Глава 26
Ненависть

Иногда можно думать, что ты ненавидишь человека, и это будет правдой. Но настоящее ли это чувство? Зависит от того, временное ли оно. Бывает так, что сосед поставит свою машину на вашу лужайку, и в тот момент ты готов вырвать ему ноги и раздолбать новенькую машинку в ответ. Однако проходит несколько дней, и если вы уладили этот инцидент, то, встречая соседа по утрам, продолжите с ним здороваться и даже общаться. Совершенно другое дело, если ненависть длиться дольше. К ней привыкаешь и начинаешь вести себя с объектом ненависти однообразно, даже если не особо этого хочешь. Думаешь: «Вроде он дал тому новому сотруднику хороший совет? Ой, что это со мной? Я же его ненавижу. Он точно выделывается. Хочет казаться лучше меня!».

Привычка, вот основная причина продолжительной ненависти без серьезной причины. Но существует и скрытая, переживаемая лишь в душе ненависть. Это самый ядреный вид. Практически не выявляема и неискоренима. Моя с Тимом конфронтация всегда была открытой. Он не скрывал, что считает мой труд бесполезным бредом, а я открыто говорила, что он твердолобый гордец. По большому счету, наша неприязнь пошла с самого первого дня, с первой фразы. Босс открыл рот, и нашему мирному сосуществованию настал конец. Оно продлилось не больше минуты.

***

– Тимофей Викторович, можно? – на этой фразе глава отдела кадров постучал в дверь директора филиала компании.

– Войдите, – послышался приглушенный голос, и мы позволили себе ступить на территорию главного человека в офисе.

– Позвольте вас познакомить, – начал улыбчивый мужчина в костюме, чье имя я так и не запомнила, – Эллионора Эдуардовна Верхова, наш новый сотрудник.

Я не особо слушала кадровика, а вот рассматривала нового босса довольно пристально. Он сидел в кресле и читал какие-то бумаги, когда мы его прервали. Глаз он так на меня и не поднял, продолжая дочитывать лист. Темные, даже черные волосы, хорошая фигура и красивое мужественное лицо. На тот момент я еще не видела его лазурных глаз, но помню, что влюбилась в этот цвет с первого взгляда. Ненадолго, ибо у владельца пронзительно голубых глаз был нахальный и грубый рот.

– Я не одобрял никаких новых договоров о найме, – он просмотрел на нас, – из чего вытекает соответствующий вывод: госпожа Верхова не специалист. Так кем же уважаемая Эллионора Эдуардовна должна работать? Уборщицей? Если так, то не понимаю, почему вы, Ростислав Егорович, мне представляете низкоквалифицированный персонал. Или она будет моей личной уборщицей?

Его лицо стало суровым, а на лбу появилась небольшая складка. Мужчине явно не нравилось, что его отвлекли от дел.

– Ну что вы, Тимофей Викторович. Элионора Эдуардовна проходила собеседование в головном офисе, и ее направил сюда глава компании. Она будет нашим психологом. Помните, гендиректор на международном съезде руководителей рассказывал о новой политике компании и должности, что отныне появится во всех филиалах?

Начальник медленно кивнул, смотря куда-то сквозь меня.

– Так вот, Эллионора Эдуардовна наш лекарь душ, – и Ростислав улыбнулся мне, совершенно не замечая, как потемнел лицом начальник.

– Замечательно, – явно с сарказмом произнес босс.

Я же постаралась не думать о его прошлых словах и улыбнулась.

– Надеюсь на плодотворное сотрудничество, – произнесла и протянула руку для рукопожатия.

В деловой сфере не важен пол. Там все едины, и рукопожатие является своеобразным символом заключения сделки. Сейчас я пыталась укрепить наше сотрудничество этим действием. Вот только он не принял моей руки. Я как дура простояла так еще несколько секунд, а потом с застывшей улыбкой опустила ладонь.

Меня унижали не впервые, поэтому я вполне могла остаться внешне абсолютно спокойной, когда в душе мечтала раскроить начальству череп. В последующем, это стало моим постоянным желанием.

– Проводите госпожу Верхову в бухгалтерию, будьте добры, – сухо отдал распоряжение Тим, снова уставившись в бумаги.

– Но зачем? – искренне недоумевал кадровик, – мы уже официально оформили Эллионору Эдуардовну. Ее реквизиты в базе данных.

– Рассчитать, – короткий и жесткий ответ.

– Но Тимофей Викторович…

– В моем офисе не будет и ноги мозгоправа. Я ясно выразился? – и мужчина поднял взгляд на Ростислава Егоровича, заставив того поежиться.

Именно тогда я поняла, что передо мной акула финансового бизнеса. Та же твердость во взгляде и сила в голосе.

– Простите, но ее может уволить только глава компании. Такое распоряжение, – и кадровик развел руками, демонстрируя, что он бессилен.

– Вот же ушлый старик, – ругался тихо, но эмоционально директор, – ухитрился-таки навязать мне свои правила.

Стариком Тим, предположительно, назвал исполнительного директора в нашей стране. Тому было уже шестьдесят два, но на пенсию он не собирался.

– Что ж, Эллионора Эдуардовна, пересекаться с вами мы не будем, а посему вам выделят кабинет главного логиста, он все равно переехал на мой этаж.

– Но как же? – попытался что-то возразить кадровик, но его перебили.

– В этой компании я решаю, кто и где будет работать. В это начальство не лезет. Просто отдайте соответствующие распоряжения и идите, наконец, работать.

Больше он не смотрел в нашу сторону, хоть мне и показалось, будто его взгляд все время блуждал по мне.

На сеанс Тим пришел только через месяц, когда ему уже вырезали аппендикс. На еженедельных встречах настояло начальство. Так и продолжилось наше противостояние. А я ведь так и не узнала, чем заслужила такой холодный прием в свой первый рабочий день.

***

И вот сейчас, спустя два года, он задал мне этот вопрос. Я могла назвать ему причину образовавшейся ненависти, полностью расписать, каким он был мудаком, но босса волновало не это. Ему было важно мое отношение к нему сейчас. Не тогда, когда я мечтала утопить его в унитазе или выбить парочку ровных зубов, и не тогда, когда мы только попали сюда, а сейчас. И что же я чувствовала?

– К чему этот вопрос? – не спешила изливать свою душу начальнику, нервно подбирая ноги под себя.

Жест либо уюта, либо опасения. Не нужно к гадалке ходить, чтобы понять, я испытывала второе.

– Просто ответь, Элли. После ты можешь спросить меня, о чем угодно, и я честно отвечу, – предельно серьезно сказал Тим, продолжая давить на меня всем своим ростом.

Не было причин отказывать ему. Молчание означало бы сокрытие каких-то тайных намерений и чувств, а я не собиралась наводить начальника на такие мысли.

– Нет. Сейчас я не ненавижу тебя, – произнесла, и увидела воочию то, о чем шептались в перерывах девчонки.

На лице Тима появилась легкая, слегка хмельная улыбка, что преобразила жесткое, привычное мне лицо до неузнаваемости.

– Однако я слегка разочарована твоим поведением, – добавила ложку дегтя. Уж слишком пугал меня такой непосредственный вид у серьезного мужчины.

– Мелочи, Элли. Во мне тоже нет ненависти, хоть иногда ты меня и бесишь, – мягко произнес Тим, наконец, присаживаясь возле меня. Слишком близко.

– Эм… А чего ты расселся? – я слегка отодвинулась от мужчины, замаскировав движение ерзаньем и принятием более удобной позы.

– Я жду твой вопрос, – легко и просто ответил Тим, слегка разведя руки в стороны.

Этим он демонстрировал, что открыт для любых, даже самых каверзных вопросов. Я на невербалике в свое время собаку съела, так что глаз автоматически цеплялся за мимику, жесты, кенестику и пантомимику. Это еще одно составляющее психологии, направленное на лучшее понимание эмоций и состояний человека.

У меня появилось просто зудящее желание спросить брюнета про длину достоинства и поржать над его потугами отвертеться, когда я не поверю. Но тут была опасность, что босс все-таки представит доказательство, и тогда эротические сны будут преследовать меня вечно. Поэтому я задала тот вопрос, что мучил меня с самого первого дня знакомства.

– Почему ты сразу невзлюбил меня?

Тяжелый вздох, наклон головы. Он прятал от меня лицо, избегая демонстрации проступивших чувств. Неосознанное желание скрыть эмоции. А дальше Тим и вовсе сложил руки крестом на груди. Однозначный жест защиты. Пусть с его помощью люди пытаются показать невозмутимость, на самом деле они чувствуют угрозу, ощущают, что в их сокровенные мысли могут проникнуть. Плохой признак.

Однако через минуту босс поставил руки позади себя и навалился на них. Мужчина расслабился и ушел в воспоминания.

– Ты же знаешь, что я служил?

– Ты упоминал об этом. Разведчик? – уточнила, хоть и помнила наверняка.

– Да. После срочной службы я стал контрактником. Хоть я и был «золотым мальчиком», как ты всегда меня обзывала, служить – было моей мечтой. И она исполнилась.

Я внимательно слушала. Информация поступала новая, мне неизвестная, и я старалась ничего не упустить.

– На одной из вылазок в горячей точке мне предложили сдаться в плен, чтобы вызнать планы врага. Достоверный источник сообщал, что наших не убивают, а обменивают на деньги или привилегии, – он грустно усмехнулся, – естественно, я согласился. Молодой, полный рвения разведчик и такое серьезное задание.

Он на некоторое время замолчал. То ли подбирал слова, то ли вспоминал те времена.

– Я не буду рассказывать тебе о плене. Не только потому, что это засекречено, но и не хочу этого вспоминать. Задание я выполнил, но вернулся излишне серьезным мужчиной, повзрослевшим за тот месяц, что меня удерживали, – он повернул голову ко мне и просмотрел пристально в глаза, – ты должна знать, что делают с такими, как я.

– Дают отпуск и направляют к психиатру на обследование, – ответила на вопрос.

– Да, так и есть. Вот только после психиатра я попал к психологу, что утверждала, будто у меня легкое ПТСР, ожесточенность и сдерживание эмоций. В общем, я не особо разбираюсь в этой фигне…

Тут он увидел мой прищуренный взгляд и исправился:

– Терминах, – получив мой кивок, Тим продолжил, – в результате мне не продлили контракт, а другой, где была бы спокойная служба, меня не устраивал. Гораздо позже я проходил психиатра, и мне поставили «здоров». Не было у меня проблем. Та психолог искала несуществующие вещи в прошедшем плен солдате и когда не нашла, просто надумала их. Однако на тот момент я уже получил высшее и открыл свою фирму, – намного воодушевленнее заговорил босс, полностью укладываясь на мою кровать и закидывая руки за голову.

– Свою фирму? – тут я чего-то не понимала.

– Да. Я одолжил денег у родителей и открыл собственную финансовую компанию. Дела шли в гору, но до международного уровня было крайне далеко. Потом ко мне пришли из "Лакшери файненсинг" и предложили выкупить мое дело. Сошлись мы с ними на том, что я получаю приличный пакет акций, что уже обеспечит меня на всю оставшуюся жизнь, плюс место директора одного из филиалов. Согласились они быстро, ведь я самородок, – хвастливо закончил Тим, широко улыбаясь.

– Ты самовлюбленный бабник и гордец, но что уж тут поделаешь, – я не смогла не улыбнуться в ответ.

– Вот и отлично. Для меня ты все та же заноза в заднице, но уже родная, так что предлагаю сотрудничать, – на этом брюнет протянул мне руку.

Время будто вернулось вспять, и я увидела себя, стоящей напротив стола директора, с надеждой в глазах и протянутой рукой. История повторялась, но конечный выбор предстояло сделать мне.

А, впрочем, чем черт не шутит, когда Бог не смотрит.

И я крепко пожала ладонь босса, давая начало чему-то новому и однозначно лучшему, чем прошлые отношения.