Глава 16
«Grand Death Auto»

Пули летели словно из пустоты – и этой пустоты в Ньюпорте, штат Теннеси, было более чем достаточно. Провинциальный городок в часе езды к востоку от Ноксвилла служил всего лишь перевалочным пунктом по дороге к парку развлечений «Долливуд» певицы Долли Партон и диараме «Житие Христа в 3D». Как и большинство людей в этих местах, Аарон Хэмел и его кузина Дениз «Ди-Ди» Дено просто проезжали мимо. Как можно быстрее.

Было около восьми вечера 25 июня 2003 года, и солнце все еще сияло, клонясь к закату прекрасного, по словам Хэмела, дня. Аарон с кузиной катили в его красном пикапе «тойота» обратно в Ноксвилл после пешего восхождения на Черную гору в Северной Каролине. Хэмел, сорокапятилетний фельдшер и страстный любитель природы, недавно переехал из Онтарио и мечтал купить бревенчатый домик в здешних лесах. Днем раньше ему перезвонили из колонии для несовершеннолетних, куда он надеялся устроиться на работу.

– Думается, я смогу достучаться до этих детей и помочь им, – откровенничал он со своей кузиной во время похода.

Проезжая мимо грузовиков по сороковому шоссе, Хэмел восхищался холмистыми пейзажами.

– Ох, Ди-Ди, – говорил он, – только посмотри, какие прекрасные цветы…

Как вспоминала позже Дено, закончить фразу Хэмел не успел. Окно со звоном разлетелось, и на колени Дено посыпалось битое стекло вперемешку с кровью – она хлестала из головы Хэмела. Их пикап вылетел на встречную полосу и врезался в ограждение.

За ними в белой «мазде» по шоссе на запад ехала туристка из Роанока, Виргиния, 19-летняя Ким Беде со своим парнем Марком Хикманом. Пара услышала грохот и решила, что у кого-то лопнула шина. Следующая пуля показала, как они ошибались. Пробив машину с пассажирской стороны, пуля попала Беде в бедро. Затем выстрелы прекратились, и Ньюпорт вновь погрузился в тишину.

Когда приехала полиция, Хэмел был мертв. Беде истекала кровью, осколки пули застряли у нее в позвоночнике. В лесу за рекламными щитами вдоль шоссе сгущалась тьма. По городку поползли слухи, что следователи прочесывают чащу с фонариками и датчиками теплового излучения, пытаясь найти следы преступников, – они боялись, что столкнулись с очередным «снайпером с кольцевой».

– Мы не знаем, кто это был: взбешенный водитель, снайпер-маньяк или кто-то другой, – говорил тем вечером шериф репортерам.

Вскоре полицейские нашли ответ. В кустах прятался напуганный худенький тихий пятнадцатилетний подросток Уильям Бакнер со своим гиперактивным младшим сводным братом Джошем. Они породнились не так давно, но оба росли в неспокойных семьях и сразу же подружились. У них не было приводов в полицию, оба хорошо учились и, казалось, не имели никаких причин устраивать стрельбу. Впрочем, расплакавшись и сознавшись в преступлении, мальчики сами назвали повод: «Grand Theft Auto III».

В ходе дачи показаний Уилл признался, что ему нравится эта игра. Когда его спросили, не считает ли он, что она могла как-то подтолкнуть его на преступление, Уилл ответил:

– В каком-то смысле, так и есть.

– Каким образом?

– Думаю, она подала нам идею.

Когда известия о связи событий с «GTA» попали в прессу, телефон в доме Бакнеров снова зазвонил. Трубку взяла мать Уилла Донна.

– Меня зовут Джек Томпсон, – представился звонивший. – И я уверен, что поведению ваших мальчиков можно найти объяснение.

Новости о трагедии в семье Бакнеров настигли Томпсона в насыщенный период его жизни. Засняв, как его сын покупает «Vice City», правозащитник был не меньше Сэма одержим «GTA». С момента начала своей кампании против игровой индустрии Томпсон более пятидесяти раз появлялся на телевидении во всех известнейших программах, включая семь визитов в одно только «Today Show».

Если Сэм стремился понравиться геймерам, Томпсон играл чувствами основной части населения. Как бы люди ни верили в необходимость соблюдения первой поправки, в глубине души они не могли отделаться от мысли, что жестокие игры могут навредить их детям. Хотя ученые и исследователи не пришли к единому мнению, влияют ли игры на уровень агрессии, Томпсон опирался на те данные, которые могли напугать людей. «Существует множество доказательств, что юный мозг воспринимает видеоигры не так, как взрослый, – говорил он. – Дети не отличают фантазию от реальности и, поиграв в такие игры, начинают думать, что могут вести себя так же и в жизни, и последствий не будет».

Его доводы работали. В мире находились все новые случаи связи «GTA» с преступлениями. В Окленде наделала шуму банда «Придурки», которые, по слухам, имитировали игру. Как писал «San Francisco Chro nicle»: «Днем они обкуривались и развлекались видеоиграми, признались молодые люди полиции. Больше всего им нравилась „Grand Theft Auto III“, в которой игроки получают очки, совершая жестокие преступления. А под покровом ночи они выходили на улицы Окленда и повторяли свои подвиги в реальности».

Томпсон приводил в пример и недавнее дело Дастина Линча, 15-летнего паренька из Огайо, который насмерть забил 17-летнюю девушку спустя пару недель после выхода «Vicу City». Томпсон узнал, что перед убийством Линч играл в «GTA», и убедил отца девочки подать на «Rockstar» в суд. «Мы не утверждаем, что игра стала единственной причиной убийства, – говорил Томпсон, – но она определенно связана с ним».

Угрожая судебным иском лейблам-производителям, Томпсон перенес свои проповеди из газет в шоу «Good Morning America». Это была эффективная стратегия: подача иска привлекала внимание прессы – самое эффективное оружие правозащитника в формировании общественного мнения о видеоиграх. Выигрывал он дело, проигрывал, или иск отклоняли, значения не имело. Пока «Rockstar» и вся игровая индустрия отмалчивались, Томпсон мог вести свою войну практически беспрепятственно.

«Я отец, христианин и юрист, и мне нравился мир, в котором я рос в пятидесятые, когда подростки увлекались баскетболом, а не убийствами, – говорил Томпсон „Philadelphia Weekly“. – Однако я не пытаюсь лишить взрослых их конституционного права смотреть и покупать подобные материалы, какими бы возмутительными они ни казалось мне лично. Я лишь пытаюсь не дать им продавать подобную мерзость детям».

Чем больше выступал Томпсон, тем сложнее было положение Левенштейна, официального представителя игровой индустрии. Несмотря на рейтинг «GTA» «M» – «для взрослых», недавние исследования Института Гэллапа среди 517 подростков в возрасте от 13 до 17 лет показали, что 60 процентов из них играли в «GTA». Все еще не стихли дебаты из-за событий в Колумбине и угрозы федерального регулирования продажи жестоких игр, и Левенштейн пытался отмежеваться от риторики Томпсона. «У меня нет сомений, что мистер Томпсон действует от чистого сердца и радеет за свое дело, – говорил он. – Но мы точно так же радеем за свое».

Отстаивая систему рейтингов индустрии, Даг в числе прочего упоминал недавнее исследование Федеральной торговой комисии, показавшее, что в более чем 80 процентах случаев игровые программы (в том числе и с рейтингом «М») покупают детям члены семьи. Левенштейн призывал родителей обращать больше внимания на то, что они дают своим отпрыскам. «Если двенадцатилетний ребенок играет в „Grand Theft Auto“, – подчеркивал он, – возможно, он получил диск от мамы с папой».

В Левенштейна вселяло надежду недавнее постановление Аппеляционного суда восьмого округа США, который выступил против попытки запретить в Сент-Луисе продажу жестоких игр детям. «Если первая поправка достаточно гибкая, чтобы защищать картины Джейсона Поллока, музыку Арнольда Шёнберга или сумасбродные книги Льюиса Кэрролла, – постановил суд, – мы не видим причин, почему графический дизайн, концепт-арт, звуки, образы, музыка или сюжетное содержание видеоигр не заслуживают такой же защиты».

Но скептики не унимались. В апреле 2003-го губернатор Вашингтона предложил запретить продажу жестоких игр несовершеннолетним. Левенштейна все больше раздражали слушания на Капитолийском холме и то, как запросто политики жертвуют первой поправкой во имя защиты детей. «Я знаю, что это плохой закон, – приводил он слова одного губернатора, – но я обязан его подписать».

Почему же авторы игр хранили молчание? «„Rockstar“ и все остальные лейблы засунули голову в песок, – жаловался впоследствии Левенштейн. – Разработчики считали себя жертвами нелепых придирок. Проблема состояла в том, что индустрия не желала понимать естественного стремления родителей защитить своих детей».

Многие геймеры считали Томпсона клоуном и отказывались признать его влияние на публичное обсуждение видеоигр. «Он эффективно использовал СМИ в локальном и национальном масштабе и вдохновлял политиков на принятие мер по регулированию, с которыми мы боролись, – говорил позднее Левенштейн. – Надо отдать ему должное: если бы не Джек Томпсон, подобных законов было бы куда меньше».

Но Томпсон только вошел во вкус. Двадцатого октября 2003 года он направил в суд 246-миллионный иск в защиту жертв Бакнеров против «Sony Computer Entertainment America» за рекламу «GTA III», против «Уолмарт» за продажу дисков с игрой, и против «Rockstar» за ее создание и выпуск. «Если они намерены и дальше продавать взрослые программы детям, несмотря на столь чудовищные последствия, – говорил Томпсон прессе, – то мы отнимем их кровавые деньги и объясним их руководителям, что надо покончить с подобной практикой, иначе они столкнутся с очередными исками в защиту людей, пострадавших по вине этих игр».

– Не знал, что шоссе так близко, – говорит Уэйн Бак нер, отец Джоша и отчим Уилла, осматривая место, с которого мальчики в тот вечер стреляли по машинам.

Он стоит среди деревьев и высокого кустарника, а внизу по сороковому шоссе проносятся легковые автомобили и грузовики. Уэйн, высокий седой мужчина 56 лет, одетый в жилетку для гольфа, синие джинсы и бейсболку, выглядит смущенным.

– Я видел это место на схемах полиции, – объясняет он, нерешительно прогуливаясь по роще, – но пришел сюда впервые. Моя жена не хочет знать, где все случилось.

Поначалу Уэйн думал, что мальчики стояли гораздо дальше от дороги – настолько, что их пули не могли наверняка пробить машину. Но, глядя вниз на шоссе, мы могли запросто различить пассажиров за окнами автомобилей. У Уэйна на глазах выступают слезы.

– Это ужасно, – произносит он.

Все еще различим путь, который Уилл и Джош вырубали себе с помощью мачете среди веток; у дерева валяется спущенная камера, на которой они как-то катались с ближайшего холма. На ветхом рекламном щите в нескольких метрах от дороги сидят голуби.

Когда тем вечером мальчиков поймали, сначала они пытались свалить все именно на птиц. Джош сказал отцу, что они стреляли по голубям и, должно быть, случайно попали в машины.

– Он сказал, что птицы всегда улетали с рекламного щита в сторону шоссе, – говорит мне Уэйн.

Впрочем, когда птицы неожиданно сорвались со щита у нас над головой, ни одна из них в сторону дороги не полетела.

– Я действительно хотел им верить, – признается Уэйн.

Бакнеры живут в кирпичном доме в несколько этажей рядом с полем для гольфа. Гольф-карт, на котором катались Уилл и Джош, стоит рядом с гаражом, где натянута баскетбольная сетка. На заднем дворе лают собаки, которые теперь могут вдоволь резвиться в затейливом домике на дереве, построенном Уэйном для детей. В гостиной жена Уэйна Донна закуривает сигарету. Миниатюрная симпатичная 37-летняя женщина после происшествия похудела до болезненных тридцати восьми килограмм.

– Я просто не могу заставить себя есть, – признается она.

Уэйн искал забвения, орудуя клюшкой.

– Он слишком много играет в гольф, – тихо произносит Донна.

С момента стрельбы Уэйн и Донна пытались пережить трагедию и найти смысл в этой бессмыслице. Хотя их сыновей обвинили в неосторожности, а не в преднамеренном убийстве, терзания родителей от этого легче не становились. В итоге они пришли к одному ответу: виновата «Grand Theft Auto III».

– Уилл и Джош не сотворили бы такого, если бы не игра, – убеждает меня Донна, показывая семейные фотографии. – Они не серийные убийцы, они хорошие мальчики.

Хотя снимки были сделаны в лучшие времена, они вряд ли ассоциируются с картиной счастливого детства. На одном Джош и Уилл с выражением скуки на лицах сидят на разных краях черного дивана, уставившись в гигантский телевизионный экран. Джош, небольшой жилистый паренек с взъерошенной светлой челкой и проблемной кожей, откинулся на подушку; на нем желтая футболка с надписью «Fort Lauderdale Surf». Беспристрастный взгляд на Уилла – он одет в мешковатые коричневые шорты и желтую гавайскую рубашку поверх черной футболки «Nike»; на шее болтаются с армейские жетоны, а на руке – куча браслетов, – скорее демонстрирует, что он мечтает поскорее покончить с фотосессией.

На другом снимке, сделанном во время семейного похода на пляж, Уилл в синей футболке и длинных синих шортах неуклюже стоит, скрестив на груди худые белые ручки, рядом с Джошем, который одет в ярко-красную рубашку; его руки безвольно опущены, он безразлично смотрит в камеру. Уэйн и Донна стоят по бокам; никаких объятий и вообще проявлений чувств.

– Не знаю, как мы после такого сможем оставаться семьей, – говорит Донна, прикуривая очередную сигарету. Когда я спрашиваю, удавалось ли им быть семьей раньше, она вздыхает: – Кое-как.

Жизнь Уилла и Джоша с самого начала была нестабильной. Донна родила Уилла недоношенным на несколько недель, в возрасте одного месяца он пережил инсульт, и его мозг был немного поврежден – мальчик мог нормально жить, но слегка отставал в развитии: его IQ равнялся 91 балллу. Отец Уилла был рабочим на заводе и не желал возиться с сыном, особенно когда спустя три года Донна подала на развод, застукав мужа со своей подругой.

– Он никогда не хотел общаться с Уиллом, – вспоминает она. – Сын умолял его прийти в гости, но он отделывался письмами.

Годы спустя, когда она позволила Уиллу повидать отца перед смертью, тот не узнал своего сына.

– Уилл всегда считал, что отец его ненавидел, – говорит она.

Второй брак Донны оказался для Уилла не менее сложным. Когда мальчик вставал ночью в туалет, отчим ругал его за то, что он всех разбудил. Уилл начал писаться в постель. Вскоре Донна вновь развелась. Хотя Уилл любил играть на улице, в школе он стал более робким и замкнутым.

– Он был одиночкой, – объясняет Донна. Впрочем, хулиганил он редко – самой худшей его проделкой было слово «хрен», написаное маркером на полу в кухне. Когда в 2002-м Донна работала бухгалтером в гольф-клубе, где играл Бакнер, и познакомилась с Уэйном и его маленьким сыном, Уилл был рад новому другу.

Что до Джоша, он был общительным и энергичным мальчиком, но и в его жизни случались травмы. Его мать, Сэнди, страдала хронической сердечной недостаточностью, она часто болела и не могла достаточно времени уделять ребенку. Она проводила время за чтением романов и просмотром мыльных опер, пока сын был предоставлен сам себе. Когда Джошу было одиннадцать, его мать умерла.

Будучи известным благотворителем и сотрудником торговой палаты, Уэйн отдавал много времени работе и не мог уделять внимание сыну, который от безделья буквально лез на стенку. В первом классе у Джоша диагностировали синдром нарушения внимания и начали лечение. От таблеток мальчик стал заторможенным, но в какой-то мере они помогли. Джош был отзывчив с друзьями и родными и любил всех обнимать. Он пользовался вниманием у девочек и был единственным мальчиком, кого они приглашали с ночевкой. «Он был как маленький щенок», – вспоминала мать его подруги.

Но Уэйну все равно казалось, что Джош страдает.

– После того как умерла его мать, – рассказывает Уэйн, – он старался все время чем-нибудь себя занять.

Джош никогда не рассказывал, что у него на душе, предпочитая допоздна играть в видеоигры или слушать альбомы Эминема.

– Он все держал в себе, – говорит Уэйн. – Если случалось что-нибудь плохое, он только отшучивался.

Однажды вечером, когда Джошу было около одиннадцати, Уэйн услышал из комнаты своего сына странные звуки. Он спустился в холл и открыл дверь. Стены комнаты, выкрашенной в желтый цвет, были увешаны плакатами известных спортсменов. На маленьком столе рядом с Библией и огромным магнитофоном стоял декоративный светильник. Большой черный знак на двери гласил: «Уходи». Уэйн не удивился, обнаружив, что Джош стащил одеяло с кровати, чтобы спать на полу – привычка, которую сын никак не объяснял. Но этим вечером Джоша на полу не оказалось: он забился в шкаф и горько плакал. Отцу он признался, что скучает по маме.

Когда Донна с Уэйном поженились, казалось, тяжелые времена в жизни Уилла и Джоша наконец остались позади. Мальчики так хорошо поладили, что объединить две семьи оказалось очень просто. Они оба обожали 50 cent, Тони Хока и «PlayStation 2». После свадьбы новобрачные переехали в Ньюпорт и поселились в доме Уэйна. Полные надежд на светлое будущее, родители переделали подвал в идеальную площадку для игр: гигантский телевизор, настольный футбол, плакаты и флажки с гоночными машинами и даже собственная микроволновка. Уилл спал там на матраце под покрывалом, на котором посреди языков пламени шла надпись: «Круто!»

Видеоигры были одним из любимых развлечений мальчиков. Пол Бакнер, девятнадцатилетний сводный брат Джоша от предыдущего брака Уэйна, подарил Джошу на день рождения «GTA III».

– Когда я спускалась к ним, я видела, как они просто разбивают машины, – оправдывается Донна. – Я не знала, что там можно убивать проституток и творить прочие безобразия.

Все же увиденное заставило ее задуматься. «Вы же понимаете, что это не по-настоящему», – говорила она мальчикам. Они лишь хмыкали и продолжали играть.

Хотя вместе братья отлично проводили время, по отдельности у каждого из них, особенно у Уилла, дела шли не так хорошо. Поскольку Уилл был старше, они с Джошем ходили в разные школы и ему приходилось осваиваться в одиночку. После занятий консультант Уилла по профориентации Карен Смит часто видела из окна, как мальчик бродит по парковке. «Он гулял сам по себе», – говорила она. «Он был слегка замкнутым, – отзывалась о нем его инструктор по вождению. – У него была всего пара друзей. Я советовала ему вести себя осмотрительнее, потому что некоторые дети пытались его использовать». Известно, что девочки просили у Уилла деньги, и он, желая им понравиться, отдавал всю свою наличность.

После школы и по выходным Уилл прятался под крылом Джоша. Хотя тот был младше и меньше ростом, он лучше вписывался в общество и играл роль Бэтмена для старшего и более крупного Робина. И Уиллу, который от природы был немного заторможенным, отчаянно требовалась поддержка брата. «Уилл скорее расслабленно плыл по течению, – говорил один их друг, – а Джош предпочитал сплавляться по порогам».

Чтобы доказать свою преданность, Джош познакомил Уилла со своей бывшей подружкой, тринадцатилетней Амандой Хезерингтон – симпатичной хулиганкой с длинными черными волосами и накрашенными ногтями. Аманда писала мрачные стихи, слушала Мэрилина Мэнсона и была одной из немногих девочек в Ньюпорте, катающихся на скейте. Она состояла в команде чирлидеров, но теперь не могла это занятие. «Просто способ убить время», – говорила она.

Субботними вечерами, за просмотром фильмов ужасов, Уилл с Амандой беседовали о том, как ненавидят Ньюпорт. «Тут совершенно нечего делать, разве что плевать в потолок», – говорила Аманда. Несмотря на различия, оба чувствовали себя изгоями среди детей округа Коук. «Здесь всем заправляют деревенщины», – жаловалась Аманда. Ей нравилоь, что Уилл отказался носить жилетку с унизительным символом школы, дерущимися петухами.

Дома обстановка постепенно менялась: Джош втягивал Уилла не столько в дружбу, сколько в неприятности. Однажды на реке за домом братья стреляли из пневматических винтовок. Уэйн, чтобы сблизиться с мальчиками, как-то водил их пострелять по плывущим банкам из своей винтовки. На этот раз Джош промахнулся мимо цели. Когда он выстрелил, пуля срикошетила от камня и попала Уиллу в шею.

Но мальчики не угомонились. После этого, примерно за шесть месяцев до фатальных событий, Уэйн застал их за чисткой пневматичесикх винтовок, которые они стащили из его шкафа. «Больше никогда, никогда так не делайте», – строго отчитывал их Уэйн, который раньше редко поднимал голос на мальчиков.

Он наказал их на неделю и с тех пор, уходя, всегда запирал дверь спальни. Когда он был дома, дверь оставалась открытой.

Когда ты подросток без водительских прав, не требуется много времени, чтоб заскучать, особенно в Ньюпорте. В конце концов надоедает тусоваться на парковке «Уолмарт», пока не прогонят копы. Надоедает плясать в группе поддержки, смотреть «Американский идол» и пить содовую в обшарпанном кинотеатре. Надоедает даже играть в «GTA III» – как и произошло с Уиллом и Джошем тем июньским вечером.

Лето 2003-го началось неудачно: Джош не смог окончить седьмой класс. Оказалось, что на протяжении всего учебного года он не выполнял домашние задания. Уэйна с Донной вызвали в школу, но Джош никак свое поведение не объяснил. Уэйн вспоминает:

– Он просто сказал, что ему не хотелось их делать.

Если Аманда, Уилл, Сара и их друзья учились нормально, то Джош остался на второй год. Несмотря на недавнюю истерику из-за матери, мальчик опять замкнулся в себе.

– Он снова лишь отшучивался, – говорит Уэйн.

У Уилла, напротив, были все причины глядеть в будущее с оптимизмом. После долгих ожиданий ему оставался всего месяц до шестнадцатилетия и получения водительских прав. Мать даже пообещала купить ему собственную машину, подержанный «мустанг», и подросток не мог дождаться момента, когда сядет за руль. Имея свою машину, он наконец вырвется за невидимые стены вокруг Ньюпорта – сможет сам заезжать за Амандой, возить ее в скейтпарк, а то и доехать до Долливуда и прокатиться с большой горки в авква-парке. Но всему этому не суждено было сбыться.

Тем вечером, поиграв немного в «GTA III», Джош заскучал.

– Эй, – позвал он Уилла, – пойдем постреляем в грузовики по-настоящему.

Им ничто не мешало – Уэйн с Донной дома, а значит, их спальня, где стоят ружья, не заперта. Мальчики поднялись наверх. Родители смотрели телевизор. Братья сказали, что пойдут покататься на квадроцикле. Донна выглянула в окно; солнце было еще высоко.

– Хорошо, – согласилась она. – Но возвращайтесь до темноты.

Квадроцикл мальчики брать не стали. Уилл и Джош пробрались в спальню родителей, взяли мелкокалиберные винтовки и отправились через улицу в лес. Дорога шла под уклон. Они миновали ветхую насосную станцию, пробираясь по тропинке, которую когда-то прорубили в чаще с Уэйном. Было слышно, как впереди по шоссе пролетают машины. На выцветшем рекламном щите ворковали голуби. Мальчики пару раз выстрелили по птицам, но промахнулись, несмотря на маленькое расстояние. По прицепам машин попасть было легче.

Они перелезли старую деревянную изгородь, которая отделяла тропинку от холма, выходящего на сороковое шоссе. Уилл прицелился вдоль дороги на запад, Джош немного пробежался и стал смотреть на восток. Они ничего друг другу не говорили, просто начали стрелять. Уилл думал, что если он действительно попадет в прицеп, пули просто срикошетят в сторону. Впрочем, сделав более двадцати выстрелов, они так ни разу и не попали. У Уилла оставалось еще несколько пуль, которые он тут же и расстрелял. И вдруг они услышали визг тормозов.

Увидев, как красный грузовик пересек разделительную линию, мальчики побежали, решив, что случайно прострелили кому-то шину. Уэйн и Донна все еще смотрели телевизор, когда братья вернулись домой и быстро сунули оружие обратно в шкаф. Их сердца отчаянно бились: недалеко от дома Уилл и Джош слышали полицейские сирены. Уэйн с Донной ничего не заподозрили и даже предложили мальчикам пойти поиграть на улице в гольф.

Час спустя Уилл с Джошем пропали. На свои телефоны они не отвечали. Уэйн сел в машину и выехал на дорогу, Донна отправилась с фонариком осматривать холмы, волнуясь, что с мальчиками что-то случилось. В отчаянии она позвонила в службу спасения и сообщила, что у нее пропали дети. Вскоре ей перезвонили полицейские:

– Ваши сыновья у нас.

Обследуя место преступления, полицейский увидел Уилла и Джоша, стоявших на холме.

– Обычно в таком месте не ожидаешь встретить детей, – говорит окружной прокурор, который вел дело. – Офицер начал их расспрашивать, а они стали путаться в ответах.

Когда мальчиков отпустили к родителям, они признались, что стреляли из пневматического ружья по голубям и, когда птицы полетели над шоссе, могли случайно попасть по машинам. Но родители прекрасно понимали, что духовое оружие не может нанести таких повреждений. Два дня спустя, после допроса на детекторе лжи, мальчики во всем признались.

– Они сказали, что эта идея возникла у них благодаря игре, – подчеркивает окружной прокурор.

У Бакнеров конфисковали винтовки и экземпляр «GTA III».

Когда сенсационные новости об убийцах-геймерах разошлись по стране, в маленький городок слетелись все крупные медиа. Джош стал самым молодым убийцей в истории Ньюпорта. В своих письменных заявлениях мальчики выражали раскаяние. «Я всегда буду себя ненавидеть за то, что случилось, – писал Уилл. – Если бы я мог отдать свою жизнь жертве, я б с радостью это сделал. Я знаю, что совершил глупость. Я не думал, что кто-то может пострадать… Мне очень жаль, и сколько бы судья мне ни дал, этого будет недостаточно, потому что я ненавижу себя». Джош писал: «Мне жаль… Ужасно, что это произошло… Я знаю, каково потерять близкого человека, – когда мне было одиннадцать, у меня умерла мать, и я очень по ней скучаю». В день, когда мальчиков судили, Аманда пришла их повидать. Уилл заметил в толпе ее длинные черные волосы и послал ей перед камерами воздушный поцелуй. Она знала, что братья никому не хотели навредить, но не считала, что стоит сваливать вину на игру.

– Не думаю, что она могла их на это сподвигнуть, – сказала мне Аманда. – У меня, например, в нее играет тетя.

Девушка писала Уиллу стихи. «Возьми меня за руку, – гласил один, – утри мои слезы. Мне кажется, будто я умираю. Я смогу быть сильной, если ты не покинешь меня. Мы останемся вместе, все будет хорошо. Наконец-то мы вместе. Все будет хорошо, забудь прошлое». Но спросить Уилла и Джоша, зачем они стреляли, Аманда не решилась.

– Я не хочу знать причины, – бормочет она, уставившись в тарелку. – Это меня пугает.

Солнце опускалось за изгородь из колючей проволоки, окружающую новое мрачное жилище Уилла и Джоша, колонию для несовершеннолетних под Ньюпортом. За двухслойной металлической сеткой, обрамляющей кирпичные здания, коренастый охранник медленно вел группу заключенных вдоль бордюра. Две колонны трудных подростков – убийц, насильников, наркоторговцев – гуськом следовали за ним.

По другую сторону решетки, на парковке, Уэйн и Донна докуривали по последней сигарете, прежде чем зайти внутрь и увидеться с сыновьями. В Теннесси детей младше шестнадцати нельзя судить, как взрослых, – решение должен принимать судья, а не коллегия присяжных, так что приговор по делу Бакнеров был вынесен быстро. Прослушав доказательства и оценку психического состояния мальчиков, судья посчитал их поступок невероятно глупым, но совершенным без умысла кого-либо убить.

Уилл и Джош были признаны виновными в непреднамеренном убийстве, непреднамеренном причинении вреда здоровью и нападении с отягчающими обстоятельствами. Мальчиков поместили в ближайшую колонию для несовершеннолетних. По закону штата, держать их там могли только до девятнадцати лет. Однако, с учетом хорошего поведения, они могли выйти на свободу гораздо раньше – а именно через один год. Семья Дено сочла наказание слишком мягким.

Несмотря на все попытки, судебные иски против создателей жестоких игр редко заходили далеко, и случай Бакнеров не был исключением. После того как Томпсон направил иск в суд штата Теннесси, защитники передали его в федеральную инстанцию. Адвокаты жертв отказались поддержать запрос Томпсона, однако правозащитник, воодушевленный прессой и всеобщим вниманием, еще больше укрепился в своих намерениях: «Наша цель – разрушить индустрию видеоигр», – говорил он. Первый удар был нанесен: после многократного повторения необъяснимой стрельбы в Коламбусе, штат Огайо, местный «Уолмарт» убрал с полок «Vice City» – от греха подальше.

Однако для Бакнеров уже было слишком поздно. Донна и Уэйн аккуратно посещали каждое разрешенное свидание с детьми, по часу в день, кроме выходных дней и пятниц, и в один из дней я отправился с ними. Мы могли наблюдать, как за решеткой на баскетбольной площадке Джош борется с холодом, пытаясь отвоевать еще пару бросков в корзину. Несмотря на прохладную погоду, он был одет только в зеленую футбодку и длинные черные шорты. Пара более высоких ребят захватили мяч, и мальчик поплелся за ними, потирая руки, чтоб согреться.

– Я волнуюсь, как он там, – призналась Донна. – Он гораздо меньше остальных подростков.

Жизнь в колонии с самого начала давалась братьям тяжело. Уилла и Джоша поселили в отдельные камеры размером в 2 на 2,5 метра. Днем они учились, отбой начинался в 6:30 вечера. Родители даже ничего не могли передать детям, чтоб помочь им убить время. Когда они просили хотя бы позволить принести Библию, им не разрешили: подростки использовали страницы книг, чтобы скручивать папиросы.

Вскоре Джош перестал принимать свои таблетки, поскольку другие заключенные их у него отнимали. Впрочем, стало известно, что Джош и раньше по собственной инициативе отказывался от лечения. Поскольку теперь его гиперактивность ничто не сдерживало, он начал ввязываться в неприятности, говорил невпопад и приходил на свидания с родителями без униформы. Однажды его поймали, когда он делал нескольким подросткам пирсинг языка канцелярской кнопкой.

Уилл вскоре перестал плясать под дудку брата. В отличие от Джоша, нарушений у него было мало. Уилл начал хоршо учиться и уверенно продвигался по пути к свободе. Его перевели в гораздо менее суровые условия коллективного лагеря для трудных подростков. Глядя на брата, наконец и Джош взялся за ум и начал работать над своим поведением, и его тоже перевели в детский дом. Если мальчики продолжат хорошо себя вести, их могут окончательно выпустить на свободу. Когда и если это произойдет, сводные братья больше никогда не будут жить под одной крыше.

По словам Донны, «судья не хочет, чтобы мальчики воссоединялись». Когда Уилл выйдет на свободу, говорит Донна, она собирается уехать с ним из штата, оставив Уэйна с Джошем в прошлом. Впрочем, похоже, мальчики не будут друг по другу скучать.

– Джош заплатит за некоторые вещи, которые он совершил здесь, за решеткой, – сказал Уилл матери, не уточняя деталей.

Это оказалась не единственная перемена в сознании Уилла, как узнали Уэйн с Донном, пройдя однажды сквозь металлодетекторы на встречу с ним холодным февральским вечером. Под надзором охранников Уилл в своей униформе подошел к столу и обменялся приветствиями с родителями. Немного поговорив, Донна посмотрела сыну в глаза.

– У тебя было много времени обдумать то, что ты натворил, – сказала она. – Ты все еще считаешь, что именно видеоигра заставила тебя совершить преступление?

Уилл выпрямился и задумался.

– Дело не в видеоигре, – наконец признался он горько. – Мы сами на это пошли. Пусть идея появилась из игры, но не она перепрограммировала наши мозги.

Мать попросила его объяснить свою мысль, но подросток лишь повторил ту же фразу:

– Не игра перепрограммировала наши мозги.

Он добавил, что сожалеет об иске против создателей игр. Когда время свидания вышло, подошли охранники и увели Уилла.

Прикуривая на улице сигарету, Донна поделилась своим удивлением, что сын перестал винить во всем игру. Однако она опасалась, что он мог пойти на попятную по другой причине:

– Поскольку здешние подростки любят «Grand Theft Auto», они могли пригрозить, что побьют Уилла, если игру по его вине уберут из продажи.