Глава 5
– Ты-то как здесь оказалась? – нетрудно себе представить степень моего удивления.
Сам видел, как два телохранителя еще в самом начале атаки бартров буквально на руках потащили ее к входу в «Кафе-Шантан». И не смог не удержаться от улыбки, услышав в ответ.
– Приличные мужчины вначале представляются, и только затем уже начинают лапать за грудь.
Не слишком-то я ее и лапал. Так, нечаянно ткнул. Хотя и не прочь.
– И все-таки?
Пользуясь наконец-то полученной передышкой, я торопливо снаряжал барабан револьвера. Чертыхаясь каждый раз, когда ронял на пол очередной патрон – руки почему-то тряслись мелкой дрожью.
– Тихо! – испуганным шепотом сказал она, хотя я и не думал шуметь. – Слышишь?!
Еще бы нет! Если выживу, мне это цоканье когтей по металлу в ночных кошмарах будет сниться.
– Не стреляй! – снова попросил я девушку, лихорадочно вставляя в барабан последний, седьмой патрон. Сейчас как начнет палить на звук, и точно нас обнаружат. А так есть шанс остаться незамеченными. – А еще лучше, отдай мне свой пистолет, – подумав при этом, что вряд ли она на это пойдет.
– Возьми, – легко согласилась Элеонора. – Все равно толку от моей стрельбы будет мало: стрелок из меня еще тот, – и не совсем к месту поинтересовалась. – Ты ведь тоже в «Кафе-Шантане» был, когда все началось?
– Был.
– Значит, не ошиблась. Еще подумала тогда: с виду такой милый мальчик, он-то как в этот мир угодил? За какие грехи?
«Внимание на меня обратила! И даже запомнила!», – непонятно чему обрадовался я, чувствуя, как мне в руку вкладывают пистолет. Судя по ощущениям, Вальтер.
– Сколько в нем патронов?
– Не знаю. Все, наверное.
– Патрон в патронник дослан? – мы разговаривали едва слышным шепотом, и не хотелось издавать лишний шум, лязгая затвором.
– Что-нибудь попроще спроси!
– Тихо!
Цоканье когтей по кровле приблизилось настолько, что вот-вот, и морда этой твари покажется в образованном мною проломе. Дальше будет вот что. Бартр, не раздумывая, прыгнет вниз, и тогда мы окажемся в незавидном положении. В темноте ничего разглядеть не удастся, и угодить в Элеонору будет куда проще, чем попасть в стремительного хищника. А у него наверняка есть нюх. Кроме того, возможно, бартры отлично видят в темноте. Недаром же они напали ночью.
И тогда я рывком подскочил к пролому в крыше. Чтобы встретить бартра, как только он в нем покажется, заслоняя собой звездное небо. Времени у меня будет немного, от силы на единственный выстрел.
«Одной пули ему должно хватить. Только ты уж очень постарайся, Игорь – угоди ему точно в голову! Иначе беда: его прыжок вниз, и все».
Пролом находился от меня на расстоянии протянутой руки, так что выстрел получался практически в упор. Бартр показался так внезапно, что на спуск я нажал больше от неожиданности. К счастью, эта тварь высунула голову именно там, куда и был направлен мой револьвер. С другой стороны, куда еще мне оставалось его направить, если не на звук от когтей?
Мне действительно удалось выстрелить всего лишь раз. Потому что в следующий миг меня сбило с ног его тушей. Уже мертвой тушей, которая продолжала дергать конечностями в агонии. До того, как до меня, наконец, дошло, что бартр мертв, я успел выстрелить еще пару раз, прижимая ствол нагана к его боку. Затем судорожным движением ног освободился от тяжести бартра, вскочил на ноги, и застыл.
– Как будто бы больше нет, – шепотом произнес я, после минуты напряженного вслушивания. – По крайней мере, поблизости.
На улицах Фартового, стрельба по-прежнему не прекращалась. Но стала куда более редкой. Что и понятно: кто смог найти укрытие – тот ожидает рассвета, когда справиться с ними станет куда проще. Ну а у кого не получилось… у того уже не получится никогда.
Наступило самое время позаботиться о надежном укрытии и нам самим. Ждать здесь следующего визита бартра, совсем не хотелось. А вдруг их на этот раз окажется парочка? А если еще больше?
– Эля, – позвал я девушку, здраво рассудив, что сейчас не самое подходящее время для расшаркиваний. – Ты не знаешь, отсюда можно попасть куда-нибудь еще?
Где стены будут толще, желательно из бревен в обхват, а крыша не провалится под весом человека или твари.
– Наверное, можно. Только я сама плохо себе представляю, где сейчас нахожусь, – тут же откликнулась она. – Одно могу сказать: сразу за моей спиной какая-то дверь. Вопрос только в том: куда она ведет? А если сразу на улицу?
– Точно дверь?
– Точно! Даже здесь, в этом больном на всю голову мире, никто не приколачивает дверные ручки к стене. А она есть, и я за нее держусь.
Пытаясь нащупать ручку, я в очередной раз умудрился пятерней угодить Элеоноре в грудь. Вздрогнув при этом не меньше, чем в тот самый миг, когда в проломе показался хищник.
– Может, все-таки скажешь, как тебя зовут? – клянусь чем угодно, она улыбалась. И в той ситуации, в которой мы оба оказались, ее самообладанию можно было только позавидовать.
– Игорь.
После чего почувствовал, как она взяла меня за руку, и положила ее на дверную ручку. Затем довольно ехидно добавила.
– Игорь, это на тот случай, если ты снова вдруг промахнешься.
– Больше не промахнусь, – пообещал я.
Хотя и не против. Несмотря на ситуацию. Дверь не поддавалась. Ну, может, едва-едва. Образовывая узкую щель, в которую даже ствол револьвера не проходит. Я дернул ее раз, другой… Тщетно. Тогда ко мне пришла новая идея: ухватиться за ручку обеими руками и рвануть на себя изо всех сил. При этом еще и упереться в стену ногой.
– Эля, присмотри за дырой.
Небо как будто бы немного уже посветлело, но ведь могло случиться и так, что глаза начали привыкать к темноте.
– Как скажешь, Игорь.
Голосок у нее был что надо! Благодаря только одному ему, в голову упрямо лезли всякие блудные мысли, и мне никак не удавалось их отогнать. Упершись ногой в стену, я и рванул дверь на себя. На этот раз она пошла легко. Причем настолько, что мне едва удалось остаться на ногах, И только лишь потому, что одну руку от дверной ручки я так и не отпустил. Но куда, думаете, угодила моя вторая рука, которой непроизвольно махнул, пытаясь за что-нибудь уцепиться? Правильно, все туда же.
– Не так давно у тебя куда ласковей получалось, – по голосу было понятно, что если ей и не больно, тем не менее, толчок получился довольно чувствительным.
– Извини.
– Да я что? Я ничего! Потерплю уж как-нибудь: ты же, как-никак, меня спасти пытаешься.
Пытаюсь. Из распахнутой двери пахнуло запахом жилья. Каким-то варевом, немного табачным дымом, сохнувшим бельем, недавно вымытым полом, чем-то еще. Несильно пахнуло, но как-то уютно. А еще там было темно. Полнейшая темнота, что отчасти успокаивало. Значит, ничто нигде не открыто. Дверь или окно. И не проломлено. К тому же кровью непременно пахнуло бы. Эти существа рвут человеческую плоть на части, и потому крови должно быть настолько много, что мы непременно учуяли бы ее запах.
– Есть кто? – громким шепотом поинтересовался я, заходя в помещение, и держа револьвер наготове. Ответом была тишина.
– Может, зажигалкой посветить?
– Заходи сюда. Дверь прикроем, и уже тогда.
– Прикрыла. Можно зажигать?
– Зажигай. Хотя погоди немного, – ситуация показалась мне вполне подходящей для того чтобы дозарядить наган. И разобраться, наконец, с пистолетом.
Как я и предполагал, тот оказался Вальтером, поскольку патрон в патронник мне удалось дослать только после того, как перевел флажок предохранителя вверх. В его нижнем положении сдвинуть затвор не получилось. Магазин был полон, жаль, что запасного у Элеоноры не нашлось.
– Все, зажигай.
Дрожащий огонек зажигалки высветил недлинный и неширокий коридор. И все же он был достаточен для того чтобы в нем поместилось сразу три двери. Та, в которую мы в него и попали, и еще парочка в самом конце, друг напротив друга.
– В какую из них зайдем? Или здесь рассвета дожидаться будем? Наступит день и этих гадов быстренько перебьют.
В коридоре не останемся точно. Все-таки целых три двери, которые придется контролировать, к тому же в темноте.
– Левая дверь в кухню ведет, – сообщила мне Элеонора.
– Почему ты так решила?
Мы по-прежнему разговаривали шепотом.
– Через нее чем-то вкусным пахнет, – запах печеного теста я унюхал тоже, но так и не смог определить, откуда он именно. – Думала, в «Шантане» поужинаю, но не вышло.
Ну да: на голодный желудок нюх на съестное обостряется. Она не ошиблась. За левой от нас дверью скрывалась крохотная кухонька. Я заглянул туда, и быстро прикрыл дверь.
– Что там? Мертвые хозяева?
– Нет. Окно почти настежь открыто. Да и места совсем мало. Давай в последнюю дверь заглянем.
– Давай.
Перед тем, как в нее заглянуть, я приготовил оба ствола, Вальтер и Наган. Умение стрелять с обеих рук сразу – искусство особое. Но если сцепить между собой большие пальцы, а кулаки с зажатыми в них рукоятками крепко прижать друг к другу, то вполне можно палить и такому дилетанту как я.
– Эля, встань сбоку и попробуй ее открыть. Только осторожно. Если услышишь любой подозрительный звук, тут же ее захлопывай.
– Хорошо, командир!
Дверь открывалась вовнутрь, и это давало надежду, что, если вовремя ее захлопнуть, бартрам придется ее выбивать вместе с косяками. Если она не разлетится в мелкие щепки при малейшем ударе.
– Хватит?
Щель получилась узкая, в нее только боком и протискиваться. Тихо. И не пахнет ничем. Я постоял еще немного, и решительно шагнул вперед.
* * *
– Никогда бы не подумала, что обычный пирог с рыбой – это так вкусно!
Я кивнул, соглашаясь – пирог действительно замечательный. Мы, в относительной безопасности, сидели на широченной кровати, придвинутой вплотную к дверям, и уплетали рыбный пирог, за которым мне пришлось прокрасться на кухню. Дверь оказалась изготовленной на совесть – из толстых плах, которые не каждая пуля возьмет.
За единственное окно тоже можно было особенно не беспокоиться. Две металлические полоски, расположенные крест-накрест, не позволят проникнуть внутрь нежеланному визитеру, даже разбив стекло. И плотные занавески, способные не пропустить наружу ни малейшего отблеска света. Несомненно, тот, кто все это устроил, и подразумевал нечто подобное, случившемуся в Фартовом.
Сама комната размерами не поражала. Кровать, занимавшая практически половину помещения, вешалка для одежды, нечто вроде тумбочки – вот и все ее убранство. Теперь только и оставалось, что дождаться рассвета, когда на улицах наведут порядок. И есть пирог.
– Интересно, где сейчас хозяева? Или хозяин?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Возможно, его здесь и не было. А может, зачем-то окошко выпрыгнул, оно практически настежь распахнуто, – и поинтересовался сам. – Эля, а как ты там оказалась?
– Там – это где? В «Кафе-Шантане»? Так я в нем практически каждый вечер бываю.
– Нет. Там, где я тебя обнаружил, – вернее, куда провалился, геройски спасаясь бегством от бартров. – Тебя же как будто эти два мужика, которые постоянно возле тебя были, успели внутрь занести, когда все началось.
– Хотели, да не смогли. Петя с Асланом, наверное, мертвые уже. Я бы тоже наверняка погибла, если бы не они. Сама не помню, как там оказалась. Никогда так быстро не бегала, еще и на каблучищах. Заскочила куда-то и сижу, трясусь вся. Страшно было – жуть! Крики, пальба, бартры по крыше носятся! Пистолет у меня в сумочке, но толку-то! Затем грохот – и ты. А ты, значит, успел обратить на меня внимание? – Не обратишь тут! Близость этой девушки волновала меня так, что в дрожь бросало. – И даже имя узнал. Наверное, и все остальное знаешь?
Это о местном короле Шахе, и о том, что ты его подруга?
– Знаю.
– Я тоже тебя заметила. Сидит себе такой… забавный. Игорь, у тебя сигарет нет?
– Не курю. Хочешь, поищу здесь. Может, и найдутся.
– Ладно, перебьюсь. А чего это ты тогда в курилку пошел, если не куришь? Сидел бы внутри, и не пришлось бы по крышам прыгать.
– За компанию. Чтобы одному за столом не оставаться.
И еще потому, что ты вышла. Надеялся увидеть.
– Давно здесь?
– Третий день пошел.
– Два главных правила этого мира успели уже рассказать?
– Нет.
Вообще-то мне многое чего успели поведать. Возможно, и главные правила. Но пусть говорит. Голос у нее приятный. Из тех, что называют сексуальным.
– Тогда слушай. Первое, и самое главное правило – никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывай, из-за чего ты сюда попал. И у других не выпытывай.
– Запомнил. А второе правило какое?
– Второе тоже важное. Наверное, оно еще и поважнее первого будет. В общем, живи сегодняшним днем, потому что завтрашнего дня может и не быть. Сам видишь, что тут творится.
Не знаю, насколько это правило действительно было важным, но именно оно и помогло мне решиться.
* * *
– Скоро рассвет.
За окном действительно посветлело, и край отдернутой занавески позволял мне увидеть то, о чем я мечтал несколько последних часов подряд: обнаженная Эля удобно пристроила голову на моем плече.
– Ты очень красивая, – сказал я.
– Я знаю, – грустно сказала девушка. – Да что толку-то? Разве счастье заключается именно в этом?
Затем рывком перевернулась на живот.
– Игорь, мне с тобой было очень, ну очень хорошо. Не стану лгать, что на меня нашло затмение, что окружающая обстановка так повлияла, и так далее… Я сама этого хотела, причем давно. Чуть ли не навязчивой идей стало. Чтобы с нормальным симпатичным парнем. У которого вот тут твердо, вот тут упруго, и никаких морщин. Нигде, вообще нигде.
Судя по Гришиному рассказу, Шаху хорошо за сорок, и потому слова Эли были мне понятны. Мечтала девушка, чтобы с молодым, к тому же – по ее словам, симпатичным, и вдруг такая возможность подвернулась. И еще обидны. И даже после следующих ее слов часть обиды во мне все же остались.
– Ты только не обижайся – ты действительно мне понравился, еще там, в «Шантане». Так что с кем-нибудь другим – вряд ли бы случилось то, что случилось. Но всё это лирика. Теперь о главном. Как только рассветет, мы расстанемся. Чтобы забыть друг о друге навсегда. И ты должен мне пообещать: никогда, ни словом, ни даже намеком никому не расскажешь о том, что у нас было. Обещаешь?!
– Обещаю!
– Ты даже представить себе не можешь, насколько Шах зверь! Он же убьет нас обоих! Убьет сразу же, как только узнает! И сбежать здесь некуда. Поселений по пальцам перечесть, а в лесу не выжить. Так что и в твоих интересах язык за зубами держать. Ты, кстати, к Греку прибился? Ты вместе с ним и с его людьми за столом сидел, – наконец, сменила она тему.
– К нему. Послезавтра выходим. Пару недель нас здесь не будет точно, – не знаю зачем, добавил я. Наверное, чтобы хоть немного ее успокоить, слишком Эля выглядела взволнованной после своей речи.
– Я плохого о нем не слышала. Один из немногих здесь нормальных людей. Хотя откуда они возьмутся, нормальные люди в этом мире? А куда именно идете?
– На какой-то Вокзал.
Эля вздрогнула.
– Ты чего?
– Да слишком много страшного о тех местах рассказывают.
– Чего именно?
– Всякое. Говорят, по пути туда и временные аномалии попадаются, и пространственные, и всякие видения людей мучают, и многое другое. Помимо того, что зверья полно. И Чертово кладбище где-то рядом с Вокзалом расположено. Про него тоже всякие жуткие вещи рассказывают. А если на Вокзал, значит, к Отшельнику Федору.
И я уже было открыл рот, чтобы узнать: кто он, Отшельник Федор? когда она заговорила снова.
– Игорь, а ты смог бы вместе со мной сбежать?
– Смог бы, – ни секунды не колеблясь, кивнул я. – Ты вся такая… необыкновенная. Совсем не такая, как другие девушки.
– Самая обычная я, – вздохнула она. – И как все здесь, со своими тараканами, – затем вздохнула опять. – И я смогла бы. Наверное. Ты – хороший. Только некуда здесь бежать, так что сразу нужно выкинуть всю эту дурь из головы. Надо принимать жизнь такой, какая она есть.
– И жить сегодняшним днем, – добавил я в перерывах между поцелуями.
Скоро наступит рассвет, моя сказка закончится, и потому следовало не растрачивать остаток времени на разговоры.
* * *
Скажу банальность, но когда отчаянно желаешь, чтобы время застыло, оно начинает бежать вскачь. И наоборот. Словом, утро наступило быстро. Это можно было понять и не отдергивая занавески, которые во время войны вполне бы могло сгодиться для светомаскировки. Хотя бы по той простой причине, что стрельбы на улице резко прибавилось. И криков людей. И предсмертного визга этих существ. И даже, к моему бескрайнему удивлению, тарахтение автомобильных моторов. Ни одной здесь еще не видел.
– Что, здесь и машины есть? – поинтересовался я у Элеоноры.
Которая успела одеться, причесаться, и теперь скромно сидела на самом краешке постели. Скрестив лодыжки, плотно сжав колени и положив на них руки. Как будто бы совсем не она каких-то там пятнадцать-двадцать минут назад являлась олицетворением страсти и раскрепощенности. Подумав заодно, что, если сейчас домой вернуться хозяева, нашей тайне наступит конец.
– Есть. А чему ты удивляешься? Дорог нет, это точно. Не так давно там, – неопределенно махнула она рукой, – прямо посреди леса автовоз нашли. Такой, знаешь, двухэтажный. Так вот, он был полон дорогих марок. Всякие там Бентли, Ламборгини, Порше… Только куда тут на них?
– И что с ними стало?
– Разобрали на хозяйственные нужды. Металл, стекло, внутренности салонов, двигателям тоже применение нашлось.
– А водитель?
– Водителя не нашли. Возможно, причин у него не было, чтобы сюда угодить. А может, вышел из кабины, и его какая-нибудь эмбара схрумкала. Их в том лесу хватает. Не всем же везет сразу в каком-нибудь поселении оказаться.
Эмбару по альбому Грека я помнил. Подумав еще, что любят же здесь всему свои названия давать. Она представляет собой нечто вроде шестилапого варана. Этакий сухопутный крокодил. Вараном бы и назвали. Так нет же, нужно что-то свое.
– Здесь совсем другие машины ценятся. Джипы какие-нибудь. А еще больше квадроциклы. Но даже на них далеко не уедешь: кругом чащобы, непроходимые болота, густющие заросли колючих кустарников. И гор тоже хватает. Что-то я разговорилась не на шутку, волнуюсь, наверное, – призналась она.
– Все будет хорошо, Эля, – как мог, успокоил ее я, заодно поцеловав, чтобы тут же броситься к окну: какая-то машина остановилась практически у самых окон.
– Очень на это надеюсь.
Машиной оказался обычный УАЗ, со снятым тентом. В нем, помимо водителя, сидели еще три человека при автоматах Калашникова, судя по длине газоотводной трубки, сотой серии. Все они, крутя головами, напряженно всматривались по сторонам.
«Уж не нас ли разыскивают? – мелькнула тревожная мысль. Основания для нее имелись: одним из трех пассажиров был тот, который постоянно находился рядом Элеонорой в „Кафе-Шантане“. Вероятно, Аслан, поскольку внешность восточная. Тут же отогнанная другой мыслью, куда более логичной. – Бред. Кто мог увидеть нас вместе? А вот саму Элеонору, вполне может быть».
– Эля, – тихо позвал я девушку, – сдается мне, они тебя ищут. Взгляни сама, только осторожно.
Машина тем временем проехала чуть дальше, чтобы остановиться вновь. Девушке было достаточно одного взгляда, чтобы сказать.
– Действительно, меня! Все, я пошла, пока они не уехали. Ты здесь побудь еще какое-то время, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что мы могли быть вместе. Хорошо? – после чего торопливо поцеловала. – Приятно, что иногда мечты сбываются. И помни о нашем договоре.
– Держи, – сунул я в руки Элеоноре пистолет. Ее собственный, который все это время находился у меня. – Вдруг откуда-нибудь недобиток выскочит. Вот этот флажок вверх сдвинешь, и все, можно стрелять, – твердо решив проконтролировать ее до тех пор, пока она не сядет в машину. И плевать, какая и у кого возникнет мысль, главное, чтобы она осталась целой.
* * *
«Эля не только танцовщица, но еще и актриса. Причем, талантливая», – наблюдая в щель между шторок, думал я.
Слов слышно не было, но определенно Элеонора выговаривала людям Шаха за то, что они так долго не могли ее отыскать. Выглядела Эля насмерть перепуганной, и то и дело нервно оглядывалась по сторонам. Как будто совсем не она сказала мне: жаль, что ночь пролетела так быстро!
Затем УАЗик дал ход, и скрылся из виду за поворотом улицы. Пора было выбираться и мне.
