за ворот куртки и резко вздёрнул в воздух.
Баэльт попытался ударить его лбом в лицо.
Но в следующее мгновение мир перевернулся вокруг, воздух вылетел из лёгких, а боль расколола всю грудь.
Он задохнулся, подавился хрипом.
— Да ладно тебе, — Рин навис над ним. — Теперь ведь жалеть не о чем. В конце- то концов, ты сделал своё дело. Ты победил, да? Веспрем чист от взяток, грабителей и убийц. Контрабандисты наказаны. Ты победил город, Баэльт. Ты разрушил старое. А ведь только разрушив старое, можно построить что- то новое. Хорошая работа. Мои поздравления.
Нет, так закончится всё не может. Только не так! Не так! Нет! Не сейчас!
Визг боли был почти не слышен за стуком крови в ушах.
Он испачкался в чём- то красном и липком. Что, ещё разлитое вино? А почему его так много?
Рин вздёрнул Баэльта на ноги.
Баэльт почувствовал, что больше не стоит на полу.
Он вообще больше ни на чём не стоял.
Осколки стекла и щепки рамы впились в кожу. Он открыл рот, пытаясь кричать, но дыхание перехватило.
Холодный воздух обжёг кожу. Серое небо мелькнуло над головой.
Мгновенная боль в спине — и он ударился в темноту.
Абсолютную, полную темноту.
