Глава 8
Молотов

9 марта 1953 года хоронили великого Сталина. Гроб с телом вождя в 10 часов 23 минуты, после выноса из Колонного зала Дома cоюзов, водрузили на лафет, и траурная процессия направилась к Мавзолею. Впереди процессии шел величайший полководец СССР и России С.М. Буденный, нес на атласной подушечке маршальскую звезду своего главнокомандующего.

В 10 часов 45 минут гроб был снят с лафета и установлен на постамент перед Мавзолеем. Открылся траурный митинг.

Жаль, что у нас нет возможности перенестись в то время и оказаться в толпе народа перед Мавзолеем в тот момент, когда к микрофону первым подошел Никита Сергеевич Хрущев, открывший траурный митинг. Интересно было бы услышать мнение людей по этому поводу. Уверен, что, даже несмотря на трагичность момента, в толпе шептались: «Хрущев? Почему Хрущев?»

Хоронили руководителя партии и правительства! Естественно, что первым на митинге должен был выступать второй по значению после умершего в партийной иерархии, тот человек, который должен был сменить умершего в качестве главы партии.

Да, Сталин с 1935 года не являлся генеральным секретарем, но кому-то придет в голову не считать его главой партии? А Ленин вообще не был никогда секретарем, но кто-то не уверен, что Владимир Ильич был руководителем партии?

Совсем еще недавно, за четыре с небольшим месяца до этого митинга, на XIX съезде КПСС с отчетным докладом выступил Г.М. Маленков. Доверяя Георгию Максимилиановичу эту почетную роль, сам Сталин недвусмысленно, прямо показывал, кто является вторым, после него, человеком в КПСС. Более того, еще при жизни Иосифа Виссарионовича оргбюро президиума ЦК КПСС было принято решение, которым Маленкову прямо предписывалось возглавить партию. Иосиф Виссарионович еще при жизни сам настоял на том, чтобы его сменил Маленков.

Сталин – это вам не Брежнев или Черненко, которых с трибуны уносили на кладбище. Работал он еще активно, но то, что было намечено на XIX съезде, требовало все-таки такого здоровья, которое к старости уходило.

Я пока документ насчет Маленкова, то самое решение оргбюро президиума, придержу. Кстати, я его не в архивах нашел, он давно уже опубликован и введен в оборот, но абсолютно ни один историк на него не обратил внимания. Поэтому его появление в этой книге станет, уверен, сенсацией, во-первых. И во-вторых, станет окончательно понятно, как именно в СССР произошел троцкистский переворот. Но только вытекающее из этого документа никаким образом не подтверждает ни одну версию наших исследователей тех событий о причинах и процессах изменений во властной верхушке СССР.

Кажется, советский народ предчувствовал, что со смертью Сталина закончилась в истории СССР эпоха строительства коммунизма. В массе наших людей того времени смерть Вождя и была воспринята с трагизмом.

И самый последний баран мог бы догадаться, что выдвижение на первые роли в КПСС вместо настоящего сталинского преемника Маленкова одной из самых незначительных политических фигур среди членов президиума ЦК – Никиты Хрущева свидетельствовало о внутрипартийном перевороте.

Вторым на митинге выступал новый председатель Совета министров Г.М. Маленков. Порядок выступающих был соблюден – глава партии, за ним – глава правительства. Только в системе партийной власти – глава правительства чисто техническая должность, не имеющая самостоятельного политического веса. Его дело – выполнять директивы и решения партии, членом которой он являлся. Вячеслав Молотов при Сталине. Только Молотов еще был секретарем ЦК до 1930 года, а потом – друг Сталина, Сталин демонстративно подчеркивал значение Молотова, как одного из первых руководителей государства, поэтому он имел внушительный политический вес, с Маленковым эту «недоработку» переворотчики исправят буквально через несколько дней после похорон вождя. Его выведут из секретариата. Якобы по его просьбе.

Все. Не было никакой борьбы за власть между Хрущевым и Маленковым, в результате которой Никита одержал верх. С 9 марта 1953 года (даже еще на несколько дней раньше) была уже борьба Маленкова и других сталинских соратников с захватившей власть троцкистской группировкой. Переворот в КПСС произошел как нормальный переворот – моментально. Буквально в несколько дней. По времени он растянут не был. Переворот – это не резинка от трусов, которую растягивать можно.

После выступления Маленкова – новая неожиданность. Первым заместителем Сталина в правительстве был Вячеслав Михайлович Молотов. Первых заместителей по штату было несколько, но я уже писал, что даже в рамках «атомного проекта» Берия, в отсутствие Сталина, подчинялся Молотову. И XIX съезд КПСС открывал именно Вячеслав Михайлович. Молотов и должен был говорить после главы правительства, но к микрофону подошел Л.П. Берия.

Эта очередность явно свидетельствовала о том, кто какую роль в системе исполнительной власти будет играть. Берия по-хамски отодвинул Молотова плечом. Юрий Мухин уделил в своей книге достаточно много места речи Берии на похоронах, охарактеризовал ее как речь верного сторонника Сталина. Только он «забыл» об одном нюансе. В кавычках – потому, что невозможно было этого нюанса не заметить. Еще одно свидетельство своеобразности натуры Юрия Игнатьевича.

Самое важное в речи Берии: «Советский народ с единодушным одобрением встретил постановление Центрального комитета нашей партии, Совета министров и президиума Верховного Совета СССР о проведении чрезвычайно важных решений, направленных на обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны.

Одним из этих важных решений является назначение на пост председателя Совета министров Союза ССР талантливого ученика Ленина и верного соратника Сталина Георгия Максимилиановича Маленкова».

Новому министру МВД троцкистская банда доверила озвучить, что она власть в партии (а это вообще ВСЯ власть) взяла. Что Маленков, который уже был при Сталине поставлен во главу КПСС, низвергнут. Больше того, решением оргбюро президиума ЦК КПСС, проведенным Сталиным, Маленкову предписывалось оставить пост в правительстве, заняться только партийной работой. Он в критическое для страны время должен был занять то же самое место во власти, как и Сталин до 1941 года. Только – партия. Самое главное – партия.

Я снова и снова просматриваю кинохронику похорон Сталина, всматриваюсь в лица выступавших на трибуне Мавзолея. Напряженное лицо Маленкова. Молотов выглядит как оглушенный неожиданным горем человек. Чувствуется, что он произносит слова об умершем близком друге, едва сдерживаясь, чтобы прямо на трибуне не разрыдаться.

Может, я очень пристрастен, но не могу отделаться от впечатления: с трудом сдерживающие ликование Хрущев и Берия.

Вячеслав Михайлович Молотов. Прежде чем мы подойдем непосредственно к смерти Сталина, считаю необходимым внести ясность относительно этой фигуры, самого влиятельного, после Сталина, человека в СССР времен движения страны к коммунизму.

Удивительно, но и о Вячеславе Михайловиче, и о других близких соратниках Сталина мы с вами знаем, кажется, меньше, чем о Александре Македонском или Чингисхане. А ведь это наши с вами, можно сказать, современники. Во всяком случае, люди моего поколения их еще живыми застали. Правда, когда уже во времена перестройки мы стали узнавать, что они все годы правления хрущевско-брежневской банды были живы, то для нас это стало откровением. Мы думали, что они уже давным-давно умерли.

Заживо похороненные – эти слова в отношении Молотова, Маленкова, Кагановича гиперболой не звучат.

Поразительно, что из массовой исторической публицистики, да во многом из самой исторической науки, почти полностью выпала деятельность Вячеслава Михайловича в дореволюционный период, сразу после революции, от его участия в коллективизации и индустриализации осталась, без всякого преувеличения, только должность председателя Совнаркома. Мы знаем, Сталин настолько плотно занимался промышленностью, что даже многих директоров заводов помнил по имени-отчеству. И воспоминания директоров этих заводов об общении с Иосифом Виссарионовичем есть. Но практически ничего нет о Молотове, который по должности к этим директорам имел более непосредственное отношение, чем генеральный секретарь ЦК. Согласитесь, это странно? Очевидно, если о мертвом Сталине эти директора еще могли хоть что-то сказать в условиях цензуры ЦК КПСС, то о живом Молотове – мертвая тишина.

Я подозреваю, что если бы не пакт «Молотова – Риббентропа», то мы бы даже о Молотове-наркоме по иностранным делам не узнали бы.

Зато мы очень хорошо знаем (и благодаря усилиям сталиниздов-бериефилов в том числе), что Вячеслав Михайлович в последние годы жизни Сталина попал в опалу к вождю. Его жену осудили за еврейский национализм. На пленуме после XIX съезда КПСС Сталин его так раскритиковал, что Молотову светила участь «врага народа».

Вот три основных «знания». Начнем с пленума. О критике на пленуме имеется всего лишь три группы источников. Первая – выступления участников другого пленума, июльского 1953 года, именно по Берии. Вторая – воспоминания участников пленума 1952 года. И доклад Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС.

Я приведу пару цитат из речи Вячеслава Михайловича на пленуме 1953 года, стенограмма этого пленума, как правленая, так и неправленая, вполне доступна, она публиковалась во множестве изданий, все они идентичные. Я возьму издание МФД:

«Особенность положения, в котором оказался Берия, та ставка, которую он взял после смерти Сталина, все это ясно показывает, что он пробирался на пост премьер-министра Советского Союза, и он порекомендовал именно этот путь. То, что было сделано вначале, в период мартовских дней, это для него было, конечно, только переходной стадией. Но суть дела в том, что мы теперь имеем перед собой как итог за 3,5 месяца, что был разоблачен предатель в руководящем ядре нашей партии и правительства. Прежде чем говорить о некоторых более крупных вопросах, я скажу товарищам о своих личных наблюдениях. Вот один небольшой факт. Вы, члены пленума ЦК, знаете, кто рекомендовал премьер-министра на пленуме ЦК. Это Берия. Собирается Верховный Совет. Кто назначил Берия для того, чтобы он рекомендовал премьер-министра? Он сам себя назначил. Мы никто не возражали. Когда 9 марта собирался Верховный Совет, я позвонил Берия по-това рищески. Мы тогда были товарищами еще. Перед этим был разговор в нашей руководящей группе, что он опять захотел выступить как рекомендующий премьер-министра на сессии Верховного Совета. Я позвонил, что мы так договорились, но хорошо ли это, почему, собственно говоря, премьер-министра на сессии Верховного Совета, предложенного партией, рекомендует не секретарь Центрального Комитета Хрущев. Мы выступали трое на Мавзолее – Маленков, Берия, я. Назначается сессия, пленум решил рекомендовать премьер-министра. Почему бы Хрущеву не выступить? – «Нет, я».

И вторая: «У нас ненормальность зашла и дальше. У нас установилась старая, древняя традиция, что все вопросы международной политики, МИДа и прочие решаются в политбюро. Теперь перенесли в президиум Совета министров, включили на обсуждение тт. Ворошилова, Сабурова, Первухина – более близкий круг. Тогда не хотели с ним спорить, я сам говорю, а потом отступаю, считаю, что нужно время для выяснения. Так продолжаться долго не могло. Если мы дорожим партией и понимаем, что такое наша партия большевиков, ленинская партия, вождями которой были Ленин и Сталин и останутся ее духовными вождями, то по ЭТОМУ пути долго идти не могли».

Что напрягает? С первых строк – взятая ставка. Так владеющий русским языком не может говорить. Ставку делают, а не берут. Удивляет сам стиль речи. Я даже не говорю уже о «премьер-министр» – это с какого перепуга Молотов перешел к чуждой терминологии. Председатель правительства! И еще замечательней, оказывается, они с Берией были в товарищеских отношениях, но почти все выступающие на пленуме говорили, что Берия клеветал Сталину на Молотова. А они были в товарищеских отношениях!

Но сам стиль речи! На выступления какого-то политического деятеля это очень сильно смахивает. На этого: «Товарищи, из розданного вам текста поправок и дополнений, принятых в нашей комиссии, вы видите, что комиссия внимательно отнеслась к каждому пункту тезисов и внесла немало уточнений и поправок. Я должен оговориться, что ни одной принципиальной поправки не было внесено и в этом отношении тезизы остаются без каких-либо изменений. Но обсуждение тех предложений, которые были выдвинуты на съезде и перед съездом, дало возможность внести ряд важных поправок, которые уточняют и улучшают тезисы»?

Вы сами, надеюсь, видите, что ничего общего в этих речах, в смысле стиля, нет. В первых цитатах – какой-то поток малограмотного сознания. В последней: четко выверенные, абсолютно грамотные фразы.

А это все один человек – В.М. Молотов. В обоих случаях – не чтение заранее подготовленного доклада, а выступление в прениях, в последней цитате – из выступления самого Молотова в прениях по докладу о пятилетнем плане на XVIII съезде ВКП(б). Хотя я не верю, что как раз к антибериевскому пленуму Молотов не подготовил доклад. Но тогда – вообще ужас!

Более того, зачем Молотову выставлять себя в роли дурака и враля перед членами ЦК, когда он стал приписывать Берии самовольную рекомендацию «премьер-министра». В зале же сидели люди, которые совсем недавно видели своими глазами и слышали своими ушами, что слово Берии для представления кандидатуры «премьер-министра» дал… Хрущев, который вел совместное заседание пленума ЦК, Совмина и президиума ВС. Потом мы рассмотрим протокол этого заседания.

А кто же тогда отвечал за внешнюю политику, как не сам Молотов, который и должен был вопросы внешней политики выносить на президиум ЦК? Берия здесь при чем? Какой смысл был Молотову выставлять себя посмешищем в абсолютно не важных для судьбы Берии вопросах?

Вячеслав Михайлович, человек, окончивший гимназию, почти окончивший институт, с огромным опытом публичного политика, один из близких помощников Ленина в Сов наркоме, нарком и министр иностранных дел, сама должность требовала от него умения говорить правильно, четко формулировать мысль и строить фразы, говорит, как… Хрущев. Специально перечитайте выступления Никиты, и вы со мной согласитесь – так безобразно строить речь умел только он. Стиль!

Говорить, как Хрущев, отмазывать Хруща от предоставления Берии слова по «премьер-министру», перекладывать на Берию формирование повестки для президиума ЦК (относительно вопросов внешней политики), в то время когда за формирование повестки для заседаний президиума отвечал Хрущ, возглавлявший секретариат ЦК… Уж очень эта стенограмма «неправленая»!

Еще стоит обратить внимание на почти единодушное одобрение решения Лаврентия Павловича о прекращении дела врачей. С этим делом совершенно безумная история происходит. Бывшего министра МГБ С.Д. Игнатьева именно за то, что при нем МГБ арестовало врачей, выводят сначала из секретарей ЦК, а потом вообще из ЦК. На пленуме почти единодушное осуждение репрессий против эскулапов, но Игнатьева возвращают в ЦК.

Мало этого. Главный докладчик – Г.М. Маленков. Но нашлись выступающие, которые при нем стали вспоминать ленинградское дело недобрым словом. А курировал расследование преступной деятельности руководителей парторганизации города революции – Георгий Максимилианович. И ему потом долго будут это припоминать, его прямо обвинят в терроре против этих «коммунистов».

Просто удивительно, как в «неправленой» стенограмме всего через три месяца после смерти Сталина оказались идеологические блоки из доклада Н.С. Хрущева на XX съезде.

Больше того, этой стенограммы вы не найдете ни в одном местном архиве, она не рассылалась. Даже само постановление пленума вы в этих архивах не найдете, оно только в РГАСПИ есть, потому что постановление, разосланное для ознакомления по партийным организациям, подлежало в недельный срок возвращению в канцелярию президиума ЦК КПСС. Почему и зачем? Что такого в нем особенного было, что оно не могло остаться на местах? Для сохранности тайны? Но странный способ ее сохранения, сопряженный сначала с ознакомлением широких кругов партийных работников.

Теперь вот еще такой момент, в предисловии к изданию материалов июльского 1953 года пленума ЦК КПСС Международным фондом демократии есть такие строки: «Постановление президиума от 18 сентября 1953 г. «Об издании стенограммы июльского и сентябрьского (1953 г.) пленумов ЦК КПСС» обязывало «товарищей, которые не отредактировали посланных им стенограмм, в недельный срок отредактировать свои речи… Постановлением предусматривалось издать стенографический отчет июльского пленума к 1 октября 1953 г. За бурное лето и осень 1953 г. произошли изменения, которые заставили членов президиума ЦК радикально пересмотреть тексты своих выступлений».

Изменения «за бурное лето и осень 1953 г. «действительно были, главное изменение – Хрущев был избран первым секретарем ЦК, он уже получил полную власть над секретариатом, и как-то совпало, что после его избрания принимается решение о редактировании стенограммы.

Кстати, а где сама стенограмма? Куда она исчезла? Поясняю, что стенограмма – это не текст, написанный кириллицей. Стенограмма – запись на слух чьей-то речи, производимая специальными графическими символами. Такие мероприятия, как пленумы и съезды, стенографируются не одной стенографисткой к тому же, а бригадой стенографистов. Один стенографист что-то упустить может или не так расслышать, поэтому работают несколько человек. Потом их записи расшифровываются, сводятся в одну, и это называется стенографическим отчетом. И публикуется не стенограмма, а стенографический отчет. Но такого отчета по нашему пленуму не имеется. Имеются опубликованные правленая и неправленая «стенограммы». Да-да, стенограммы, написанные нашей родной кириллицей. То есть это не стенограммы фактически, а плод литературного творчества неизвестного нам автора.

Особенно удивительно, что «неправленая» стенограмма сохранилась. Знаете, есть немало ученых-историков, которые с серьезными лицами перед публикой озвучивают такой тезис: мы-де, ученые-историки, еще не знаем многих тайн преступной власти, потому что эта власть боится рассекречивать архивы, в которых хранятся документы о ее преступлениях, но когда-нибудь архивы будут рассекречены, и тогда…

Какие тайны способны раскрыть люди, не понимающие, что преступники документы о своей преступной деятельности не засекречивают для того, чтобы потомки узнали о них всю правду, а уничтожают либо совсем, либо вместо них изготавливают фальшивки, я затрудняюсь сказать. Наверное, только такие тайны, как и про Берию, то есть откровенную чепуху.

Таким образом, я не вижу никаких оснований доверять тексту, изготовленному при Хрущеве и называемому «стенограммой» июльского 1953 г. пленума ЦК КПСС, по целому ряду положений, имеющихся в этом тексте, в том числе и относительно критики Сталиным Молотова.

Еще в докладе «О культе личности» Никиты Сергеевича есть строки, как Сталин на пленуме после XIX съезда обрушился с критикой на Молотова и Микояна, и им грозила участь «врагов народа».

То, что Иосиф Виссарионович мог по каким-то позициям критиковать Молотова, и даже мог это в присутствии всех членов ЦК делать, – этого я не исключаю. Вы почитайте материалы сталинских съездов – там все друг друга напропалую критикуют, и никто из этого не делает трагедии. Товарищи работают, и они понимают, что без критики друг друга в работе никакого толка не будет. На XIX съезде и Маленков довольно жестко прошелся по идеологической работе московской парторганизации, которую Хрущев возглавлял, но сам Никита себя почему-то кандидатом во «враги народа» выставить не догадался.

Еще в докладе Хрущев упомянул, что Ворошилова Сталин третировал, считал английским шпионом и на заседания политбюро не приглашал. Давайте и этому верить тогда.

К слову, Климент Ефремович, как писала в своем дневнике его жена, после войны как раз очень тяжело заболел и долго валялся по санаториям. Травмы, полученные в детстве, во время работы на шахте, избиения почти до смерти при арестах в царских тюрьмах, ранения и многочисленные фронтовые контузии здоровья к семидесятилетнему возрасту не добавили. Скорей всего, Иосиф Виссарионович берег своего друга и освобождал от работы, давая возможность подлечиться.

И вообще, произносил ли сам Хрущев эту клевету на Молотова и Ворошилова прямо перед делегатами съезда или вписал потом уже в доклад – доподлинно неизвестно.

Даже такой историк, как Р. Пихоя, явный антикоммунист, признавал: установить, что именно Хрущев говорил на съезде и что из этого вошло в доклад, не представляется возможным.

Наконец, у нас остается только сам пленум ЦК, последний при жизни Сталина, на котором Молотову и были предъявлены обвинения, как ренегату. Давайте его оставим на закуску. А пока я вас повеселю одним анекдотом.

А вы любите еврейские анекдоты? Точнее, этот жанр лучше назвать одесскими анекдотами, в Израиле их не сочиняют, это наш, отечественный, юмор.

Самый смешной из этих анекдотов – это анекдот про арест и ссылку П.С. Жемчужиной, жены В.М. Молотова. Он не короткий. Он, так сказать, исторический. Можно целую книгу написать про этот анекдот.

Начал его рассказывать… Ну я же писал уже, что наши сталинизды – это замаскированные хрущевцы. Они даже в своих фантазиях на тему Берии тупо повторили все выдумки Никиты. Вот и про жену Молотова они хором пересказали историю ее освобождения Лаврентием Павловичем, которую миру поведал первым (внимание! Литавры!) – Никита Сергеевич Хрущев.

К слову, вот характеристика на Берию: «…Берия, умный и деловой человек, оборотистый организатор». Кто ему такую характеристику дал? Мухин? Прудникова? Кремлев? Не угадали. Хрущев!

А теперь приступим к нашему одесскому анекдоту. Итак, впервые цивилизованный мир узнал об аресте и осуждении жены вице-премьера СССР, виднейшего большевика и государственного деятеля В.М. Молотова только в 1968 году, если точно помню, из мемуаров Никиты Сергеевича, опубликованных в США.

Не поняли, что это анекдот? Еще раз повторю: впервые миру стало известно об аресте жены одного из самых влиятельных мировых политиков (согласитесь, Молотов таким был) из мемуаров Хрущева только в конце 60-х годов. Осознали?

А вот эти строки из воспоминаний Хрущева: «Схватили Лозовского, позднее Жемчужину. Был дискредитирован Молотов. Соответствующие материалы рассылались членам ЦК, и там все было использовано, чтобы дискредитировать Жемчужину и уколоть мужское самолюбие Молотова… Я думал тогда, что Жемчужину расстреляли, потому что об этом никому ничего не докладывалось и никто в этом не отчитывался. Все доложили Сталину, а Сталин лично сам казнил и миловал. О том, что она жива, я узнал уже после смерти Сталина, когда Молотов сказал, что Жемчужина находится в ссылке. Все согласились, что ее надо освободить. Берия, освободив ее, торжественно вручил ее Молотову. Он рассказывал мне, как Молотов приехал к нему в министерство и там встретился с Жемчужиной. Она была еле жива, он обнял ее. Берия рассказывал с какой-то иронией, но Молотову и Жемчужиной выражал сочувствие, демонстрируя, что вроде это была его инициатива освободить ее…»

Когда я прочитал этот кусок из мемуаров Никиты Сергеевича жене, то моя Ирина Борисовна сначала несколько минут смотрела на меня широко раскрытыми удивленными глазами, потом попросила показать это место в книге «Время. Люди. Власть». Она подумала – я шучу, пока не увидела, что именно такие слова принадлежат авторству Хрущева, не верила.

Ее вердикт: либо Хрущев был болен головой и поэтому даже врал, как ребенок, не понимая, что его вранье выглядит как детская фантазия, либо он этого сам никогда не писал.

Насчет того, что Хрущев не писал мемуары, – она абсолютно права в своем подозрении. Он их надиктовал. А вот судьба полной коллекции диктофонных записей этих «воспоминаний», ценнейшего исторического материала, неизвестна. Так что непонятно, что именно надиктовывал сам Микита, а что сочинили за него и перенесли это на бумагу.

Ну и женщина сразу определила основное: сам Молотов и его жена были очень заметными фигурами, чтобы никто не обратил внимание на исчезновение Полины Семеновны. Микита мог и не обратить внимание, что тоже мало вероятно, но жена Микиты ему бы всю плешь прогрызла вопросом: куда исчезла жена Молотова?

Более того, на ушах стояли бы посольства стран, которые находились в Москве: исчезла жена заместителя Сталина в правительстве, члена политбюро. Жена самого Молотова куда-то запропастилась! Это ж сенсация! Все газеты капстран на первых полосах такую новость выложили бы.

А жена Микиты грызла бы и грызла ему лысину, пока не догрызла до истины. Не могли жены членов политбюро просто так смотреть, как их «соратница» испарилась и Вячеслав Михайлович стал наслаждаться прелестями холостяцкой жизни.

Но я вам скажу даже больше, как выражаются одесситы: в знаменитом докладе Микиты нет ни слова о жене Молотова. А ведь это было бы круче, чем упоминание об аресте Рокоссовского и Мерецкова. Мужское самолюбие Молотова Хрущев пожалел?

И в «стенограмме» пленума по Берии нет ни слова о судьбе жены Молотова! Ладно, и там можно подумать, что самолюбие Вячеслава Михайловича Хрущ не хотел трогать.

Но и в «стенограмме» пленума по «антипартийной группе» тоже ничего об этом нет! А там на Молотове топтались откровенно. Ведь это ж в строку было бы: вы со Сталиным вместе настолько кровавы, что даже своих жен пересажали! И вообще, товарищ Молотов, ваша жена Крым евреям подарить хотела!

Кажется, в архивах еще не были обнаружены некоторые документы, если Микита не хотел касаться темы Жемчужиной.

Например, не было обнаружено вот это:

«Из протокола заседания политбюро ЦК ВКП(б),

29 декабря 1948 г.

Сообщение тт. Шкирятова и Абакумова о Жемчужиной П.С.

1. Проверкой комиссии партийного контроля установлено, что Жемчужина П.С. в течение длительного времени поддерживала связь и близкие отношения с еврейскими националистами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже; участвовала в похоронах руководителя еврейских националистов Михоэлса и своим разговором об обстоятельствах его смерти с еврейским националистом Зускиным дала повод враждебным лицам к распространению антисоветских провокационных слухов о смерти Михоэлса; участвовала 14 марта 1945 года в религиозном обряде в Московской синагоге.

2. Несмотря на сделанные П.С. Жемчужиной в 1939 году Центральным комитетом ВКП(б) предупреждения по поводу проявленной ею неразборчивости в своих отношениях с лицами, не заслуживающими политического доверия, она нарушила это решение партии и в дальнейшем продолжала вести себя политически недостойно. В связи с изложенным – исключить Жемчужину П.С. из членов ВКП(б).

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1073. Л. 56. Копия».

Вот полюбуйтесь, какая непутевая жена у Вячеслава Михайловича была! Ей еще в 1939 г. прозрачно намекнули на то, что не нужно с кем попало в обнимку ходить, а она… старая большевичка Жемчужина наплевала на предупреждения ЦК, наплевала на карьеру мужа и продолжила шашни с лицами, «не заслуживающими политического доверия».

Вот что за мужик был В.М. Молотов?! Тряпка и размазня, а не мужик! Жену приструнить не мог!

Понимаете, как били по имиджу Молотова этой историей?

А теперь такой вопрос: какую должность занимала Полина Семеновна на момент этого решения политбюро, если ее персональное дело разбиралось в высшем партийном политическом органе? Удивительно, но она даже не была членом ЦК.

Еще интереснее – все справочники о Жемчужиной говорят, что она активно работала в Еврейском антифашистском комитете. А кем она там работала, если во всех справочниках о ЕАК в списке его членов Полина Семеновна отсутствует? Открываем записку Абакумова и Шкирятова от 27.12.1948 г., которая якобы послужила основанием для рассмотрения дела Жемчужиной в политбюро, в ней читаем:

«На очной ставке с Жемчужиной 26 декабря с. г. бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета Фефер И.С. заявил: «Жемчужина интересовалась работой Еврейского антифашистского комитета…»

Оказывается, Полина Семеновна в ЕАК вообще-то не работала, а только интересовалась! Вообще-то, род занятий, так сказать, Жемчужиной хорошо известен, она до мая 1948 года была начальником Главка галантерейно-текстильной промышленности РСФСР, а в мае 1948 года была выведена в резерв Министерства легкой промышленности РСФСР. По какой причине – неизвестно. Но разве причина не могла быть элементарно банальной – болезнь? Вот только вывод в резерв не может быть связан с «националистической деятельностью», потому что от мая 1948 года до декабря этого же года, даты рассмотрения ее дела в политбюро, – полгода.

Ладно, то ли 26 января, то ли 29 января 1949 года (в разных источниках – разная дата) Полина Семеновна была арестована. Постановление на арест никто в глаза никогда не видел. Ни один исследователь его до сих пор не привел в качестве доказательства факта ареста.

Началось следствие. И сейчас мы с вами прочтем выдержки из одного документа, который почему-то из сборника одесских анекдотов попал в наши архивы, как документ исторический:

«Дело на т. Жемчужину возникло в 1949 году, в связи с арестом руководителей Еврейского антифашистского комитета.

Некоторые из арестованных по делу Еврейского антифашистского комитета – Фефер И.С., Зускин В.Л. и Лозовский С.А. принуждены были следователями оклеветать народного артиста СССР Михоэлса, назвав его руководителем еврейского националистического подполья в Советском Союзе, высказав при этом предположение о связи Михоэлса с т. Жемчужиной.

Никто из названных арестованных в своих показаниях не приводил конкретных фактов, которые в какой-либо мере подтвердили бы вражескую работу т. Жемчужиной. Тем не менее 26 января 1949 года МГБ СССР т. Жемчужина была арестована по обвинению в том, что она «находилась в преступной связи с еврейскими националистами и вместе с ними проводила вражескую работу против партии и Советского правительства».

Из этого анекдота следует, что жену заместителя главы правительства, второго человека в правительстве и партии, МГБ нагло арестовывает, не имея никаких оснований для этого? Жену человека, который товарища Сталина прилюдно называл Кобой, на «ты»! Жену человека, который со Сталиным прошел огонь, воду и медные трубы, МГБ вот так взяло и арестовало?

Конечно, какому-нибудь Млечину этот анекдот представляется чистейшей правдой, но у массы сталиниздов даже ни малейшего сомнения не возникло по этому поводу.

Следствие было ужасно жестким. С арестом родственников и сослуживцев Жемчужиной, с их зверским избиением, двоих забили насмерть в тюрьме. Одного разбил паралич. «Арестованные Лешнявская и Карповский, не выдержав примененного к ним режима, умерли в тюрьме; Иванов разбит параличом и лишился речи; Штейнберг и Мельник-Соколинская оклеветали себя и дали вынужденные показания на т. Жемчужину о том, что она якобы проводила вместе с ними националистическую деятельность».

Но зато следствие получило доказательства преступной деятельности Полины Семеновны. Ведь Штейнберг и Мельник-Соколинская дали на нее показания, значит, доказательства были получены, правда ведь? Законным путем они были получены или нет – вопрос другой, но ведь получены же!

И тут продолжение анекдота: «В декабре 1949 года МГБ СССР «закончило следствие» по делу т. Жемчужиной и, в связи с невозможностью передачи дела в судебные органы из-за отсутствия доказательств, т. Жемчужина была осуждена особым совещанием при МГБ СССР к 5 годам высылки в Кустанайскую область Казахской ССР».

Абзац. Первое. Теперь совсем неясно, на хрена напрягались с арестами родственников и отбивали кулаки о их ребра, если можно было жену Молотова засудить без всяких доказательств? А если на нее дали показания, то куда они потом делись, раз доказательства отсутствовать стали к моменту окончания следствия?

И второе. Интересная система была при Сталине: есть доказательства – посадят по приговору суда. Нет доказательств – один хрен посадят, но уже по приговору особого совещания.

Какой-то дурдом и безграничное тиранство. Правда, что ли, у особого совещания были права приговоры выносить в отсутствие доказательств, именно поэтому дело Жемчужиной оно и рассматривало?

Так какие дела передавались не в суд, а в совещание? Да все, оказывается, очень просто:

«28 декабря 1951 г.

Постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 года особому совещанию при Народном комиссаре внутренних дел СССР было предоставлено право рассматривать все дела о лицах, признаваемых общественно опасными, и применять к ним меры наказания не свыше 5 лет лишения свободы.

В 1937 году особое совещание при НКВД СССР начало применять по рассматриваемым делам меры наказания до 8 лет лишения свободы.

С конца 1938 года особое совещание при НКВД СССР, руководствуясь постановлением СНК и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», принимало к своему рассмотрению дела лишь о тех преступлениях, доказательства по которым не могли быть оглашены в судебных заседаниях по оперативным соображениям…»

(Из письма С.Д. Игнатьева И.В. Сталину об особом совещании при МГБ СССР).

Понимаете? «…Принимало к своему рассмотрению дела лишь о тех преступлениях, доказательства по которым не могли быть оглашены в судебных заседаниях по оперативным соображениям». Всего лишь. Сохранение гостайны.

То есть и особое совещание требовало для осуждения доказательств. Теперь этот документ с полным правом можно считать выпавшим из сборника анекдотов, его автор не знал мотивировки направления уголовных дел на рассмотрение особому совещанию.

Ладно, черт с ним. Произвол и коррупция. А по какой же статье была осуждена гражданка Жемчужина? А неизвестно. В этом документе его автор не указал ни номер статьи УК РСФСР, ни самое название статьи. Вообще ничего нет. Вы будете смеяться, но подпись под этой залепухой – Л.П. Берия.

И самого следственного дела, самого приговора никто в глаза не видел никогда.

Так что мы имеем в качестве документов, подтверждающих факт ареста и осуждения П.С. Жемчужиной?

Постановления на арест – нет. Следственного дела – нет. Приговора – нет. У нас даже нет статьи УК, по которой она была осуждена. Вообще ничего нет, кроме очень странного письма о ее реабилитации за подписью якобы Л.П. Берии.

Нет, я не утверждаю, что этих документов нет в природе. Но их не привел никто из историков, которые писали об аресте Полины Семеновны. Их просто никто не видел. Они не опубликованы и не введены в оборот, как документы исторические. И есть ли они в архивах – публике неизвестно до настоящего времени.

Но масса исследователей арест Жемчужиной преподносит как факт. Но факт в отсутствие документальных доказательств является, мягко говоря, обычной сплетней.

Хорошо. В архивах эти документы съели мыши. Поэтому их никто найти не смог (были бы они там – давным-давно такой компромат на Молотова и Сталина уже вывалили!), но зато Полина Семеновна была в ссылке. Это же не одиночная камера, кругом люди, и без конвоиров, ее масса народа должна была видеть, общаться с ней.

Свидетельства есть. У Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ», насколько я помню, есть свидетельства, что она ногтями на зоне соскребала вшей с одежды в прачечной. Где зона и где ссылка?

Есть свидетельства, что она в ссылке значилась как объект номер 12, ходила по Кустанайскому рынку голодная и просила у торговок дать ей попробовать сметану. Как будто бы покупать ее собиралась. На самом деле – это она так без денег напробуется, пока не наестся. Потом ее стали с рынка прогонять.

Вы верите, что жена вице-премьера в ссылке побиралась голодная? Молотов любимой жене не мог с зарплаты пару тысяч отправить на сметану? Таким жадным был?

Да они же, как еще одни «свидетели» рассказывают, перед арестом развелись, только в ЗАГСе развод не зарегистрировали. Полина Семеновна переехала жить к брату, чтобы все знали, что они в разводе с мужем. Это уже даже не одесский анекдот, это анекдот про чукчу, наверное.

И все. Больше ничего нет. Неизвестен адрес, по которому она в ссылке находилась. Неизвестно, работала ли она в ссылке и кем. Неизвестен сотрудник МВД, под надзором которого она находилась. Неизвестны люди, которые с ней контактировали.

Она, случайно, железную маску не носила, как один узник из романа Дюма?

То есть и по ссылке объективных свидетельств, которые можно принять в качестве доказательства нахождения в ней Жемчужиной, – ноль.

Зато в январе 1953 года Полину Семеновну в ссылке еще раз арестовали, привезли в Москву, и на Лубянке следователи ее начали зверски избивать, пытаясь вырвать признание о причастности к еврейской шпионской организации. Жену вице-премьера. Следаки. Избивали. Во безбашенные следаки в МГБ были! И только 2 марта 1953 года ее бить перестали.

Вот оттуда, из Лубянской тюрьмы, ее Берия и освободил. Перевязал бантиком и торжественно вручил мужу.

А Никита Сергеевич Хрущев, первый секретарь Московского комитета партии, секретарь ЦК, член политбюро, даже не подозревал о том, что жена самого Молотова по тюрьмам да ссылкам чалится. Он думал, что ее расстреляли тайно.

И только в конце 60-х он поведал своими мемуарами всему миру, что вон оно как дело обстояло. И весь мир вздрогнул от ужаса сталинской тирании. Да, еще в Америке в те же годы вышла книга Светланы Сталиной, она тоже эту тайну рассекретила. А так бы никто и не знал.

Почему внук Молотова, Никонов, тоже вспоминает об аресте бабушки? Ну попробовал бы он не вспомнить! Ему бы его политическую карьеру мигом свернули бы в трубочку и кой-куда вставили. Да она у него даже и не началась бы, если бы он лет тридцать назад об этом не вспомнил.

Постойте, а как же подруга Полины Семеновны, посол Израиля в Москве Голда Меир? Уж она-то точно должна была заметить, что Жемчужина арестована и теперь ей никто не поставляет информацию о планах советского правительства в отношении сионистов?

Ведь Жемчужина была сионистской шпионкой, о чем миру поведал страшно правдивый Юрий Мухин в книге «Война и мы»: «Молотов допустил большую ошибку – он делился с Жемчужиной, своей женой, тем, о чем говорили на политбюро и что являлось государственной тайной. А Жемчужина делилась этими секретами с некоторыми сионистскими кругами, а уж те – с США. В США, кстати, за такие вещи и сегодня сажают на электрический стул».

С какими именно кругами? Да, вероятно, вот с Голдой и делилась, потому что «Полина Жемчужина поддерживала дружеские отношения с Голдой Меир, послом Израиля в СССР», как написано в книге Е.А. Прудниковой «Последний бой Лаврентия Берии».

И эта байка о дружбе Полины и Голды приобрела уже значение исторического факта. У нас же историки любую сплетню, которую часто повторяют, автоматически включают в список фактов.

Надо сказать, что такие как Прудникова, Мухин и Кремлев, даже зная, что имеют дело с ложью, если ложь нужна для подтверждения их концепции, без раздумий выдают ее за истину. Вдобавок они еще и глупы настолько, что не осознают, как сами из себя делают посмешище.

Вот вам характерный пример, который наглядно показывает, что Прудникова – смешна, цитирую из ее книги «Последний бой Лаврентия Берии»:

«В сорок девятом, после того как Израиль откачнулся к американцам, Сталин отставил его (Молотова. – Авт.) от государственных дел. Он сказал тогда во всеуслышание: «Вячеслав человек верный, но слишком жену любит и во всем с ней советуется. А Полина, как оказалось, сначала еврейка, а уж потом советский человек. Мы не можем допустить, чтобы министром иностранных дел был товарищ, чья жена запросто ездит на чай к иностранным послам». И заменил Молотова Вышинским, который и без того был «серым кардиналом» в МИДе, а теперь стал и явным руководителем. Молотов тогда сам поддержал это назначение – он-то отлично знал, дело не в Полине, дело совсем в другом. Не только Сталин не мог больше полагаться на Молотова, но и сам Вячеслав Михайлович не хотел быть причастным к новой сталинской внешней политике. Однако выступать против нее не стал, предпочел отойти в сторону».

Это Прудникова в своем тупом политическом детективе о борьбе Берии за дело Сталина так описывает рассуждения Лаврентия Павловича о Молотове. Ход мыслей таков: Молотов лишился поста министра иностранных дел, поэтому это означало, что Сталин его отстранил от государственных дел. Надо отметить, что Прудникова не сама эту байду придумала, это фуфло стало уже тоже историческим фактом – отстранение Молотова от государственных дел после назначения Вышинского на МИД.

То есть пока Вячеслав Михайлович, будучи первым заместителем Сталина в правительстве, совмещал должности вице-премьера и министра, он был причастен к государственным делам, как только стал чистым вице-премьером, то сразу эту причастность утратил. Ход мысли вам понятен?

Вот и Прудникова так же думает. Но она настолько… блондинка, что догадалась эту мысль вложить в голову Берии, который (ахтунг!) был чистым вице-премьером, не совмещающим эту должность ни с каким министерским постом. По логике Прудниковой и ей подобных, Берия, после того как лишился поста наркома НКВД и остался только заместителем председателя правительства, тоже был Сталиным отставлен от государственных дел? Ведь так?

В «умную» голову журналистки мысль о том, что совмещение должности вице-премьера и министра – это не совсем удобно для работы, это вынужденная мера, потому что нет адекватной кандидатуры на пост в министерство, не может заскочить. В эту голову могут только такие мысли влазить: «Трудно сказать, какие чувства испытывал Молотов к бывшей супруге. Во-первых, она столько раз его подставляла, что это могло и надоесть. Во-вторых, по некоторым данным, МГБ в ходе наблюдения за оной дамой обнаружило не только «политически неправильные связи», но и чрезвычайную сексуальную распущенность» (Прудникова Е.А. Последний бой Лаврентия Берии).

Вы теперь понимаете, почему мне очень хочется назвать Елену Анатольевну плохими словами? Как думаете, она это заслужила?

Ну и, естественно, сведения о сексуальной распущенности Полины Семеновны эта… взяла опять же из мемуаров Хрущева. Я вам гарантирую, все, что набрехал Микита, эти придурки, называющие себя сталинистами, в своих книгах и статьях подтвердили на 100 процентов.

Ладно, а что там насчет дружбы Голды Меир и Полины Жемчужиной? Такая дружба с женой вице-премьера, курирующего МИД, да еще и по совместительству министра иностранных дел, – это несомненный успех посла, каковым Голда была, она должна этим гордиться и хвастаться. Вот она и рассказала об этой «дружбе». Меир написала мемуары «Моя жизнь», я небольшой отрывок из них процитирую и прокомментирую для ясности. После прибытия в Москву в 1948 году у нее, как у нового посла, как у посла государства, только что установившего дипломатические отношения с СССР, разумеется, было много встреч и контактов. Интересно, что встреча с Ильей Эренбургом на нее произвела неприятное впечатление, не понравился ей пьяный Эренбург. В своих воспоминаниях, после описания разговора с этим писателем, она продолжает: «Гораздо более интересная и приятная встреча произошла у меня на приеме у Молотова по случаю годовщины русской революции, на который всегда приглашаются все аккредитованные в Москве дипломаты. Послов принимал сам министр иностранных дел в отдельной комнате. После того как я пожала руку Молотову, ко мне подошла его жена Полина. «Я так рада, что вижу вас наконец!» – сказала она с неподдельной теплотой, даже с волнением. И прибавила: «Я ведь говорю на идиш, знаете?»

– Вы еврейка? – спросила я с некоторым удивлением.

– Да! – ответила она на идиш. – Их бин а идише тохтер (я – дочь еврейского народа)».

Полина Семеновна сказала что-то криминальное? Нет. Обычный дипломатический треп. Она – жена главы дипломатического ведомства, вела себя достойно, соответственно своему статусу, сказала несколько приятных слов послу страны, с которым СССР хотел установить дружеские отношения. И заметьте, только на приеме посол Израиля узнала о национальности Жемчужиной! Голде сионисты о том, что жена Молотова, еврейка, на них шпионит, забыли доложить? Бардак в рядах сионистов!

Дальше: «Мы беседовали довольно долго. Она знала, что произошло в синагоге, и сказала, как хорошо было, что мы туда пошли. «Евреи так хотели вас увидеть», – сказала она. Потом мы коснулись вопроса о Негеве, обсуждавшегося тогда в Объединенных Нациях. Я заметила, что не могу отдать его, потому что там живет моя дочь, и добавила, что Сарра находится со мной в Москве. «Я должна с ней познакомиться», – сказала госпожа Молотова. Тогда я представила ей Сарру и Яэль Намир; она стала говорить с ними об Израиле и задала Сарре множество вопросов о киббуцах – кто там живет, как они управляются. Она говорила с ними на идиш и пришла в восторг, когда Сарра ответила ей на том же языке. Когда Сарра объяснила, что в Ревим все общее и что частной собственности нет, госпожа Молотова заметно смутилась. «Это неправильно, – сказала она. – Люди не любят делиться всем. Даже Сталин против этого. Вам следовало бы ознакомиться с тем, что он об этом думает и пишет».

И здесь все в рамках. Более того, Полина Семеновна еще посоветовала послу Сталина прочесть. Прорекламировала, так сказать. И еще дальше: «Прежде чем вернуться к другим гостям, она обняла Сарру и сказала со слезами на глазах: «Всего вам хорошего. Если у вас все будет хорошо, все будет хорошо у всех евреев в мире».

Ну и здесь ничего из ряда вон. Теплый прием, доброжелательное, трогательное отношение к послу и ее дочери со стороны жены министра иностранных дел. Дипломатия. Достойная, умная жена у Вячеслава Михайловича была.

Можно подумать, что на этом приеме Голда и Полина Семеновна подружились и потом часто встречались. Ага! Вот вам: «Больше я никогда не видела госпожу Молотову и ничего о ней не слышала». Нечем посланнице Израиля было хвастаться.

Сама Голда Меир свидетельствует, что Жемчужину она видела единственный раз в жизни на приеме в МИД. Где дружба, как это утверждает Прудникова?

А как вы думаете, послу Израиля совсем неинтересен был бы факт ареста жены министра иностранных дел СССР, учитывая национальность жены? И вообще, никому в мире это было бы неинтересно? Была-была жена у Молотова и вдруг пропала – и всему империалистическому враждебному окружению это до фонаря? Конечно, израильтяне это первыми пронюхали бы, и подняли бы хай. Но дальше у Голды совсем странные строки: «Много позже Генри Шапиро, старый корреспондент Юнайтед пресс в Москве, рассказал мне, что после разговора с нами Полина Молотова была арестована…»

Когда это «много позже» было – неизвестно. Через год? Два? Десять? Двадцать?

Но вот что интересно, этот Генри Шапиро, американский журналист, был любимцем Никиты Сергеевича Хрущева, о чем не даст соврать сын Микиты: «На пресс-конференциях отец обращался к представителям западных изданий напрямую, многих помнил по именам. Он не начинал интервью, не убедившись, что все его «друзья» на месте.

– Я не вижу господина Шапиро, – говорил он, вглядываясь со стационарного или импровизированного возвышения в толпу роящихся вокруг него корреспондентов.

Низкорослый, кругленький как шар, с неизменной трубкой в зубах, корреспондент Юнайтед пресс Генри Шапиро легко терялся в толпе рослых американцев. В ответ на призыв отца он становился на цыпочки, расплывался улыбкой из-под щеточки усов, размахивал руками, показывая, что он здесь. Отец ценил Шапиро за объективность и серьезность оценок, и Шапиро платил ему тем же, он не гнался за дешевыми сенсациями, особенно «с душком» (Хрущев С.Н. Никита Хрущев. Реформатор).

Так есть у меня основания предполагать, что история с арестом и ссылкой П.С. Жемчужиной – сплетня, запущенная Хрущевым в целях дискредитации В.М. Молотова и И.В. Сталина, а теперь подхваченная нашими сталиниздами-бериефилами?

И я не просто из чувства пролетарской ненависти ругаю этих создателей легенды о Берии как о единственном верном продолжателе дела Сталина, не только называя их тупыми баранами, но и проходимцами. Они не по глупости придумали эту легенду, другое дело, что у них не хватило ума придать ей более-менее правдоподобный вид, так чтобы она не рассыпалась при первом же, чуть более внимательном прочтении, но они прекрасно осознают, что творят. Прекрасно понимают, что в основу этой Пизанской башни о «последнем рыцаре Сталина» они насовали вместо строительных блоков кирпичи из коровьих кизяков, слепленных руками дорогого Никиты Сергеевича. И если из этого, и так кривого, строения вынуть хоть один кизяк, то оно сразу развалится.

Вот поэтому они так вдохновенно и упорно держатся за арест и ссылку жены Вячеслава Михайловича. Видят, что это кирпич из дерьма, морщатся от вони, но держатся.

Наглядный пример этого старания, из книги Прудниковой «1953 год. Творцы террора»:

«Но вернемся к реабилитации. Официальные версии таковы. Первая: Берия, придя к власти после смерти Сталина, тут же, в качестве подарка Молотову, вернул Жемчужину в Москву.

Вторая: Берия, придя в МГБ, назначил проверку «дела Жемчужиной», результатом которой стала очередная «записка», представленная им 12 мая 1953 года. Правда, она того же уровня профессионализма в изготовлении, что и прочие рассмотренные нами документы – но кого из историков это интересует, коли есть архивная ссылка?!

В документе долго рассказывается о том, какими ужасными методами МГБ выбивало из родственников и знакомых показания на Жемчужину, а в заключение говорится: «Министерством внутренних дел принято решение т. Жемчужину и арестованных… (перечисляются остальные, проходившие по делу) из-под стражи освободить с прекращением дела и полной реабилитацией».

Здесь Елена Анатольевна сама признается, что письмо Берии о реабилитации Жемчужиной отчетливо воняет фальшивкой. Догадалась. Но дальше начинает сама себе мазать под носом «Шанелью»:

«А что самое забавное – так это еще один документик, опубликованный в том же сборнике «Реабилитация», что и предыдущий. Он очень короткий.

Документ 9. 9.

«Утвердить следующее решение Комитета партийного контроля при ЦК КПСС: «Отменить решение партколлегии КПК от 29 декабря 1948 года об исключении т. Жемчужиной П.С. из членов КПСС как неправильное. Восстановить ее членом КПСС». И дата – 21 марта 1953 г.

Ну и кто мне объяснит, каким образом эта дама сумела восстановиться в партии почти за два месяца до своей реабилитации?

Объясняется эта «петля времени» просто: фальсификаторы «письма» от 12 мая не знали о существовании постановления от 21 марта».

Вот очень хочется Прудниковой видеть Полину Семеновну исключенной из партии, аж вся чешется, как хочется. Вот она так глубоко копалась в событиях тех лет, что ей даже не пришло в голову, что исключение из партии жены Молотова породило бы массу слухов не только в Москве, не только в Министерстве легкой промышленности, в партийной организации которого и состояла Жемчужина, как сотрудник этого министерства, но и по всей стране. И это дошло бы до иностранных дипломатов и журналистов, находящихся в СССР, в зарубежной прессе обязательно появились бы статьи. Весь 1948 и 1949 годы иностранные информационные агентства смаковали бы эту новость. Но все тихо. Даже посол Израиля этого не заметила.

А в тайне сохранить убытие человека из партии невозможно. Учетные документы нужно приводить в соответствующий вид, доводить решение до членов организации, в конце концов, Жемчужина прекратила бы появляться на партсобраниях и в Министерстве легкой промышленности коммунисты обо всем узнали бы.

Но ведь Елена Анатольевна имела перед глазами документ с решением об исключении Жемчужиной из партии. Один заголовок этого документа должен был ее насторожить: «Из постановления политбюро ЦК ВКП(б) об исключении П.С. Жемчужиной из членов ВКП(б)».

Так решением какого органа она была исключена: политбюро или партколлегии КПК? Какой из этих двух документов туфта? Если постановление политбюро, то исключения не было, если решение Комитета партийного контроля – не было восстановления. В любом случае вся эта история становится анекдотом.

Но остается у нас еще один документ. Я его текст приведу полностью, прямо здесь, он того достоин. Писал это настоящий одессит-юморист, мастер жанра:

«Записка М.Ф. Шкирятова и В.С. Абакумова о П.С. Жемчужиной, 27 декабря 1948 г.

Товарищу Сталину И.В.

По Вашему поручению мы проверили имеющиеся материалы о т. Жемчужиной П.С. В результате опроса ряда вызванных лиц, а также объяснений Жемчужиной установлены следующие факты политически недостойного ее поведения.

После постановлений политбюро ЦК ВКП(б) от 10 августа и 24 октября 1939 года, которыми она была наказана и предупреждена за проявленную неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей с лицами, не внушающими политического доверия, Жемчужина не выполнила этого постановления и в дальнейшем продолжала вести знакомство с лицами, не заслуживающими политического доверия.

В течение продолжительного времени вокруг нее группировались еврейские националисты и она, пользуясь своим положением, покровительственно относилась к ним, являлась, по их заявлениям, советником и заступником их. Часть этих лиц, оказавшихся врагами народа, на очной ставке с Жемчужиной и в отдельных показаниях сообщили о близких взаимоотношениях ее с националистом Михоэлсом, который враждебно относился к советской власти.

На очной ставке с Жемчужиной 26 декабря с. г. бывший ответственный секретарь Еврейского антифашистского комитета Фефер И.С. заявил:

«Жемчужина интересовалась работой Еврейского антифашистского комитета и еврейского театра… Михоэлс говорил мне, что «у нас есть большой друг», и называл имя Жемчужиной… Жемчужина вообще очень интересуется нашими делами: о жизни евреев в Советском Союзе и о делах Еврейского антифашистского комитета, спрашивала, не обижают ли нас. Характеризуя отношения Жемчужиной к евреям, а также свое мнение о ней, Михоэлс сказал: «Она хорошая еврейская дочь»… О Жемчужиной Михоэлс отзывался восторженно, заявляя, что она обаятельный человек, помогает, и с ней можно посоветоваться, по комитету и по театру».

Такое же заявление сделал на очной ставке с Жемчужиной бывший художественный руководитель Московского еврейского театра Зускин В.Л.:

«Михоэлс говорил, что у Полины Семеновны с ним большие дружественные отношения. Мне известно, что когда у Михоэлса возникали трудности, то он обращался за помощью к Жемчужиной… Михоэлс часто встречался с Жемчужиной, звонил ей по телефону, встречался на приемах».

Такие же показания дал арестованный МГБ СССР Гринберг З.Г., бывший член Еврейского антифашистского комитета:

«Обращаясь в правительство с разного рода вопросами, Михоэлс, как он сам говорил среди близкого своего окружения, предварительно обсуждал эти вопросы с Жемчужиной и получал от нее необходимые советы и наставления… В результате всего этого, связь Михоэлса с Жемчужиной для нас, окружающих Михоэлса, имела важное значение, так как мы видели в Жемчужиной нашего заступника и покровителя».

Что действительно это так, подтверждается следующими фактами.

Первый факт. На основании опроса Фефера на очной ставке с Жемчужиной установлено, что через нее было передано подписанное Михоэлсом на имя товарища Молотова письмо о якобы допускаемых местными советскими органами, в особенности Украины, притеснениях евреев. В этом письме, как заявил Фефер, излагался также протест против распределения среди трудящихся других национальностей подарков, присылаемых в СССР еврейскими организациями Америки. За этим письмом Жемчужина посылала свою автомашину с нарочным на квартиру Михоэлса, это письмо было от него получено и доставлено ей, а затем Жемчужина передала его по назначению.

Второй факт. В 1947 году, когда в партийных и советских органах имелись данные о политически вредной линии в работе Еврейского антифашистского комитета, Михоэлс и Фефер решили путем обращения в правительственные органы поставить вопрос об укреплении комитета. И на этот раз они прибегли к помощи Жемчужиной: Михоэлс связался по телефону с ней и она послала своего брата к Феферу в Еврейский антифашистский комитет, и письмо было передано ею в правительственные органы.

Третий факт. В 1944 году, после возвращения Михоэлса и Фефера из командировки в Америку, они занялись составлением письма в Правительство, в котором выдвигали проект создания на территории Крыма еврейской республики. Эту свою националистическую затею, возникшую под влиянием еврейских реакционеров США, Михоэлс и Фефер решили продвинуть каким-либо путем через Жемчужину.

Фефер по этому вопросу на очной ставке с ней заявил:

«Михоэлс говорил мне, что у нас есть большой друг, и назвал имя Жемчужиной: «Я все-таки об этом посоветуюсь с ней, стоит ли лезть с таким вопросом сейчас или временно отложить». Спустя два дня Михоэлс мне позвонил и сказал, что он должен меня видеть. Я поехал к нему в театр, и он сказал, что советовался о Жемчужиной и она положительно относится к этому проекту, считает реальным и советует взяться за этот вопрос».

Четвертый факт. При очной ставке Фефера и Зускина с Жемчужиной, а также показаниями Гринберга установлено, что Жемчужина в 1939 г. приняла непосредственное участие в ускорении разрешения вопроса о награждении артистов Еврейского театра и переводе его в театр союзного значения.

Вот что заявил Фефер:

«В 1939 году, когда театр праздновал двадцатилетие и Комитет по делам искусств подал ходатайство в Правительство о награждении работников театра, то получилась заминка. Тогда Михоэлс поехал к Жемчужиной просить ее содействия, и она обещала оказать поддержку. В дальнейшем награды были получены. В этом помогла Жемчужина».

Зускин сообщил следующее:

«Переводу театра в категорию союзного значения помогла Полина Семеновна… Жемчужина бывала в театре и знала его нужды».

В дополнение к приведенным фактам о близкой связи Жемчужиной с Михоэлсом, следует отметить, что она вообще старалась всячески популяризировать его лично, а также путем докладов Михоэлса популяризировать круги американских евреев. Стремясь показать свою поддержку Михоэлсу, Жемчужина после возвращения его из Америки предоставила ему возможность выступить в клубе по месту ее работы с докладом об Америке. После смерти Михоэлса, – чем можно объяснить, как не особой ее близостью к Михоэлсу, – Жемчужина посетила театр, где был установлен его гроб. Ее посещение стало достоянием еврейских кругов, и по этому поводу говорили, что Жемчужина сожалеет о большой утрате. В этих кругах было широко известно, что она интересуется судьбой семьи Михоэлса, проявляет особую заботу, чтобы жена и дети не были покинуты.

При очных ставках с Жемчужиной также установлено, что, находясь у гроба Михоэлса в еврейском театре, в беседе с Зускиным она говорила, что Михоэлс убит. Зускин на очной ставке о своем разговоре с Жемчужиной заявил следующее:

«Вечером, 13 января 1948 года я стоял у гроба и принимал венки от всех организаций и в это время увидел Полину Семеновну, поздоровался с ней и выразил ей печаль по поводу смерти Михоэлса. Во время беседы Полина Семеновна спрашивает: «Так вы думаете, что здесь было – несчастный случай или убийство?» Я говорил: «На основании того, что мы получили сообщение от т. Иовчука, Михоэлс погиб в результате автомобильной катастрофы, его нашли в 7 часов утра на улице, невдалеке от гостиницы». А Полина Семеновна возразила мне и сказала: «Дело обстоит не так гладко, как это пытаются представить. Это убийство»… Из разговора с Жемчужиной, и, в частности, ее заявления о том, что Михоэлс убит, я сделал вывод, что смерть Михоэлса является результатом преднамеренного убийства».

Что действительно такой разговор Жемчужиной имел место, подтверждается и заявлением на очной ставке Фефера, которому Зускин в этот же день сообщил о своем разговоре с Жемчужиной.

«Первое, что она мне сказала, – сообщил Зускин, – «какой же этот мерзавец Храпченко, не мог послать другого человека в Минск вместо Михоэлса». Потом, после паузы, Жемчужина покачала головой и говорит: «Это не случайная смерть, это не случайность. Его убили». Я спросил у Зускина: «Кто убил?» – «Она не говорила кто», – ответил Зускин. Ну, видимо, убили его специально. При этом он сказал такую фразу: «Не то обезглавили, не то голову сняли». Такого же мнения и Жемчужина, – заключил Зускин. Я вновь спросил, кто же обвиняется в этом деле. Зускин ответил, что из разговора с Жемчужиной у него сложилось мнение, что речь шла о советских органах».

Подобное поведение Жемчужиной дало повод враждебным людям подтверждать распространяемые ими провокационные слухи о том, что Михоэлс был преднамеренно убит.

На очной ставке Фефер заявил также, что Жемчужина обещала оказать всяческую помощь в увековечении памяти Михоэлса:

«Зная, что Михоэлс поддерживал все время связь с Жемчужиной, советовался и что она доброжелательно к нему относилась, я решил позвонить Жемчужиной и просить ее помощи в продвижении вопроса об увековечении памяти Михоэлса. Дело в том, что среди артистов театра шли разговоры, почему до сих пор нет правительственного сообщения о смерти Михоэлса и увековечении его памяти, и это расценивалось как определенная линия в национальной политике к евреям… Жемчужина мне сказала, что «да, я вас помню». Затем она сообщила: «Я только что из театра, только успела раздеться, я простояла в глубокой печали у стены в течение 40 минут, меня просили представители театра пойти в почетный караул, но я была так разбита и просто не могла идти. Такой замечательный, такой крупный человек, великий артист, друг». Я продолжал, что я хочу побеспокоить по такому поводу, чтобы вы помогли в увековечении памяти Михоэлса. Она мне ответила: «Я все сделаю, все, что в моих силах».

Недостойное поведение Жемчужиной, как члена партии, зашло настолько далеко, что она не только участвовала в похоронах Михоэлса, афишируя перед еврейскими кругами свое соболезнование этому человеку, политически враждебное лицо которого теперь достаточно изобличено, но и присутствовала на траурном богослужении в синагоге 14 марта 1945 года. Этот факт установлен заявлениями на очной ставке о Жемчужиной Фефера, Зускина и Слуцкого, которые ее лично видели в синагоге.

Приводим заявление Фефера:

«14 марта 1945 г. в синагоге было богослужение по погибшим евреям во второй мировой войне. Там было много народу, в том числе артист Рейзен, Хромченко, Утесов, были академики, профессора и даже генералы. Там же я видел Жемчужину с братом. И я был, сидел в 5 или 6 ряду, смотрел на амвон, женщинам по религиозному обычаю полагается сидеть наверху, но в исключительных случаях, когда речь идет о больших, весьма почетных людях, допускается отступление, и оно было допущено в отношении Жемчужиной. Я видел слева брата ее, полного человека, а с ним сидела Жемчужина».

Зускин по этому вопросу сообщил следующее:

«Во всем мире в этот день отмечался траур по шести миллионам погибших евреев. Мы получили в антифашистском комитете несколько приглашений, и в синагоге я был и Фефер, стояли мы у барьерчика. Там я увидел Полину Семеновну, она сидела сбоку… Я увидел Полину Семеновну и поздоровался с ней».

На вопрос «Она ответила на ваше приветствие?» Зускин сказал: «Да, ответила».

Слуцкий, член «двадцатки» (руководства) синагоги, на очной ставке заявил:

«14 марта 1945 года был общееврейский траурный день по убитым и сожженным фашистами евреям. На этом богослужении присутствовало очень много народа. Синагога не могла вместить всех желающих, и поэтому толпы людей стояли на улице. Я, как один из распорядителей, следил за порядком. В вестибюле я увидел Жемчужину с двумя родственниками – женщиной и мужчиной, говорили, что женщина – это ее сестра. Я направился к Жемчужиной и помог ей пройти в зал (их хотели направить наверх, где обычно находятся женщины). Она прошла в зал, ее усадили на амвоне».

На поставленный Слуцкому вопрос «Раньше вы знали Жемчужину, ошибиться не могли?» он ответил: «Да, я видел ее и раньше, до ее посещения синагоги. Я даже, помню, сказал: «Полина Семеновна, проходите». И она пошла садиться со своими родственниками».

На очных ставках по всем вопросам мы неоднократно спрашивали Фефера, Зускина и Слуцкого, сообщают ли они правду, не оговаривают ли Жемчужину. Но каждый из них утверждал, что сообщает только то, что им известно.

Так, Зускин заявил: «Я утверждаю, и зачем мне это выдумывать, я к вам всегда хорошо относился». На вопрос о посещении Жемчужиной синагоги он сказал: «Многие присутствовавшие знали, что в синагоге на траурном богослужении находится Жемчужина».

Фефер на неоднократно поставленный ему вопрос говорил: «Мне никакого интереса нет говорить то, чего я не знаю. Я отвечаю за свои слова». На другой вопрос: «Вот вы теперь видите Жемчужину, – это то же лицо, что вы видели в синагоге?» – Фефер ответил: «Да, я не мог обознаться, действительно Жемчужина была в синагоге. И присутствующие в синагоге говорили, что вот сидит Жемчужина».

Как видно из вышеприведенных материалов, установлено, что Жемчужина П.С. вела себя политически недостойно.

В течение длительного времени она поддерживала знакомство с лицами, которые оказались врагами народа, имела с ними близкие отношения, поддерживала их националистические действия и была их советчиком. Жемчужина вела с ними переговоры, неоднократно встречалась с Михоэлсом, используя свое положение, способствовала передаче их политически вредных, клеветнических заявлений в правительственные органы. Организовала доклад Михоэлса в одном из клубов об Америке, что способствовало популяризации американских еврейских кругов, которые выступают против Советского Союза. Афишируя близкую связь с Михоэлсом, участвовала в его похоронах, проявляла заботу о его семье и своим разговором с Зускиным об обстоятельствах смерти Михоэлса дала повод националистам распространять провокационные слухи о насильственной его смерти. Игнорируя элементарные нормы поведения члена партии, участвовала в религиозном еврейском обряде в синагоге 14 марта 1945 года, и этот порочащий ее факт стал широким достоянием в еврейских религиозных кругах.

При выяснении всех этих фактов и на очных ставках Жемчужина вела себя не по-партийному, крайне не искренно и, несмотря на уличающие ее заявления Фефера и Зускина, всячески старалась отказываться от правдивых объяснений. В то же время Жемчужина признала свою связь с Михоэлсом, получение от него письма для передачи в правительственные органы, устройство в одном из клубов доклада Михоэлса об Америке и свое участие в его похоронах.

В результате тщательной проверки и подтверждения всех фактов рядом лиц мы приходим к выводу, что имеется полное основание утверждать, что предъявленные ей обвинения соответствуют действительности.

Исходя из всех приведенных материалов, вносим предложение – Жемчужину П.С. исключить из партии. При этом прилагаем протоколы очных ставок с Фефером, Зускиным и Слуцким.

Разослано: тт. Сталину, Молотову, Маленкову, Кагановичу, Берия, Вознесенскому, Микояну, Булганину, Косыгину.

РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6188. Л. 25–31. Копия».

Вот папа бывшего главного архивиста страны Мироненко, самозваный генерал-полковник Жухрай придумал личную аналитическую разведку Сталина. Начальником которой представлялся. Сирожа Берия придумал Стратегическую разведку, которой командовал его отец после того, как у него вообще всю разведку отобрали.

Осталось только придумать какую-нибудь отдельную контрразведку, которой командовала П.С. Жемчужина, чтобы окончательно сошлись концы с концами в истории с ее исключением из партии.

Товарищи Шкирятов и Абакумов, похоже, знали об этой контрразведке, если обвинили Полину Жемчужину в связи с врагами народа. А иначе откуда она могла узнать, что они враги народа, если этих еврейских националистов МГБ начало только накануне даты составления этой записки арестовывать? Как можно было ей поставить в вину общение с этими людьми, если даже МГБ было не в курсе, что это еврейские националисты, ведущие антисоветскую деятельность? Только если начальник контрразведки Жемчужина была в курсе, иначе никак нельзя.

И я представляю, как бы хохотал муж Полины Семеновны на заседании политбюро, рассматривавшем эту записку. Хохотал бы и пальцем указывал бы на Сталина: «Коба! А Михоэлс как орден Ленина получил, медаль за доблестный труд во время войны, звание народного артиста? Гыыы! Так ты еще врага народа и еврейского националиста премией своего имени наградил! Гыыыы! Предлагаю рассмотреть вопрос о товарище Сталине, в связи с его связью с врагом народа Михоэлсом. Так Полина с тебя, наверно, пример брала, когда ручкалась с лучшим исполнителем роли короля Лира?! Провокатор ты, Коба!»

Интересно, что сначала похоронам Михоэлса решением политбюро был придан государственный размах, а потом Жемчужиной поставили в вину присутствие на них? Во как!

И два уже арестованных гаврика, которым МГБ предъявило распространение слухов об убийстве Михоэлса, стали стрелки переводить на жену Молотова и им поверили? Сразу и безоговорочно? Это что за спецслужбы у нас такие были и что за руководство?

Конечно, аж в марте 1945 года Полина Семеновна посетила синагогу, и об этом стало известно широкой еврейской общественности! Но если это и так стало известно широкой еврейской общественности, то за каким чертом вы еще и устанавливали этот факт, опрашивая раввина? А если в тот день в синагоге присутствовали даже генералы заслуженные, деятели науки и искусства, то не было ли это политическим, а не религиозным актом? Как раз советское руководство демонстрировало свое расположение к сионизму в то время, вставал вопрос о создании в Палестине еврейского государства.

Но это все еще не самое смешное в этом документе. Текст можно написать. Можно убедить читателя в том, что как будто такие реалии были. Это можно. Но как фальшивомонетчики прокалываются на незначительных мелочах, так и сочинители этих «исторических» портянок не замечают мин, на которых подрываются.

Авторы записки. Шкирятов и Абакумов. Отчитываются этой запиской перед Сталиным: «По Вашему поручению мы проверили имеющиеся материалы о т. Жемчужиной П.С. …»

Материалы чьи проверялись? У кого эти материалы имелись? Личные материалы Сталина, которые собрал начальник его личной аналитической разведки Жухрай?

Ну это я придираюсь. Ладно, Абакумов был министром МГБ, он вроде бы к месту. А какого хрена проверка была поручена Шкирятову и какого хрена эту записку подписал Шкирятов? Он-то кто?

Не поняли? Шкирятов на тот момент был заместителем председателя комиссии партийного контроля. Заместителем! А председателем КПК являлся Андрей Андреевич Андреев! Подписана эта записка должна была быть Андреевым и Абакумовым, а не Шкирятовым и Абакумовым.

Просто Андреев в 1952 году по болезни тихо-тихо ушел на заслуженный отдых, и о нем почти забыли, на слуху остался только Шкирятов, из которого нарисовали свирепого сталинского пса. Вот и сделали его автором этой лабуды.

Ладно. Допустим, что Андрей Андреевич приболел гриппом в конце декабря 1948 года, поэтому Сталин его заместителю поручил разобраться с Жемчужиной. Допустим.

Тогда смотрим рассылку. «Разослано: тт. Сталину, Молотову, Маленкову, Кагановичу, Берия, Вознесенскому, Микояну, Булганину, Косыгину».

Понятно, что в рассылке члены политбюро. И на политбюро потом этот вопрос рассмотрели. А где в рассылке член политбюро А.А. Андреев? Мало того что вместо него Сталин поручает работу его заместителю, так Андрея Андреевича еще и не считают необходимым знакомить с документами, которые в политбюро поступают? Косыгину эта записка нужна, а председателю КПК – нет?

Ладно. Забыли про Андреева. А где в рассылке член политбюро Н.С. Хрущев? Ай-ай-ай! Ну нельзя же так топорно работать! Или фамилия Хрущева в этом документе развалит всю брехню Никиты о том, что он о судьбе Жемчужиной узнал только после смерти Сталина?

Не слишком ли много косяков в этой записке, чтобы признать ее документом?

Нет, я совсем не утверждаю, что Полина Семеновна не была осуждена. Я не собираюсь что-либо утверждать, не имея перед собой фактов. Вот когда будут у нас нормальные документы и прямые непротиворечивые свидетельства о том, что она была на свободе все годы «ссылки», тогда можно об этом говорить как о факте, а не о версии.

Но и арест, осуждение, ссылка тоже не имеют никакого фактического подтверждения. Основных документов (постановление об аресте, следственное дело и приговор) никто не видел. Даже неизвестно, по какой статье осуждена! Четыре вышеприведенных документа до крайности противоречивы и выглядят предельно странно. Прямых свидетельств ареста, осуждения и ссылки – ни единого. А имеющиеся свидетельства смешнее анекдотов, которые на Привозе города-героя рассказывают.

Поэтому позволю себе предположить, история с женой Молотова была простой и банальной. Именно так, как это происходит в жизни, а не в полуфантастическом политическом триллере.

Жизнь Полину Семеновну не баловала. Подростком работала на табачной фабрике, в юности заболела туберкулезом, в годы Гражданской войны – в подполье на Украине. Бесследно для здоровья это не может пройти. К концу 40-х годов у нее был особо опасный возраст – 50-летний рубеж. Критический для женщин в плане, что все ранее заработанные болячки сразу вылазят.

Скорей всего, по состоянию здоровья ее и вывели в резерв кадров Министерства легкой промышленности. Пока лечилась – выпала из политической и общественной жизни. На приемах не появлялась, собрания не посещала (а Ворошилов на заседания политбюро не ходил). Потом это выпадение и позволило запустить сплетню о ее аресте и ссылке.

Сама она не могла слухи опровергнуть. Кто бы ей позволил о чем-то публично выступить после того, как муж стал врагом прорвавшейся к власти своры? Муж, разумеется, тем более ничего опровергнуть не мог. Если, конечно, кто-то верит, что автор книги о Молотове Ф. Чуев написал именно то, что ему Вячеслав Михайлович рассказывал, то я с этой верой ничего поделать не могу. Вера убеждению не поддается.

Теперь пленум ЦК КПСС, прошедший после XIX съезда. Перед ним произошла нештатная ситуация: единственная стенографистка секретариата ЦК КПСС ушла в декретный отпуск. Или отравилась в столовой ЦК компотом. Или прогуляла нахально, надоело ей закорючками записывать скучные речи. В общем, стенограмму вести было некому.

Из-за отсутствия в секретариате запасной стенографистки мы так и не знаем, что происходило на этом пленуме. Есть рассказ Хрущева о нем. Есть рассказ Микояна в его мемуарах. Вообще самый хитрый из армян много чего нарассказывал. У деда Анастаса много интересных сказок. Но нам сказки не нужны. Мы из этого возраста уже вышли.

Писатель К. Симонов тоже рассказывал. Вы будете смеяться, но у некоторых присутствующих на том пленуме память была такая превосходная, что они даже слово в слово речь Сталина запомнили. Потом эту речь Ричард Косолапов включил в ПСС Иосифа Виссарионовича. Читаем: «А чего стоит предложение товарища Молотова передать Крым евреям? Это – грубая ошибка товарища Молотова. Для чего это ему потребовалось? Как это можно допустить? На каком основании товарищ Молотов высказал такое предложение? У нас есть Еврейская автономия – Биробиджан. Разве этого не достаточно? Пусть развивается эта республика. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым».

Офигеть! Вот какой гад столько лет прямо под носом у Сталина орудовал! Агент сионистов – Молотов. Дальше читаем:

«Голос с места. Надо избрать товарища Сталина генеральным секретарем ЦК КПСС.

Сталин. Нет! Меня освободите от обязанностей генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР.

Г.М. Маленков на трибуне. Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь генеральным секретарем ЦК КПСС.

Выступал в поддержку этого предложения и Л.П. Берия.

Сталин на трибуне. На пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря.

С.К. Тимошенко. Товарищ Сталин, народ не поймет этого. Мы все, как один, избираем вас своим руководителем – генеральным секретарем ЦК КПСС. Другого решения быть не может.

Все стоя горячо аплодируют, поддерживая Тимошенко. Сталин долго стоял и смотрел в зал, потом махнул рукой и сел».

Советую и вам рукой махнуть. Если у вас есть восемнадцатый том ПСС Сталина, то лучше купите махорки и скурите эту книжку. «Я уже стар. Бумаг не читаю». Только кино смотрел? Конечно, сочинители речей Сталина прокололись позорно. Они же привыкли за время Брежнева, что партией руководил генеральный секретарь, они даже не представляли, что такой должности когда-то могло не быть. Даже Симонов на этом прокололся, он тоже «вспомнил», что Сталин просил его освободить от должности генерального секретаря.

Ну что здесь сказать? Возраст. Склероз. Не у Сталина, у Симонова, конечно. Сталин-то должен был помнить, что с 1935 года он не был генсеком.

Мы к этому пленуму еще вернемся. Пока – то, что касается Молотова. Сами видите, что документально подтвержденных сведений об опале Вячеслава Михайловича, тех сведений, которым хоть как-то можно доверять, сведений о критике Молотова Сталиным у нас не имеется.

Нет, есть еще такое, что у нормального человека может вызвать только желание плеваться. И это опубликовала Е.А. Прудникова в книге «1953 год. Смертельные игры», в той книге, в которой эта… журналистка навесила на жену Вячеслава Михайловича ярлык шлюхи. Цитирую:

«В декабре 1945 года внутри политбюро произошел скандал. Причиной его, на первый взгляд, стала совершеннейшая мелочь – отдел печати НКИД слегка ослабил цензуру и выпустил за границу несколько «не тех» корреспонденций западных журналистов. В одной говорилось, что, возможно, Сталин скоро уйдет с поста Предсовнаркома и туда вернется Молотов; в другой – что в политбюро существуют разногласия по поводу работы Лондонской конференции министров иностранных дел. По-видимому, это был не первый такой случай, потому что вождь всерьез разозлился.

5 декабря он пишет соратникам по политбюро:

Док. 9. 12. «На запрос Молотова по этому вопросу Молотов ответил, что допущена ошибка. Я не знаю, однако, кто именно допустил ошибку. Если Молотов распорядился три дня назад навести строгую цензуру, то надо привлечь к ответу отдел печати НКИД. Если же Молотов забыл распорядиться, то отдел печати НКИД ни при чем и надо привлечь к ответу Молотова…»

Остававшиеся в Москве Молотов, Берия, Маленков и Микоян, как положено, проверили инцидент и сообщили, кто виноват, однако Сталин остался недоволен. 6 декабря он пишет уже троим членам политбюро: Маленкову, Берии и Микояну.

Док. 9. 13. «Вашу шифровку получил. Я считаю ее совершенно неудовлетворительной. Она является результатом наивности трех, с одной стороны, ловкости рук четвертого члена, то есть Молотова, с другой стороны…»

На самом-то деле история была глубже. В ноябре агентство Рейтер сообщило, что Молотов на приеме в честь 7 Ноября заявил американскому журналисту: «Я знаю, что вы, корреспонденты, хотите устранить русскую цензуру. Что бы вы сказали, если бы я согласился с этим на условиях взаимности?»

Молотов утверждал, что ничего подобного не говорил, однако Сталин ему не верил. По-видимому, у него были какие-то основания, которые и прорезались во втором письме.

Док. 9. 14. «Молотов… не принял никаких мер, чтобы положить конец безобразию, пока я не вмешался в это дело. Почему он не принял мер? Не потому ли, что Молотов считает в порядке вещей игнорирование таких пасквилей, особенно после того, как он дал обещание иностранным корреспондентам насчет либерального отношения к их корреспонденциям? Никто из нас не вправе единолично распоряжаться в деле изменения курса нашей политики. А Молотов присвоил себе это право. Почему, на каком основании? Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?

…Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем.

Эту шифровку я посылаю только вам трем. Я ее не послал Молотову, так как я не верю в добросовестность некоторых близких ему людей. Я вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, но копии ему не передавать».

Сразу, с первых строк, напрягает, что, оказывается, западные корреспонденты без одобрения отдела печати НКИД не могли ничего публиковать в западных газетах. Молотов, оказывается, был виноват в том, что в западных газетах печатались какие-то пасквили. И еще Сталин в 1945 году отказался считать Молотова своим первым заместителем. Но в 1947 году отдал Молотову даже внешнюю разведку и еще Вячеслав Михайлович стал в отсутствие Сталина руководить атомным проектом и Берией. Явно что-то не сходится, вам не кажется?

Конечно, написать любые шифровки, имея бланки, потом подкинуть их в архивы – дело не хитрое. Тем более если есть такие умельцы, как В. Жухрай, почерк и стиль которых от сталинского не отличить. Гораздо труднее переделать статью, опубликованную в газете. То есть это вообще технически невозможно. Невозможно изъять весь тираж уже проданной газеты, особенно многомиллионный, как у «Правды», уничтожить этот тираж и вместо него выпустить «неправленый».

Как следует из этих «документов», Вячеслав Михайлович перешел на оппортунистические рельсы в отношениях с империалистическим окружением. Якобы поэтому у него отобрали МИД.

Ну что ж. Допустим. Но тогда что Молотов должен был делать, став в 1953 году министром иностранных дел, когда Сталин не мог ему помешать катиться на оппортунистическом паровозе? Но неожиданно:

«В области внешней политики эта группа, в особенности т. Молотов, проявляла косность и всячески мешала проведению назревших новых мероприятий, рассчитанных на укрепление мира во всем мире.

Тов. Молотов в течение длительного времени, будучи министром иностранных дел, не только не предпринимал никаких мер по линии МИДа для улучшения отношений СССР с Югославией, но и неоднократно выступал против тех мероприятий, которые осуществлялись президиумом ЦК для улучшения отношений с Югославией.

Неправильная позиция т. Молотова по югославскому вопросу была единогласно осуждена пленумом ЦК КПСС в июле 1955 г. – «как не соответствующая интересам Советского государства и социалистического лагеря и не отвечающая принципам ленинской политики».

Тов. Молотов тормозил заключение государственного договора с Австрией и дело улучшения отношений с этим государством, находящимся в центре Европы. Заключение договора с Австрией имело важное значение для разрядки общей международной напряженности. Он был также против нормализации отношений с Японией, в то время как эта нормализация сыграла большую роль в деле ослабления международной напряженности на Дальнем Востоке. Он выступал против разработанных партией принципиальных положений о возможности предотвращения войн в современных условиях, о возможности различных путей перехода к социализму в разных странах, о необходимости усиления контактов КПСС с прогрессивными партиями зарубежных стран.

Тов. Молотов неоднократно выступал против необходимых новых шагов Советского правительства в деле защиты мира и безопасности народов. В частности, он отрицал целесообразность установления личных контактов между руководящими деятелями СССР и государственными деятелями других стран, что необходимо в интересах достижения взаимопонимания и улучшения международных отношений».

Это из постановления пленума ЦК 1957 года по «антипартийной группе». Удивительная вещь: при Сталине Вячеслав Михайлович мечтал чмокаться в десны с западными политиками, за что даже в опалу угодил. Но при Хрущеве, когда поцелуи взасос с империалистами и их проститутками уже приветствовались, Молотов стал поступать именно так, как этого требовал Сталин.

Какой-то человек-парадокс. Что ни делает – обязательно во вред себе. При Сталине получил по голове за то, что хотел проводить внешнюю политику, которую потом вел Хрущев. При Хрущеве получил за то, что стал вести такую политику, которую требовал от него Сталин. Чем объяснить эти кульбиты?

Да простое объяснение. Шифровки, как я уже писал выше, сочинить и подкинуть в архивы можно, а вот переделать опубликованное в советских газетах постановление об «антипартийной группе» – невозможно.

Так что все «исторические» факты об опале Молотова – пшик. При чуть внимательном взгляде на них – анекдоты в стиле одесского юмора.

Но в чем же был смысл такой дискредитации Вячеслава Михайловича? Согласитесь, одной неприязни Хрущева для этого маловато…