Пенелопа Банс – очень свирепый маг, но я и не против. Не против того, что сейчас она на моей стороне.

Неудивительно, что Сноу повсюду таскается за ней, как глупая псина на коротком поводке. Я уверен, сейчас мы знаем не больше, чем знали раньше, но Банс столь остроумная и уверенная, что с каждой минутой я чувствую движение вперед.

Еще она починила окно, и больше оно не скрипит.

Мне кажется, Банс до сих пор считает меня неприятным, омерзительным типом, но Рим построен не на взаимном восхищении. Она отточила знания по магической истории, – должно быть, в ее доме полно запретных книг, – а из-за некоторых своих мыслей Банс точно попала бы в темницу, будь она из Питчей.

Наверное, в роду у нее был простолюдин: фамилия Банс для магов не типичная. Видели бы вы ее отца, профессора Банса! Он как ходячая энциклопедия. А еще носит пиджак с заплатками на локтях. В прошлом году он преподавал особый курс по Тоскливиусу, но я даже не мог уследить за смыслом его предложений.

Сноу и Банс отправляют меня вниз за ужином – все потому, что у меня хорошие отношения с поварихой Притчард: она моя дальняя родственница. Когда я возвращаюсь, Банс держит в руках зеленый мелок и мелким сжатым почерком добавляет пометки к моим записям.

Даже ее записи обращены к Саймону. Эта парочка как Ант и Дэк. Не разлей вода. Хм… Интересно, взойдет ли на борт Веллбилав.

– Саймон прав насчет вампиров, – говорит Банс, не отводя взгляда от доски.

Поднос в моих руках слегка наклоняется, и я останавливаюсь:

– Что?

– Вампиры. – Банс разворачивается и упирается руками в бедра.

На ее юбке остались следы от мела.

Сноу опускает книгу, подходит ко мне и забирает с подноса кувшин молока. Подносит ко рту, но я пинаю его в ногу.

– Анафема! – говорит он.

– Я пытаюсь не навредить тебе, лишь исправить твои отвратительные манеры. Комната не сможет упрекнуть меня, олух ты этакий. Здесь есть стаканы.

Сноу опускает молоко на стол между нашими кроватями, потом берет стаканы и завернутые в салфетки сэндвичи.

– Повариха Притчард просто отдала тебе все это? – Он разворачивает целую кучу брауни.

– Она меня любит.

– Я думал, она любит меня. Я спас ее от кухонной ящерицы!

– Что ж, она любит меня за то, кто я есть.

– Вампиры! – встревает в разговор Пенелопа. – Вы вообще слушаете?

Я ухмыляюсь. По привычке.

– Банс, оставь место на сэндвич.

– Как нам узнать, кто послал вампиров или что им было нужно, – не умолкает она, – если мы ничего про них не знаем?

– Вампиры жаждут крови, – говорит Сноу, набивая рот говядиной.

– Но они могут получить ее где угодно, – говорит Банс. – И довольно легким способом. Например, в Сохо. После полуночи.

Она берет сэндвич и садится на кровать Сноу, скрещивая ноги. Если бы я захотел, то смог бы заглянуть ей под юбку – нужно лишь немного наклонить голову.

– В Уофторде вампирам сложнее всего достать кровь, – продолжает Пенелопа, – особенно средь бела дня.

В этом она права.

– Так зачем пытаться?

– Учебная четверть еще не началась, – я беру яблоко, – охраны не было.

– Да, но это же Уотфорд! – Она трясет длинными волосами. – Даже тогда существовала защитная стена от темных созданий.

– В этом не обязательно должна присутствовать логика, – говорит Сноу. – Тоскливиус наслал вампиров. Как и сегодняшнего дракона. Тот тоже не хотел здесь находиться.

А я сомневался, что Сноу меня понял или поверил моим словам. Я думал, он на глазах у всей школы хладнокровно убьет ту дракониху.

Конечно, не хладнокровно, но она действительно нападала на нас. Однако убийство дракона – грязное дело, даже для моей семьи. Драконов не убивают, если только не хотят распахнуть врата в ад.

– Но если директриса Гримм-Питч говорила о Тоскливиусе, – произносит Банс, – то зачем она взвалила такой груз на плечи База? Ожидала, что он убьет Тоскливиуса? И что с этим Никодемусом?

Сноу хмурится:

– Давайте перестанем считать это отдельным нападением.

– Но это единственная атака вампиров за всю историю школы, – возражаю я.

– Да, но в то время происходили и другие события, – говорит он. – Маг сказал, что темные создания покушались на наш мир, увидев слабину.

– Когда он говорил такое? – спрашивает Пенни.

– Это есть в «Фактах», – отвечает Сноу. – Маг выступал с речью перед Ковеном еще до нападения на Уотфорд.

Он засовывает в рот остаток сэндвича и, огибая Пенни, тянется за книгой. Его куртка и джемпер валяются на полу, а белая рубашка выбивается из брюк.

Сноу довольно быстро находит нужную страницу и протягивает книгу нам. Я нависаю над этой парочкой, не собираясь садиться на кровать Сноу. Он показывает нам передовую страницу «Фактов». Речь Мага написана крупным шрифтом, а рядом приводится огромная диаграмма с датами и яростными атаками – всеми нападениями на племя магов за пятьдесят лет.

«НАШИ ВЛАДЕНИЯ В ОПАСНОСТИ?» – гласит заголовок.

– Подождите-ка…

Банс забирает книгу, взамен отдавая Сноу сэндвич, который он тут же надкусывает.

– Здесь нет ничего про Тоскливиуса. – Она листает вперед, доходя до статьи о смерти моей матери, затем водит пальцем по странице. – И здесь никакого Тоскливиуса. – Она закрывает книгу и стучит кольцом по обложке. – «Прошерстить – Тоскливиус!»

Книга открывается, шелестят страницы. Они набирают скорость, приближаясь к концу, а потом том захлопывается.

– Никаких упоминаний, – говорит Пенни.

– Не может быть, – отвечаю я. – В то время Тоскливиус уже появился. Первую мертвую зону обнаружили в конце девяностых. Возле Стоунхенджа. Мы проходили это по магической истории.

– Знаю, – говорит Пенелопа. – Когда это случилось, мама была беременна мною. Они с отцом посетили то место.

Банс забирает у Сноу остаток своего сэндвича и откусывает. Потом жует, скептически поглядывая на меня:

– Интересно, откуда они узнали…

– Кто? – спрашиваю я. – Что?

– Интересно, как они выяснили, что за всем стоял Тоскливиус, за атаками темных созданий и мертвыми зонами? Откуда они знали, что это он, до того как смогли ощутить его присутствие? Ведь именно так мы распознаем его сейчас – по ощущению.

– Ты почувствовал Тоскливиуса? – спрашивает Сноу. – В тот день, в яслях?

– Мне было не до этого.

– Что они рассказали тебе? – спрашивает Банс.

– Кто рассказал?

– Твои родные. После смерти матери.

– Они ничего мне не рассказывали. Что тут рассказывать?

– Они сказали, что это были вампиры?

– Им не нужно ничего мне рассказывать. Я был там.

– Ты все помнишь? – спрашивает она. – Ты видел вампиров?

– Да. – Я кладу яблоко на поднос.

Сноу прокашливается:

– Баз, когда ты впервые услышал, что за нападением вампиров стоит Тоскливиус?

Наверное, они думают, что отец усадил меня в кожаное кресло и сказал: «Бэзилтон, мне нужно тебе кое-что рассказать…»

Он никогда не говорил ничего подобного.

Никто в нашей семье ничего не говорит. Вы просто учитесь узнавать все сами.

Никто не предлагал мне поговорить о моей матери, никто не обсуждал ее смерть.

Никому не надо было рассказывать мне, что я вампир.

Я помню, как меня укусили. Рос я на тех же страшилках, что и другие, а в один прекрасный день проснулся, испытывая жажду крови. И никто не запрещал мне пить ее у другого человека.

– Я узнал это в школе, – произношу я. – Так же, как и вы.

Оба удивленно смотрят на меня.

– А что случилось с вампирами? – спрашивает Сноу. – Не с теми, которых убила твоя мать, а с оставшимися?

– Большинство Маг выслал из Англии. Наверное, это единственный раз, когда моя семья участвовала в его рейдах.

– Мама говорит, что война началась как раз после вампирских рейдов, – говорит Банс.

– Какая война? – спрашивает Сноу.

– Да все, – отвечает она и тянется к брауни.

Я беру сэндвич и яблоко, встаю:

– Хочу подышать свежим воздухом.

Накидываюсь на еду лишь в Катакомбах. Не люблю есть на людях.