Глава 8
Картина сложилась
Чарльз Темплтон лежал лицом вниз, словно упал головой вперед к изножью кровати, которую постелили ему в кабинете. Одна рука свисала к полу, вторая была вытянута вдоль тела. Задняя сторона шеи под полоской тонких седых волос сильно покраснела. Пижама задралась, открыв часть торса — старую бледную дряблую кожу. Аллейн приподнял его и усадил, придерживая за плечи, и голова старика бессильно свесилась на плечо. Затем он открыл глаза и рот и издал невнятные булькающие звуки. Доктор Харкнесс склонился над ним, оттянул кожу на руке, нацелился шприцем и сделал укол. Фокс маячил поблизости. Флоренс, прижимая крепко стиснутый кулак ко рту, стояла возле двери. Похоже, Чарльз не осознавал присутствия этих четырех человек; его взгляд рассеянно блуждал по комнате, затем вдруг остановился на пятом присутствующем, и в его глазах отразился ужас. Невысокого рота фигура застыла, привалившись спиной к стене, в тени, в дальнем конце комнаты.
Тут беспорядочные звуки в его горле с огромным трудом оформились в одно-единственное короткое слово.
— Нет! — прошептал он. — Нет! Нет!
Доктор Харкнесс извлек иглу.
— Что такое? — спросил Аллейн. — Что вы хотите нам сказать?
Чарльз, не моргая, продолжал смотреть в ту же сторону, но через секунду или две его взгляд помутился и словно остекленел. Челюсть отвалилась, тело содрогнулось и обмякло.
Доктор Харкнесс стоял, склонившись над ним еще некоторое время, затем выпрямился.
— Ушел, — прошептал он.
Аллейн осторожно опустил тело на кровать и прикрыл простыней.
Доктор Харкнесс каким-то странным чужим голосом произнес:
— Но десять минут тому назад он был в полном порядке. Спокойно себе лежал в кровати. Что-то здесь произошло, и мне очень хотелось бы знать, что именно. — Он повернулся к Флоренс: — Ну?..
Флоренс с испуганным и одновременно воинственным видом шагнула вперед, не сводя глаз с Аллейна.
— Да, — кивнул тот, продолжая смотреть на нее. — Мы должны вас выслушать. Это ведь вы подняли тревогу. Что произошло?
— Вот и мне тоже очень хотелось бы знать! — выпалила Флоренс. — Я ведь правильно сделала, что вызвала доктора? Да или нет? А ну, отвечайте!
— Будьте так добры, совершите еще один правильный поступок. Расскажите нам, что случилось до того, как вы вызвали доктора.
Она метнула взгляд в сторону маленькой фигурки, неподвижно застывшей в тени в дальнем углу комнаты, и облизала пересохшие губы.
— Ну, давайте же, — подстегнул ее Фокс. — Говорите!
И вот эта трагикомическая фигура в боевом головном уборе из металлических бигуди поведала им историю.
После того как доктор Харкнесс отдал ей распоряжения, она и — тут снова выразительный взгляд в угол комнаты — она и миссис Пламтри постелили постель в кабинете. Затем доктор Харкнесс помог мистеру Темплтону раздеться, они уложили его в постель, и доктор все время следил за тем, чтобы устроить больного поудобнее. Потом доктор Харкнесс отдал распоряжения, сказал послать за ним, если возникнет необходимость, и ушел. Флоренс отправилась на кухню, наполнить вторую бутылку горячей водой. Это заняло какое-то время, потому что пришлось вскипятить воду в чайнике. Возвращаясь через холл, она услышала в кабинете возбужденные голоса. И остановилась возле двери. Аллейн живо представил эту картину: Флоренс стоит, зажав подмышкой бутылку с горячей водой, и подслушивает. Она слышала голос миссис Пламтри, но слов разобрать не удалось. Затем, по словам Флоренс, мистер Темплтон три раза воскликнул «нет!» — ну, как перед смертью, только гораздо громче. Словно был чем-то напуган, как показалось Флоренс. После этого в комнате что-то загремело, и миссис Пламтри закричала изо всех сил: «Я этого не допущу!». Мистер Темплтон вскрикнул, и тогда Флоренс ворвалась в комнату.
— Хорошо, — кивнул Аллейн. — И что же вы там увидели?
Сцену словно из мелодрамы. Миссис Пламтри стояла, замахнувшись кочергой. Мистер Темплтон лежал в постели и не сводил с нее глаз.
— Ну а потом они увидели меня, — продолжила Флоренс, — она выронила кочергу, а он взмолился: «Флори, не позволяй ей!» И тут весь так прямо и побледнел. Я поняла, что ему очень плохо, и сказала: «Не смей прикасаться к нему! Только попробуй!», и после этого побежала за доктором. Господь свидетель, — добавила Флоренс, — это она стала причиной его смерти! Все равно что огрела его этой кочергой по голове, больного старика, беспомощного. И непременно сделала бы это, если бы не вошла я. Да и со мной бы тоже наверняка расправилась, если бы не вы, джентльмены!
Тут она окончательно выдохлась и умолкла. Настала пауза.
— Ну? — снова обрела дар речи Флоренс. — Не верите мне? Ладно, тогда спросите ее. Давайте, что же вы! Спросите ее!
— Всему свое время, — заметил Аллейн. — А пока достаточно. Оставайтесь на своих местах. — Он повернулся к маленькой неподвижной фигурке в углу. — Подойдите сюда, — позвал он. — Ничего не поделаешь, придется. Идите же!
Нинн выдвинулась из тени в свет. Маленький нос и скулы в красных пятнах, остальную часть лица заливает смертельная бледность. И произнесла она каким-то механическим голосом:
— Ты испорченная девчонка, Фло.
— Об этом после, — предложил Аллейн. — Вы расскажите нам о том, что здесь произошло?
Нянька смотрела ему прямо в глаза. Рот закрыт, точно ловушка захлопнулась, но глаза так и прожигают насквозь.
— Послушай, Нинн, — громко начал доктор Харкнесс, однако Аллейн вскинул руку и заставил его замолчать.
— Скажите, Флоренс говорила правду? — спросил Аллейн. — Меня интересуют только факты. О том, она видела и слышала, когда вернулась в эту комнату?
Старуха еле заметно кивнула.
— В руках вы держали кочергу. И выронили ее, когда она вошла. А мистер Темплтон произнес: «Флори, не позволяй ей!» Это правда?
— Да.
— И что до того, как она вошла, вы очень громко сказали мистеру Темплтону: «Я этого не допущу!». Вы действительно так и сказали?
— Да.
— Что именно вы собирались не допустить?
Молчание.
— Может, то, что мистер Темплтон собирался сделать? И сказал вам?
Нинн отрицательно покачала головой. На секунду или две Аллейну все это напомнило телевизионную викторину с раздачей денежных призов. Он видел вблизи от себя лицо миссис Пламтри — губы плотно сжаты, выражение непроницаемое, ничем не выдает своих чувств, выигрывает этот раунд.
Инспектор взглянул на Фокса.
— Будь другом, выведи Флоренс в холл. И вам, доктор Харкнесс, тоже придется выйти, хорошо?
— Я никуда не пойду! — заявила Флоренс. — Вы меня не заставите.
— Еще как заставим, — спокойно возразил Аллейн. — Но с вашей стороны будет очень глупо подвергнуться такому испытанию. Так что, девочка моя, прошу на выход.
К Флоренс подошел Фокс.
— А ну, уберите руки! — взвизгнула она.
— Тихо, тихо, — миролюбиво проворчал Фокс. И распахнул перед ней дверь. Секунду казалось, она вот-вот набросится на него с кулаками, но затем, гордо приподняв подбородок, Флоренс вышла из комнаты. Фокс последовал за ней.
Доктор Харкнесс заметил:
— Мне нужно здесь кое-чем заняться. Я имею в виду… — и он указал на прикрытое простыней тело.
— Понимаю. Я вас не задержу. Подождите меня в холле, хорошо, доктор Харкнесс?
Дверь за ним затворилась.
На протяжении, наверное, секунд десяти Аллейн и эта маленькая решительная и несчастная женщина молча смотрели друг на друга.
Затем он сказал:
— Об этом никто не узнает, даю слово. Ведь вы пытались его спасти, верно?
Руки у нее непроизвольно дернулись, и Нинн с ужасом взглянула на постель.
— Нет, нет, — поспешил объяснить Аллейн, — не здесь. Я не о нем говорю. На него вам было плевать. Вы пытались защитить мальчика, ведь так? Вы сделали это ради Ричарда Дейкерса.
Тут она громко, во весь голос разрыдалась. И с этого момента и до конца расследования у Аллейна не было никаких проблем с Нинн.
II
Закончив с Нинн, инспектор разрешил ей пройти в свою комнату.
— Что ж, — сказал Аллейн Фоксу, — теперь что касается финальной и далеко не столь восхитительной сцены. Нам следовало, конечно, предотвратить все это, но, черт побери, если бы я только знал, как! На основании имеющихся на данный момент фактов арест провести невозможно. И даже если во флаконе с пульверизатором найдут следы ядовитого вещества, моя трактовка этого дела будет всего лишь ничем не подтвержденной версией.
— Пора бы им уже выдать результаты.
— Можешь позвонить и узнать, как там продвигаются дела.
Фокс набрал номер. Тут раздался стук в дверь, и в комнату заглянул капрал полиции Филпотт. Вошел и уставился на неподвижное тело на постели.
— Да, — кивнул Аллейн. — Еще один покойник. Мистер Темплтон.
— Насильственная смерть, сэр?
— О нет, никакого насилия. Скончался от болезни сердца. Что там у тебя, Филпотт?
— Там многое происходит, сэр. Все они ведут себя очень беспокойно, особенно мистер Дейкерс и полковник. Беспокоятся, ну на тему того, не случилось ли что с… — тут он снова покосился на постель, — с ним, сэр.
— Так, ясно. Может, попросишь мистера Дейкерса и полковника пройти в ту небольшую комнату по соседству? Я буду там через минуту. О, и вот еще что, Филпотт, думаю, ты можешь пригласить туда же и мисс Ли. А остальным скажешь, что придется подождать еще немного.
— Слушаюсь, сэр, — с этими словами Филпотт удалился.
Фокс меж тем говорил по телефону.
— Да, да, я ему передам. Будет очень вам признателен. Спасибо.
Он повесил трубку.
— Они как раз собирались нам звонить. Во флаконе с пульверизатором удалось обнаружить вполне идентифицируемые следы постороннего вещества.
— Неужели? Ну вот вам и вполне определенный ответ.
— Значит, вы были правы, мистер Аллейн.
— Ну и какой нам от этого толк? — несколько раздраженно произнес Аллейн.
Он подошел к постели и откинул край простыни. Невидящие глаза глядели куда-то мимо него. Лицо уже умершего человека по-прежнему было искажено страхом. Аллейн посмотрел на него сверху вниз секунду-другую.
— Что за несчастье, — пробормотал он и закрыл покойнику глаза.
— Слишком уж много переживаний выпало на его долю, вот и не выдержал, — с присущим ему простодушием заметил Фокс.
— Да уж, бедняга.
— Равно как и на всех остальных, если вдуматься. Видимо, довольно неприятная была особа. Наверное, будет вскрытие, мистер Аллейн?
— Да, конечно. Ладно. Надо поговорить с этими людьми в соседней комнате.
Он прикрыл лицо простыней и вышел.
Доктор Харкнесс и Флоренс находились в холле под наблюдением сотрудника из Ярда. Аллейн сказал:
— Думаю, вам лучше пройти со мной, Харкнесс. — Затем он обратился к Флоренс: — А вы, будьте так добры, подождите здесь немного.
Харкнесс прошел следом за ним в будуар.
Роскошный интерьер создавал Берти Сарацин, очевидно, пребывавший в самом приподнятом состоянии духа, и тот резко контрастировал с изысканной скромностью обстановки кабинета. «Шикарно почти до полной непристойности, как и ты, дорогая», говорил тогда Берти мисс Беллами, и был недалек от истины.
Посреди комнаты неловко топтались Ричард, Аннелида и Уорендер, и на них взирал огромный, написанный пастелью портрет Мэри Беллами. На нем она была как живая. Снимок Чарльза, сделанный лет двадцать назад, стоял в центре столика непонятного предназначения. Какая злая ирония кроется теперь под всем этим, показалось Аллейну.
Ричард тотчас спросил:
— Ну, в чем дело? Что-то случилось? С Чарльзом, да?..
— Да, — ответил Аллейн. — У меня плохие новости. Несколько минут назад у него случился тяжелый сердечный приступ.
— Но… Вы хотите сказать…
— Да, боюсь, что так.
— Аннелида! — воскликнул Ричард. — Это Чарльз! Он хочет сказать, что Чарльз умер. Ведь так?
— Господи! — с горечью отозвалась она. — Почему все это происходит с тобой? За что?
Тут к Ричарду подошел доктор Харкнесс.
— Прости, старина, — сказал он. — Я старался, делал, что мог, но бесполезно. За последние пять лет это могло случиться с ним в любое время, сам знаешь.
Ричард растеряно смотрел на него.
— Боже! — воскликнул он. — Что ты такое говоришь? Не смей!
— Успокойся, старина. Сам поймешь, когда хорошенько все обдумаешь. Вот увидишь.
— Я тебе не верю! Причина совсем в другом. Это произошло из-за Мэри и… — Ричард обернулся к Аллейну. — Вы не имели права подвергать его этому испытанию. Это его и убило. Не имели никакого права! Если бы не вы, он остался бы жив.
— Вполне вероятно, — с сочувствием произнес Аллейн. — Он испытал сильнейший стресс. Но, возможно, для него то был лучший выход.
— Да как вы смеете! — вскричал Ричард, а потом добавил: — Что вы хотите этим сказать?
— А вам не кажется, что мистер Темплтон просто дошел до предела своих сил? Ведь он потерял то, что больше всего ценил и любил в этой жизни. Разве нет?
— Я… я хочу его видеть.
Аллейн вспомнил, как выглядело лицо Чарльза.
— Увидите, — пообещал он. — В самом скором времени.
— Да, — торопливо согласился с ним Харкнесс. — В самом скором.
— А пока, — обратился Аллейн к Аннелиде, — отведите Ричарда в его старый кабинет и дайте чего-нибудь выпить. На вас можно положиться?
— Да, — кивнула девушка. — Думаю, так будет лучше. — Она взяла Ричарда за руку. — Идем?
Он взглянул на нее сверху вниз.
— Что, скажи на милость, я бы делал без тебя, Аннелида?
— Идем, — повторила она, и они вышли из будуара.
Аллейн кивнул Харкнессу, и тот тоже вышел.
Маленькие французские часы над каминной доской прочистили горлышко, разразились переливчатым серебристым звоном колокольчиков, а затем пробили полночь. В комнату вошел инспектор Фокс и затворил за собой дверь.
Аллейн взглянул на Мориса Уорендера.
— А теперь, — сказал он, — пора положить конец всем этим недомолвкам и уверткам. Я должен знать правду.
— Не понимаю, о чем это вы, — не слишком убедительно пробормотал Уорендер.
— Не перестаю удивляться, почему люди всегда так говорят, прекрасно при том понимая, о чем речь. Так уж и быть, сам скажу. Несколько минут назад, сразу после смерти Чарльза Темплтона, я поговорил с нянюшкой, миссис Пламтри, которая в момент сердечного приступа оставалась с ним в комнате. Я сказал ей, что верю во все ее угрозы, что она поступала так потому, что считала: мистер Темплтон скрывает информацию, которая могла бы очистить вашего сына от подозрений в убийстве. Ну и естественно, во время этой сцены у мистера Темплтона под воздействием стресса случился очередной сердечный приступ, от которого он и скончался. Я сообщил ей, что арест вашему сыну не грозит, и тогда она мне все и рассказала. Могу теперь сообщить и вам тоже: ваш сын в безопасности. И если вы скрывали информацию из страха, что она может ему навредить, то хотя бы теперь должны понимать, что действовали ошибочно.
Уорендер хотел было что-то сказать, но вместо этого резко отвернулся и неподвижно замер.
— Вы отказались говорить об угрозах, которыми сыпала миссис Темплтон в оранжерее. Но я узнал о них, правда, не без труда, от других людей, которые были свидетелями этой сцены. Когда я спросил вас, ссорились ли вы с Чарльзом Темплтоном, вы стали все отрицать. На самом деле я уверен, вы действительно с ним поссорились, и случилось это, когда оба вы находились в кабинете, еще до того, как я увидел вас в первый раз. За все время нашего разговора вы избегали смотреть друг на друга. Он был явно недоволен вашим присутствием, вам отчаянно не хотелось находиться с ним в одном помещении. Еще раз спрашиваю: вы поссорились?
— Ну, если это вообще можно назвать ссорой, — пробормотал Уорендер.
— И все из-за Ричарда Дейкерса, так? — Аллейн ждал ответа. — Думаю, именно так, — заметил он, — но, разумеется, это всего лишь мои домыслы, и если хотите, можете их опровергнуть.
Уорендер расправил плечи.
— Ну и к чему все это приведет? Арестуете меня, что ли?
— Ну, разумеется, чего еще ждать от полицейского? Перестаньте, сэр. У вас была ссора с Чарльзом Темплтоном, и я считаю, что произошла она из-за Ричарда Дейкерса. Вы отец Ричарда и сказали об этом Темплтону, так?
— Я не говорил, — торопливо вставил полковник.
— А он знал, что вы являетесь отцом мальчика?
— Нет… Мы с Мэри с самого начала договорились, что лучше ему об этом не знать. Чтобы никто вообще ничего не знал. Во всех отношениях лучше.
— А ведь вы так и не ответили на мой вопрос, верно? Что ж, могу его перефразировать. Скажите, сегодня днем Темплтон впервые узнал о том, что Дейкерс является вашим сыном?
— С чего вдруг вам пришло это в голову?
— Ведь отношения у вас были самые что ни на есть теплые, дружеские. А потом в один далеко не прекрасный день, вместо того, чтобы сплотиться, объединенные общим горем, он вдруг выказывает крайнее нежелание видеть Дейкерса… или вас.
Тут Уорендер вдруг зажестикулировал. Резко всплеснул руками, пожал плечами.
— Ну и ладно, — произнес он.
— А знаете, вы действительно ничего ему не говорили, — заметил Аллейн. Подошел, заглянул Уорендеру прямо в глаза. — Это миссис Темплтон ему сказала. Ведь так? Не посоветовавшись с вами, не подумав о вас и мальчике. Просто потому, что у нее случился очередной приступ ярости, которые ей все реже удавалось контролировать. Она заставила вас опрыскать ее с ног до головы этими отвратительными духами в присутствии мужа. Наверное, для того, чтобы разозлить его еще больше. Вы вышли, и они остались вдвоем. И она нарушила тридцатилетнее молчание и всё ему рассказала.
— Откуда вам знать?
— Миссис Темплтон вышла из комнаты минуту или две спустя и закричала во весь голос: «Это только доказывает твою неправоту! Может убираться отсюда, куда хочешь, друг мой, и чем скорее, тем лучше!» Флоренс к этому времени уже ушла. Вы — тоже. Она говорила со своим мужем. Она вам об этом сказала?
— Сказала мне? Какого черта…
— Она говорила вам, что призналась Темплтону?
Уорендер отвернулся к камину, оперся локтем о полку и спрятал лицо.
— Ладно! — пробормотал он. — Хорошо. Хотя какое теперь это имеет значение?.. Так и было.
— Во время вечеринки?
Полковник издал какой-то невнятный звук — очевидно, то был знак согласия.
— До или после скандала в оранжерее?
— После. — Он говорил каким-то чужим голосом, не поднимая головы. — Я пытался ее остановить, она нападала на девушку.
— И тем самым настроили миссис Темплтон против себя? Да, понимаю.
— Я пошел следом за ними, за девушкой и ее дядей. И тут Мэри шепнула мне: «А Чарльз все знает о Дики». На нее было просто страшно смотреть в тот момент. И я… я просто вышел. Я… — Тут он поднял голову и взглянул на Аллейна. — Это было ужасно, неописуемо.
— И тогда вы испугались, что она все расскажет мальчику?
Полковник промолчал.
— И, разумеется, миссис Темплтон рассказала, — продолжил Аллейн. — Ее демоны вырвались на свободу, разгулялись уже вовсю. Она зазвала его к себе в комнату и все рассказала. И, как я предполагаю, то были ее последние слова.
Уорендер произнес:
— Вы предполагаете… вы говорите такие вещи… вы… — Он был не в силах продолжать. Глаза покраснели, налились слезами, лицо посерело. Он выглядел древним стариком. — Не понимаю, что это на меня нашло…
Аллейну показалось, что это как раз понятно.
— Не очень хорошо получается, — заметил он, — когда жизненные ориентиры и ценности у человека вдруг резко смещаются. И мне кажется, мужчина в таком положении предпочтет увидеть свою женщину мертвой, нежели наблюдать за тем, как она превращается в монстра.
— Зачем вы всё это мне говорите? Почему?
— Но разве не так?
Каким-то пародийным жестом, словно отдавая дань теперь уже никому не нужным приличиям, Уорендер поднял дрожащую руку и поправил узел галстука.
— Понимаю, — пробормотал он. — Надо сказать, вы очень умны.
— Да нет, к сожалению, не очень.
Уорендер перевел взгляд выше — с портрета сияла ослепительной улыбкой Мэри Беллами. — Ничего не осталось, — сказал он. — Ничего. Что вы теперь от меня хотите?
— Я должен поговорить с Дейкерсом и остальными людьми, которые ждут там. Вы можете присоединиться.
— Хорошо, — кивнул Уорендер.
— Может, хотите выпить?
— Спасибо. Пожалуй.
Аллейн взглянул на Фокса, тот вышел и быстро вернулся со стаканом и графином, которые Аллейн поставил на столик между Уорендером и фотографией Чарльза — в точности как во время первой своей встречи с ними.
— Виски, — объявил Фокс. — Если вы, конечно, не против. Вам налить, сэр?
Уорендер залпом опрокинул стаканчик неразбавленного виски.
— Весьма признателен, — он выпрямился и тень улыбки тронула его губы. — Еще один — и я буду в полном порядке и готов ко всему.
— Перед тем как увидеться с остальными, я должен побеседовать с Дейкерсом, — сказал Аллейн.
— Так вы собираетесь… сообщить ему?
— Думаю, так будет лучше.
— Да. Понимаю. Да, конечно.
— Пока побудь здесь, Фокс, — произнес Аллейн и вышел.
— Он все сделает по возможности деликатно, сэр, — поспешил утешить Уорендера Фокс. — Будьте уверены.
— Деликатно! — пробормотал Уорендер и издал звук, похожий на смешок. — Легко сказать, деликатно!..
III
Люди, находившиеся в большой гостиной, собрались здесь в последний раз. Через несколько недель дом Мэри Беллами переделают в одно из офисных зданий Уэст-Энда, где расположится некая непонятная контора по развитию телевидения. Портшез неизвестно зачем и по какой причине будет украшать холл; декор Берти Сарацина изымут целиком и полностью, затем разберут на части, и они станут служить задним фоном для неких непонятных декораций. Ну а кабинет Чарльза Темплтона превратят в приемную, где будут томиться безработные актеры.
Но на данный момент никаких изменений в обстановке не наблюдалось. Большинство присутствующих настолько утомились, что уже были не в силах выражать тревогу, гнев или сострадание и пребывали в полной апатии. Они обменивались несвязными репликами, непрерывно курили и время от времени угощались напитками, которые подносил незаменимый Грейсфилд. Капрал полиции Филпотт по-прежнему дежурил в уголке.
Доктор Харкнесс без всякой подготовки объявил о смерти Чарльза Темплтона, чем поверг всех в состояние полной ошарашенности. И когда вместе с Аннелидой в комнате появился Ричард, лицо которого покрывала смертельная бледность, присутствовавшим стоило немалого труда собраться, прежде чем найти подходящие случаю слова соболезнования. Да, каждый пробормотал нечто соответствующее, но Аннелиде сразу поняла, что запас утешительных слов на том и иссякнет. И хотя сочувствие их было вполне искренним, уже не оставалось сил выразить его, что называется, от души — они делали это чисто механически. Пинки Кавендиш, потрясенная событиями и отчасти утратившая связь с реальностью, вдруг чмокнула Ричарда в щеку и тепло произнесла:
— Да, ничего хорошего, дорогой. Что тут можно сказать или поделать? Да ничего, кроме как от всего сердца пожелать тебе и Аннелиде поскорее найти утешение друг в друге. Вот!
— Пинки, — дрожащим голосом отозвался Ричард, — бесконечно мило с твоей стороны. Но, боюсь, я… не смогу, не могу… Извините. Я как-то еще не совсем осознал…
— Вот именно, — заметил Марчант. — И мы все тебя хорошо понимаем. Конечно, было бы лучше тебе сейчас побыть одному. Но, увы, этот персонаж из Ярда едва ли позволит.
— Но ведь он обещал, что это не займет много времени, — нервно проговорил Берти.
— Как думаешь, — сказала Пинки, — это значит, что он собирается кого-то арестовать?
— Кто его знает! Да и что мы вообще знаем? — торопливо и каким-то неестественным голосом продолжил Берти. — Готов побиться об заклад, каждый из нас сейчас пытается сообразить, что думают о нем или о ней остальные. Лично я думаю. И одна мысль вертится в голове: что если кто-то из вас решит, что я тогда бросился не в туалет, а наверх, в ее комнату и сделал это? Полагаю, нет никакого смысла спрашивать у каждого, так это или нет. Ведь честно все равно никогда не ответит, верно?
— Я вовсе на тебя не думаю, — тут же выпалила Пинки. — Честное слово, дорогой.
— Пинки! И я тебя тоже ни в чем не подозреваю. Ни на секунду. И я не верю, что это Аннелида или Ричард. А ты?
— Ни в коем случае, — твердо заявила она. — Ни за что и никогда!
— Что ж, — продолжил Берти, ободренный доверием Пинки. — Хотелось бы знать, может, все-таки кто-то из вас думает, что это я? — Ответом ему было молчание. — Что ж, премного благодарен. Спасибо вам всем. А теперь… Может, позволите мне высказать свои предположения о том, кто мог бы… кого внезапно могли спровоцировать на столь ужасный поступок?
— Ну, допустим, меня, — сказал Гэнтри. — Я парень горячий, вспыльчивый.
— Да, Тимми, дорогой, тебя! Но лишь в состоянии крайнего раздражения, когда кровь бросилась в голову, в слепом припадке гнева, а вовсе не намеренно и с холодным расчетом. А тут картина складывается совсем другая. Для такого дела больше подходит человек крайне расчетливый и холодный, как айсберг, согласны?
Тут все вдруг почувствовали себя крайне неловко, избегали смотреть друг на друга.
— Боюсь, Берти, все это лишь досужие домыслы, — заметил Марчант. — Окажи такую любезность, принеси мне выпить.
— Да, конечно, — и Берти послушно отправился за выпивкой.
Гэнтри взглянул на Ричарда и сказал:
— Судя по всему, нет никакой связи, ну, не считая шока от смерти Мэри, между трагической гибелью Чарльза и ее убийством. — Все молчали, и он недовольным тоном добавил: — Хотя… все-таки есть! Доктор Харкнесс, вы ведь там были.
Доктор Харкнесс поспешил ответить:
— Понятия не имею, что там на уме у Аллейна.
— А где этот наш ходячий монумент, эта наша старая задница, господин полковник? Куда он вдруг испарился? — спросил Гэнтри. — Извини, Дики, он вроде бы твой приятель, да?
— Он… Да, — после продолжительной паузы ответил Ричард. — Так и есть, приятель. Думаю, он с Аллейном.
— Нет, — холодно заметил Марчант. — Надеюсь, уже под арестом.
— Ничего подобного, — возразил Ричард. Повернулся спиной к Марчанту и уселся рядом с Аннелидой на диван.
— О господи! — вздохнул Берти. — До чего же долгий и утомительный выдался день. И странно, что я до сих пор почему-то испытываю страх. Впрочем, не важно. Toujours l’audace.
Ручка двери в холл повернулась. Все вздрогнули. Вошла Флоренс, обогнула кожаную ширму.
— Подождите немного, — сказал сопровождавший ее констебль и вышел. Филпотт откашлялся.
— Входи, Фло, — приветствовал ее Ричард. — Входи, присаживайся.
Она холодно взглянула на него, прошла в самый дальний угол комнаты и уселась на маленький стульчик. Пинки, судя по всему, собиралась как-то ее приободрить, но порыв этот ничем не закончился, и в комнате вновь воцарилась напряженная тишина.
Ее прервал тот же звук: чья-то тяжелая поступь. Берти приподнялся из кресла, раздосадованно ахнул и снова погрузился в кресло. В гостиную вошел полковник Уорендер — он держал спину прямо и ни на кого не смотрел.
— А мы тут как раз о вас говорили, — нервно сообщил Берти.
Ричард поднялся.
— Иди сюда, к нам, — сказал он и придвинул к дивану стул.
— Спасибо, старина, — как-то неуверенно произнес полковник и уселся.
Аннелида наклонилась к нему и после некоторого колебания опустила ему руку на колено.
— Знаете, — тихо сказала она, — я пытаюсь уговорить Ричарда жениться на мне. Вы на моей стороне? Благословите нас?
Уорендер нахмурился и уставился на нее. Пытался что-то сказать, но безуспешно, потом крепко сжал ее ручку в своей огромной ладони и воскликнул:
— Вот осел неуклюжий! Сделал вам больно, да? И конечно… я вас благословляю.
— Вот и чудненько, — Аннелида взглянула на Ричарда. — Ну что, попался? Теперь не отвертишься, дорогой!
В холле послышались мужские голоса.
— О господи! — пробормотала Пинки. В ответ на это Гэнтри воскликнул: — Я тебя умоляю!
Марчант быстро допил виски, капрал полиции Филпотт вскочил на ноги. Через секунду или две Флоренс тоже поднялась.
На этот раз из-за кожаной ширмы появился Аллейн.
В комнате было только одно место, откуда он мог видеть всех стразу, — коврик перед камином. И он подошел и встал на него, сразу превратившись в центральную фигуру среди этого разношерстного сборища.
— Прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать, — начал Аллейн. — Но это было вызвано крайней необходимостью, и обещаю, что теперь уж точно надолго не задержу. Вплоть до недавнего времени все вы без исключения были важными персонами, с точки зрения полиции, разумеется. Именно от вас мы надеялись получить фрагменты информации и сложить их в цельную картину. Теперь картина сложилась, и наше не слишком успешное сотрудничество подошло к концу. Завтра состоятся предварительные слушания, и присутствие на них большинства из вас обязательно. Жюри присяжных выслушает ваши и мои показания, можно лишь гадать, какие выводы они из этого сделают. И, на мой взгляд, все вы слишком глубоко вовлечены в это дело, чтобы уклониться. Да уже некоторые из вас подозревают других, ничуть не виновных. На мой взгляд, это одно из тех дел, где истина, добытая любой ценой, окажется в конечном счете менее разрушительной, нежели все эти смутные разъедающие душу догадки. Ибо все вы должны знать, — продолжил Аллейн, — должны понимать, пусть даже не желаете признавать этого, — тут он бегло взглянул на Ричарда, — что это было все-таки убийство.
Он сделал паузу.
— А вот я не признаю, — как-то не слишком убедительно заявил Гэнтри.
— Думаю, вам придется признать после того, как я сообщу вам следующее. Наши криминалисты нашли во флаконе с пульверизатором следы ядовитого вещества, которым морили вредителей комнатных растений.
— О, — тихо произнес Гэнтри с таким видом, точно Аллейн сделал ничего не значащую ремарку. — Понимаю. Тогда, конечно, другое дело.
— Вывод однозначный. И наличие этой посторонней примеси все объясняет. Все эти профессиональные разборки, угрозы, о которых вы так неохотно говорите, все эти увертки и полуправда. Личная неприязнь и противоречия. Все они теперь не имеют значения и сметены одним этим простым фактом.
Марчант, прикрывавший сложенными ладонями нижнюю часть лица, на секунду поднял глаза на Аллейна.
— Что-то вы не совсем ясно выражаетесь, — пробормотал он.
— Не теряйте надежды, сейчас все объясню. Одно лишь это вещественное доказательство поможет понять целый ряд доселе необъяснимых фактов. А факты таковы. Флакон с пульверизатором был совершенно безвреден, когда полковник Уорендер опрыскивал духами миссис Темплтон. И однако же, до того, как она вошла к себе в комнату с мистером Дейкерсом, в этот флакон успели перелить ядовитое вещество в достаточном количестве, чтобы ее убить. В какой-то момент после ее смерти ядовитое вещество вылили, флакон промыли и залили в него остатки духов из большого флакона. Думаю, что в указанное время совершить эти действия могли только два, от силы три человека из всех, кто находился тогда в доме. Все они хорошо знают ее комнату, обстановку и предназначение находящихся там предметов. И присутствие в ее комнате хотя бы одного из этих двух-трех человек в обычных обстоятельствах не вызвали бы никаких подозрений.
Тут кто-то громко спросил:
— А где она? Почему ее не привели сюда и не ткнули носом? — А затем, с оттенком удовлетворения, тот же голос добавил: — Ее забрали? Верно?
Взгляды всех присутствующих обратились к Флоренс.
Ричард выкрикнул:
— Ты это о ком, Фло? Успокойся! Сама не понимаешь, что говоришь!
— Где Клара Пламтри?
— Она появится, — ответил Аллейн, — как только в том возникнет надобность.
Секунду Флоренс смотрела на него так, словно собиралась бросить вызов, затем, видно, передумала. Просто стояла и не сводила с Аллейна глаз.
— Вот вам и третье обстоятельство, — продолжил инспектор. — Все вы наверняка помните, что после речей пришлось ждать миссис Темплтон, чтобы она приняла участие в церемонии открывания подарков. До этого мистер Дейкерс выбежал из ее комнаты и промчался мимо Флоренс и миссис Пламтри вниз по лестнице. После этого миссис Пламтри отправилась в свою комнату, оставив Флоренс одну на лестничной площадке. Мистер Темплтон вышел из холла. Стоя у подножия лестницы, он увидел на площадке Флоренс и велел передать хозяйке, что все ее ждут. Ну а сам вернулся к гостям. Минуту или две спустя Флоренс ворвалась в гостиную и после невразумительных ахов и охов сообщила, что ее хозяйке стало ужасно плохо. Мистер Темплтон бросился наверх. За ним после небольшой заминки последовал доктор Харкнесс. Ну а следом поспешили Флоренс, полковник Уорендер и мистер Гэнтри.
— Они нашли миссис Темплтон лежащей на полу, она была мертва. Рядом с правой ее рукой валялся опрокинутый баллончик с ядовитым веществом. Флакон с пульверизатором стоял на туалетном столике. Вроде все сошлись во мнении, что все было именно так, но мне хотелось бы услышать еще несколько подтверждений.
— Естественно, — сказал доктор Харкнесс. — Все так оно и было.
— Готовы подтвердить это под присягой?
— Готов, — доктор взглянул на Гэнтри и Уорендера.
Те несколько неуверенно подтвердили, что тоже готовы.
— Ну а вы, Флоренс? — спросил Аллейн.
— Я уже говорила, не заметила. Слишком была расстроена.
— Но в целом вы согласны?
— Да, — нехотя проворчала Флоренс.
— Очень хорошо. Теперь, полагаю, вы поняли, что все дело зависит именно от этого обстоятельства. Баллончик с ядовитым веществом на полу. Флакон со спреем и пустой флакон от духов на туалетном столике.
— Ну, разве это не ужасно? — воскликнула вдруг Пинки. — Я понимаю, все должно быть ясно, как дважды два, но никак не могу додуматься, в чем тут фокус.
— Не можешь? — мрачно переспросил Гэнтри. — А я могу.
— Поскольку я не принимал участия в предыдущей дискуссии, — заметил Марчант, ни к кому конкретно не обращаясь, — видимо, упустил какой-то ключевой момент.
— Тогда позвольте вести вас в курс дела, — сказал Аллейн. — Во флаконе с пульверизатором был обнаружен яд. Думаю, все согласятся со мной, что сама миссис Темплтон никак не могла перелить его туда или же опрыскаться веществом из баллончика. Но за минуту или две до ее смерти один человек слышал за дверью шипение распылителя. Его слышала Нинн, миссис Пламтри.
— Это она так говорит, — не преминула вставить Флоренс.
Аллейн невозмутимо продолжил:
— Миссис Темплтон находилась в комнате одна. Что ж, прекрасно. Могла ли она, использовав смертельно ядовитое вещество, поставить флакон с распылителем на место, то есть на туалетный столик, и положить баллончик на пол?
— А я вам что говорила? — снова вмешалась Флоренс. — Клара Пламтри! После того, как я ушла. Говорит, будто слышала шипение. Она это сделала! Она вошла и все это подстроила! Что я вам говорила!
— Согласно вашим показаниям, — заметил Аллейн, — а также показаниям мистера Темплтона, вы находились на лестничной площадке, когда он вас окликнул. И тут же прошли в спальню. Могла ли за эти несколько секунд миссис Пламтри, которая двигается очень медленно, заскочить в комнату, поставить на место флакон с пульверизатором и баллон, выскочить оттуда и исчезнуть из вида?
— Она могла спрятаться в гардеробной. Как сделала позже, когда не хотела меня пускать.
— Боюсь, — возразил Аллейн, — на самом деле все было не совсем так. И тут мы подходим к четвертому важному моменту. Не стану вдаваться в патологические детали. Но совершенно очевидно, что флакон с пульверизатором использовали самым обычным образом — на расстоянии вытянутой руки и без особого нажима — но происходило все это в замкнутом пространстве и с максимальной нацеленностью. Позже преступник, увидев, что жертва еще жива, сделал все, чтобы она погибла: он действовал наверняка и жал на распылитель изо всех сил. У миссис Пламтри определенно не было такой возможности. Только один человек мог совершить этот акт, а также три других необходимых действия. Только один.
— Флоренс! — выкликнул Гэнтри.
— Нет, не Флоренс. Чарльз Темплтон.
IV
Большая гостиная выглядела непривычно пустой. Все разошлись по домам — Пинки Кавендиш, Монтагю Марчант, доктор Харкнесс, Берти Сарацин и Таймон Гэнтри. Тело Чарльза Темплтона увезли. Старая Нинн была в постели. Флоренс удалилась, высказав свое негодование, и с сильнейшей головной болью. Мистер Фокс занимался рутинными делами. В гостиной остались лишь Аллейн, Ричард, Аннелида и полковник Уорендер.
— С тех пор как вы все рассказали мне, — начал Ричард, — и во время всей этой заключительной сцены я пытался понять, почему. Почему он, так долго мирившийся со многим, вдруг совершил этот чудовищный поступок? Это… это просто уму непостижимо. Я всегда считал его… он был таким… — Ричард запустил пальцы в волосы, покачал головой. — Морис! Ты же знал его! Лучше, чем кто-либо из нас.
Уорендер, разглядывая свои руки, пробормотал невесело:
— Какое там словечко нынче в моде? Вроде бы перфекционист, да?
— Но что ты… Да, ладно. Наверное, он был перфекционистом.
— Не выносил ничего такого, что бы не вписывалось в его стандарты. Вы только взгляните на эти статуэтки династии Тан. Маленькая женщина с флейтой, маленькая женщина с лютней. Прелестные крохотные создания. Стоят больше, чем любой другой предмет в доме. Но когда служанка или кто-то там еще нечаянно отбила кусочек от одной такой статуэтки, он не стал держать ее в своем кабинете. Подарил мне, Господи ты боже мой! — сказал Уорендер.
— Наверное, это все и объясняет? — спросил Аллейн.
— Да, но одно дело ощущать себя перфекционистом и совсем другое… Нет! — воскликнул Ричард. — Это просто кошмар какой-то! Не может человек так низко пасть. Это непостижимо. Чудовищно!
— Такое случается, — грустно произнес Уорендер.
— Мистер Аллейн, — сказала Аннелида, — может, вы поделитесь с нами своим мнением? И при этом начнете с самого начала, с подоплеки событий и выстроите их по возможности последовательно? Это наверняка поможет нам понять, ты согласен, Ричард?
— Думаю, да, дорогая. Если тут вообще можно чем-то помочь.
— Что ж, — отозвался Аллейн, — попробую. Ну, прежде всего, стоит рассмотреть ее личную ситуацию. Эти вспышки гнева, что учащались и становились все более сильными и яростными. До такой степени, что позволяет заподозрить некое серьезное умственное расстройство. Вы согласны со мной, полковник Уорендер?
— Да. Думаю, да.
— А какой она была тридцать лет назад, когда Чарльз на ней женился?
Уорендер покосился на Чарльза.
— Совершенно очаровательной девушкой. Искренняя, естественная. Веселая. Обаятельная. — Он вскинул руку и тотчас ее опустил. — Эх, да что там говорить! Ладно, не обращайте внимания.
— То есть она стала совсем другой? Сильно изменилась с тех пор? — не отставал Аллейн.
— Господи, да!
— Словом, у музыкантши сломалась лютня. И само совершенство стало несовершенным?
— Прекрасно. Продолжайте.
— Давайте вернемся ко вчерашнему дню, когда состоялась вечеринка. Можете послать меня к черту, если я заблуждаюсь, но полагаю, все обстояло именно так. Мое прочтение ситуации собрано по кусочкам из утверждений Фокса, ваших свидетельств и показаний слуг, которым зачастую известно куда больше, чем можно предположить. Ведь все пошло не так еще с самого утра, верно? Ведь именно утром миссис Темплтон впервые узнала, что ее… — тут инспектор запнулся.
— Все нормально, — сказал Ричард. — Аннелида знает. Всё знает. Говорит, что не против.
— Да откуда мне знать? — Аннелида удивленно округлила глаза. — Мы ведь не во времена короля Лира живем. В любом случае, мистер Аллейн, речь идет о «Земледелии на небесах» и мне. И о том, как мамочке Ричарда не понравилось, что он связался со мной, и еще меньше понравилось, что я должна пройти пробы на главную роль.
— Мэри Беллами считала, что пьеса написана для нее. Вот в чем дело, — сказал Аллейн. — И отсюда у нее возникло ощущение заговора против нее. Оно усугубилось еще и тем, что мисс Кавендиш успела поделиться с ней радостной новостью о том, что будет играть главную роль в какой-то другой пьесе. В число «заговорщиков» тут же попали Гэнтри и Сарацин. Она была ревнивой, завистливой стареющей актрисой. И чрезвычайно властной женщиной.
— Но не всегда, — возразил ему Ричард. — Она не всегда была такой.
— Однако к тому шло, — пробормотал Уорендер.
— Именно. И очевидно, из-за этого ее муж, перфекционист, перенес всю свою любовь на молодого человека, которого считал своим сыном и который, как она считала, стал практически ее собственностью.
— Разве? — воскликнул Ричард. — Морис, он что, действительно так считал?
— Ну… она всячески давала ему это понять.
— Ясно. А в те дни, как ты сам нам говорил, он верил каждому ее слову. Теперь я понимаю, — сказал Ричард Аллейну, — почему вы считали, что не надо ничего говорить ему обо мне. Он ведь уже и так знал, верно?
— Миссис Темплтон сама, лично, сказала полковнику Уорендеру после скандала в оранжерее, — продолжил Аллейн, — что избавила своего мужа от всех иллюзий.
— А Чарльз, — спросил Уорендера Ричард, — он говорил тебе что-нибудь после? Говорил?
— Когда мы сцепились с ним в кабинете. Мое присутствие было ему невыносимо. Сразу стало видно. Он был… — Уорендер запнулся в поисках подходящего слова. — Никогда не видел такого разгневанного человека, — выдавил он наконец. — Его прямо скрутило от ненависти.
— О господи, — пробормотал Ричард.
— А затем, — продолжил Аллейн, — случилась ссора из-за духов. Чарльз просил ее не пользоваться этими духами. И тогда она заставила вас, полковник Уорендер, щедро опрыскать ее из флакона в присутствии мужа. А затем вы вышли из комнаты. Поняли, что она собирается закатить сцену Чарльзу, да?
— Мне не следовало этого делать. Она всегда умела заставить меня делать, что ей хочется, — ответил Уорендер. — К тому времени я уже это понял… но что толку?..
— Оставь, — сказал ему Ричард и обратился к Аллейну. — Так именно тогда она ему и сообщила?
— Думаю, это стало кульминационным моментом сцены. И когда он выходил, миссис Темплтон кричала ему вслед: «Это только доказывает твою неправоту. Можешь убираться отсюда, куда хочешь, друг мой, и чем скорее, тем лучше!»
— А полчаса спустя, — сказал Ричард Аннелиде, — он стоял рядом с ней и пожимал руки гостям. И еще я подумал, когда звонил по телефону, что он выглядит совсем больным. Я говорил вам. Тогда он отказался со мной разговаривать.
— Ну а потом, — сказала Аннелида Аллейну, — разразился скандал в оранжерее.
— Именно. Чарльз понимал, что в ее власти осуществить все свои угрозы. Сразу после сокрушительного удара, который ему нанесла жена, он был вынужден стоять рядом с ней и слушать все те гадости, которые она говорила всем вам.
— Теперь понимаешь, Ричард? — произнесла Аннелида. — Ведь он любил ее и был вынужден наблюдать за ее деградацией. И был готов на все, чтобы это остановить!
— Понимаю, дорогая, но смириться с этим не могу. Никак не могу.
— Грубо говоря, — заметил Аллейн, — его ценное приобретение оказалось не только безнадежно испорчено, но в него точно сам дьявол вселился. От нее воняло духами, которые были ему противны. Думаю, не будет большим преувеличением сказать, что в тот момент этот запах символизировал для Чарльза весь ужас и отвращение, которые он испытывал к жене.
— Хотите сказать, именно тогда он все и задумал? — уточнил Уорендер.
— Да. Тогда. Скорее всего, тогда. А тут подвернулась удобная ситуация. Перед поздравительными речами началась суматоха, перемещение гостей. И он поднялся наверх, отлил немного духов и наполнил флакон с пульверизатором ядовитым веществом из баллона. И успел вернуться, как только начались речи. Выходя из гостиной, миссис Темплтон столкнулась с ним лицом к лицу. Флоренс слышала, как он просил ее не пользоваться этими духами.
Тут Уорендер издал громкое восклицание.
— Да? — спросил Аллейн.
— Господи Иисусе, вы что же, хотите сказать, это было своего рода азартной игрой со ставкой на самоубийство? Если бы она сделала, как он попросил, то… Ну, знаете, как в русской рулетке? Парень стоит с револьвером у виска, крутит барабан, половины патронов нет.
— Очень точное сравнение. Только на сей раз ставкой было убийство. — Аллейн посмотрел на своих слушателей. — Может показаться странным, что я в деталях рассказываю вам о столь болезненных и страшных вещах. Но я делаю это, будучи уверен: со временем окажется менее болезненным знать всю правду, нежели по-прежнему пребывать в сомнениях.
— Да, конечно, — поспешила заметить Аннелида. — Ричард, мой дорогой, ты согласен?
— Будет правдивее признать, что она на меня напала. Но, да… оба ужасно разгневались. Я уже вам говорил.
— Ну а затем, — продолжил Аллейн, — сразу после того, как Чарльз с ней поговорил, появились вы. Вас сфотографировали, и вы поднялись наверх. И вы упрекали ее за столь нелюбезное обращение с Аннелидой, я прав?
— Была бы правильнее сказать, она на меня набросилась. Но да… оба мы словно взбесились. Я уже вам говорил.
— И закончилось тем, что она рассказала вам, чей вы сын?
— Да, этим и закончилось.
— Вы выбежали из комнаты, а она схватила ваш подарок ко дню рождения, вбежала в ванную, швырнула и разбила на мелкие кусочки. И вместо того, чтобы сразу же вернуться к гостям, миссис Темплтон решила привести себя в порядок. Подпудрилась, накрасила губы. Делала все чисто автоматически. А потом… это и произошло. Она побрызгалась из флакона с пульверизатором, на расстоянии вытянутой руки. Окна были плотно закрыты. Подействовало незамедлительно, но он добивался не такого эффекта.
— Что вы имеете в виду? — спросил Уорендер.
— Вы же читали справочник по ядам, который он приобрел. Возможно, помните, что от этого яда смерть наступает быстро и безболезненно. Но так случается не всегда.
— А он думал, что сразу получится?
— Очевидно. Как бы там ни было, но ей стало плохо. Вошла Флоренс и увидела хозяйку в самом плачевном состоянии. Помните, что сказал Чарльз Темплтон, когда Флоренс подняла тревогу?
Уорендер на секунду призадумался.
— Вроде бы помню. Он сказал: «Боже мой, только не сейчас!». А я подумал, что он имел в виду другое. «Только сейчас нового скандала не хватает».
— На самом деле он имел в виду: «Не сейчас. Не так скоро». И бросился наверх. А потом начали искать доктора Харкнесса, но найти и привести удалось не сразу, так?
— Да, он был пьян в стельку. Какой-то дурацкий спектакль получился. Я совал ему за шиворот лед.
— И ко времени, когда все вы прибежали на место происшествия, баллончик валялся на полу, а флакон с пульверизатором стоял на туалетном столике. А она была мертва. Сам-то он обнаружил ее в том виде, в каком оставила Флоренс. Могла ли мисс Беллами тогда сказать, что догадывается, чьих это рук дело, мы уже никогда не узнаем. Чарльзом овладели паника, ужас, неукротимое желание довести дело до конца в точности мы этого тоже не знаем. Он хотел побыстрее прикончить ее единственным доступным ему способом.
Повисла долгая пауза. Молчание нарушила Аннелида:
— Возможно, если бы с самого начала всё пошло иначе, он бы передумал и не допустил бы этого.
— Да. Оно, конечно, возможно. Но так вышло, что ему пришлось защищаться. Чарльз был вынужден импровизировать. Наверно, то был сущий кошмар. Ему стало плохо с сердцем, и его временно разместили в гардеробной. Он улучил момент, когда остался там один, прошел через сообщающуюся дверь в спальню, вылил ядовитую жидкость из флакона в унитаз, тщательно прополоскал его и наполнил остатками духов из подарочного флакона.
— Но откуда вам знать? — удивился Ричард.
— Как только он вернулся, в гардеробную вошла старая Нинн. Она решила, что Чарльз был в ванной комнате, зашел туда по нужде. Но позже, когда я стал рассуждать о своей версии с использованием распылителя для духов, Нинн вспомнила. Она заподозрила, в чем тут дело, потому что от него сильно пахло духами «Врасплох». Так сильно, что когда в открытых дверях в гардеробную возникла Флоренс, она подумала, что это пахнет от Нинн. И что именно старая нянька занялась приведением тела покойной в порядок, а Флоренс считала, что эта услуга по праву принадлежит только ей.
— Бедная моя старая Нинн! — воскликнул Ричард.
— Она, как вам известно, была не в лучшей форме. Хлебнула лишку. И Флоренс, пребывающая в гневе и печали, готовая обвинить всех и каждого во всем, сделала несколько оскорбительных замечаний в ваш адрес.
— Фло была предана лишь одному человеку на свете, — пробормотал Ричард.
— И Нинн тоже. Она страшно перепугалась. И вечером зашла в кабинет, куда перевели лежачего Темплтона, и пригрозила ему, что если на вас падет хотя бы тень подозрения, она всем всё расскажет. Чарльз был очень слаб, но все же сделал попытку наброситься на нее. Ей пришлось защищаться. И тут сердце у него не выдержало, он упал и умер.
— Просто невозможно поверить, — сказал Ричард, — что люди, которых ты любил, способны на такое… И страшно жаль Чарльза, он умер такой ужасной смертью.
— Но разве так было не лучше для него? — спросил Аллейн. — Лично я считаю, что лучше. Потому что, как вы понимаете, мы бы все равно докопались до истины. И его отдали бы под суд. А теперь на предварительных слушаниях жюри присяжных вынесет решение, что это был несчастный случай. И отдельным пунктом будет указано об опасностях применения яда для вредителей комнатных растений в закрытых помещениях. Вот и все.
— Да, так лучше, — произнесла Аннелида и после небольшой паузы добавила: — Наверное, можно сказать, он осуществил свое возмездие и сам был за это наказан? — Она обернулась к Ричарду. От него исходило ощущение силы, в глазах светилась неподдельная нежность. — Мы ведь с тобой справимся, — сказала она, — с тем, что нас ждет впереди. Ну, скажи, справимся?
— Уверен, что да, дорогая, — отозвался Ричард. — Мы должны, верно?
— Вы пережили нешуточное испытание, — заметил Аллейн, — и это будет сказываться еще какое-то время. Это случилось, и забыть такое просто невозможно. Но со временем боль утихнет.
Он увидел, что Ричард не слушает его. Обнял Аннелиду, целиком поглощен только ей.
— Так оно и будет, — пообещал Аллейн, на которого никто не обращал внимания.
Он подошел к Аннелиде, взял ее за руку:
— Это правда, поверьте мне. Он со временем оправится. На мой взгляд, ему не в чем себя винить. А это, — добавил Аллейн, — обычно служит большим утешением. Доброй вам ночи.
V
На похоронах мисс Беллами все было так, как она себе и представляла.
Здесь собрались все рыцари и дамы, и, разумеется, руководство, и Таймон Гэнтри, который так часто задействовал ее в своих постановках. И Берти Сарацин, который создавал эскизы ее костюмов еще с тех незапамятных времен, когда она играла лишь эпизодические роли. И Пинки Кавендиш, вся в слезах, и Морис, очень важный и элегантный с неподвижной верхней губой.
Были тут и какие-то совсем незначительные люди: ее старая нянька Нинн с лицом, похожим на башмак, и Флоренс с букетиком примул. Толпы людей, которых Мэри вспоминала с трудом, но которых, как писала журналистка из дамского журнала, она успела озарить бесценным своим талантом и обаянием. И не ради того, чтобы прославиться, как подчеркнул в своем выступлении известный священник, пришли они сказать ей последнее прощай и прости. Люди пришли просто потому, что любили ее.
И Ричард Дейкерс тоже был тут, очень бледный и осунувшийся. И рядом с ним стояла тонкая интеллигентного вида девушка.
Словом, были все.
Все, за исключением, разумеется, ее мужа. Странно, но по нему почему-то никто не скорбел. И журналистка из дамского журнала никогда бы и ни за что не вспомнила его имени.
Чарльза Темплтона, согласно его желанию, похоронили тихо и незаметно, в приватной обстановке.
notes
