Глава 1
18 сентября 1914 года, Вильно
Утро. Очередное утро…
Максим проснулся в каком-то временном госпитале. И у него здесь была своя камера, то есть, палата. Маленькая, но отдельная. И сиделка – добрая старушка, которая при надобности звала крепких санитаров. В общем – ситуация странная. Был бы ходящий – выглянул в коридор. Очень уж поручику было любопытно – есть там наряд, охраняющий его от бегства, или нет. А так и не разберешь – то ли уважение выказали, выделив отдельную палата при общем недостатке койко-мест и помещений, то ли – наоборот, под стражу посадили…
Без сознания поручик провалялся чуть больше двух суток. Потом пришел в себя, но это не принесло радости…
- У меня для вас плохие новости, - произнес врач.
- Рана воспалилась?
- Да, - кивнул он, нахмурившись.
- И вы хотите ампутировать ногу?
- Вот видите, вы и сами все понимаете…
- Хорошо. Но потом я ампутирую вам голову, - спокойно произнес Максим, глядя врачу в глаза.
- Но…
- Вы можете задействовать санитаров, а то и вовсе – привязать, чтобы не дергался. Можете обколоть опиумом. Но это ничего не изменит. Потом я все равно вас найду и убью.
- Вы не понимаете! У вас начнется заражение крови! Вы умрете! И очень скоро!
- Пусть так. Но одноногим инвалидом я не останусь. Отрежу вам голову и покончу с собой. Не хотите лечить – валите отсюда. А лучше принесите мне пистолет, чтобы я мог застрелиться, когда станет совсем худо.
Врач попытался было что-то сказать, но не находил слов. Лишь рот открывал, как у рыбы. Да, ему и раньше приходилось слышать в свой адрес всякое. И проклятья, и оскорбления, и угрозы. Но обычно они были куда более эмоциональными. А тут – спокойный, холодный тон. Хуже того, его уже предупредили, что конкретно ЭТОТ поручик должен выжить, попутно рассказав, как он весело развлекся в тылу у немцев. Поэтому обещанию Максима его зарезать медик поверил без всяких сомнений.
- И что вы предлагаете? – Наконец произнес врач, после затянувшейся паузы.
- Чтобы вы выполняли мои инструкции.
- Серьезно? – Усмехнулся врач.
- Или проваливайте, или делайте то, что я скажу.
- Хм. И что же вы хотите, чтобы я делал?
- Возьмите семи-восьмипроцентный раствор поваренной соли на кипяченой воде и клизмой промойте рану. Струя должна быть достаточно сильной. Видимо туда попали фрагменты ткани. Возможно еще какая-то грязь. Их нужно вымыть. Иначе воспаление не пройдет.
- Вы с ума сошли! Это же будет нестерпимая боль! Вы умрете!
- Чтобы я от болевого шока не умер дайте мне разведенного надвое медицинского спирта. Стакана четыре. Это сильно снизит болевые ощущения.
- Четыре стакана? Ого!
- А какой еще есть выбор? Опиум не хочу. К нему сильное привыкание. Или может быть у вас есть что-нибудь для местного обезболивания? Новомодный новокаин? Нет? Жаль. В принципе можно и слабеньким водным раствором кокаина с адреналином уколоть возле раны…
- Адреналин? Что это?
- Это одно из названий…. Хм… Сужает сосуды… кажется из надпочечников выделяют, - попытался вспомнить Максим все, что слышал об этом веществе. Он был уверен, что врач о нем знает. Потому что его открыли больше десяти лет назад и сразу активно стали вводить в медицинскую практику. Правда в другом ключе. Но это и не важно.
Попытка вмешательства в операцию выглядела довольно странно. Можно даже сказать – нелепо. Ведь поручик не химик и не медик. Просто слишком много всего читал об эпохе. Не только реального, но и гипотетического: что могли, но применяли. Обсуждения-то реконструкторов - та еще сборная солянка. А ногу терять не хотелось совершенно. Вот и начал лихорадочно вспоминать все, что в голове случайно отложилось…
Еще немного поговорили. Наводящие вопросы, уточнения, детали. Поручик вываливал все, что знал и о чем догадывался. Ведь не для кого-то, а для себя старался. Даже про полковника вспомнил, которому он уже эту процедуру делал. В полевых условиях.
А врач записывал в блокнот и поглядывал странным взглядом на Максима. Но спрашивал только по делу, помня, что у поручика частичная амнезия. Да и зачем его сейчас отвлекать? Может он бредил. Но весьма любопытно…
Утром следующего дня Максима уже потащили в операционную… где сделали то, что он просил. Попытка не пытка? Тем более в такой ситуации. Однако уже на следующий день появился эффект – воспаление стало спадать. Но и тут не обошлось без эксцесса. Во время смены повязок ему попытались все залить йодом по моде тех лет. Вот поручик пообещал врачу клизму этим самым йодом поставить.
Дальше – больше. Но уже через неделю кризис окончательно миновал, воспаление сошло. Что позволило отправить Максима в Вильно – подальше от фронта.
А врач, несмотря на изначальный конфликт, перед отправкой зашел к поручику и долго с ним беседовал. И распрощался с ним на самой благожелательной ноте. Да оно и понятно. Ведь Максим не сильно задумываясь, вывалил этому медику массу аксиоматических вещей из XXI века. Диких и странных на первый взгляд. Но твердая уверенность вкупе с ярким и однозначным результатом вызвала заинтересованность у врача...
- Опять? – С тоской спросил Максим у санитара.
- Не понимаю вас ваше благородие, - ответил тот.
- У меня будет снова одиночная камера?
- Палата, - поправил санитар раненого. – Да, вам выделили одиночную палату, чтобы никто не тревожил.
- Но ведь помещений не хватает! Я настаиваю на том, чтобы в эту палату поставили еще койки и положили людей столько, сколько потребуется!
- Ваше благородие, не мне это решать, - тяжело вздохнув, произнес санитар. – Я обязательно передам ваши слова.
- А лучше позови-ка ко мне главного врача! Что это за бардак?!..
Но ничего изменить не удалось. Приказ командующего фронтом главврач оспаривать не собирался, хотя и не считал его правильным. Так что, пришлось все оставить как есть. И Максим вновь оказался в «одиночке». Посетителей не было. Да и кому его посещать? А сам из-за раны на ноге он был не ходок. Поэтому, выпросив у врача книги, он проводил все свое время в чтении и жалких попытках ходить по палате с помощью костылей.
С книгами, кстати, вышло весьма недурно. Максим разговорился с главврачом о своей амнезии. О том, как ее лечить и все такое. Дескать, его это сильно беспокоит. Врач только разводил руками, не зная, что ответить. И после того, как клиент дозрел, планируя уже сбежать, поручик предложил ему неплохой вариант:
- Если я офицер, то учился в военном училище. Так?
- Да, - охотно кивнул врач.
- А значит мы достоверно можем сказать только о том, что я когда-то изучал предметы этого училища и держал экзамены. Что не могло обойтись без переживаний и ярких воспоминаний?
- Совершенно верно.
- Может быть вы сможете достать мне учебники? И Евангелие или что-то из Святого Писания. Я их полистаю. Вдруг какие ассоциации всплывут? Одна беда – я понятия не имею, в каком училище учился …
Врачу идея понравилась. И он постарался обеспечить поручика подходящими учебниками. Если и не всеми, то хотя бы частью. Их то Максим и стал почитывать, стремясь привести свои знания в некую корреляцию с местными требованиями. Конечно, увлечение исторической реконструкцией периода и наличие за спиной высшего военного образования, полученного в начале XXI века, было очень весомо. Да чего уж там! Местные программы были для Максима ничтожны как по объему, так и часам. Слишком мало знаний, слишком бестолковое изложение, во многом связанное с заучиванием. Но все равно – такое чтиво не помешает. Ведь как иначе понять границы? Как понять стиль и подход к решению тех или иных задач? Вот он и читал…
Уверенные шаги в коридоре за дверью.
Поручик взглянул за окно и немного напрягся. Время для обхода не подходящее. А поступь сиделки и санитаров он уже отличал на слух. Да и слишком много там людей шло.
Дверь открылась и в помещение вошел крепкий, коренастый генерал в окружение небольшой свиты. Ну и доктор. Куда уж без него.
- Здравствуйте Максим Федорович, - произнес глава делегации, забавно шевеля огромными усами. – Мы с вами не представлены. Павел Карлович, Ренненкампф.
Максим отложил книгу, откинул одеяло и начал вставать.
- Лежите-лежите! – Покровительственным тоном произнес генерал. Однако поручик пропустил эти слова мимо ушей. Он, несмотря на рану в ноге, встал и, вытянувшись по стойке смирно, гаркнул:
- Здравия желаю Ваше Высокопревосходительство!
- Полно! Ну же, садитесь.
- Не могу, пока вы стоите.
- Вот как? Ну тогда и я присяду. - Произнес генерал, усевшись на подставленный стул.
И только после того как Павел Карлович приземлил свой афедрон, его примеру последовал и Максим. Хотя стоять по стойке смирно было очень тяжело и больно. Вон – все лицо покрылось крупными каплями пота. Да и в ушах уже загудело.
- Как ваше самочувствие? – Поинтересовался генерал.
- Какое это имеет значение?
- Что вы имеете в виду? – Нахмурился Ренненкампф.
- Какая разница, какое самочувствие у арестанта? - Пожав плечами встречно поинтересовался Максим. – Или как мне понимать эту палату? Осталось поставить наряд на дверь и окна в решетки укрыть. Ну и выждать, когда я поправляюсь, чтобы не совсем убогого расстреливать.
- Максим Федорович, - с укоризной произнес генерал.
- Павел Карлович, - вернув интонацию ответил наш герой. – Я иначе это заключение и не воспринимаю. Где мои люди? Что с ними? Удалось ли передать семьям погибших выданные мною премии? Да и вообще! Это все совсем никуда не годится! Я не могу здесь просто так лежать, словно бревно!
- Я вижу, вам дали учебники, - поинтересовался Ренненкампф, стараясь сменить тему.
- Да. Надеюсь, они позволят вызвать хоть какие-то воспоминания.
- И есть успехи?
- Увы, - покачал головой Максим. – Знания есть. Это очевидно. Значит я учился. Но все рваное. Вот смотрю на задачку, в уме ее считаю… а гляжу на запись решения – и удивляюсь так, словно и не видел никогда. Или вот, например, выяснилось, что я не помню ни одной молитвы. Вообще. Никакой. Ни на каком языке. Но ведь этого быть не может! Это бред!
- Максим Федорович, - очень серьезно произнес Павел Карлович. – Ваша рана трагична, но, поверьте, от контузии бывало и много хуже.
А потом Ренненкампф, видя весьма подавленное настроение Максима, решил отвлечь его беседой о военных делах. Ведь там было, о чем рассказать, потому как газеты если что и писали, то мало, сжато и неверно. Как, впрочем, и всегда…
Общая картина на русско-германском фронте выглядела очень обнадеживающей. Главным достижением, конечно же, стало то, что восьмая армия Гинденбурга капитулировала, оказавшись в окружении. Свыше ста пятидесяти тысяч человек было убито, ранено или попало в плен. А сверх того – более семисот орудий да три сотни пулеметов. Грандиозная победа!
Кенигсберг оказался плотно обложен с суши и моря, сданный в осаду подоспевшей десятой армии. Ренненкампф же, продолжал развивать наступление вдоль побережья Балтики.
Вторая гвардейская кавалерийская дивизия подошла к Висле и сходу захватила понтонную переправу, наведенную немцами для себя. В следствие чего смогла оперативно перебраться на левый берег реки и продолжить наступление. С налета был взят Дирхау и обложена мощнейшая крепость – Данциг.
- Тяжелые бои? – Поинтересовался, узнав об этом Максим. Все-таки Данциг был одной из самых сильных крепостей Германии.
- Очень, - хмуро кивнул Павел Карлович.
- Зря я, получается, мост взорвал…
- Отнюдь! – Возразил генерал. - Немцы оказались вынуждены перебрасывать подкрепления через Торн. Из-за чего и Дирхау практически не имел гарнизона. Только благодаря этому гвардейская кавалерия смогла так легко форсировать Вислу и занять обширный плацдарм в устье реки. Более того, несколько гусарских полков выступило дальше на север – к Одеру.
- Пытаетесь ввести германский штаб в заблуждение? – Довольно улыбнувшись, спросил Максим.
- Простите?
- Ну? Как же? Имитация решительно прорыва через Вислу в текущей обстановке может заставить германские войска в Позене отойти за Варту, а возможно и за Одер. Ведь над ними будет нависать угроза стратегического охвата и окружения. А Одер – широкая, глубокая река. Ее очень непросто форсировать. И держать оборону на ее левом береге много легче, чем в поле.
Ренненкампф внимательно посмотрел на Максима, задумчиво жуя губы. Поручик же продолжил.
- А вообще ситуация интересная вырисовывается. Чем там закончилось на западе? Последнее, что я помню – это историю о том, как пять германский армий разбили в пух и прах англичан с французами. Дорога на Париж была открыта. Его взяли? Или где-нибудь на Марне их смогли остановить?
- Максим Федорович, откуда вам это все известно?
- Павел Карлович – это хороший вопрос. Но я даже своего имени не помню, так что, увы, - развел руками Максим и сразу продолжил. – Смогли немцев остановить?
- Нет.
- Значит маршал Жоффр отступил за Сену после того, как фон Клюк вклинился между пятой и шестой армиями…. Испугался окружения?
Ренненкампф еще более округлил глаза, смотря на этого невероятно странного поручика. А тот, между тем, продолжал:
- Так получается, что, Париж взяли?
- Нет, - ответил Павел Карлович. – Он устоял. После уничтожения нами восьмой армии Гинденбурга и прорыва к Данцигу Германия начала срочно перебрасывать войска на восток. Сколько – пока не ясно. И над Парижем все еще висит угроза. Но он устоял – немцы не успели дойти. Просто остановились и подтягивают тылы.
- В Берлине паника?
- Вероятно, - кивнул генерал.
- Ну и хорошо. Жаль, что Жилинский никогда не решится оставить возле Кенигсберга только осадный гарнизон. Просто чтобы запирал и блокировал крепость. А остальные часть десятой армии было бы славно перебросить в Западную Пруссию для закрепления и развития вашего успеха. Но это так – мечты. Наивные мечты. Главное, что трагедии в Восточной Пруссии удалось избежать. Во всяком случае, пока.
- Что вы имеете в виду?
- Ничего… просто сомневаюсь в том, что мы сможем развить успех. А если лоб в лоб бодаться, то немец сильнее нас. Вы не видели цирк в корпусе Артамонова. Нам пока помогает только локальное численное преимущество да стратегическая инициатива. Ну и мои проказы. Хотя о них уже лучше и забыть. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
- Максим Федорович! Если бы не ваши, как вы выразились «проказы», армия Александра Васильевича была бы уничтожена, а моя – с позором отходила из Восточной Пруссии. Вы – настоящий герой!
- Павел Карлович, я простой поручик, который даже не знает своего имени. Я так - муха в сортире, а не герой. Вот нога немного заживет и подам в отставку, тем более, что ранения вполне позволяют.
- Но почему?! Вас ждет блестящее будущее в армии!
- Извините, Ваше Высокопревосходительство, но это слишком наивный взгляд для наших реалий, - грустно улыбнулся поручик. – Я никто и звать меня никак. Мои дела выявили некомпетентность Жилинского, Артамонова и массы высших чинов Северо-Западной армии. Поверьте – желающих затереть меня будет довольно. Даже генерал Самсонов и то, я думаю, будет недоволен тем, что из-за меня на него будет падать тень.
- Вы так не верите в людей?
- Павел Карлович. Я много думал об этой ситуации и понял, что на проверку вышел слишком честолюбивым и амбициозным человеком. Даже если меня никто и не станет явно затирать, что вряд ли, ситуации это не поменяет. Масштаб своих деяний я прекрасно осознаю. Как и то, что чинами не вышел для должных наград и поощрений. Мда. И если я заслужил целый пирог, а мне дадут лишь кусочек, то я его даже трогать не стану. Поверьте, всем будет лучше, если я, подлечив ногу, подам в отставку и уеду куда-нибудь. Я – гарантированный геморрой. Для всех. Просто неуместный человек.
- Не нужно пороть горячку! – Резко рявкнул Павел Карлович.
- Я уже даже придумал, чем займусь… - продолжил Максим, проигнорировав возглас генерала. – Попробую перебраться в Новый свет. Там сейчас много возможностей… да… автомобили… авиация…
- Максим Федорович! - Прогудел Ренненкампф.
- Павел Карлович, меня командирским рыком не осадить. Я же контужен на всю голову. И знаю, о чем говорю. Видимо со мной какие-то изменения произошли, но я не уживусь мирно в России. Вы поспрашивайте у Александра Васильевича. Я всего за один день успел набить морду какому-то князю, избить интенданта, ограбить армейский склад, а потом еще и капитана арестовал с десятком солдатиков…. А что будет дальше? Я сам себя боюсь…
- Максим Федорович, - уже совершенно спокойным тоном произнес генерал. – Пообещайте мне ничего не предпринимать хотя бы ближайшие два-три месяца.
Поручик задумался, не понимая, что ответить генералу. Сковывать себя обещанием ему не хотелось. Как и врать столь уважаемому им человеку.
- Вы мне не доверяете? - После пары минут молчания, спросил Ренненкампф.
- Наоборот. Вы один из немногих людей в нашей армии, которым я доверяю. Но поэтому и не хочу давать обещание, чтобы потом не было мучительно больно. Обстоятельства могут быть выше нас.
- Понимаю, - ответил генерал...
