Майра очнулась, судорожно втянув ртом воздух. По венам, точно электрический ток, устремился адреналин. В груди болело так, будто переломали все ребра. Перед глазами плыло, и Майра ничего толком не видела. В щеки, накрывая нижнюю половину лица, впивались края маски. Майра водила по ней пальцами, тщетно пытаясь стянуть, но ее что-то держало. Она испугалась еще сильнее.

– Успокойся, моя дорогая, – произнес профессор Дивинус. – Ты себя поранишь.

– Показатели жизнедеятельности в норме, профессор, – доложил Ной. – Шансы на то, что она придет в себя, были один к пяти тысячам двадцати одному. Я удивлен, что у нас все получилось.

– Хвала господу, – ответил Дивинус. – Я уж думал, мы ее потеряли.

– Как и я, профессор. Еще несколько секунд, и шансов у нее было бы меньше, чем один на миллион.

«О чем это они?» – вяло подумала Майра.

Постепенно перед глазами прояснилось, и комната обрела четкость: вокруг столпились роботы, шевелившие металлическими конечностями. До нее не сразу дошло, чем они заняты: ей делали искусственное дыхание. Один робот давил на грудь, другой прижимал к лицу маску, через которую в легкие нагнетался кислород. Дивинус, который никак и ничем не мог помочь, расхаживал позади них из стороны в сторону и мерцал от волнения.

– Что… случилось? – задыхаясь, спросила Майра. Голос из-за маски звучал приглушенно. Майра попыталась сама все вспомнить, но в голове было пусто – как будто из памяти все стерли.

Дивинус жестом попросил роботов отойти в сторону, и те, обеспокоенно попискивая, откатились от кровати. Следить за показателями Майры они, впрочем, не перестали.

Дивинус очень серьезно взглянул на Майру и подергал себя за бороду.

– Ты умерла, моя дорогая. Твое сердце не билось несколько минут.

– Что?.. Как?.. – Все тело ныло от боли.

– Как – мы точно не знаем. Все шло хорошо, а потом мы вдруг увидели на мониторе, что сердце остановилось. У тебя трещины в нескольких костях. Тебя словно чем-то ударило. Повезло, что Ной следил за показателями. Он отпер дверь и послал роботов откачать тебя. Несколько секунд промедления – и мы бы тебя потеряли, – закончил профессор, и его проекция мигнула.

– Все верно, – подтвердил Ной. – Хотелось бы уточнить, что точно такие повреждения получил бы человек, упав с большой высоты. Однако я следил за местоположением мисс Джексон: своей комнаты она не покидала.

Память потихоньку начала возвращаться, и Майра вздрогнула.

Драккен прогнал ее с корабля… Она падала и падала с неба… неслась к Земле…

– Все потому, что я и правда упала с высоты, – тихо сказала Майра. – Поверьте мне на слово. Я проникла на борт Четвертого ковчега. Вломилась к ним, но Драккен меня засек и, превратившись в Темного, попытался убить. Пришлось мотать…

Взгляд Дивинуса упал на Маяк, и на его лице отразилось еще большее беспокойство.

– Это происходило во сне. Твое тело комнату не покидало.

– Зато покидал мой разум. Профессор, вы же знаете, что такое возможно…

В дверях появился Калеб. При виде Майры в окружении роботов он ужаснулся.

– Майра, что случилось? – спросил он, спеша к ней. Взглянул на профессора, и тут до него дошло. – Погодите, она все-таки решилась, да? – сердито спросил он, указав на Маяк. – Драккен снова чуть не убил ее?

– Боюсь, так все и было, – встревоженно теребя бороду, согласился Дивинус. – И на сей раз сердце Майры не выдержало. Хорошо, что роботы сумели его запустить.

Калеб мрачно посмотрел на него:

– Во имя Оракула, я знал, что это ужасная идея. Маяки опасны. Давно надо было их отключить.

– Драккен… – произнесла Майра. – Поймал меня, когда я шпионила… но я пробила его защиту. Поймите же…

Майра говорила возбужденно, хотя виной тому могли быть препараты, которые ей ввели, чтобы заставить сердце биться. Она попыталась сесть, на что роботы отреагировали бурными протестами и снова уложили ее.

– Майра, он чуть не прикончил тебя, – с отвращением произнес Калеб.

– Чуть. Но не прикончил же… и я узнала то, что хотела.

– Откуда? – спросил Дивинус, вскидывая кустистые брови. Его изображение от любопытства замерцало и даже сделалось моложе. – Что ты выведала, моя дорогая?

– Слабое место Драккена… – Она покопалась в памяти, которая полнилась разрозненными образами: члены команды в красных лабораторных халатах… Драккен почивает в кресле командующего… Из его головы торчат провода… Он распахивает глаза и смотрит прямо на нее… «Прочь, соплячка!» Майра попыталась припомнить еще что-нибудь, но не смогла. Нужные сведения словно стерли у нее из головы. Майра вдруг ощутила жуткую усталость.

– Я ведь нашла… уязвимое место. И забыла. Никак не могу вспомнить.

Калеб запустил руку в темные пряди волос.

– Это безумие. Мне плевать, нашла ты его слабость или нет. Ты в этом сне могла погибнуть. – Он устремил пылающий взор на Дивинуса и ткнул в его сторону пальцем. – А вы ее не отговорили.

– Да, у меня имелись сомнения, – признал Дивинус, – но если бы Майра сумела найти ахиллесову пяту Драккена, это спасло бы всех нас. Риск был оправдан.

– Ахиллесова пята? – нахмурившись, переспросила Майра. – Что это?

– Есть такой древний миф: когда Ахиллес был еще младенцем, мать окунула его в воды волшебной реки, и мальчик стал неуязвим. У него осталось одно слабое место – пятка, за которую держала его мать. Враги узнали об этом и выпустили Ахиллесу в пятку отравленную стрелу. Через несколько дней он умер.

Закончив, профессор с нетерпением взглянул на Майру:

– Так ты нашла это место, моя дорогая?

Не хотелось разочаровывать Дивинуса, но в голове было совершенно пусто.

– Я нашла, но… забыла.

С досады Майра ударила кулаком по подушке. Роботы тревожно запищали.

– Показатели падают, профессор, – сообщил Ной. Роботы поспешили к Майре с маской и шприцами. Она хотела отмахнуться от них, но не смогла поднять руку – та словно весила тысячу фунтов. Перед глазами снова все поплыло.

– Отдыхай, моя дорогая, – озабоченно произнес Дивинус. – Ты сильно пострадала. Когда тебе станет лучше, мы попробуем кое-какие упражнения для памяти. А пока Ной проверит, вдруг твой Маяк успел записать что-нибудь ценное. Роботы о тебе позаботятся.

– Ладно, только чтобы без снотворного, – еле ворочая языком, попросила Майра и грозно посмотрела на роботов. – Мне нужен ясный ум.

– Так тебя достанет Драккен, – предупредил Калеб, наклоняясь и кладя руку ей на плечо. – Майра, не сходи с ума. Прошу, прими лекарство.

– Драккен ничего мне не сделает. Он будет держаться от меня подальше.

– Откуда знаешь?

Не обращая внимания на панические сигналы роботов, Майра села.

– Почувствовала, – твердо сказала она. – Теперь он меня боится.

Следующие несколько дней Майра провела в своей комнате: окутанная туманом боли, она восстанавливалась. У нее было сломано несколько ребер, тело напоминало лоскутное полотно, сотканное из черных и пурпурных синяков. Роботы вправили ей кости и наложили повязки, давали лекарства, ускоряющие процесс заживления, но от обезболивающих Майра отказалась наотрез. Не хотела спать, ей нужен был ясный ум – чтобы вспомнить все.

Однако чем сильнее она пыталась припомнить важные сведения, тем упорнее они от нее ускользали.

– Проклятые сны, – ругалась Майра. – Проклятый Маяк. Проклятый Драккен.

Ответом ей было только обеспокоенное гудение роботов. Один, невзирая на упорные протесты, надел ей на лицо кислородную маску. В конце концов Майра сдалась и позволила маленьким суетливым механизмам ухаживать за ней. Потом кто-то забрался к ней на кровать и пристроился под боком. Майра сразу поняла, что это Возиус. Осторожно, чтобы не потревожить трубку капельницы, притянула братика поближе и прошептала ему в макушку:

– Я тебя люблю.

– Ты быстро поправляешься, – хрипло произнес он. – Это видно.

– Не так уж и быстро, – пробормотала в ответ Майра. – И я все никак не могу вспомнить…

– Вспомнишь еще, – заверил ее Возиус. – Я в тебе уверен. Ты все вспомнишь.

Майра хотела верить ему, но в голове было по-прежнему до обидного пусто. Майра даже начала сомневаться в себе: не придумала ли находку? Может, то была всего лишь галлюцинация? И хотя сломанные ребра говорили об обратном, Майра теряла уверенность.

Калеб навещал ее ежедневно. Всякий раз, когда ее рука выскальзывала из-под одеяла, он с ненавистью смотрел на Маяк. Присутствие Калеба вроде должно было утешать, но Майре начинало казаться, будто она задыхается. И потому она невольно притворялась спящей, даже если сна не было ни в одном глазу.

Несколько раз она слышала, как в коридоре у ее двери Калеб о чем-то шепчется с Рен. Голоса их звучали встревоженно, но Майра не могла разобрать ни слова. Да она и не пыталась – сил не хватало. Должно быть, они волновались за нее. В последнее время все о ней тревожились.

Заглядывал к Майре и Аэро, но гораздо реже. Да и то всякий раз, заходя, мысленно был не с ней. Через Маяк Майра чувствовала его заботу, а еще, что беспокоит его не только она, но и армия. Обучение солдат Седьмого не задалось, и, что еще страшнее, – оружейники так до сих пор и не возвели щит. Во время первых испытаний барьер проработал всего десять секунд, а потом замерцал и отключился.

– Мои братья и сестры заставят его работать, – настаивал Аэро. – Драккен выйдет на огневую позицию только через десять дней, и за это время мы укрепим барьер.

– Десять дней, – повторила за ним Майра. – Это совсем немного.

– Щит заработает, – коротко ответил Аэро, а затем встал и попятился к двери. – Прости, но мне пора. Дашь знать, когда что-нибудь вспомнишь?

Не дожидаясь ответа, он вышел. Едва его шаги в коридоре стихли, как в комнату вкатились роботы. Они принялись накачивать Майру питательными растворами и лекарствами через капельницу, менять пижаму и вообще приводить ее в порядок. В конце концов она провалилась в сон без грез. Драккен больше не пытался нападать, но его отсутствие настораживало и сбивало с толку. Он, конечно, был опасен, однако Майра спокойнее себя чувствовала, зная, чем он занят и что затевает. Теперь же, когда он пропал, она лишь сильнее испугалась.

«Что вообще происходит?» – гадала Майра.

Она поделилась тревогами с Калебом, но…

– Постой, так ты беспокоишься, что Драккен не пробует тебя убить? – сердито переспросил он. – Майра, я тебя порой совсем не понимаю. Мы же на лучшее и надеяться не смели. Может, он вообще развернет корабль и улетит восвояси?

Майра покачала головой и тут же скривилась от боли в ребрах.

– И не надейся. Я заглянула Драккену в голову: ему нужен контроль над Первым ковчегом, нужен секрет Конца. Я ощутила это, когда проникла к нему на корабль. Все его мысли – только об одном. Он помешан на Конце и не отступится. Драккен приближается и… скоро будет здесь.

– Ладно, как скажешь, – устало вздохнул Калеб. – А ты не допускаешь мысли, что это было не по-настоящему? Что это просто галлюцинация?

– Нет, все происходило на самом деле, – возразила Майра, хотя сомнения и терзали ее.

– Ну хорошо, – сдался Калеб, понимая, что спорить смысла нет. – Но на следующем совещании я предложу деактивировать Маяки. – Он вскинул руку, предупреждая вопросы Майры. – Не вздумай меня отговаривать, Джексон. Не выйдет.

– Да, конечно, ты прав, – изобразила смирение Майра, а сама под одеялом коснулась Маяка, погладила теплую металлическую поверхность. Она не хотела, чтобы Маяки отключали. Ее мутило от одной мысли об этом.

Прошло дней семь, и ею все больше овладевало отчаяние, ведь она не могла вспомнить, что обнаружила в голове Драккена. Нужная мысль, воспоминание вертелось где-то на краю сознания, дразня и не даваясь. Выводило из себя и отсутствие Драккена. Даже через Маяк Майра не могла его почувствовать.

– Святое Море… – вполголоса ругнулась она.

«Не истязай себя, не поможет, – нежно произнесла Элианна. – Надо расслабиться и отпустить свой разум. Драккен полностью управляет своим Маяком и использует его, чтобы подавить твои воспоминания. Но ты сильнее его, я это чувствую».

«Он остановил мое сердце, – подумала Майра. – Как же я могу быть сильнее?»

«Ты выжила, разве нет? Любой другой носитель на твоем месте скончался бы, а ты отделалась парой сломанных ребер да синяками. Вот почему я знаю, что ты сильнее Драккена».

«То есть надо оставить все попытки вспомнить и только тогда я вспомню? – раздраженно подумала Майра. – Ты хоть понимаешь, как безумно это звучит? Мне просто лежать и ждать, пока память вернется?»

«Нет, тебе надо лишь унять свой разум».

Однако Майра больше не слушала – слишком была расстроена. Разум гудел, напоминая обо всем, что ее печалило и злило. Хотя разговор и заронил семя в мозгу: Майра перестала терзать свою память, разорвала порочный круг воспоминаний о кошмарном сне. Отпустила разум, предоставила ему волю, но оказалась при этом в полной темноте. А это было, пожалуй, еще хуже…

В комнату вкатились роботы. Один из них сделал Майре укол: она смотрела, как игла входит в вену на сгибе локтя, закачивая лекарство в кровь, как потом выходит… и тут же вспомнила.

Картинки сами возникли перед мысленным взором:

Провода уходят в бледную плоть… мертвые глаза… механические движения…

Майра вскочила, напугав бедных роботов, и те запищали. Майра поморщилась от боли – из вены у нее так и торчала игла шприца. Майра попыталась ухватиться за мысленные образы, докопаться до того, что они значат, но стоило на них сосредоточиться, как они снова нырнули в омут ее подсознания. Майра ощутила досаду Элианны. Плюхнулась на подушку и совсем оставила попытки вспомнить. Она и без Элианны знала, что это ничего не даст.