Глава 50
Саймон
Вам просто нужно оставить меня в своей комнате, – говорит Пенелопа. – Так будет проще.
– Нет! – одновременно отвечаем мы с Базом.
– Где ты станешь спать? – спрашиваю я. – В ванной?
Доска по-прежнему занимает все свободное пространство возле наших кроватей, а теперь вокруг нее выросли стопки книг. Каждая полезная книга из уотфордской библиотеки перекочевала в нашу комнату, и все благодаря Базу и Пенелопе – наверняка берут они их не по правилам.
Мы работаем здесь каждый вечер, хотя пока ничего не добились, кроме беспорядка.
– Я не против спать в ванной, – отвечает Пенни. – Могу заколдовать ее, чтобы она была мягкой.
– Нет, – возражает Баз. – Мне и так приходится делить ванную комнату со Сноу.
– Пенни, у тебя отличная спальня, – говорю я, пропуская мимо ушей колкое замечание.
– Саймон, в отличной спальне не было бы Трикси.
– Это твоя соседка? – спрашивает Баз. – Пикси?
– Да.
Он кривит губы, так что уголки кажутся одновременно приподнятыми и опущенными.
– Представьте, если бы вы были пикси, – говорит он. – Знаю, это омерзительно, но представьте: вы пикси, у вас есть дочь, и вы называете ее Трикси! Пикси Трикси!
– Думаю, это довольно мило, – замечаю я.
– Ты и Трикси считаешь милой, – ворчит Пенни.
– Трикси и правда милая. – Я пожимаю плечами.
– Сноу, – встревает Баз, – я только что поел.
Я закатываю глаза. Наверняка он считает, что пикси принадлежат к низшим расам. Наполовину разумным, как гномы и интернет-тролли.
– Будто фейри по имени Мэри, – не унимается Баз.
– Или вампир по имени Гампир, – говорю я.
– Сноу, нет имени Гампир. Не умеешь, не играй.
– В защиту Трикси скажу, – произносит Пенелопа, пересиливая себя, – что пикси не называют друг друга направо и налево «пикси». В смысле, ты же можешь быть мужчиной по имени Ньюмэн или мальчиком по имени Рой, и никто ничего не подумает.
– Могу поспорить, что в твоей комнате повсюду пыльца пикси, – с отвращением произносит Баз.
– Не зли ее еще больше, – говорю я. – Спокойной ночи, Пенни.
– Ладно. – Она поднимается и забирает книгу, которую читала.
Это копия подшивок «Фактов»: теперь мы все их штудируем в поиске зацепок. Скоро станем экспертами в событиях десятилетней давности.
Все это так странно…
Не только работать с Базом, но и постоянно проводить время с ним и Пенни.
За пределами комнаты он по-прежнему не общается с нами.
Баз говорит, что его прихвостней потрясет то, что он водится с врагом. Он так и назвал их – «мои прихвостни». Может, просто издевался…
Я не всегда могу понять, когда Баз надо мной насмехается. Он кривит губы, даже когда чему-то рад. Хотя не знаю, бывает ли он рад. У него есть два состояния: раздосадованный и садистски веселый.
А еще он строит заговоры. Это ведь тоже состояние? Тогда три.
И испытывает ко всему отвращение. Четыре.
Мы с Пенелопой до сих пор не делимся с Базом всем подряд. К примеру, мы никогда не говорим о Маге, иначе это немедленно закончится ожесточенным спором. Да и Пенни не хочет, чтобы Баз знал о натянутых отношениях ее семьи с Магом. Хотя Баз наверняка посочувствовал бы.
Пенни постоянно напоминает мне, что Баз все еще мой враг. А когда закончится перемирие, он использует все, что узнал, против меня.
Не уверен, что именно мне нужно об этом напоминать. Половину времени, что мы проводим вместе, я сижу на кровати и читаю, а Пенелопа и Баз сравнивают их Топ-10 любимых заклинаний с 1800 года или спорят о магической ценности «Гамлета» по сравнению с «Макбетом».
На днях Баз проводил Пенелопу до Дормитория по пути в Катакомбы. По возвращении он сообщил, что никак не может догадаться, как Пенелопа проникает в Дом Лицедеев. А на следующий день Пенни рассказала, будто он наотрез отказывался признаться, что собирался высосать кровь у грызунов.
– Ты идешь в мою сторону? – спрашивает у него Пенни, стоя на пороге.
– Нет, ночью останусь здесь, – отвечает он.
Чертовски странно!
– Тогда увидимся за завтраком, парни, – говорит Пенни, закрывая за собой дверь.
Если Баз не пойдет сегодня на охоту, то мне остается лишь принять душ и лечь спать. Наедине у нас больше шансов увязнуть в ожесточенных спорах.
Когда я беру пижаму, Баз подает голос:
– Так какие у тебя планы на следующую неделю? На каникулы?
Я стискиваю зубы:
– Возможно, на несколько дней поеду домой к Пенни, а оставшееся время проведу здесь.
– Не будешь праздновать у очага семейства Веллбилав?
Я громко хлопаю дверцей шкафа. Мы с Базом пока не говорили об этом. Об Агате.
Не знаю, общаются ли эти двое. Или же встречаются.
Агата даже больше не приходит на ужин. Наверное, ест у себя в комнате.
– Нет, – говорю я, проходя мимо его кровати.
– Сноу… – произносит Баз.
– Что еще…
– Поехали в Гемпшир.
– Что? – Я останавливаюсь и смотрю на него. – Зачем?
Баз прокашливается и, скрестив руки на груди, вздергивает подбородок, чтобы посмотреть на меня сверху вниз:
– Ты поклялся помочь мне найти убийцу моей матери.
– Я и так тебе помогаю.
– Что ж, там ты будешь более полезен, чем здесь. У нас настолько огромная библиотека, что в одиночку мне не справиться. И там у меня есть машина, мы могли бы вплотную заняться расследованием. А здесь даже Интернета нет.
– Ты предлагаешь мне поехать к тебе домой?
– Да.
– На Рождество.
– Да.
– К твоей семье.
Баз закатывает глаза:
– Своей у тебя, кажется, нет.
– Ты свихнулся!
Я вновь направляюсь в ванную.
– Почему свихнулся? – возмущается он. – Я бы воспользовался твоей помощью, а здесь тебе нечего делать. Можно подумать, ты будешь рад здешней компании.
Я останавливаюсь у двери и оборачиваюсь:
– Твоя семья меня ненавидит!
– Да, и что? Как и я.
– Они хотят убить меня.
– Они тебя не убьют – ты же будешь гостем. Хочешь, я даже наложу заклинание. «Будь нашим гостем».
– Я не могу остаться у тебя дома. Ты издеваешься, да?
– Сноу, мы жили в одной комнате семь лет. Неужели у тебя с этим проблемы?
– Ты и правда свихнулся! – говорю я, закрывая дверь.
У него совсем крыша поехала.
– Значит, твоя мама мне не доверяет? – спрашиваю я.
Мы идем по коридору, а Пенелопа жестом пытается заставить меня замолчать.
– Доверяет. Полностью доверяет. Она знает, что ты честный и прямолинейный и что если услышишь что-нибудь из ряда вон, то сразу помчишься к Магу.
– Неправда!
– Правда, Саймон.
– Пенни!
– Ш-ш-ш!
– Пенни, – говорю я уже тише, – я бы не стал подставлять твою маму перед Магом. Да и она бы не совершила ничего противоправного.
– Она снова прогнала его Помощников. Примал сказал, что в следующий раз Маг сам наведается к нам в дом.
– Тогда мне тоже следует там быть. Он ни за что не навредит ей в моем присутствии.
Пенни замирает на месте:
– Саймон, ты на самом деле думаешь, что Маг может навредить маме?
– Нет. – Я тоже останавливаюсь. – Конечно, он этого не сделает.
Она наклоняется ко мне:
– Мама составляет жалобу для Ковена. Она считает, что в итоге все разрешится. Но ты же знаешь: пока я дома, нужно изучить Уотфордскую трагедию, а в свете всех событий мама точно не пустит тебя в нашу библиотеку. Она зовет тебя Мини-Маг.
– Почему она меня так не любит?
– Любит, – закатывает глаза Пенни. – А вот его, кажется, нет.
– Пенни, твоя мама меня не любит.
– Просто она считает, что ты притягиваешь неприятности. Так и есть, Саймон. Серьезно.
– Да, но я не виноват.
Пенелопа трогается дальше:
– Уж я знаю это как никто другой.
Я не против остаться в Уотфорде один. Но на Рождество здесь совсем никого не будет. Мне придется вломиться на кухню, чтобы поесть. Может, попросить у поварихи Притчард ключ…
Мы добираемся до класса, и я намеренно ударяюсь плечом в стену возле двери. Те, кто считает бесполезным врезаться во что-то или бить вещи для улучшения самочувствия, ничего в этом не смыслят.
– Значит, теперь мы так это называем? – спрашиваю я. – Уотфордской трагедией?
Пенни замирает, мысленно возвращаясь к нашему разговору.
– Так это называли в то время, – говорит она. – Какая разница, как будем называть мы?
– Никакой. Просто… Мы делаем это, потому что умерла мама База. «Уотфордская трагедия» – так звучит, как будто все случилось где-то далеко, с чужими людьми.
– Скажи Магу, что остаешься на Рождество здесь, – говорит Пенни. – Он захочет провести его с тобой. – (Я невольно усмехаюсь.) – В чем дело?
– Можешь себе это представить? Рождество с Магом!
– Вы поете рождественские песни, – захихикала она.
– Взрываем хлопушки.
– Слушаете речь королевы.
– А можешь себе представить его подарки? – смеюсь я. – Он наверняка завернет в праздничную бумагу проклятие, чтобы посмотреть, смогу ли я разрушить его.
– Завяжет глаза, бросит тебя в Адском Лесу и скажет без ужина домой не возвращаться.
– Ха! – улыбаюсь я. – Совсем как на третьем курсе.
Пенни толкает меня в руку, и я отхожу, прислоняясь к стене.
– Поговори с ним, – советует она. – Он безумец, но заботится о тебе.
Баз уезжает на каникулы в числе последних. Долго упаковывает свой кожаный чемодан. Там лежит бóльшая часть наших записей… Баз до сих пор не решил, стоит ли поговорить об этом с родителями, но сперва он хочет понять, что может найти.
– Кто-то ведь должен знать о Никодемусе.
Я лежу на кровати, пытаясь убедить себя в том, что здорово иметь всю комнату в своем распоряжении. Стараясь не пялиться на База, я прокашливаюсь:
– Будь осторожен, хорошо? В смысле, мы же понятия не имеем, кто такой этот Никодемус, а если он опасен, то лучше ему не знать, что мы его ищем.
– Я поговорю только с теми, кому доверяю.
– Да, но в этом как раз все дело – мы не знаем, кому доверять.
– Ты доверяешь Пенелопе?
– Да.
– Ты доверяешь ее матери?
– Я верю, что она не злая.
– Что ж, а я доверяю своей семье. Не имеет значения, доверяешь ли им ты.
– Я просто напоминаю об осторожности.
– Сноу, прекрати делать вид, что тебя волнует мое благополучие. Мне от этого не по себе.
Баз опускает крышку чемодана и защелкивает замки. Потом смотрит на меня и хмурится, будто что-то решает. Мне знаком этот взгляд. Я кладу руку на эфес меча.
– Сноу… – начинает Баз.
– Что?
– У меня такое ощущение, будто я должен тебе кое-что сказать. В интересах перемирия. – (Я выжидательно смотрю на База.) – В тот день, когда ты увидел меня и Веллбилав в Лесу…
Я закрываю глаза:
– Как это может быть в интересах нашего перемирия?
Он не унимается:
– В тот день ты увидел меня с Веллбилав в Лесу… это не то, что ты подумал.
Я открываю глаза:
– Ты не пытался отбить у меня девушку?
– Нет.
– Да иди ты! С того момента, как она предпочла тебе меня, ты пытался вклиниться в наши отношения.
– Она никогда не предпочитала мне тебя.
– Баз, смирись уже.
Он выглядит уязвленным – что-то новенькое.
– Нет, – повторяет он. – Я хочу сказать, что никогда не был альтернативой для Веллбилав.
Я вжимаю голову в подушку:
– Что ж, мне не следовало так думать, очевидно, я ошибался. Но теперь путь для тебя расчищен. Агата меня бросила.
– В тот день в Лесу, – говорит он, – она прервала меня… – (Я пропускаю это мимо ушей.) – Прервала мою трапезу! Она видела меня. Я просил ее никому не рассказывать.
– И для этого взял ее за руки?
– Только чтобы позлить тебя. Я знал, что ты наблюдаешь.
– Что ж, это сработало.
– Ты меня не слушаешь. – Теперь Баз выглядит обиженным. – Я никогда не встану между тобой и Веллбилав. Мне всегда хотелось лишь позлить тебя.
– Ты хочешь сказать, будто флиртовал с Агатой, чтобы задеть меня?
– Да!
– Она никогда тебя не волновала?
– Нет!
Я скриплю зубами:
– Думаешь, я хочу это слушать?
– Очевидно, да. Теперь ты можешь с ней помириться и провести самое лучшее Рождество в своей жизни.
– Ты такой придурок! – восклицаю я, спрыгивая с кровати и устремляясь к Базу.
– Анафема! – кричит он.
Я слышу его, но мой кулак почти врезается ему в челюсть. Вовремя останавливаюсь.
– Она знает?
Баз пожимает плечами.
– Какой же ты придурок! – повторяю я.
– Это был всего лишь флирт, – говорит Баз. – Я же не пытался скормить ее химере.
– Да, но ты ей нравишься. Больше, чем я.
Он наклоняет голову набок и снова пожимает плечами:
– А почему бы и нет?
– Да пошел ты, Баз! Серьезно. – Я стою так близко от него, что брызжу слюной ему в лицо. – Она повсюду таскала с собой твой треклятый платок, все время, пока тебя не было. С прошлого года.
– Какой еще платок?
Я иду к ящику, куда забросил платок вместе со своей палочкой и другими вещами, а потом машу им перед носом База.
– Вот этот.
Баз хватается за лоскуток, но я вырываю платок, потому что не хочу отдавать его сейчас. Не хочу, чтобы у База было хоть что-то.
– Слушай, – говорит он. – Я все прекращу. С этого момента я оставлю Веллбилав в покое. Она для меня ничего не значит.
– Это еще хуже!
– Тогда я не буду прекращать! – говорит он, будто вправе злиться. – Так лучше? Я, черт подери, женюсь на ней, и у нас будут самые симпатичные детишки за всю историю магии, и мы всех назовем Саймонами, просто чтобы понервировать тебя!
– Уходи! – кричу я. – Я не шучу! Еще немного – и я наплюю на Анафему. Даже если меня выгонят из Уотфорда, по крайней мере, я покончу с тобой!
