Глава 13
Поймать, обаять, дожать… Хитрый план, такой хитрый.
Василариэль
Я морщился от неласковых прикосновений дородной человечки со свирепым лицом, но помалкивал. Что бы я там ни мыслил, тетка мне все же лекарскую помощь оказывала. С удручающей отстраненностью отметил, что дома все прошло бы гораздо быстрее и приятнее — местное шаманство впечатляло разнообразием инструментов, но доверия не вызывало. Мне отчаянно не хватало щекочущих покалываний от применения заклинаний, запаха растительных настоек, того чувства, когда пропускаешь через себя магическую силу. Вместо этого я довольствовался резкой вонью чужих лекарств. Они насквозь пропитали повозку, в которую меня затолкали следом за двумя ограми. Один из них так и не пришел в сознание, второй — злобствовал в сторону парня в спецформе. Тот напрочь игнорировал козлиную морду, увлеченно заполняя бумаги.
Вообще, было интересно наблюдать за работой местных стражей порядка. Судя по тому, что меня, как и остальных участников драки, без особой щепетильности досмотрели и допросили, я сделал вывод — у них тут как бы без разницы, кто прав, а кто виноват. Во всяком случае, до выяснения обстоятельств дела. Еще я убедился, что правильно послушал предупреждение Бородатого Джо и не выбрал приглянувшуюся попытку закосить под эльфийский кинжал, ограничившись менее привлекающим внимание кастетом. Дико раздражала невозможность безнаказанно вспороть брюхо обидчику, а заодно и следующая за этим бумажная волокита. У нас как-то проще, несмотря на уровень развития общественного права, никто не обеспокоится, если вдруг один неправильно оценивший свои силы идиот нарвется на неприятности и получит соответственно по заслугам.
В вялый поток размышлений ворвался громкий голос:
— О, а вот и наша безобидная с виду панда, сейчас познакомимся.
Я перевел взгляд с грязного пола на высокого светловолосого мужика, к которому льнула перепуганная и потрепанная Никуля. Спасибо демиургу, с ней все в порядке! Я выдохнул и почувствовал накатившую волну облегчения. Улыбнулся девушке, от чего она побледнела еще больше. Что, я настолько паршиво выгляжу? Сам остроклювик вызывал сочувствие — грязные разводы на лице, выбившиеся из хвоста волосы, перепачканная мохнатая шкурка и испорченные чулки. Захотелось обнять ее, спрятать от посторонних глаз и мурлыкать что-нибудь утешительное до тех пор, пока от застывшего в глазах страха не останется даже воспоминания.
Я открыл рот, чтобы ответить, но меня грубо перебили:
— Вот ты коза, я всего-то поговорить хотел! — встрепенулся уже подуспокоившийся Вадим. — И чего добилась? Нельзя было тихо-мирно разобраться? Свои же люди, — прогундосил он.
— Заткнись, — не отрываясь от писанины, равнодушно бросил тот, что стерег нас.
Ника ничего не ответила, но я заметил промелькнувший на ее лице почти животный ужас, такой неестественный для моей ершистой птички. Что же этот выродок с ней сделал, что она так боится?
— Да это сожительница моя бывшая, все подтвердит. Мало ли, сегодня разошлись, завтра сошлись… Надо вам семейные разборки оформлять? Никуля, зайка, скажи. — Он снова прижал целой рукой какую-то гадость к разбитому носу, отчего последние слова еле удалось разобрать: — Меня завтра все равно отпустят, а тебе лишние проблемы.
— Заткнешься ты или нет? — раздраженно пнул по ноге разговорившегося урода страж.
— Бессонов, я тебе обещал неприятности, если ты около Ники всплывешь? — оскалился тот, что поддерживал мою человечку. Она с удивлением на него посмотрела. — Ну так ты допрыгался.
«Козел» сплюнул и с вызовом ответил:
— Хрен че докажешь, я законы знаю. И на оружие у меня разрешение есть, а этот утырок ушастый сам на меня напал, вон и Коляна покалечил. Еще неизвестно, кто тут пострадавшая сторона.
Колян, словно в подтверждение, слабо застонал на лежаке. Светловолосый мужчина дернул плечом и брезгливо скривился, видимо, не планируя больше поддерживать пустой треп. Колдующая надо мной женщина как раз закончила и отошла проверить Коляна.
— Игорь, — протянул мне руку Вероникин приятель. — Вылезай, вижу, ты тут живее всех живых.
Я спрыгнул на землю и потянул носом воздух, избавляясь от мерзкого запаха, витающего внутри лекарской машины. Казалось, он въелся в одежду и волосы. Снаружи было не намного лучше, но едкие, щекочущие нос ароматы крупного города стали привычными. Демоны, как же не хватает родного Леса!
Игорь захлопнул задние дверцы машины, подошел к боковой, перекинулся парой тихих фраз с высунувшимся в окошко вторым лекарем. Затем хлопнул по кузову:
— Езжайте.
Я осмотрелся. Машина с бравыми молодцами, ловко обработавшими нас пятерых перед этим, тоже уже исчезла. Ника нерешительно мялась на сухом пятачке земли, будто ожидая чего-то. Подошел к ней и обнял, чувствуя ее напряжение во всем теле.
— Ну и приятели у тебя, предупреждать надо, — попытался неловко пошутить.
— Дурак, — любезно поделилась восхитительно нелогичная женщина. — Ты зачем к ним один полез?
Так, ладно. Я понял, что ничего не понял и, надо полагать, рано карманы растянул для благодарностей. Нет, ну козлорогий на дракона, конечно, не тянет, но хоть какие-то лавры мне положены? Впрочем, держалась человечка за меня крепко, как мышь за последний сухарь. Этого было достаточно. Погладил ее по волосам и покладисто согласился:
— Дурак.
Отчасти она права. Кто еще полез бы на разборки один против четверых, абсолютно не представляя возможностей тела? Я уповал лишь на огромный запас опыта и знаний в голове, а также отработанные до рефлексов навыки ведения боя. Но когда все это богатство заперто в твоем сознании… Рискованно. Ведь я ждал этого нападения, давно вычислил, что за неприязненный взгляд почти каждый вечер вызывает холодок между лопаток.
Определять слежку учат в первые годы с начала тренировок в военном гарнизоне. Можно было выбрать иные пути решения ситуации, но я сделал то, что сделал. Как-то привык встречаться с проблемами лицом к лицу, рассчитывая на себя в первую очередь. Вопрос с больным на всю голову «козлом» все равно рано или поздно бы выплыл. В том, что причина кроется в этом чучеле, я практически не сомневался. Достаточно было сопоставить некоторые факты: наш с ним разговор по телефону, реакцию Ники на упоминание о Вадиме, его характеристику из уст Марины и ее предупреждение. Так что случившееся было ожидаемо, и Ника ему зачем-то понадобилась. Судя по слежке, я стал досадной помехой на пути бывшего любовника.
Вообще все, что я делал в этом мире и что одновременно касалось Вероники, было неправильно. Одна ошибка за другой сцеплялась прочными звеньями, мало-помалу образуя цепь, которой я собственноручно приковал себя к этой женщине. Смотри я на себя со стороны, из родной и привычной Терралии, не задумываясь, обозвал бы несуразного попаданца в шкуре человека дураком, а может, и еще чем пообиднее. И любой мой знакомый подписался бы под этой характеристикой. Вместо логичного и циничного способа выжить, заботясь исключительно о собственных выгодах, я за каким-то горбатым троллем начал собирать Никины заморочки, прикрываясь перед собой смешными оправданиями. В итоге обвел себя вокруг пальца, попавшись на крючок самой неправильной, но и самой нужной мне человечки.
Глупо отрицать очевидное — девчонка мне нужна. Я бы еще раз порвал не одного такого Вадима, улыбнулся новой Кусуевой и терпеливо выслушал бредни любой другой Ираиды Никодимовны. Лишь бы остроклювик продолжал хитро мне улыбаться, дурачиться по утрам за завтраком, а вечером сопеть над планшетом, уютно свернувшись под пледом. Я готов даже терпеть мохнатую грелку, по ошибке названную котом. И да, пусть я эгоист, но когда маленькая хрупкая человечка с несгибаемым стержнем внутри делится своим теплом и заботой просто так, не вожделея тебя, не испытывая потребности упрочить финансовое положение или статус в обществе, а просто потому, что ты попал в беду, я воспользуюсь этим подарком судьбы и возблагодарю демиурга. В конце концов, она готовит потрясающие пирожки и очень соблазнительно танцует, намывая посуду.
В молчании мы дошли до квартиры, избежав встречи с вездесущей привратницей. Я отпустил девушку, почти сразу она скрылась за дверью ванной. Мы с Игорем, не сговариваясь, протопали на кухню. Он по-хозяйски исследовал содержимое холодильника, поставил греться чайник. Я тупо уставился на ободранные костяшки, все еще пребывая в каком-то отрешенном состоянии. Внутри ничего не дрожало и не беспокоило. Ни страха, ни возбуждения — абсолютный эмоциональный штиль.
— Почему ушастый?
Я не сразу понял, что со мной заговорил Игорь. Но и потом не уразумел скрытый смысл его слов, переспросил:
— Что?
Он бряцнул передо мной чашкой, пояснил:
— Бессонов тебя утырком ушастым назвал. Любопытно стало — ушастый-то почему?
Я покосился на мужика — вроде серьезный, взгляд цепкий, изучающий. Загадочная бездна, у Вероники все друзья ей под стать, что ли? Тут меня посетила страшная догадка, заставляя пристальнее всмотреться в человека напротив. Обычный, ничем не выделяющийся на фоне многих: веснушки, морщинки вокруг глаз, складка у губ, добавляющая лицу суровости. Ни единой схожей черты, но я все равно уточнил:
— Ты, часом, не брат ли Марины? — Напряг память и закончил, передразнивая Нику: — Он оперативник, сразу примчится, если что. Мигом окажешься в кутузке.
Игорь громко рассмеялся:
— Часом, это я. Вижу, воспитательно-разъяснительную работу девчонки с тобой провели.
Я закатил глаза. Укуси меня вампир, стоит ли тогда удивляться его бестактным вопросам? Кого бы я хотел увидеть в последнюю очередь, не считая Марины? Правильно, ее родню.
— Так что, Василий, расскажешь мне свою версию событий? Не для протокола.
Я пожал плечами и кратко поведал ему все, что знал. Игорь внимательно выслушал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, потом надолго задумался. Я грел руки о чашку, не испытывая потребности с ним общаться. Беспокоило долгое отсутствие Ники. Как она? Только собрался сходить и проверить, как человечка сама к нам присоединилась. От нее исходил легкий цветочный аромат, влажные волосы были распущены, глаза чуть красноватые, но на губах играла улыбка. Ника вошла, и вокруг сразу стало светлее и теплее.
— О, какие молодцы: уже и стол организовали, — защебетала соседка. — Есть хочу — зверски!
Полезла в холодильник, достала остатки текилы, пожала плечами, будто договариваясь о чем-то сама с собой, кивнула и щедро плеснула из бутылки прямо в чашку.
— Ты норм? — уточнил Игорь.
— Как ни странно, да. — Она хихикнула: — А сейчас так вообще прекрасно будет. — Выпила, откусила за раз полбутерброда и блаженно зажмурилась. Когда дожевала, поинтересовалась, указывая на бутылку: — Хотите?
— Я на службе, только чай.
— Давай, чего уж, — хмыкнул я, отвечая на ее ждущий взгляд.
Ника достала стопку, налила до краев и убрала спиртное обратно в холодильник.
— Меня вот что напрягает, — подал я голос, — сказанное этим… м-м-м… человеком в машине, это правда? Он завтра, или через неделю, или когда ему вздумается опять начнет искать встречи с Никой, и что тогда? Меня рядом может не оказаться.
— И что ты предлагаешь? — раздраженно нахмурился Игорь.
— Что я предлагаю, тебе не понравится.
— Ну-ка, это уже интересно.
— Ничего интересного, очевидно же, что его к ней и на расстояние полета стрелы подпускать нельзя.
— О как!
Я поморщился, раздосадованный неспособностью поступить так, как считал нужным.
— В следующий раз сделаю его инвалидом, — тихо пообещал я.
— Слушай, каратист, ты поаккуратнее. Я тебя и так, можно сказать, под честное слово дома оставил. Ты откуда такой резвый-то взялся?
— Он память потерял, — быстро вставила Ника. — Вообще ничего из прошлого не помнит. Так бывает.
— Ну да, бывает, — скептически прищурился Игорь.
Я опустошил рюмку и повторил, прямо глядя в глаза другу Ники:
— Он к ней не подойдет, а если попробует, я предупредил.
Что Игорь так долго на мне высматривал, я не знаю, но, помолчав, он миролюбиво произнес:
— Не психуй, я как раз собираюсь заняться решением данного вопроса. Сейчас его помордуем по полной, — парень захрустел печенькой, — раз уже в базе есть, значит, наш клиент. Да и со сломанной рукой много не навоюешь. Хрен он к ней сунется, пока раны не залижет.
— Почему он вообще всплыл?
Мы одновременно посмотрели на притихшую девушку. Она так и осталась сидеть перед недоеденным бутербродом, с отсутствующим видом разглядывая свои колени.
— Не знаю, — тут же вполне осмысленно среагировала она. — Все кончено, нам нечего делить и не о чем разговаривать.
— То-то и странно, — почесал подбородок Игорь. — Вася правильно мыслит: на фига Бессонову прикладывать столько усилий, чтобы поговорить с тобой. Или он таким сомнительным способом вернуться к тебе собирался?
Вероника скривилась и упрямо поджала губы.
— Сказала же, не знаю.
— Мелкая, кого ты лечишь? Я тебя как облупленную знаю, и про синяки твои мне Маринка тогда говорила. Думаешь, сложно сопоставить кое-какие факты?
Вероника побледнела.
— Просто лезть не стал, раз ты упертая у нас, как баран. Но сейчас же видишь, он не успокоится, я таких занюханных дельцов знаю. Они гонористые и быкуют, потому что реальной силы мало, а уже мнят себя Аль Капоне. Подобные им любят нападать стаей, бить слабых, самоутверждаясь и подпитывая иллюзию своей власти. Эта шушера иной раз опаснее авторитетных, если их недооценить и потерять бдительность. Никаких понятий — сброд.
— Амаэль, он прав. Надо избавиться от этого… индивида. Раз нельзя его просто убить, значит, нужно устранить другим годным здесь способом.
Вероника осоловело глянула на меня, Игорь закашлялся.
— Каратист, ты достал. Может, ты тоже наш клиент, а? Что за наклонности? Убить человека, по-твоему, как за хлебом сходить? Вот превысь ты сегодня хоть немного самооборону, сдохни этот Колян по дороге, мы бы с тобой сейчас не на кухне беседы беседовали. Фильтруй немного.
Я не стал отвечать, пусть думает что хочет. В моем мире другие законы. Хоть я и сознавал, что вынужден теперь жить по новым правилам, однако впитанного с рождения так запросто не отринешь, не поменяешь, как новый сюртук. Я прожил в несколько раз дольше, чем самому Игорю лет, — будет он мне рассказывать, что я должен. К тому же убийство человека в Волшебном Лесу вообще не рассматривается как нарушение, именно что за хлебом сходить.
Эти каррасы не разговаривать пришли, и случай был не из тех, когда можно поиграть в благородство, оставляя противнику шансы. Четверо на одного плюс нож. Представься случай, я снова все сделал бы точно так же. Повезло им, что с нынешним телом я еще не до конца свыкся, да и реакцию с координацией с эльфийскими не сравнить. Иначе в лучшем для них случае таких «колянов» было бы четверо, в худшем — проблемы с бывшим приятелем Ники больше не существовало бы.
— Игорь, я серьезно не представляю, что он от меня мог хотеть. Я ему ничего не должна, не за тряпками же своими он приходил в самом деле. А насчет вернуться и все такое… — Соседка нервно сцепила пальцы. — Это исключено. Мы очень плохо расстались, ни о каком продолжении и речи идти не может, ему это прекрасно известно. Тем более Вадим не из тех сентиментальных подростков, чтобы рассматривать подобную версию. Он очень расчетлив… очень.
Голос Ники звучал уверенно, я в очередной раз подивился стойкости девушки. За исключением некоторых мелких деталей, выдававших ее напряжение, она вела себя спокойно и адекватно реагировала на происходящее. Игорь задумчиво водил пальцем по нижней губе и молчал. Какое-то время на кухне раздавалось лишь мерное тиканье настенных часов. О мою ногу потерлось нечто теплое и увесистое. Я слабо подопнул кота в направлении хозяйки — пусть отрабатывает кормежку. Страж достал из кармана бумагу и быстро что-то написал.
— Давай по порядку. Что такого он исполнил, после чего ты его выгнала?
Вероника вопросительно изогнула бровь. Игорь криво улыбнулся и пояснил:
— Судя по тому, как ты в упор не замечала закидонов Бессонова или находила им оправдания, это должно было быть нечто действительно из ряда вон выходящее.
Человечка неуютно поежилась и покосилась на меня. Стесняется, что ли? Не стал прикидываться, что не заметил ее смущения, но и проявлять тактичность не собирался. На мой взгляд, я имел право знать о ее прошлом, особенно после случившегося. Теперь эта история касается и меня… И вообще все, связанное с сумасшедшей рыжей девчонкой. Неужели до нее еще не дошло?
Ника обреченно вздохнула и ответила:
— Ты прав. Я нашла в его вещах завернутые в фольгу таблетки, не очень-то похожие на лекарство, мне это показалось странным. На невинный вопрос об их природе Вадим вдруг взбесился, начал орать и швыряться стульями. — Она стиснула зубы, передернула плечами, но уверенно продолжила: — Я напугалась, конечно, попыталась его вразумить, поняла, что без толку, и просто закрылась в комнате. Когда он успокоился, то пришел извиняться, умолял простить, говорил, что сам не знает, что на него нашло. Сказал, будто испугался, что я не так пойму. Признался, что это легкие наркотики — психотропы, мол, ничего серьезного или криминального. Ну я же не совсем дура. Короче, попросила его собрать вещи и уйти, мотивируя тем, что для меня это серьезно и я не могу жить с наркоманом. Тогда он снова озверел, обозвал всяко-разно и… — Ника спрятала дрожащие руки под стол. — В общем, думала, реально прибьет, его как переклинило. Никакие мольбы и уговоры не помогали, остановился, только когда кровь заметил. Испугался, наверное, знает же тебя. Обещал оставить меня в покое, если буду молчать, а иначе… — Девушка шумно втянула воздух и замолчала, собственно, продолжения и не требовалось.
— И ты решила спустить ему все с рук, — скорее констатировал, чем поинтересовался Игорь. — Ох, мелкая, ну чего вы такие самостоятельные, когда не надо, а? Сука, он бы у меня сам кровью харкался в ближайшем отделении.
Я посмотрел на парня с уважением: умеет остроклюв выбирать друзей. А вот любовников нет. Скрипнул зубами от пронзившей ярости, неимоверным усилием воли заставил себя сидеть не шевелясь. Игорь мазанул по мне быстрым взглядом, словно от него не укрылись мои истинные чувства, но заострять внимание не стал.
— Да я тогда не в себе была, отходила еще несколько дней. Собственной тени боялась, от любого шороха в подъезде вздрагивала. Меньше всего хотелось выискивать справедливости или участвовать в новых разборках. Проходить освидетельствование, снимать побои, что-то кому-то доказывать… было противно. Я верила, что это конец, просто надо пережить и забыть. Что ему нужно теперь, я не знаю.
— Шмотки, значит, он тут оставил? — задумчиво посмотрев в свои записи, уточнил Игорь.
Ника мотнула головой:
— Да там ерунда всякая, выкинуть не жалко. Ничего среди них ценного нет.
— Ага. Поговорить хотел — не вышло по телефону; решил встретиться лично, лично тоже не срослось, — разговаривая сам с собой, пробормотал Игорь и подчеркнул что-то карандашом. — Двести двадцать восьмая в анамнезе — надо уточнить, в каком качестве проходил. Плюс проблемы с психикой, что неудивительно, если угорать по психотропам. Шмотки… Слушай, мог он у тебя дома что-то припрятать?
— Ну… — Вероника растерянно почесала нос, — теоретически, наверное, мог. Но я за столько месяцев ничего не находила, хотя все перетряхнула со временем и уборку делала. Да и зачем? Странно оставлять ценное там, откуда тебя выгоняют.
Игорь хлопнул ладонями по столешнице и резко поднялся.
— Ладно, я погнал. Оба будьте на связи, возможно, понадобится подъехать в отделение, но я заранее сообщу.
— Я провожу, сиди, — бросил я встрепенувшейся Нике.
Она кивнула и в кои-то веки не стала спорить.
— Болит? — поинтересовался Игорь, натягивая куртку, и кивнул на мой бок. — Вообще ты молодец: при таком раскладе прогноз увечий должен был быть для тебя в разы хуже.
— Нормально, одежда спасла. Немного зацепил, можно считать, что царапина.
— Говоришь, не помнишь, где тебя учили технике ведения боя, правильной оценке противников, куда и по кому бить в первую очередь?
Я развел руками — сам ведь все понимает. Игорь хмыкнул:
— Ладно, еще увидимся.
Я запер дверь за стражем и вернулся на кухню. Вероника сидела, опустив плечи, и отстраненно наблюдала за полетом снежинок за окном. Подошел к ней, присел на корточки, заглянул в бледное лицо. Глаза сухие, но вся решительность разом куда-то испарилась, словно Игорь унес с собой запас ее храбринок, за которые она цеплялась из последних сил. Передо мной сидела растерянная и уставшая девушка, и лишь упрямо торчащие в разные стороны непокорные пружинки волос напоминали о ее характере.
Я взял маленькие ладошки в свои, погладил пальцы. Она перевела взгляд на меня, в нем притаилась настороженность. Будто Ника чувствовала неуверенность, не знала, о чем теперь со мной говорить, как вести себя. Я понимал ее состояние: после пережитого вытряхнуть на публику тщательно спрятанные на самое дно воспоминания… Любой бы на ее месте хотел сейчас побыть один. Сгустившееся напряжение можно было клинком вспарывать, но лично я от Ники слов и не ждал.
— Пойдем спать? — осторожно предложил я.
— Сильно тебе досталось?.. Прости меня.
— За что?
Вероника грустно усмехнулась, едва ощутимо провела по моей щеке, коснулась разбитой губы.
— Весь вечер не отличалась умом и сообразительностью, а сейчас в голову постоянно приходят идеи, как можно было бы поступить: так или иначе… Черт, хорошая мысля приходит опосля. — Она зажмурилась. — Жутко представить, чем все могло обернуться, не сойдись удачно звезды.
— Зачем? Не надо ничего представлять, все закончилось. Я есть, ты есть, все хорошо же, ну.
— Я за тебя сильно испугалась, — прошептала Ника, по-прежнему не открывая глаз. — И не поблагодарила.
Я обнял ее колени, она уткнулась носом мне в макушку, вздохнула.
— Я ничего не жду. Любой нормальный мужчина поступил бы так же.
Человечка тихо всхлипнула:
— Если бы.
— Ну все, — решительно распорядился я и подхватил девушку на руки.
Отнес в ее комнату. Ника не сопротивлялась, на кровати сразу же свернулась клубочком. Я укрыл ее и развернулся, чтобы уйти.
— Останься, пожалуйста.
Несколько мгновений я колебался, соображая, чем вызвана неожиданная просьба. Она и в лучшее-то время не жаждала меня здесь видеть. Если я нужен как лекарство, забыться, заменяя одни впечатления другими, то подобный расклад меня не устраивал. Близость из жалости ни разу не мое, но Ника не выглядела ждущей чего-то особенного. Я осторожно прилег рядом, притянул человечку к себе. В комнате было так тихо, что даже наше дыхание казалось слишком шумным. Как ни странно, я при этом ощущал только спокойствие и умиротворение. Осознание того, что остроклювик доверился мне, нуждался во мне, пьянило не хуже орочьей огненной наливки, а еще аромат ее кожи. Я с удовольствием зарылся носом в волосы Вероники. Святые демиурги, стоило попасть в другой мир, чтобы найти того, с кем сердце будет замирать и таять от нежности и щемящего сладковатого чувства.
— Знаешь, я ведь всегда считала себя сильной, — заговорила Ника бесцветным голосом. — Никогда по-настоящему ничего не боялась. Даже плавать на спор научилась, сразу с глубины начиная.
— По тебе заметно.
— И вдруг узнала, что могу бояться до черных точек перед глазами, до тошноты. Когда горло сдавливает от ужаса и не остается сил ни крикнуть, ни позвать на помощь. Ты неразборчиво сипишь и считаешь удары собственного сердца, истерично колотящегося у тебя в ушах. Он ведь тогда вообще не соображал, что делает, и я это понимала, как и то, что полностью в его власти. Тот безумный взгляд, лишенный всякой осмысленности, столько ночей меня в кошмарах преследовал.
Я крепче стиснул зубы, чтобы не высказать вслух рвущуюся наружу брань. Еще раз глубоко втянул в себя воздух, заполняя легкие запахом маленькой, но демонически стойкой женщины.
Она продолжила:
— Я полгода на мужчин смотреть не могла без отвращения. Казалось, стоит расслабиться, потерять бдительность, как дремлющий в них монстр выползет на свет, протянет ко мне мерзкие лапы и продолжит начатое одним его предшественником.
Я поцеловал рыжую макушку и постарался не выдать голосом гнев:
— Больше такого с тобой не произойдет, я не допущу.
Она развернулась, заглянула мне в глаза, вновь погладила по щеке. Я прикрыл веки, борясь с желанием поцелуями стереть с губ Ники горькую полуулыбку. Нельзя, не время.
— Ты понравился Игорю, хоть он никогда в этом и не признается.
Я изогнул бровь и усмехнулся:
— Вот уж сомнительный комплимент.
Она хихикнула, выпуская на волю знакомые озорные огоньки во взгляде, от чего я мгновенно почувствовал облегчение.
— Ничего не сомнительный. Игорюня с детства в людях отлично разбирается, у него чуйка. На правах старшего брата он вечно придирался к нашим с Маринкой компаниям, выискивая в них будущих асоциальных элементов. Мы потом поумнели и вместо того, чтобы ссориться с ним, стали этим пользоваться — хороших друзей он тоже замечал. Вот и Вадима… — Она споткнулась, но быстро взяла себя в руки и закончила: — Сразу невзлюбил.
— Только я — эльф, хотя в последнее время мне и самому все труднее в это верить.
— Значит, запишем к Игорешиным достижениям еще и эльфов — крутой бонус к резюме. — Она поудобнее угнездилась на моем плече, обхватила за талию. — Хочешь, буду напоминать тебе, что ты самый настоящий эльф из Волшебного Леса? Я буду верить за двоих.
Я все-таки поцеловал ее в лоб и с неохотой поднялся, с сожалением выскользнув из таких приятных объятий.
— Пусть будет не настоящий, а лучший.
Она улыбнулась и покачала головой:
— Я же других не встречала.
Я притворно насупился:
— Имеешь наглость сомневаться? Тебе нужна фокус-группа для сравнения?
Человечка даже рот открыла от изумления. Да, детка, я еще и не так могу удивить.
— Фокус-группа?.. Однако. — Она фыркнула и негромко рассмеялась, после чего постаралась придать хитрой моське серьезности и торжественно произнесла: — Все-все, прости меня неразумную, посмевшую усомниться в очевидной истине. Лучший, ты самый лучший! — Затем все же ее губы дрогнули, и она лукаво добавила: — Интернет — зло.
Я сделал лицо кирпичом и надменно обронил:
— Дорогуша, не Интернетом единым! В сферу моих интересов входит много и других источников знаний. Думаю, с одним из них ты скоро познакомишься.
Никуля уставилась на меня с умильным любопытством, явно ожидая продолжения. Я качнул головой, давая понять, что больше ничего не скажу. Девушка надула губы и вредным голосом проскрипела:
— Челентано эльфийский, знаешь, как заинтриговать.
Я отвесил ей шутливый поклон и пожелал дивных грез. Было очевидно, что Вероника оттаяла, а значит, действительно пришла пора всем отдохнуть, тем более что чувствовал я себя на самом деле довольно потрепанным. Нужно учитывать в будущем — это тело гораздо более хрупкое и намного медленнее регенерирует.
— Постой! — голос человечки заставил меня притормозить на пороге и оглянуться. — Скажи, что значит «амаэль»? Это что-то из твоего родного языка?
Бекарас усатый, запомнила ведь — я досадливо поморщился на свою несдержанность. Она по-своему истолковала реакцию:
— В смысле, ты при Игоре подобным образом не выражайся, а то мало ли, у него работа такая — на мелочи внимание обращать.
— Да понял я, буду следить. Просто иногда сложно разграничивать, два мира в сознании смешиваются.
— Так ты скажешь? — пытливо посмотрела на меня хитрая лисица.
— Ты же не захотела ко мне на родину, даже полусферически, — припомнил я. — Вот когда проникнешься духом Терралии и волшебства — скажу.
По кислому личику Вероники несложно было догадаться, что она думает о всяких там других мирах в общем и злопамятных эльфах, их населяющих, в частности. Я развеселился, а она показала язык и нахохлилась, как полярный филин.
— Ну ладно, — смилостивился я, — могу и просто сказать. — Глядя в блестящие глазки встрепенувшейся Ники, давясь смехом, закончил: — Ты, главное, надежды не теряй и всегда находись в ожидании.
В меня полетела подушка. Что-то похожее я и предвидел, потому с легкостью избежал столкновения и поспешил исчезнуть с поля брани. Из-за дверей донеслось неразборчивое, но яркое на эмоции бормотание. Кто-то явно пришел в себя, вот и отлично.
После душа, перед тем как улечься спать, я не поленился и заглянул на огонек к вездесущему «Яндексу»: не люблю оставлять пробелы в знаниях. На вопрос о Челентано и интригах трудолюбивый поисковик выдал много забавного. Я ухмыльнулся, уловив посыл Вероники. Выдрал листок из записной книжки и вывел крупными буквами уж очень понравившуюся цитату, взяв на заметку и фильм, и актера. Выдастся время, обязательно посмотрю, естественно, вместе с человечкой. Вставил послание в цветную птичку-прищепку рядом с монитором и отправился в постель. В груди уютным клубочком свернулся пушистый зверек, пока еще маленький, но если одна вредная лисица не поленится его холить и лелеять, не сомневаюсь, он вырастет в красивое и сильное чувство.
