Глава 2
Фактории никогда не менялись — и Баэльт ненавидел их именно за это. Тут всегда пахло работой, потом и деньгами. Тем, что в Веспреме всегда было сопряжено со страданиями и преступностью.
Единственным плюсом этой была тишина. Обычно в факториях и цехах царил хаос и грохот. Но здесь было тихо и пусто.
Молоты были аккуратно составлены в ряд у стены, на наковальнях ещё лежали раскалённые и остывающие заготовки, печи ещё полыхают.
Не было только работников, о которых напоминал удушливый смрад — смесь пота и плакта.
Но в него вклинивался другой. Более знакомый Баэльту. Он шумно втянул воздух, затем — ещё раз.
— Да, запашок не очень, но… — виновато и неловко проговорил нидринг.
— Пахнет гнилью. Трупной гнилью, — хрипло заметил Баэльт.
— Ну… — нидринг недовольно сморщился. — Цехмейстер. Работники как почуяли — сразу же разбежались.
Баэльт понимающе кивнул. В Веспреме все знали — если в воздухе парит приторно- сладкий запах гниения, а из- за прочно запертой двери никто не отзывается, лучше делать ноги, пока тебе не предъявили обвинения в убийстве. Ну, или не заставили выгребать то, что сгнило. Иногда куча мусора за запертой дверью — просто куча мусора за запертой дверью.
Баэльт огляделся, заложив руки за спину. Кронциркули, щипцы, ухваты, котлы, формы и слитки металла — всё это явно оставляли быстро. Но аккуратно, зная цену. Сразу видно — цех нидрингов.
— Отличная у вас фактория… — недовольно прохрипел бывший юстициар, переводя взгляд на приоткрытые окна. Из- за мутного, грязного и прокопчённого стекла проступали жёлтые пятна света и мелкие точки мороси. — Да. Отличная.
На его взгляд, не лучше куска дерьма.
— Благодарю, эм… — нидринг замялся у входа в длинный коридор. — Нам сюда.
— Погоди, Гири, погоди, — Баэльт с гадливо- презрительной миной достал веточку плакта из внутреннего кармана плаща.
Гири буравил его неодобрительным взглядом, пока двое огромных аргрингов распахивали окна.
— В наше время плакт — довольно редкое и дорогое увлечение, — сварливо заметил нидринг.
Баэльт согласно кивнул.
Кажется, нидринг ожидал другой реакции.
— Эта дурь не скажется на качестве работы?
— Можешь поискать другого «работника», — Гири зло оглянулся на него. Баэльт картинно оглянулся. — Что? Никого больше нет? Вот так неожиданность. Так что… — он молча запалил веточку о горн и затянулся пряным дымом. — Веди молча, — дым вместе со словами вырвался изо рта.
Нидринг хмыкнул и, махнув рукой, зашагал по коридору. Баэльт последовал за ним, отмечая громкие шаги аргрингов за спиной.
Не нравились ему такие дуболомы. Он прожил в этом городе шестнадцать лет и успел привыкнуть ко всем. К таким разным и таким одинаковым людям. К крикливым, жадным и недоверчивым нидрингам. Даже к высокомерным и чванливым фэйне.
Но не к аргрингам. Он никогда не мог понять, что у них на уме — дружески хлопнуть по плечу или снести голову. Аргринги — они такие. Огромные, вечно раздражённые и готовые драться.
Он оглянулся, и один из серокожих здоровяков улыбнулся, обнажая крупные острые зубы.
Бывший юстициар отвернулся. Да. Не самая приятная улыбка.
Когда они поднялись по крутой и узкой лестнице на этаж выше, перед взглядом Баэльта предстал распахнутый вход в кабинет. Оттуда шел ужасный запах, который чувствовался ещё на первом этаже.
Однако если раньше ему казалось, что это гниль, то теперь он был уверен, что кто- то просто устроил выгребную яму в кабинете цехмейстера.
Баэльт за всё время работы привык ко всякому, но вонь заставила его поперхнуться убрать плак. Сама мысль о том, что вместе с пряным дымом этот воздух может попасть внутрь его лёгких, казалась ему отвратительной.
— Вот, собственно, и оно-,Гири неловко указал рукой на распахнутую дверь.
Баэльт извлёк из рукава платок и поднёс его к носу. Это абсолютно не помогало, однако непринуждённость и изящность этого жеста всегда поднимали его статус в глазах нанимателя. И цену.
— Стража и лекари уведомлены? — глухо поинтересовался он, даже не глядя на нидринга.
Конечно же нет. Иначе бы его не звали.
Гири посмотрел на него исподлобья, холодным и спокойным взглядом, будто бы старался не ответить на оскорбление. Баэльт терпеть не мог такие взгляды — он испытал горячий прилив желания сделать так, чтобы нидринг больше не мог смотреть таким взглядом ни на кого.
— Я не слышу ответа, — хмуро произнёс бывший юстициар, глядя прямо в глаза нидрингу.
За ним было преимущество — ему не моргнуть было в два раза легче. С одним глазом против двух всегда легче.
— Ты и сам знаешь, — нехотя признался нидринг, медленно отводя взгляд.
— Да- да, — раздражённо отмахнулся Баэльт, уловив знакомые нотки. — Всем плевать на бедных нидрингов, стража никогда за это не возьмется. Сто раз это слышал уже. Как звали цехмейстера?
— Рибур. Знаешь, — сощурился нидринг, — ведёшь ты себя по- сволочному. Как они. Точно человек.
— Могу себе позволить-,бесстрастно ответил Баэльт, глядя в комнату, из которой с каждым мигом пахло будто бы хуже. — Лучше скажи мне… Этот ваш Рибур — большой… Человек, — нидринг впился в него гневным взглядом. Ну и пусть. — Его смерть стража вряд ли оставит без надзора. Как же так случилось, что…
Гири гневно всхрапнул и всплеснул руками.
— Ты прекрасно знаешь, как так случилось!
— Хотелось бы удостовериться, что именно я знаю, — Баэльт хотел, чтобы нидринг сам сказал это.
— Я проконтролировал, чтобы никто не трепался! Доволен?!
— Вполне.
— Вот потому- то ты и здесь. Если завтра по городу прокатиться весть, что главу цеха нидрингов- кузнецов вот так вот взяли и убили прямо у него на фактории — как это скажется на делах?
— И как? — безразлично спросил Баэльт.
— А так, дорогой получеловек, что все подозрения падут на меня. Разбежка в плате у цехмейстера и его помощника огромная, а все знают, что старый Рибур не собирался уходить с должности. Кому выгодно видеть его дохлым? Мне! Мне нужно вести дела цеха, а стражники запрячут меня по малейшему подозрению в Котёл на недельку- другую. И тогда дела достанутся этому придурку, Уилсону. По- твоему, люди могут вести дела цеха нидрингов? Нет. Потому мне нельзя покидать цех. Каждый день простоя — это убыток. Все знают, что ты обещаешь молчание о деле. Вот это мне сейчас и нужно. Рабочие трепаться не будут, они у нас под ногтём. Поэтому…
— Я всё понял, — холодно прервал Баэльт, туша тонкий прутик плакта об стену. — И что мне делать, когда я найду убийцу?
— Сообщить мне, — фыркнул Гири. — Что ещё?
— И ты, несомненно, сообщишь о нём страже, предоставив все доказательства? — глядя в потолок, предположил Баэльт. Приятная расслабленность после плакта начала отступать.
— Именно, — протяжно ответил нидринг. — Именно так я и поступлю.
— Не будешь пытаться избавиться от трупа, выставляя убийство бегством ограбившего свой же цех цехмейстера? Не будешь красть деньги, приписывая эту кражу уже мёртвому цехмейстеру? Не будешь пытаться оказать влияние на убийцу шантажом?
— Не буду, — таким тоном пьяница между глотков уверяет, что больше не будет пить.
— Вот и славно. А то я уж подумал… — Баэльт едва сдержался от плевка. — Так ты расскажешь подробности? Или мне догадываться? За догадки я беру в пару раз больше, так что выбирай.
Нидринг посмотрел на своих аргрингов тяжёлым взглядом.
— Харуг, Горт, прогуляйтесь- ка вниз и подышите воздухом, вы мне пока не нужны. А ты, Огар, приведи сюда Богура. Я запер этого мудака в его конторе. Если будет медлить или вопить — разрешаю пнуть его под задницу пару раз.
— Будет сделано, — третий аргринг, развернувшись, ушёл вслед двум другим.
Повисло молчание, которое прерывалось лишь сопением нидринга и стуком дождя по крыше.
— Прежде чем мы войдем туда, я хочу, чтобы ты кое- что знал, — сказал бывший юстициар, глядя перед собой.
— Что же? — глаза нидринга опасно сузились. Явно опасается, что сдерут втридорога. И верно опасается.
— У меня есть два правила. Первый — доставить максимум неприятностей скотине, которая попробует сдать меня страже. С этим проблем не будет?
— Нет, не будет, — Гири подозрительно щурился на него. — А второй?
— Аванс, — сладкое и приятное слово.
— Ох, принципы… — нидринг покачал головой. — Чем круче они, тем дороже стоит купить их обладателя. Поверь, Мрачноглаз, я насмотрелся на принципы за двадцать лет занятия этим всем, — пробурчал нидринг, вытирая вспотевшую лысину. — Уж я- то знаю и смысл цены, и ее предназначение, и цену твоим принципам тоже наметил. Но хотелось бы уточнить, дабы избежать досадного недопонимания.
— Зависит от количества проделанной работы. За осмотр я возьму пятьдесят фольтов, а дальше — как пойдет.
— Договорились-,Гири протянул ему свою ручищу. Баэльт холодно уставился на него, пока нидринг не убрал руку. В его маленьких глазах читалось презрение, обида и ярость одновременно.
Впрочем, ничего нового. Такие взгляды он, Баэльт, видит по десять раз за день.
Сняв шляпу, бывший юстициар вошел в кабинет.
Запах ударил в нос, и Баэльт пару раз кашлянул. Его взгляд начал обшаривать комнату.
Перевернутый старый стол, ранее заваленный пергаментами, был запачкан высохшей кровью. За ним находилось тело нидринга. У стены стоял вдребезги разбитый стеллаж с кучей различных записей. Паркет был покрыт глубокими царапинами и кровью.
И закрытое окно — грязное стекло в свинцовой раме, которое почему- то закрыто.
— Открой окно, — велел Баэльт.
— Пробовал. Оно не открывается — заклинило щеколду.
Мрачноглаз вздохнул. Всё как всегда.
— Ладно. Рассказывай.
— Это всё нашёл Богур, — нидринг сглотнул, явно не довольный тем, что приходится вспоминать. — Из рассказов рабочих я кое- что обрисовал. В общем, к Рибуру припёрлись какие- то люди. В куртках, лица закрыты.
— У вас охрана всегда пропускает таких типов?
— Не было охраны утром.
— И где она была?
— Прости, как- то недосуг было узнавать! Сейчас ещё даже не полдень, и всё время с момента смерти Рибура я был занят… А, да, — Гири ткнул в него пальцем. — Искал одноглазого мудака, который поможет мне!
Баэльт потёр повязку на глазу.
— А может, и не поможет. Даже одноглазые мудаки не любят, когда их называют одноглазыми мудаками. А теперь сделаем вид, что этой части разговора не было. Продолжай.
Гири, явно пересиливая себя, тяжело вздохнул и продолжил:
— Богур в это время торчал под кабинетом — говорит, нёс отчёты ему. А они перед ним прямо зашли и дверь захлопнули перед носом. О чём- то разговаривали, а потом поднялся грохот, крики. И через несколько минут выходят оттуда эти трое, дёрганные какие- то. А у цехмейстера — тишина. Мы все у кабинета стояли — боялись зайти, если честно…
— Городские нидринги чего- то бояться. Вот новость.
Гири проигнорировал выпад.
— Богур, идиота кусок, полез посмотреть… — Гири сглотнул. — Пришёл ко мне, бледный и хмурый. Говорит, мол, мастер в кровищи там валяется, а всё в комнате вверх дном перевернуто. Ну, все оттуда и драпанули сразу, а я пошёл тебя искать. Повезло, что пересеклись — я- то слышал, что ты был на набережной. Что, от дел отбоя нету? — вымученно усмехнулся нидринг, однако Баэльт проигнорировал его. Он молча смотрел на труп.
— Кто- нибудь этих людей раньше видел? — поинтересовался юстициар. — Может, что примечательного у них было?
— Один из них хромал. Вроде бы.
— Вроде бы?
— Я не рассмотрел. Может, мне тебе ещё их имена дать? Это твоя работа — преступления раскрывать, не моя!
— Тогда скажи мне — какого хрена ты тут делаешь? — ледяным тоном поинтересовался у него Баэльт.
Нидринг ничего не ответил.
Полуфэйне приблизился к столу, и, присев на колени, принялся ощупывать столешницу.
— И что ты пытаешься выяснить? Из какого дерева сделан стол? — насмешливо спросил нидринг из- за спины, и Баэльт раздражённо повернул к нему голову.
— Может, ты не будешь мешать мне? — холодно спросил он, и нидринг сразу же обиженно нахмурился.
А Баэльт вернулся к своему бессмысленному занятию. Продолжая ощупывать стол, он скосил глаз на рассыпанные по полу пергаменты.
«Юрисдикция торговых путей»- что- то не особо важное. «Цены на закупку сырья»- тоже не то. «Оплата трудовой занятости рабочим»- тоже не то…
— Какого это демона ты тут творишь, Мрачноглаз? — вновь не выдержал нидринг.
— Ищу что- либо интересное, — тихо ответил Баэльт, переключая внимание на свитки.
Этому длиннобородому придурку необязательно знать, что за информацию из некоторых документов Баэльту могут неплохо заплатить.
Порывшись в пергаментах, некоторые из которых были запачканы кровью, он обнаружил что- то заслуживающее его внимания.
— «Соглашение на перевозку товара пассажирским судном „Арка“, по пути Веспрем- Ксилматия, с еженедельной оплатой в триста семьдесят фольтов за поездку», — прочитал он вслух. — Вы что- то продаёте в Ксилматию?
— Почем мне знать? Рибур доверял мне всё, кроме внешней торговли. Это ты у Богура спрашивай, он счетоводит и пишет отчёты о внешних операциях.
Отложив пергамент в сторону, Баэльт принялся осматривать тело.
Лежит на животе, голова повёрнута чуть в бок. Типичный состоятельный нидринг. Пышные борода и усы, навощённые и уложенные по последней моде — но лысина выбрита. Баэльт никогда не понимал этой моды — почему- то у нидрингов считалось чем- то особенным бороться с повышенной… Хм. Волосатостью.
Типичный крючковатый нос распух — сломали перед убийством. Костяшки на правой руке содраны. Значит, сопротивление всё же было.
Широкое лицо нидринга искажено в злобной гримасе и покрыто кровоподтёками.
«Очевидно, мышцы лица опять стянулись при смерти, как всегда у нидрингов. Ну, у этого хотя бы забавная гримаса».
Юстициар аккуратно приподнял подбородок и взглянул на шею. Она была тёмно- синей, как перезрелая слива, и Баэльт не мог отделаться от впечатления, что сейчас она лопнет.
Какая, должно быть, мерзость, равнодушно подумал он.
— Не похоже, что его сначала хотели убить. А если и хотели, то предварительно хотели хорошенько отделать. А может быть, его и вовсе не хотели убить… — тихо проговорил Баэльт. — Сколько ошибок происходит от того, что всё заходит слишком далеко?
— Вот спасибо за истину жизни, этого- то мы не знали, — фыркнул Гири откуда- то издалека — наверняка отошёл подальше от зловонного трупа. Сварливый ублюдок.
С усилием перевернув тело на спину, Баэльт едва не отшатнулся. Тошнота подкатила к самому горлу. Камзол был заляпан бурой кровью и глупо вздут, а из- под него вились блестящими змеями кишки нидринга. Баэльт услышал позади себя тихие проклятья.
— Ну и мерзость, — простонал Гири, явно борясь с приступом тошноты.
— Внутренний мир нидрингов никогда не был особо приятен на вид.
— Это всё, что ты можешь сказать?
— Нет, могу сказать ещё кое- что. Цена удваивается, — холодно заявил Баэльт, поднимаясь и отходя от трупа.
— Что не так?
Баэльт уставился на него пустым взглядом. Почему все вокруг такие идиоты? Каждый пытается разыграть непонимание, старается недоплатить, недоговорить…
— Фигуру не последней значимости в торговле Веспрема находят убитым в его же кабинете. Прям не знаю, что тут может быть не так, Гири. По- моему, всё отлично. Всё прекрасно, я бы сказал.
Гири потупился.
— Заплачу столько, сколько надо, — наконец выговорил он.
Баэльт слегка кивнул.
— Тогда приступим, — он встал и отошёл на пару шагов. — Их было трое, да?
— Ну, мне так говорили. Вроде бы люди. Высоченные, мощные, в плащах и… Ну ты понял.
— Прекрасно. Заткнись. Один стоял тут — у стеллажа, — Баэльт кивнул в сторону груды деревянных обломков и книг. — Другой остался стоять у двери, подстраховывая. Третий подошёл к столу, — юстициар ткнул пальцем в царапины на паркете. — Сапоги подкованные. Готов поспорить — бывшие вояки. У них в привычке зачем- то носить подкованные сапоги.
— Почему?
— Я похож на того, кто когда- то служил? — отмахнулся Баэльт. — Помолчи и не мешай. Значит… — он обвёл взглядом длинные царапины. — Тот, что стоял у стола, схватил Рибура. Судя по вмятине на столе, ударил его головой… Отойди.
— Прости, — Гири отступил на пару шагов.
— Хм. Следы возни… Они угрожали ему оружием, наверное. Кажется, он вышел из- за стола. Тот, что был у стола, ударил его — видишь следы крови? Так… Он поднялся — его бросили на стеллаж. Он попытался броситься на них — вот опять следы крови и… Ого, — Баэльт быстро наклонился. — Зуб. У кого- то хороший удар. И, судя по всему, не у Рибура, — Мрачноглаз с долей отвращения поднял находку. — Зуб нидринга. Кажется, твой начальник был мягче теста, раз не смог отделать хотя бы одного из них.
— Неудивительно, — Гири слегка кашлянул. — Ты же сказал, что они угрожали ему оружием. А он боялся стали.
— Ну да, — неловко почесал бровь Баэльт. — Все боятся.
— Да нет. Он именно стали боялся, понимаешь? Ножей. Кинжалов. Мечей. Боялся всего, что режет. Аж колотиться начинал при одном только виде обнажённого лезвия. Такая вот у него придурь была. Он когда сдавал экзамен на мастера в цеху, отказался ковать меч, представляешь? Он…
— Бояться стали, — бесцеремонно оборвал его Баэльт, — вполне адекватно в нашем городе.
— Обычно боятся того, что сталь воткнётся в тебя. А он боялся именно стали. Самого вида. Вот и…
— Ладно, хватит, — вздохнул юстициар. Ему не особо хотелось открывать рот в помещении, заполненном вонью. — Дальше его начали душить. Кажется, тут он начал сопротивляться — разводы от его ботинок на полу. Потом… Судя по побоям, потом его избили.
Недовольно дёрнув щекой, Баэльт подошёл к трупу нидринга. Осторожно пнул его ногой. А затем, покачав головой, присел рядом, изучая изорванный кафтан.
— И как тебя не воротит от такого- то… — пробурчал сзади Гири.
— Насмотрелся и не на такое.
— Это уж точно…
Веко Баэльта дёрнулось, и он резко обернулся через плечо.
— Чего ты сказал? — прошипел он, чувствуя, как уже не смрад гнили, а злость сжимает горло.
— Говорю — ты точно на такое насмотрелся. Ты ж юстициаром был. Вы и не такое видели, верно? — лицо Гири не выражало ничего, кроме отвращения.
Отвращение видом выпотрошенного трупа? Или…
Нет, он не посмеет. Даже если знает… Много кто знает, много кто смотрит вслед — но никто не говорит.
Не смеют.
Выдохнув, Баэльт вернулся к делу.
И сразу же удовлетворённо кивнул, заметив маленькие точки на руке трупа.
— Уколы. У него тут уколы — тут, тут и тут. Кололи длинной иглой. Несколько раз. С промежутками… — Баэльт криво улыбнулся. Детали собрались в одну общую картину. — Всё ясно.
— Мне лично ни хрена не ясно! — Гири навис у него над плечом.
— Для того ты меня и нанял. Отойди. Видишь это? — Баэльт неопределённо ткнул пальцем в кишки.
— Да уж вижу… — нидринг издал сдавленный звук. — Лучше бы не видел…
— Сейчас посмотришь на кое- что ещё, — мрачно пообещал Мрачноглаз, без тени брезгливости берясь за кафтан нидринга и тяня его вверх.
Будто бы желе тканью обернули…
Кишки с громким хлопаньем вывалились на паркет, заставив Гири охнуть и отшатнуться на шаг прочь. Вонь стала совсем невыносимой — пронзительный запах першил в горле и царапал нос.
— Драть твою мать… — приглушённо прошептал Гири.
— Обрати внимание на края раны. Такие бывают, когда кожа лопается. Он лопнул, понимаешь? — Баэльт покачал головой. — Сгнил, и трупные газы заставили его лопнуть. Видишь — тут и там в кишках разрывы, и…
— О духи, да прекрати ты! — взвыл Гири, заставив Баэльта злобно улыбнуться.
— Если он здесь лежит действительно пару часов, — Баэльт встал и отошёл на пару шагов. — То… Это непреднамеренное убийство.
— Непреднамеренное?! Случайное, да?! — юстициар повернулся к нидрингу — тот возмущённо таращился на него из- за рукава, в который вжался носом.
— Ага. Непреднамеренное. Слышал такое слово?
— Да он тут валяется… С кишками! И вон… Ну…
— Его пытали, — прервал нелепые бормотания нидринга Баэльт. — Он сопротивлялся. Ему сделали укол. Отравленной углой. Я слышал о похожем яде. Причиняет адскую боль. Используется для пыток. В основном.
— Мне побоку, где этот яд применялся. Мне интереснее, почему его применили тут.
— Для тех же пыток, — устало вздохнул Мрачноглаз. — Потом, видимо, дали минуту- две покорчиться — и противоядие. И так три раза. В последний раз… В общем, либо твой друг не выдержал, либо же ему не успели дать противоядие. Убивать его не хотели, уж поверь мне. Пришли узнать о чём- то. Когда поняли, что устроили, перепугались и свалили. Работа ребят не из Веспрема. Веспремские никогда не полезут на цех, даже если их кроет Моргрим. Да и Моргриму не нужны такие проблемы. Эрнест сотрёт в порошок любого, кто попытается покуситься на его цеха.
— Ага, наш славный Торговый Судья… — без воодушевления кивнул Гири. — А Моргрим — это ж тот мудила, который верховодит у всей швали порта?
— Что- то вроде.
— Ха, — фыркнул нидринг. — Он бы сюда точно не сунулся — мы им неплохо приплачиваем за это, да и пару раз нанимали его людей. Так что не он.
— Я тебе про это и говорю, идиот, — почему они все такие глухие ко всем, кроме себя? — Я даже, скорее всего, смогу сказать.
Продолжать он не спешил, буравя взглядом единственного глаза нидринга.
Баэльт позволил себе насладиться тишиной. Затянувшейся паузой.
— Сказать что? — не выдержал Гири.
— Кто это сделал. Ты сам посмотри.
Нидринг вошел и стал рядом с ним, его взор упал прямо на мертвое тело Рибура. Он смотрел на него не больше пары мгновений. А потом отвернулся.
— Не могу я смотреть на это дерьмо… Прости, Рибур, — пробурчал он, снова утыкаясь лицом в рукав. — Я не вижу ничего, кроме трупа. А что видит твой юстициарский взор? — издёвка скользнула по равнодушию и упала в тишину.
Баэльт не отвечал.
Тишина, смешанная со свистом ветра и дробью дождя, успокаивала его.
— Хватит молчать уже! — Гири неловко всплеснул руками. — Говори уже!
— Царапины на полу, — указал Баэльт. — Смотри — тут кто- то из них ногу неплохо так впечатал в пол. Остался след… Что можешь сказать?
— Хм… — Гири осторожно наклонился и провёл рукой по вмятине. — Какие- то странные. Форма подковки не здешняя. Обод каблука какой- то рваный. Будто бы не по контуру оковано, а присобачили пару железных зубьев.
— Так и есть, — волна короткого восторга пробежала по спине. — Келморские сапожища.
— Келморские? — Гири наклонился ниже к следу, недоверчиво щурясь. — То есть — сапоги из Келмора, да?
— Демонски проницательно.
— Из Келмора, который за морем? Келмора, в котором только скалы, вояки и националисты, ненавидящие Ксилматию?
— Ты знаешь другой Келмор?
— Но… Демоны раздерите, зачем?
— Я что, колдун? — недовольно обжёг его взглядом Баэльт. — Хочешь, чтобы я ещё вчера узнал, кто они такие и за каким демоном это сделали? Я вообще более чем уверен, что, когда я назову цену, ты откажешься от моих услуг и понесёшь свою нидринговскую задницу в сторону казарм городской стражи! Пятьдесят — это то, что я уже возьму за осмотр. Я пообещал взять в два раза больше — сто. Плюс ещё двадцать за то, что ты тут зудел над ухом. Итого — сто двадцать. А остальное — если ты хочешь, чтобы я продолжил.
— Сколько ты хочешь? — глухо поинтересовался нидринг.
— Пятьсот.
— Пятьсот?! — взвизгнул нидринг. — Ты одурел?! Может, гниль пробралась тебе в мозги?!
Полуфэйне игнорировал нелепые выпады.
— Пятьсот. И не монетой меньше. Можешь отдать медяками, можешь фольтами — мне плевать. Но сумма останется таковой. Ты знаешь — торговаться бесполезно.
Какое- то время Гири смотрел на Рибура. А потом вздохнул.
— Черт с тобой, — он махнул рукой, сдаваясь.
— Аванс, — напомнил Баэльт, потирая указательным пальцем о большой перед лицом нидринга.
— А сестренку мою ты не хочешь? — язвительно поинтересовался нидринг.
— Не люблю бородатых.
Их взгляды сошлись.
Этот поединок Баэльт выиграл без труда. Виноватые всегда первыми отводят взгляд. А в Веспреме было два типа людей — те, кто в чём- то виноват и те, кто попросту не чувствуют вины.
— Будь по- твоему, — покачал головой нидринг. — Надеюсь, ты меня не разоришь…
— Если не разоришься на меня, будешь утешать себя в перерывах между побоями мыслями о своём серебре, — равнодушно пожал плечами Мрачноглаз. — Будет неловко, если стража от кого- нибудь узнает, что ты, пытаясь замять историю с убийством, уничтожал улики, — он постучал себя указательным пальцем по губе. — Хм. Да и мотивы у тебя были…
— Это что, шантаж?
— Нет.
— А похоже.
— Наверняка похоже. А знаешь, что на что ещё похоже? — Мрачноглаз криво ухмыльнулся. — Твоя рожа на сливу будет похожа, если стража узнает об этом.
Гири снова вздохнул. Тяжело и прерывисто.
— Какой же ты мудак…
— Можешь и меня убить, — пожал плечами Баэльт. — Как ты убил Рибура. Я тогда никому ничего не расскажу.
— Я не убивал никого! — прошипел Гири, хмурясь.
— Страже это расскажешь.
— Хорошо, хорошо, ты нанят! — замахал руками нидринг. Окинул взглядом Баэльта, а затем сплюнул на пол. — Просто заткнись!
— Заткнусь, — пообещал Баэльт. — Когда- нибудь.
С первого этажа они вдруг услышали знакомый голос аргринга, напоминающий скрип метала по камню. К нему присоединился чей- то детский, пронзительно писклявый голосок.
По лестнице поднимался аргринг, а рядом с ним шел чернобородый нидринг. Не надо было быть гением, чтобы понять, что он недоволен.
Баэльт прикрыл единственный глаз в немом раздражении. Недовольные всегда больше вопят и буянят, чем говорят что- то дельное.
— Гири, что за дела? — никогда еще полуфэйне не слышал такого писклявого голоса у нидринга. Впрочем, всё когда- то случается впервые. Хотя… Баэльт был не против проснуться в постели с тремя миловидными девушками сразу. Когда же этот первый раз?
Очевидно, никогда. Зато вот писклявый голос — вот это пожалуйста! Выколотый глаз — да пожалуйста!
При мысли о глазе его рука дёрнулась к повязке — зуд сводил с ума, и ему стоило огромного труда сдержаться.
— Сначала ты запираешь меня в конторе! Потом твой громила врывается ко мне и утаскивает меня оттуда силой, попутно раскидав мои записи! — продолжал пищать нидринг. — Я их два месяца сортировал! И был этим, между прочим, занят, демонски занят! Какого демона тут происходит?! Ты обещал позвать, когда найдёшь Мрачноглаза. Неужто этот худосочный заморыш — он?!
— Серьёзное оскорбление… Сделанное несерьёзным голосом, — проговорил Баэльт.
На заросшем черной бородой лице сверкнула улыбка, в свете единственного горящего факела блеснуло несколько золотых зубов.
— А ты начинаешь мне нравиться, юстициар.
— А твой писклявый голосок начинает действовать мне на нервы, — абсолютно искренне ответил Баэльт.
Нидринг нахмурился.
— Я так и не понял, уважаемые, чего вам от меня надобно? Оскорблять мои недостатки? Этим и без вас может бесплатно и без ущерба моей работе заниматься моя жена!
— Мне нужно поговорить с тобой, — устало пробормотал Баэльт. Кажется, этот из болтунов. Значит, когда наступит очередь вопросов, будет нести всякую ахинею. И ничего нужного.
— Так на кой черт вы притащили меня сюда?! Может, стоит поговорить в более благоприятных условиях?! Вы бы ещё в канализацию утащили меня! Мать вашу, профессионалы! Да засуньте себе в задницу ваш профессионализм!
Все вместе они спустились на первый этаж под грохот грома и писклявую ругань Богура, и, завернув обратно в рабочий цех, проследовали в другую сторону, где виднелась дверь в контору Богура.
Дверь, отворенная нидрингом, впустила юстициара и остальных в просторный кабинет. Богур прошел вперед и уселся за стол перед ними, жестом предлагая сесть напротив. Гири двинулся было садиться, однако полуфэйне, повернувшись, бесстрастно произнёс:
— Я буду говорить с ним один.
Богур бросил быстрый встревоженный взгляд на Гири.
— Ты же не… — пропищал счетовод, но Гири уже закрывал за собой дверь.
Богур выдохнул и покачал головой.
— Камнелюб проклятый… Тоже мне, помощник…
А потом перевёл взгляд на Баэльта. Кажется, он думал, что его взгляд выглядит угрожающим.
Возможно, он и был угрожающим. Вполне вероятно. Но Баэльта это не впечатлило.
Раскат грома заставив окна вздрогнуть в деревянных рамах. Вспышка молнии на миг осветила тусклую комнату.
— Я думал, ты будешь задавать вопросы, — пропищал Богур, складывая руки на груди.
— Верно. Я бы хотел послушать, у кого были причины убивать вашего цехмейстера, — для начала подойдёт спокойный, ровный голос.
«Впрочем, будто бы я могу говорить по- другому.»
Богур недоумевающе посмотрел на юстициара, который приблизился к столу и смотрел теперь на нидринга сверху вниз.
— Я думал, тебя наняли для того, чтобы ты узнал.
— Ты знаешь, что мне надо услышать. С кем конфликтовал Рибур? Кто зарился на ваши дела? Остальные цеха кузнецов вас не особо любят — литьё у вас лучшее в городе. Значит, враги у вас были.
— И, тем не менее, ничего о них не знаю, — скривив губы, покачал головой Богур.
Баэльт медленно, плавно выдохнул.
Каждый раз одно и то же. Каждый зачем- то темнит. Отказывается говорить то, что не стоит и ломаного фольта.
— Не знаешь, — тихо повторил он.
— Абсолютно ничего, — развёл руками счетовод.
— Поставлю- ка я тебя первым в списке подозреваемых. Будет забавно, если у тебя найдут что- то, что будет говорить о твоей вине. Даже если ты будешь не виноват, — Баэльт смотрел пристально на нидринга, наслаждаясь изменением в его лице. Он уверенно- наглого — в злое, а затем — в испуганное.
Демоны, как же он любил свою работу.
— Нет! Я действительно…
— Херня, — отсёк Баэльт, глядя на переносицу нидринга. У него что, брови срослись?.. — Что мешает тебе сказать всё как есть? Сомневаюсь, что что- то серьёзное.
— Торговая честь, — гордо произнёс Богур, на миг даже вернув себе уверенный вид.
— Торговая честь? — фыркнул Баэльт. — Взаимоисключающие вещи. Не будь идиотом, Богур.
— Ладно, признаю — нам не особо легко в веспремском кругу цехов. Может, враги у нас и есть… Но это не они, Мрачноглаз, я тебя уверяю. Они бы не стали…
— Позволь мне решать, — холодно попросил Баэльт, перегнувшись через стол. — Советую в этот раз дать мне более полный ответ. Иначе мы вернёмся на второй этаж, и я поеложу твоей рожей по кишкам твоего бывшего цехмейстера. Чтобы ты осознал, какая тут честь замешана. И да — это не шутка.
Лицо Богура побелело от страха, но он быстро взял себя в руки.
— Я правда и понятия не…
Звук удара по столу заставил вздрогнуть нидринга.
— Там, наверху, следы сапог, — спокойно проговорил Баэльт, щурясь. — Видимо, сапоги не могли убить Рибура — наверняка их кто- то носил, не считаешь так?
— Считаю, — покладисто кивнул Богур.
— Молодец. Я тоже так считаю. А теперь добавлю тебе пару деталей. Сапоги явно келморские — эти уродливые подобия обуви давно уже стали символом их армии.
— Верно, — нидринг осторожно кивнул.
— Значит, носит их кто- то из бывших вояк. Кто- то ещё не успел привыкнуть к нашим местным, великолепным обычаям. Кто- то, кто думает, что носить грохающие сапоги в нашем тихом городе — хорошая идея.
— Приезжие, — Богур нахмурился.
— Верно. А я, в силу своего ремесла, знаю всех приезжих ублюдков, которые зарабатывают похожим путём.
Взгляд нидринга был прикован в столу.
— Так вот — из головорезов и просто мудаков за последнее время из Келмора к нам не прибыло ни одного бывшего солдата. Здешние же знают веспремский уклад и не возьмутся за такое. Ни за какие деньги. И это ставит меня в некоторый тупик, понимаешь?
Богур всё так же не поднимал взгляда.
— Вижу, что понимаешь, — удовлетворённо кивнул Баэльт. — Всё это значит, что убийство было совершено не какими- то задрипанными налётчиками. Не убийцами даже — тогда бы сделали всё чище, красивее и тише. Сюда ворвались бывшие вояки, желая добиться чего- то от Рибура. Добиться с помощью дорогого яда. Который могли использовать лишь весьма состоятельные наёмники. Или, по крайней мере, который был им дан кем- то состоятельным. Так я спрошу еще раз — кто это мог быть?
Лицо нидринга пошло багровыми пятнами.
Баэльт мысленно поздравил себя с приближением на шаг к ответам.
— Не лопни от напряжения. И постарайся выдать мне правдоподобную ложь. Я устал от нелепостей.
— Да за кого ты себя принимаешь?! — взвился нидринг. — Я сейчас позову Гири, и он со своими бугаями вышвырнет тебя отсюда по кусочкам! Ты, кажется, хотел поговорить! Но всё это мало похоже на разговор! Ты…
Он резко задохнулся, когда Баэльт схватил его за грудки.
— Пожалуй, прогулка наверх всё же потребуется. Думаю, Гири не будет против.
Нидринг затрепыхался, испуганный и снова побледневший. Он пытался сказать что- то, но из его рта рвался лишь запах чеснока и нечленораздельные хрипы.
Городские нидринги. Баэльт их ненавидел. Слабое подобие своих горных сородичей. Обмякшие, трусливые и жадные. Не все, конечно, но судят- то по большинству.
— Ну, давай, — Баэльт слегка встряхнул его, стиснув челюсти. — Начинай говорить, иначе мы пойдём наверх.
— Это не они, — прохрипел нидринг, пытаясь выкрутиться из захвата.
«Ты мог бы раз двинуть меня в челюсть — и я выплевал бы половину зубов. Но ты слишком труслив, счетовод.»
— Тогда идём наверх. Попробуем дать тебе понять, как обстоят дела.
И он не выдержал.
— Да хрен его знает, что б тебя демоны разорвали! Гус всё просил сотрудничества, а Рибур отказывал!
— Первое имя. Уже лучше. Кто ещё? — холодно спросил Баэльт, с силой тряхнув нидринга. Зубы заскрипели от напряжения, а капли пота уже побежали по лбу.
— Алан, этот мерзкий ублюдок, Рибур был должен ему! И Моргриму!
Баэльт разжал кулаки, позволяя нидрингу упасть на стул.
— Всё? — тихо спросил Мрачноглаз.
— Нет, — пропыхтел нидринг, стараясь отдышаться. — Нет… Ещё у нас были проблемы в Торговом Совете… Рибур уклонился от одного налога. У него было право так делать, но остальным это право не показалось убедительным…
— А что другие цеха?
— Мы с ними ладим в последнее время… — Богур быстро утёр лоб от пота. — Рибур работал над проектом объединения всех кузнечных цехов в Веспремский литейный цех. Это всё, что я знаю… Честно.
Баэльт кивнул.
— Это мне от тебя и было нужно, — тихо сказал он.
Развернувшись, поправив шляпу и воротник плаща, Баэльт покинул, наконец, контору счетовода под сдавленный кашель и проклятья.
А через пару быстрых шагов он вернулся на улицы Веспрема.
Жёсткий холодный ветер налетел на него, а дождь приветственно забил по коже плаща. Баэльт смахнул пару капель с лица и поднял глаза на плотно обступившие его силуэты домов.
Тусклый свет фонаря вырывал из темноты узкую старую улицу. Посыпавшаяся и потемневшая от дождя побелка, гниющие кости балок, неровная мостовая… Всё это вызвало тусклую улыбку у юстициара.
Вы ждали меня, костлявые, покосившиеся и обшарпанные друзья?
Дома не ответили ему, тускло мерцая тёплым светом из- за грязных окон.
Гири расположился под небольшим навесом, сидя на ящиках и грея руки у жаровни. Рядом громоздились его клыкастые дуболомы, похожие на огромные мокрые валуны.
— Как прошло? Судя по звукам, очень эффектно, — полуфэйне показалось, что он увидел тень улыбки на лице нидринга.
Разумеется. Вы же ненавидите друг друга. Городские крысы…
— Не только эффектно, но и эффективно, — уверил он, доставая из кармана плаща плакт. Запалив тонкий прутик о жаровню, он затянулся. — Я должен исключить самые очевидные варианты. Чтобы быть уверенным, что копать нужно глубже.
— Тебе виднее, — апатично заметил Гири, растирая руки над огнём. — Главное — сделай это побыстрее. Мне ещё нужно закрыть цех и… Прибрать. Так что можешь идти.
— Спасибо, что разрешил.
На улице пахло землей и сыростью. После цеха эти ароматы казались Баэльту благовонием. Он поглядел на пустые улицы, залитые водой, поглядел на угрюмые, в потёках дождевой воды дома, на небо, которое и не думало проясняться.
— Возвращайся поскорее, Мрачноглаз, — Гири протянул ему свою руку.
Баэльт проигнорировал этот жест. Он уже шагал под дождём вглубь ремесленного квартала, в сторону ворот квартала жилого.
Ему нужно было выпить.
