ГЛАВА 18
Вместо эпилога, или Три письма
Неделю спустя
Они издеваются! Они совершенно точно издеваются! Я шла к лекарской рекреации и полыхала праведным гневом. Слуги, едва завидев меня, опускали головы. Двери распахнула магией, сама того не желая, но через секунду опомнилась – тут и без того много раненых, зачем заставлять их нервничать?
– Бэр, как самочувствие? – проходя мимо койки, поинтересовалась я.
– Жить буду, – мужчина улыбнулся, его и без того обезображенное пламенем лицо еще сильнее исказилось.
– Выздоравливай, – я постаралась улыбнуться. Хотя после сегодняшнего заседания Совета улыбаться не хотелось.
Дойдя до дальней двери, я толкнула ее, перед этим переведя дыхание, – наверное, не стоило идти к нему в таком состоянии.
– Как ты? – с порога поинтересовалась я, проходя внутрь небольшой, но светлой комнаты. В углу разместился котел с булькающей розовой жижей, по трубочкам поступающей через трубки к Натаниэлю.
– Нормально, – сухо ответил парень и отвернулся к стене. Он никак не мог простить меня за то, что я его обманула. Обманула, когда повела в лес якобы на прогулку, но вместо этого подло наложила чары заморозки и вместе с Вороном занялась извлечением паразита. Добровольно избавляться от оного Натаниэль отказывался, считал, что полностью его контролирует, потому у нас не было выбора. С братом он не разговаривает, а когда к нему заглядываю я – недовольно скрипит зубами и отворачивается к стене.
– Натаниэль, ну прости, – в который раз извинилась я, присаживаясь на край постели. – Прости за то, что я тебя обманула. За все остальное извиняться не буду.
– Представь, что тебе отрубили руку, а потом просят прощения за то, что топор был слишком острым, – глухо буркнул парень.
– А что мне надо было делать? – взвилась я. Сказывался последний диалог с Советом.
– Принимать меня таким, какой я есть. Или не принимать. Но я в любом случае не просил ни о помощи, ни об изменениях.
– Дурак, мы ведь… – я проглотила непрошеное слово, вместо него произнесла нейтральное: – Волнуемся за тебя!
– Я не просил за меня волноваться, – Натаниэль пожал плечами.
Я встала с постели и подошла к окну. К горлу уже в который раз за последнее время подступил комок непролитых слез. Неужели с моей стороны слишком эгоистично просить у него поддержки, когда я оказалась в подобной ситуации? Неужели он не может встать на мою сторону именно тогда, когда мне это так необходимо?
После всего, что произошло?
– Прости, я болван, – тихо произнес Натаниэль и подошел ко мне со спины. Трубки обиженно зафыркали, как только парень их сорвал.
– Вы теперь поочередно будете пастись у меня в голове? – сдавленно произнесла я.
– Я не виноват, что ты так громко думаешь, – усмехнулся Натан. – Причем ты очень выборочно громко думаешь. Слышно только те мысли, которые ты была бы не прочь обсудить.
– Надеюсь, Совет сегодня слышал, как я громко поминала Дарха в их честь, – буркнула я, лбом прислоняясь к стеклу.
– Сомневаюсь, что кто-то из Совета способен на этот уровень магии. Ворон – чаротворец, для него новые формулы выводить, как по песку писать. А у меня остаточное после… после извлечения паразита. Скоро это прекратится, и я стану вполне себе заурядным магом.
– Ты не станешь заурядным магом, – я пожала плечами, – у тебя уже есть огромный опыт в практике и толстый пласт в теории.
– Что сказал Совет? – спросил Натан, переводя тему.
– Они… – к щекам прилила краска. Нет, не смущения, скорее злости. – Они готовы принять мою кандидатуру в роли королевы только после того, как я выйду замуж. Я сообщила, что если я выйду замуж, то третью голосов буду обладать я, третью – мой супруг и третью – сам Совет. Представляешь, они отказались от двух третей и незамужней королевы, предпочли короля у власти. Я… я не понимаю!
В комнате повисла тишина.
– Видимо, они готовы ломать устоявшиеся традиции, но не до конца. В целом их требование логично. Королева может показаться слишком слабой, что спровоцирует некоторые королевства пойти на нас войной, – глухо ответил Натаниэль.
– Глупость. Ведь, по сути, вместе с королевой у власти будет стоять не один мужчина, а сразу двенадцать представителей высшего сословия.
– Каждый из которых будет бороться за то, чтобы подмять под себя Совет, – продолжил Натаниэль. – Ева, все так сильно устали от вечной холодной войны внутри государства и жаркой – на границах, что всем хочется мира и передышки. Поверь, что с мужем, что без – тебе еще предстоит столкнуться с противостоянием Совета. И не раз. Но сейчас всем нужно просто укрепить позиции.
– И что мне делать? – беспомощно спросила я.
Еще никогда до этого момента я не чувствовала себя настолько одинокой. А еще эти дурацкие сны. Сны о том дне, когда все изменилось. Яркие картинки того, как тело сестры окутано пламенем, как Натаниэль мешает мне приблизиться к ней, помочь, как где-то неподалеку смеется отец. Нет, не смеется – хохочет! Ворону удалось его обезвредить до прихода лекарей, а те сообщили, что король нездоров умом. Это и поставило точку в его правлении. Следом… Следом новость о том, что мать приняла яд в тот самый момент, когда мы подошли к воротам дворца. Она настолько сильно доверилась Сохель, что даже не сомневалась, что я добьюсь своего.
И эта предсмертная записка… Ровные буковки с завитушками: «Ева, Софина, простите. Я была ужасной матерью». Такие извинения приносятся, только когда хотят поселить в сердце человека больше тяжести, но не для того, чтобы облегчить свою жизнь. Неужели так сложно было просто со мной поговорить?! Хоть раз…
– Что тебе делать? – переспросил Натаниэль, положив руку мне на плечо. – Прости, но вот тут я бессилен. И через несколько секунд в шутку добавил: – Быть может, если бы у меня был приятель-паразит, он бы мне подсказал.
Я засмеялась неудачной шутке. Истерично и нервно, чувствуя, как по щекам стекают горячие слезы. Я впервые плакала за очень долгое время.
Натаниэль развернул меня к себе лицом и позволил уткнуться себе в плечо, крепко прижимая и поглаживая по спине.
– Тшш, Ева, все будет хорошо, – как-то по-родному пробормотал он.
В последний раз, когда он так говорил, тело сестры окутало пламя. Но он обещал, что она выживет. И Натаниэль был прав – сестра осталась жива. Абсолютно истощенная, ослабшая и без магии, даже без возможности восстановления – все потоки оказались выжжены. Зато жива. Лежала в соседней комнате, иногда приходила в сознание, но почти ничего не говорила, только безучастно смотрела перед собой. Лекари говорили, что со временем она начнет приходить в себя.
– Спасибо, – сильнее прижимаюсь к Натану. От него пахло теплом и лекарскими зельями.
– Ты всегда можешь на меня рассчитывать, – тихо произнес он.
– Натан, а можно задать тебе один вопрос? – я чуть отстранилась, заглянула в его глаза. Как преподавателю биологии магических существ.
Парень кивнул.
– Правда, что паразит может впадать в зависимость от мага с подходящей энергетикой, на фоне чего у носителя могут возникнуть якобы чувства? Паразит подъедает объект и заставляет носителя чувствовать привязанность к самому человеку, чтобы тот постоянно мог утолять голод, – я почти наизусть пересказала строки одного из свитков.
– Правда, – после заминки ответил Натаниэль, закрывая глаза.
Он не соврал.
Но причинил не меньше боли.
Я нашла в себе силу для улыбки и покинула комнату.
В тот вечер я много плакала. Верно говорят: дашь волю слезам один раз, потом не остановишь. Будто из бочки выдернули пробку.
* * *
– Ну что, ваше величество, решила? – насмешливый голос Ворона заставил вздрогнуть. Я все еще не могла расслабиться во дворце, когда ходила по пустынным коридорам.
– Решила что? – уточнила я, продолжая путь.
– По поводу требования Совета.
– Откуда ты обо всем узнаешь? – поморщилась я.
– О, ваше величество, это крайне занимательная история, – паясничая, протянул Ворон.
– У меня нет титула, позволяющего называть меня «величеством», – отбрила его я.
– Пока что, – ответил Бастиан. – Так вот, ты знаешь, что мою кандидатуру поддержало несколько членов Совета. Едва ли не пришли ко мне, сообщив, что я обязан захомутать тебя в свои сети…
– Твою кандидатуру, значит, – я нахмурилась.
– Вот и я им сообщил, что Евалия Од Сандрайн Лакрес давно пала от моего обаяния, – протянул Ворон. Как мне показалось, немного нервно.
– Ты Евалию Од Сандрайн Лакрес ни с кем другим не перепутал?
– Разве можно, ваше величество? – он продолжал издеваться.
– Ворон, чего ты хочешь? – устало спросила я. Голова и без этих типичных бастиановских словесных загадок шла кругом.
– Хотел спросить, как ты, – выдохнул он. – Говорят, ты уже которую ночь не спишь. Я понимаю, что положение зыбкое, что мы только выводим свои войска с завоеванных земель, что впереди еще уйма работы, но если ты будешь себя загонять, то никаких сил не хватит.
– Я справлюсь, – ответила я, слабо улыбнувшись. Я почти физически ощущала тяжесть мешков под глазами.
– Тебе завтра давать ответ по поводу кандидатуры супруга, – напряженно выдал Ворон, и я наконец поняла, о чем он хотел поговорить. За последние сутки со мной многие хотели это обсудить. Приходили письма от претендентов из того самого первого списка, от представителей других семейств. Все хотели «пропихнуть» своего сына к возможной будущей королеве.
– Так, – сухо кивнула я.
– Ты определилась?
– Нет.
– Даже идей нет?
– Нет.
– Ева… – Ворон выдохнул. – Мне неловко об этом говорить, но…
– Хочешь порекомендовать свою кандидатуру? – раздраженно уточнила. И он туда же.
– Не совсем, – Ворон поморщился. – Я просто хотел отметить, что я был бы рад составить тебе…
– Прости, пожалуйста, но ты прав. Я устала, и мне срочно надо отдохнуть, – ответила я, разворачиваясь на каблуках в противоположную сторону – к покоям.
* * *
Я так и не смогла заснуть. Металась по комнате из угла в угол: думала, думала, думала. Обо всем и ни о чем конкретно.
– Ваше высочество, вам письма, – в комнату вошла Диш, неся на подносе стопку конвертов.
– От кого? – спросила я, готовая к тому, что письма от родителей новых претендентов на руку и сердце, кто захочет сесть на трон.
– По одному на братьев Ленобль, – чему-то хихикнула Диш, но потом уже более озадаченно взяла в руки еще один конверт. – А этот доставил посыльный из города. Оно не подписано.
– Спасибо, Диш, – кивнула я, принимая конверты. – На сегодня ты свободна.
– Спасибо, ваше высочество, – девушка поклонилась и направилась к двери. Замерла у самого проема и произнесла: – Может, нехорошо так говорить, но я рада, что все произошло так, как произошло. Почти все во дворце рады.
– Благодарю, – сухо ответила я, чувствуя, как к горлу вновь подкатывает комок.
Была ли рада я? Нет. Чувствовала ли вкус победы? Снова нет. Лишь горький привкус поражения. В моем привычном спокойном мирке не так давно разрушили последний оплот надежды и веры в безоблачное будущее. И мне только предстояло по новой возводить замки спокойствия и гармонии.
Первым я решила прочитать безымянное письмо, а братьев оставить напоследок. Только потом до меня дошло, насколько это было правильное решение.
Острый, чуть угловатый незнакомый почерк:
Здравствуй, дорогая Евалия!
Скорее всего, ты меня ненавидишь. И ты в своем праве. Кто-то из нас двоих был должен запустить колесо судьбы, и я решила сделать тебе подарок – пророчество. И кто бы мог подумать, что именно эти отчасти лживые слова незнакомой гадалки помогут тебе совершить самый важный шаг в твоей жизни – шаг навстречу судьбе. И поверь, он был бы куда более болезненным, не разрушь я твой мир заранее. Терять людей, которые искренне верили в то, что любят тебя, куда как сложнее, чем тех, кто заранее отказался, доверившись чужим словам.
Я не хочу, чтобы ты себя в чем-то винила. Ведь чему быть, того не миновать. А что миновать, увы, не простить. Но искренне желаю тебе задаться несколькими вопросами.
Чего стоила их любовь, если они так просто от нее отказались?
И второй вопрос: а действительно ли ты жалеешь о том, что спасла многих от неминуемой гибели, пожертвовав лишь маленькой толикой тех, кто был готов положить жизнь не за тебя, а за веру в тебя?
И вот тебе мое последнее пророчество: ты сделаешь правильный выбор. Только не бойся совершать шаги, тебя не всегда будут подталкивать.
Я всегда буду на твоей стороне,
г-жа Сохель
Я отложила письмо, чувствуя, как внутри меня зарождается буря. Эта ведьма благоразумно не стала показываться передо мной, передала письмо с посыльным. Смысл всего написанного доходил медленно. Заменяя бушующий в душе ураган на задумчивую гавань.
Отложив это письмо в сторону, я взялась за второе. Ну же, добейте меня…
Почерк Ворона оказался мелким, округлым, но аккуратным:
Ева!
Иногда мне очень сложно говорить честные вещи. Мне кажется, что многие чувства словами почти невозможно передать.
Вот, к примеру, фраза «Я люблю тебя» – всего три слова. Способны ли они передать и безграничное уважение, и непомерную привязанность, и легкую грусть? А вдруг у других «Я люблю тебя» совсем другое? Вдруг они чувствуют совершенно иначе – глубже, ярче, сочнее?
Поэтому мне сложно говорить, хотя писать (я вот прямо сейчас понял!) еще более по-дурацки. Мне остается только надеяться на то, что слуга случайно потеряет письмо по пути.
Но…
Что я хочу сказать…
Ева, я испытываю к тебе глубокие чувства. По-настоящему глубокие. Я не знаю, как это называется у простых смертных, но, наверное, пресловутой любовью. И я говорю это не потому, что совсем скоро тебе придется взять бразды правления королевством в свои руки, а я хочу быть рядом с тобой… Нет, я, конечно, хочу, но не только потому, что желаю стоять во главе королевства, но и из-за чувств к тебе. И если вдруг твое сердце и правда не занято, я был бы рад пообещать тебе быть хорошим королем и супругом.
Но…
Мне сложно это признавать, но…
Я был бы лучшим королем, но есть люди, способные стать тебе лучшим мужем.
Умоляю, никогда не напоминай мне об этом письме,
Бастиан
Письмо от Ворона я перечитала несколько раз, прежде чем до меня дошел общий смысл. А когда дошел, я решила не тянуть и взялась за третье письмо, от Натаниэля. Мысленно уже готовясь к тому, что окончательно погружусь в пучины смятения.
Быстро забегала взглядом по строчкам.
Перечитала.
Еще раз.
И еще.
Отложив письмо в сторону, глянула на дверь.
«Мне определенно надо подышать свежим воздухом», – промелькнула шальная мысль.
Уже через несколько минут я подходила к лекарской рекреации, то и дело переходя на бег и опять на шаг.
Тяжело выдохнула прямо перед дверью и постучалась. Не дожидаясь ответа, проскользнула внутрь.
– Ева? – удивился Натаниэль, сидящий на постели и разглядывающий отверстие от трубочки, с которой капала розоватая жидкость. Я так и знала, что он не по режиму принимает зелья! – Что ты тут делаешь?
– Я… – выдохнула я, делая шаг навстречу. Повторила: – Я…
Натан неловко взъерошил волосы, откидывая челку назад. Дурацкое движение. Дурацкое, но такое родное и уютное.
Я подалась вперед, но замерла в самый последний момент.
«Не бойся совершать шаги», – перед глазами всплыли строчки из письма Сохель.
И я послушалась. Послушалась какую-то дархову истинную ведьму, разрушившую мою жизнь и вручившую первый камень для нового фундамента.
Я села рядом с Натаном, не сводя взгляда с его внимательных глаз, и запустила руку в его волосы. Тонкие, но мягкие – их было приятно трогать. Плавно прошлась кончиками пальцев по его щеке с почти зажившими ссадинами.
– Ева? – хрипло спросил Натаниэль. Он до сих пор не понимал, что я тут делаю. Или боялся понимать.
– Ты будешь моим королем? – слова дались мне легко, с губ даже сорвалась мимолетная улыбка.
– Я буду твоим мужем, – улыбнулся Натаниэль и потянулся ко мне. Его горячие губы накрыли мои. Одна рука вольготно расположилась на талии, вторая в волосах. Он легонько потянул за них, и я, послушная его движениям, упала на кровать.
На шею тут же посыпался сонм поцелуев…
* * *
Я шла к алтарю, пребывая в полной уверенности, что сделала самый правильный выбор в своей жизни. Мне было безразлично шикарное платье, подготовленное для меня за сутки лучшими портнихами королевства. Мне были безразличны одобрительные взгляды членов Совета, готовых в любую секунду сорваться в нашу с Натаниэлем сторону с поздравлениями. И даже хитро улыбающийся Ворон-Бастиан мне был безразличен.
В данный момент меня волновал только мой будущий супруг. А уже потом мы вместе подумаем и о благополучии королевства, и о сытости народа. Вместе с ним мы все сможем.
Ведь в потайном кармашке корсета платья, у самой груди, лежало письмо.
Письмо, в котором многие слова были перечеркнуты, но это придавало им лишь больше искренности.
Евалия, для того чтобы любить человека, нужно не только брать, но и отдавать. Но я, признаюсь, поначалу только брал. Ты права, твои чары, твоя аура действовали на моего паразита слишком возбуждающе. Он хотел постоянно быть рядом с тобой, подпитываться. И… как бы ужасно это ни звучало, но я потворствовал его желанию, отчасти используя тебя в меркантильных целях.
И я не знал, как отделить мои чувства к тебе от чувств паразита.
Потому, когда вы с братом извлекали его из меня, больше всего я боялся, что вместе с ним пропадут мои чувства к тебе.
И представь мое удивление, когда все произошло наоборот. Они обострились, стали ярче. Даже несколько меня напугали поначалу.
Да, меня напугало непреодолимое желание обладать тобой. Ты ведь не вещь, не моя собственность – как я могу просить тебя постоянно быть рядом? Уж лучше отпустить тебя сразу, чем ломать подобными требованиями.
Я смеялся над Бастом, считая, что он не умеет любить, но на самом деле это моя любовь больная и неправильная.
К тому же тебе надо выбирать короля своему государству. Ева, пожалуйста, он должен быть хорошим человеком. Выбирай не только разумом, но и душой. Ему придется быть и защитой, и опорой не только Совету, но и тебе. Не как королеве – как женщине.
Но и тебе придется поступиться некоторыми своими принципами – может, не очень правильно такое говорить, но у тебя много недостатков.
Ты много ругаешься, иногда замыкаешься в себе, не способна запомнить билет про каких-то огнедышащих. Но вместе с тем смелая, умная, добрая и красивая. Думаю, Совет не прогадал, дав тебе возможность взойти на престол.
Ева… Я был бы рад остаться рядом, оказать тебе поддержку и защиту, подарить тебе нежность и заботу – дать тебе все, чего ты заслуживаешь. Но я эгоистично хочу сбежать (как ты когда-то). Пожалуйста, не останавливай меня. Я хочу уйти от необходимости лицезреть новоявленную монаршью чету (даже если это будет мой брат! Особенно если это будет мой брат!).
Но… я хочу, чтобы ты понимала. Я люблю тебя.
Натаниэль
