Лунный Свет

Лифт, который доставлял визитеров в Лунный Свет – имение Арчибальда, – был одним из самых роскошных во всем Небограде. Его оформили как будуар, где посетителям предлагались любые сорта чая. Правда, в силу своих громоздких размеров этот лифт был и самым медлительным. Подъем в нем занимал не менее получаса. Попасть в него могли исключительно гости посла. В их числе оказывались только те, кто отличался особо знатным происхождением и экстравагантными манерами.

Устроившись в одном из удобных кресел лифта-будуара, Офелия то и дело потирала ногу об ногу. Она впервые в жизни надела мужской костюм, и тугие манжеты штанов так сдавливали ей лодыжки, что она уже и не знала, какую позу принять.

Беренильда, сидевшая в соседнем кресле, с чашкой чая в руке, бросила на нее недовольный взгляд:

– Надеюсь, вы не станете так вертеться в доме посла. Вам надлежит стоять прямо, сдвинув ноги, высоко подняв голову и опустив глаза. И, главное, не шевелите руками, пока я не прикажу вам что-нибудь сделать.

Отставив чашку, она знаком подозвала к себе девушку. Офелия съежилась, когда Беренильда мягко сжала ее руки в перчатках. С момента неожиданного визита Арчибальда красавица была в прекрасном расположении духа, но девушка знала, насколько переменчиво настроение этой львицы.

– Милое мое дитя, никогда не забывайте, что ваша ливрея – единственный способ создать иллюзию. Сейчас вы походите лицом и одеждой на юношу, но у вас женские руки и ноги. Избегайте всего, что может привлечь к ним внимание посторонних.

Женские руки… Офелия взглянула на свои новые перчатки чтицы, такие же черные, как ее ливрея, и несколько раз согнула и разогнула пальцы, чтобы они привыкли к обновке. Она рассталась со своими старыми перчатками, побоявшись, что их мог запомнить Арчибальд, и надела новую пару, подаренную матерью.

– Я считаю этот маскарад крайне унизительным и неприличным! – прошипела тетушка Розелина. – Превратить мою племянницу в лакея! Узнай об этом моя сестра, у нее волосы бы встали дыбом!

– Не волнуйтесь, скоро все изменится к лучшему, – заверила ее Беренильда с ангельской улыбкой. – Потерпите немного, мадам Розелина.

– Мне кажется, мы уже достаточно терпели до сегодняшнего дня, – холодно возразила тетушка.

Беренильда бросила смеющийся взгляд на стенные часы будуара.

– Через пятнадцать минут мы прибудем на место, дорогая моя. Советую вам воспользоваться этим временем, чтобы усовершенствовать ваше «слушаюсь, мадам» и налить мне еще чашечку вон того прекрасного чая с пряностями.

– Слушаюсь, мадам, – произнесла тетушка Розелина с утрированным северным акцентом.

Беренильда довольно улыбнулась. На ней было светлое платье с кружевами и такой пышный высокий парик, что его можно было принять за свадебный торт. Она выглядела настолько же великолепно, насколько тетушка Розелина была жалкой в своем убогом платье компаньонки.

– Ох уж эта ваша гордыня, мадам Розелина! – вздохнула Беренильда, попивая чай. – Я ценю это качество в дамах, но сейчас оно совершенно неуместно. Скоро я буду разговаривать с вами высокомерным тоном и отдавать приказы. Отныне мы принадлежим к разным мирам. Надеюсь, вы чувствуете себя способной выдержать эту роль?

Тетушка Розелина со стуком опустила чайник на стол и гордо выпрямилась.

– Когда дело касается интересов моей племянницы, я чувствую себя способной даже выносить за вами горшки.

Офелия с трудом подавила улыбку. Да, ее тетушка отличалась поистине оригинальной манерой ставить людей на место.

– Я жду от вас обеих самого скромного поведения и беспрекословного послушания, – объявила Беренильда. – Что бы я ни сделала или ни сказала одной из вас, я не потерплю косых взглядов. И главное, никогда не обнаруживайте в присутствии посторонних свою принадлежность к Аниме. При первом же проступке я буду вынуждена принять строжайшие меры, в наших общих интересах.

С этими словами Беренильда с наслаждением вонзила зубы в миндальное пирожное.

Офелия взглянула на лифтовые часы: до Лунного Света оставалось еще десять минут. Она была так рада возможности покинуть свою раззолоченную тюрьму, что не испытывала никакого страха перед будущим. Сегодня вечером она наконец увидит новые лица, откроет для себя новые места, побольше узнает об устройстве этого мира. Она уже не будет невестой интенданта, а превратится в простого лакея, безликого среди безликих. Ее ливрея – прекрасный наблюдательный пост, о котором можно было только мечтать, и девушка готовилась воспользоваться ситуацией в полной мере. Она станет смотреть, оставаясь невидимой, слушать, оставаясь немой.

Несмотря на предостережения Торна, Офелия была твердо убеждена, что ковчег населен не только одними лицемерами, ворами и убийцами. Здесь наверняка есть и люди, достойные доверия. Нужно только найти таких.

«Замок изменил меня», – констатировала она, сгибая и разгибая пальцы в новых перчатках.

На Аниме все мысли Офелии занимал только ее музей. Но теперь, в чуждой среде, у нее пробудился интерес к окружающим. Ей нужно было найти здесь точку опоры, честных, порядочных людей, которые не предадут ее в клановых распрях. Она не хотела полностью зависеть от Беренильды и Торна. Офелия стремилась выработать собственное представление о Полюсе, сделать собственный выбор, жить по собственным правилам.

Однако за три минуты до конца подъема к ней в голову закралось неприятное подозрение.

– Мадам, – прошептала она, нагнувшись к Беренильде, – как вы думаете, на балу у господина Арчибальда будут Миражи?

Беренильда, пудрившая носик, изумленно взглянула на девушку и залилась хрустальным смехом.

– Ну разумеется! Миражи присутствуют на всех приемах, их нельзя обойти! И вы будете постоянно встречаться с ними в Лунном Свете, милая моя.

Офелию удивил ее беззаботный тон.

– Но ведь ливрея, которую я ношу, сделана Миражами, разве не так?

– О, не волнуйтесь, никто этого не заметит. Вы – простой лакей, безликое ничтожество. Там будут сотни слуг, похожих на вас как две капли воды. Вы затеряетесь среди них.

Офелия подняла голову и взглянула на свое отражение в зеркальном потолке лифта. Бледное личико, самый обычный нос, невыразительные глаза… Да, Беренильда была права.

– Но вы сами, мадам… – продолжала девушка. – Разве вас не пугает то, что вы столкнетесь с Миражами лицом к лицу? Ведь они ваши злейшие враги.

– С какой стати мне их бояться? Лунный Свет – посольская резиденция. Здесь плетут интриги, злословят, но, уж конечно, не убивают. Тут запрещены даже дипломатические дуэли.

Дипломатические дуэли? Офелии никогда не приходилось слышать такое странное сочетание.

– А что, если мы столкнемся с Фрейей и ее мужем? – настойчиво спросила она. – Им известно, что я нахожусь под вашим покровительством. Вдруг они догадаются, что я скрываюсь в вашей свите?

Беренильда подхватила юбку и грациозно встала.

– Вы никогда не встретите Фрейю в Лунном Свете. Ее сюда не допускают из-за вульгарных манер. Успокойтесь, дитя мое, мы уже почти на месте.

И в самом деле, лифт замедлил ход.

Офелия переглянулась с Розелиной. Сейчас они еще были теткой и племянницей, крестной и крестницей. Но через минуту их отношения станут формальными, какими они и должны быть между компаньонкой и немым лакеем. Офелия не знала, представится ли ей случай свободно поговорить с тетушкой. Поэтому сейчас, напоследок, она обратилась к этой женщине, пожертвовавшей ради нее своим комфортом и своей гордостью, с единственным словом:

– Спасибо!

Тетушка Розелина украдкой сжала ее руку. Золоченые решетки лифта раздвинулись, открывая доступ в поместье Лунный Свет. По крайней мере, так думала Офелия. Но вместо этого она с удивлением обнаружила перед собой просторный зал ожидания, роскошно убранный, с плиточным полом, гигантскими хрустальными люстрами и золотыми статуями, державшими корзины с фруктами.

Следуя приказу Беренильды, Офелия взялась вывозить из лифта багажную тележку. На ней было навалено столько тяжелых чемоданов, что сдвинуть тележку с места оказалось так же трудно, как груду кирпичей. Девушка старалась не поднимать голову, хотя ее так и тянуло полюбоваться великолепно расписанными потолками зала. Точно так же она избегала смотреть на толпу придворных в высоких париках. Все они были чрезмерно ярко накрашены, говорили громкими, пронзительными голосами и принимали манерные позы. И все носили на веках, до самых бровей, знак Миражей.

Как только знатные особы завидели прекрасную Беренильду, они рассыпались перед ней в церемонных приветствиях, на которые она ответила лишь небрежным взмахом ресниц. Сперва Офелии показалось, что между ними нет никакой вражды.

Беренильда вместе с матерью расположились на одном из бархатных диванчиков, расставленных по всему залу. Офелия поставила тележку за диванчиком и застыла. Она не понимала, чего ждут ее хозяйки. Час был поздний, и Арчибальд мог счесть оскорбительным опоздание своей почетной гостьи.

Внезапно в зале воцарилась мертвая тишина. Все головы повернулись к вошедшему человеку, толстому, как бочонок. Он шел мелкими торопливыми шажками, радушно улыбаясь. Судя по его черному костюму с золотыми нашивками, это был старший мажордом (Беренильда заставила Офелию выучить наизусть иерархию слуг). Но для такой должности он выглядел слишком нелепо. Человек-бочонок пошатывался на ходу, и парик у него съехал набок.

– Мой милый Густав! – воскликнул льстивым тоном один из Миражей. – Мы с супругой ожидаем здесь уже два дня! Надеюсь, во всем виновата простая забывчивость с вашей стороны?

С этими словами он сунул в карман мажордома какой-то маленький предмет. Офелия не успела разглядеть его, она стояла слишком далеко. Мажордом с довольным видом ощупал карман.

– Ни о какой забывчивости не может быть речи, месье. Вы с супругой значитесь в списке ожидающих.

– Но мы сидим здесь уже целых два дня, – жалобно настаивал Мираж.

– А другие ждут и дольше.

И мажордом, провожаемый унылым взглядом Миража, пошел дальше, приветствуя сияющей улыбкой толпившихся перед ним гостей. Он остановился только перед диванчиком Беренильды и вот тут-то поклонился так низко, что едва не уронил с головы покосившийся парик.

– Благородные дамы, господин посол ждет вас.

Беренильда и ее мать молча встали и последовали за мажордомом. Офелия, толкая тележку, с трудом прокладывала себе путь в толпе возмущенных придворных.

Вскоре они очутились на аллее прекрасного сада. Подняв глаза, Офелия увидела над собой бескрайний звездный небосклон. Да, Лунный Свет недаром носил свое имя. Теплый воздух был таким душистым, цветы благоухали так опьяняюще, что она ни на миг не усомнилась: все это иллюзия, причем очень древняя. Ей пришел на память дневник Аделаиды: «Госпожа посол весьма любезно приняла нас в своем имении, где царит вечная летняя ночь». Значит, Арчибальд унаследовал это имение от своей прапрабабки, так же как Офелия шла сейчас по следам своей. История, с небольшими изменениями, повторялась.

Пронзительный голос мажордома вернул ее к действительности.

– Для меня большая честь сопровождать мадам! – прокудахтал он, обратившись к Беренильде. – Осмелюсь сказать, что я полностью разделяю почтение, которое господин посол питает к мадам.

При этих словах тетушка Розелина воздела глаза к небу. Груда чемоданов, наваленных на тележку, мешала Офелии видеть, что происходит там, впереди. Только на повороте аллеи ей удалось рассмотреть странного мажордома. Этот человек, с его широкой смеющейся физиономией и лиловым носом пьяницы, походил скорее на циркового клоуна, чем на управляющего из богатого дома.

– Мне небезызвестно, верный мой Густав, – льстиво ответила Беренильда, – что я обязана вам множеством услуг. И буду обязана еще одной, если вы коротко обрисуете мне нынешнюю ситуацию в Лунном Свете.

И Беренильда, точно как Мираж несколько минут назад, сунула мажордому какой-то маленький предмет. Офелия изумленно констатировала, что это миниатюрные песочные часы. Интересно, почему здесь платят за услуги простыми песочными часами?

У Густава тотчас развязался язык.

– Нынче у нас уйма народу, мадам, и не какой-нибудь шушеры. Как только пошли слухи о нездоровье госпожи, соперницы тут же осмелели и заполонили двор. Злые языки даже начали болтать, что мадам впала в немилость, но пусть меня повесят, если я к ним прислушивался!

– Соперницы меня беспокоят гораздо меньше, чем соперники, – беззаботно объявила Беренильда.

– Не стану скрывать, мадам, что господин шевалье у нас тут почетный гость. Как только он узнал, что вы приглашены в Лунный Свет, так сразу и заявился. Он тут вхож во все двери, даже когда его присутствие не очень желательно. Ведет себя по-хозяйски. Надеюсь, его пребывание здесь не очень вас огорчит?

Беренильда промолчала. Затем, после долгой паузы, спросила:

– А что, члены моей семьи тоже приглашены?

Мажордом многозначительно закашлялся, и этот звук больше походил на приглушенный смешок.

– Господа Драконы – не очень-то желанные гости у господина посла, не в обиду вам будь сказано. Они вносят столько беспорядка, когда приезжают!

– Ну слава богу, Арчибальд снял камень с моей души! – шутливо воскликнула Беренильда. – Как говорится, избавьте меня от друзей, а уж от врагов я и сама избавлюсь. У Миражей по крайней мере хватает ума не пожирать друг друга.

– Мадам не должна беспокоиться: мой хозяин отвел для вас свои личные апартаменты. Вы будете там в полнейшей безопасности. А теперь прошу почтенных дам извинить меня – я должен объявить господину послу об их прибытии!

– Идите, идите, милый Густав. Сообщите Арчибальду, что мы здесь.

Мажордом удалился мелкой рысцой. Белокаменный замок Арчибальда, с голубыми черепичными крышами, высился вдали, в глубине сада. Он показался Офелии таким же недостижимым, как луна в небе.

– А мы пройдем коротким путем, – объявила Беренильда, взяв мать под руку.

Они миновали обширный газон, засаженный фиалками. Офелии показалось, что «короткий» путь гораздо длиннее обходного. От тяжелой тележки у нее ломило руки. Беренильда ступила на мост, переброшенный через узкий канал и ведущий к другим садам, затем неожиданно повернулась, грациозным движением подхватив юбки. Офелия едва успела затормозить, чтобы не врезаться в нее со своей тележкой.

– А теперь слушайте меня внимательно, – прошептала Беренильда. – Мажордом, с которым я беседовала, самый коварный и продажный человек во всем Лунном Свете. В один прекрасный день, когда кто-нибудь из моих друзей, Драконов или Миражей, предложит ему хорошее вознаграждение за мою жизнь или жизнь моего ребенка, он попробует вас подкупить. В этом случае вы сделаете вид, что согласны, и тотчас известите меня. Понятно?

– То есть как?! – всполошилась тетушка Розелина. – Вы же уверяли нас, что здесь не убивают! Что это дипломатическая резиденция!

Беренильда ответила Розелине ядовитой усмешкой, напоминавшей о том, что кроме «да, мадам» она больше ничего не желает слышать из ее уст. Но тем не менее ответила:

– Да, здесь не убивают, но иногда происходят необъяснимые прискорбные случаи. Правда, их легко избежать, если сохранять бдительность.

Последние слова Беренильда сопроводила выразительным взглядом, направленным на фигурку Мима, еле видную из-за груды чемоданов. Офелия пришла в уныние. В ее представлениях слуги разительно отличались от господ и были чистосердечными и добрыми, как, например, Писташ. Мысль о том, что их тоже нужно остерегаться, путала все ее планы.

Беренильда помогла матери спуститься с горбатого мостика, и Офелия последовала за ними. Она не сразу заметила, что пейзаж на другом берегу канала совсем не похож на прежний, с фиалковым газоном. Теперь они шли через рощицу плакучих ив. В воздухе трепетали тихие звуки вальса. Подняв голову, Офелия увидела сквозь листву, совсем близко, замок Арчибальда, возносивший свои белые башенки в ночной небосклон. Неужели маленький мостик перенес их на другой конец имения? Офелия долго ломала голову над этой загадкой, но так и не поняла, каким образом иллюзии могут играть законами пространства.

В саду танцевали нарядные пары. Чем ближе Беренильда и ее свита подходили к замку, тем гуще становилась толпа – настоящее море париков и шелка. Висевшая в небе искусственная луна сияла ярко, как перламутровое солнце, а искусственные звезды напоминали праздничный фейерверк. Что же до самого замка, он был достоин называться волшебным обиталищем фей. Дом Беренильды казался в сравнении с ним жалкой деревенской хижиной.

Но Офелия недолго наслаждалась очарованием пейзажа. Танцоры останавливались по мере того, как Беренильда проходила мимо них, спокойная, будто озеро в ясную погоду. Все они приветствовали фаворитку льстивыми улыбками и любезными словами, однако их взгляды были холоднее льда. Особенно это относилось к дамам, которые под прикрытием вееров перешептывались, глазами указывая друг дружке на живот Беренильды. От них исходила такая ядовитая злоба, что у Офелии сжалось сердце.

– Беренильда, или Искусство пленять! – прозвучал звонкий возглас, перекрывший музыку и веселые смешки.

Офелия съежилась за своей тележкой. Им навстречу бодрой поступью шел Арчибальд, с помятым цилиндром в одной руке и старенькой тросточкой в другой. За ним следом поспешал целый выводок прелестных молоденьких девушек, хрупких, белокурых, в белых воздушных платьях.

При виде хозяина слуги, находившиеся в саду, низко поклонились. Офелия последовала их примеру.

Беренильда протянула Арчибальду руку для поцелуя, потом заключила в объятия всех девушек по очереди, так сердечно, словно они были ее родными дочерьми.

– Пасьенция! Мелодина! Грациэлла! Клермонда! Фелиция! Гурманда! А, вот и моя милая Дульчинетта! – воскликнула она, обняв самую младшую. – Боже, как мне вас не хватало!

Офелия исподтишка разглядывала девушек. Судя по внешнему сходству, это были сестры, семь сестер, и каждая носила между бровями знак Паутины. На объятия и поцелуи Беренильды девушки отвечали с нежностью куда более искренней, чем ее собственная. В их прекрасных чистых глазах сияло неподдельное восхищение.

– Я вижу, вы прибыли с небольшим эскортом, – заметил Арчибальд.

Он галантно поцеловал руку бабушке, зардевшейся от удовольствия, потом обратил смеющийся взгляд на тетушку Розелину. Ее чопорный вид, холодный взгляд и черное платье выглядели неуместными среди ярких красок бала. Но, возможно, именно это Арчибальд и находил пикантным.

– Моя компаньонка, – небрежно представила старушку Беренильда. – Я ее выбрала не столько за удовольствие с ней беседовать, сколько в качестве опытной акушерки.

Тетушка Розелина судорожно сжала губы и смолчала, ограничившись учтивым наклоном головы.

Когда Арчибальд направился к багажной тележке, Офелия заставила себя стоять смирно и не отворачиваться. Как нарочно, именно в эту минуту у нее снова зачесались лодыжки под тесными штанинами. Она испугалась, что посол обратит внимание и на Мима, но он только похлопал рукой по чемоданам:

– Ваши вещи доставят в мои апартаменты. Чувствуйте себя как дома!

К Арчибальду подошел Густав с ларчиком в руках. Мажордом поднял крышку, и посол достал из ларца изящную серебряную цепочку, на которой висел очаровательный ключик, украшенный драгоценными камнями. Беренильда грациозно склонила голову, чтобы Арчибальд смог надеть цепочку ей на шею. Собравшиеся приветствовали аплодисментами эту странную церемонию.

– А не потанцевать ли нам немного? – предложил Арчибальд, подмигнув Беренильде. – В конце концов, бал-то устроен в вашу честь!

– Мне не следует увлекаться танцами, – ответила она, многозначительно приложив руку к животу.

– О, всего один-два тура. И я разрешаю вам наступать мне на ноги!

Офелию восхитила ловкость, с которой они уединились в толпе гостей. Ей казалось, что под их легкомысленной, почти детской манерой разговора скрывается нечто более серьезное. Арчибальд вовсе не был таким преданным рыцарем, каким хотел выглядеть. Беренильда это знала, и Арчибальд знал, что она это знает. Тогда чего же каждый из них ждал от другого? Действительно ли они слепо повиновались Фаруку или хотели извлечь из ситуации наибольшую выгоду для себя?

Офелия вновь и вновь задавалась этим вопросом, но ее сердце теперь билось спокойнее: Арчибальд не удостоил Мима ни единым взглядом! Правда, девушка и раньше была уверена, что ее трудно узнать в таком обличье, но это первое, успешно пройденное испытание принесло ей огромное облегчение.