Глава 15. Догадка

– У нас новое убийство! – Колесов буквально ворвался в кабинет с листами полицейских сводок.

Майор Шамов оторвался от бумаг и устало произнес:

– Женщина?

– Да. Тридцати шести лет. Убита возле дверей собственной квартиры. И еще это… – младший сержант замолчал, в упор глядя на шефа.

– У тебя появилась нехорошая привычка тянуть кота за… тестикулы, – не скрывая раздражения, пробурчал Сергей Иванович. – Ты что, нарочно мое терпение испытываешь?

В последнее время майора Шамова раздражало буквально все. Жара, вдруг свалившаяся на Москву вместе с неимоверной духотой; сменивший духоту ветер, невесть откуда появляющийся, словно Сергей Иванович жил не в городе, плотно застроенном многоэтажными домами, а где-нибудь в поле. Невероятно раздражали машины, припаркованные около дома (раньше он их попросту не замечал), люди в переполненных электричках, подъездная дверь, которую приходилось с силой толкать, чтобы открыть. Раздражал даже утренний кофе, который оказывался то слишком горячим, то слишком остывшим. А все потому, что дело «Сапожника», как они с Колесовым называли серийного убийцу-маньяка, ни на шаг не продвинулось. А ведь оно имело уже четыре эпизода! С не связанными между собой жертвами и непонятными мотивами убийств. И, похоже, Колесов сейчас говорит о пятом трагическом эпизоде…

Сергей Иванович уставился на Колесова, ожидая продолжения. И оно последовало после театральной паузы:

– На жертве было надето красное платье…

– А на лбу цифра пять, так? – дополнил за Колесова Сергей Иванович.

– Так точно, – ответил Анатолий.

Выходит, что спившийся Полетаев опять оказался прав. И почему у бывшего аналитика, практически опустившегося человека, крепко нетрезвого, получилось схватить суть всех преступлений и даже предугадать два последующих, а у него, абсолютно трезвого майора юстиции Шамова, не получается? Что такого Полетаеву удалось увидеть в этих убийствах, чего не заметил он, Шамов?

– Ну что, едем на место преступления? – посмотрел в ожидании на своего начальника Анатолий Колесов.

– А где это произошло? – хмуро спросил его Сергей Иванович.

– На Первой Дубровской. Таганский район, – ответил Колесов.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Ну и что мы сейчас там увидим? – раздраженно произнес Шамов. – Пятна крови возле входной двери в квартиру? И недоуменных соседей, которые ничего не видели и ничего не слышали? – Сергей Иванович немного помолчал. – Кто выезжал на место преступления, известно?

– Да. Следственно-оперативная группа отдела МВД по Таганскому району, – отрапортовал Колесов.

– Ну вот пусть проводят оперативно-следственные мероприятия и делают экспертное заключение, – раздраженно произнес Шамов. – А потом это дело мы у них заберем и объединим с уже имеющимися нашими четырьмя.

– Так вы уверены, что это опять наш «Сапожник» отметился? – сел Колесов за свой стол.

– Уверен. А кому еще быть? – ответил Сергей Иванович. – Это убийство женщины в красном следующее по его плану. Причем убийство должно было произойти именно в Таганском районе. И жертвой должна была стать именно женщина в красной одежде. Тебе это ничего не напоминает? – посмотрел на помощника Шамов.

– Нет. Хотя…

– Ну, напряги извилины! – Сергей Иванович чувствовал, что разгадка всех действий «Сапожника» уже витает в воздухе. Она прямо тут, в их кабинете…

– Хотя… – лейтенант юстиции как-то странно посмотрел на Шамова, – кажется, в середине семидесятых годов был такой маньяк, который убивал женщин в красной одежде. Что-то такое я слышал на одной из лекций, когда учился…

– Ну конечно! – воскликнул Шамов, вскочив со своего места. – И как я только раньше не догадался! – От пришедшей наконец догадки Сергей Иванович побледнел, и холодные мурашки побежали у него по спине и рукам, что означало несомненную правильность догадки. – То он рядится под маньяка, прозванного Мосгаз, ходившего в первой половине шестидесятых годов по квартирам под видом работника тогдашнего треста «Мосгаз» якобы для проверки и профилактики газового оборудования. То он повторяет убийства другого маньяка, орудовавшего в середине семидесятых годов и прозванного Убийцей женщин в красном и Таганским маньяком. Наверняка убийства проститутки в гостинице и парня, обнаруженного в мешке, тоже совершили маньяки прошлого. Понимаешь? – горячечным взором глянул на Колесова Сергей Иванович. – Как мы не догадались сразу? Все лежало на поверхности! Наш «Сапожник» имитирует убийства предыдущих московских серийников-маньяков. И идет, скорее всего, в хронологическом порядке. Вот тебе и его схема преступлений, вот тебе и объяснение нумерации жертв, вот тебе и мотив: повторить когда-то уже случившиеся громкие преступления известных маньяков, орудовавших когда-то в Москве. Причем повторить в деталях и в тех же местах, где подобные преступления уже были совершены.

– Ну тогда он точно маньяк, – заметил Анатолий Колесов.

– А никто с тобой и не спорит, – заявил Сергей Иванович. – Маньяк! Да еще какой! Умный, хитрый, изобретательный. Задумавший затмить всех предыдущих серийных убийц-маньяков разом. И стать самым великим. О котором будут много говорить и нескончаемо писать… – Шамов замолчал и снова посмотрел на лейтенанта Колесова: – А ну-ка, Анатолий, загляни в Интернет. Что там имеется про этого Мосгаза?

Колесов кивнул и включил компьютер. И через пару минут выдал шефу результат:

– Мосгаз… Кличка одного из первых серийных убийц периода Советского Союза. Настоящее его имя Ионесян Владимир Михайлович. Армянин. Родился в Грузии в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Имел высшее музыкальное образование, хорошо пел. Убивать начал в конце тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Он проникал в квартиры, представляясь работником «Мосгаза». Делал вид, что проверяет газовое оборудование. Улучшив момент, наносил удары топором, который всегда носил с собой в сумке или портфеле. Потом забирал первое попавшееся под руку и уходил. Убийства для него не носили корыстных мотивов. Ему была важна не нажива, поскольку он не обыскивал квартиры своих жертв. Убийства для него были способом самоутверждения и возможностью заявить о себе и добиться всеобщего признания… – Колесов отвел взгляд от монитора и добавил уже от себя: – Полагаю, Сергей Иванович, что подобные мотивы руководят и нашим «Сапожником».

– Возможно, – согласился Шамов. – Полетаев в разговоре со мной делал такие же предположения… Дальше что там про этого Ионесяна?

– Убивал преимущественно женщин и детей. Первое убийство было совершено им двадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Представляясь работником «Мосгаза», он стал звонить в квартиры углового подъезда дома номер четыре, по улице Балтийской… – Колесов поднял голову и выразительно посмотрел на Шамова. Затем продолжил: – В одной из квартир провел профилактический осмотр газового оборудования, то есть проверил горелки газовой плиты и вентиляцию на кухне. Наиболее удобной жертвой для него стал семилетний мальчик Костя Соболев из квартиры девяносто пять на четвертом этаже. Убедившись, что дома, кроме него, никого нет, Ионесян топором нанес мальчику большое количество рубленых ран, практически расчленив его. Убив ребенка, забрал из квартиры одеколон «Шипр», пляжные очки и деньги, что были на виду. И благополучно ушел… – Анатолий снова поднял голову от монитора: – Сергей Иванович! Это же один в один наше убийство под номером три! Тот же дом на Балтийской улице, тот же угловой подъезд, даже этаж тоже четвертый…

– И тоже убит ребенок, – добавил за Анатолия Шамов.

– Да! «Сапожник» повторил убийство Мосгаза шестьдесят третьего года в том же месте, с теми же деталями и с похожей жертвой. Вы были правы! Вы просто гений!

– Ты тут сейчас наговоришь, – смущенно проговорил майор.

– Это подражатель! – Колесов с восхищением посмотрел на своего шефа. – Я уверен, что и другие его убийства повторяют убийства маньяков прошлых лет!

– Не говори гоп, – решил немного охладить пыл своего помощника Шамов. – Посмотри-ка лучше, что там про Убийцу женщин в красном.

– Щас, – Колесов снова взялся за компьютер и через пару минут выдал: – Убийца женщин в красном. Он же Таганский маньяк. Настоящее имя Евсеев Андрей Николаевич. Серийный убийца, маньяк, наводивший ужас на жителей Москвы начиная с тысяча девятьсот семьдесят четвертого по тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Первая жертва – шестнадцатилетняя школьница, одетая в красную юбку. Затем в октябре семьдесят четвертого года в Таганском районе Евсеев совершил несколько разбойных нападений на женщин, ограбил их и убил ударами ножа. На всех женщинах была одежда красного цвета… На следствии Евсеев показал, что хотел убивать в день по двадцать человек. Чтобы, как он сам выразился, «шла молва…» Схема его была проста: у станции метро он отслеживал хорошо одетых женщин, шел за ними до подъезда или до дверей квартиры, под угрозой ножа отбирал все ценное, а затем убивал… – Колесов поднял глаза от монитора: – По этой же схеме «Сапожник» совершил свое пятое убийство. Тоже в Таганском районе, тоже выследил женщину в красном платье, тоже довел до дверей квартиры, потом ограбил и убил. Говорю же, вы совершенно правы, Сергей Иванович, – лейтенант с обожанием посмотрел на Шамова.

– Ну-ну, смотри, не влюбись еще тут, – невесело буркнул майор. – Умозаключение верно, – согласился он со своим помощником. – Чего и требовалось доказать. – Сергей Иванович сделался задумчивым, потом произнес: – Убийство мальчика из дома на улице Балтийской было пронумеровано цифрой три. Наш «Сапожник» работал под маньяка по прозвищу Мосгаз, и это тысяча девятьсот шестьдесят третий год. А под кого рядился «Сапожник», убивая проститутку и парня, которого засунул в мешок? Убийства эти пронумерованы соответственно цифрами два и один. Значит, те, под кого он рядился, орудовали до тысяча девятьсот шестьдесят третьего года? Если «Сапожник» действительно соблюдает хронологию преступлений. Так? – посмотрел на Анатолия Сергей Иванович.

– Все так, – ответил Колесов.

– Тогда найди мне, кому подражал наш серийник, убивая парня из мешка, проститутку, ну и двух девушек-студенток. Судя по всему, подобное убийство, раз оно помечено цифрой четыре, должно было произойти в промежуток между временем действий Мосгаза и Убийцы женщин в красном. Это либо середина или вторая половина шестидесятых, либо начало семидесятых…

– Я понял, Сергей Иванович.

– И еще, – немного подумав, произнес Шамов. – Подготовь-ка мне список всех московских маньяков в хронологическом порядке. Всех! – поднял вверх указательный палец старший следователь-криминалист. – От первого и до последнего. Выполнять!

– Есть, товарищ майор юстиции.

Поездка в отдел МВД по Таганскому району практически ничего не дала. Экспертное заключение готово еще не было, но по всему было ясно, что женщина умерла от ножевого ранения в сердце. Ни денег, ни украшений при трупе обнаружено не было. Из свидетельских показаний – только протокол допроса жителя дома двадцатилетнего студента Игоря Кондратьева, обнаружившего труп Натальи Сергеевны и позвонившего в полицию. Никаких улик, никаких отпечатков пальцев на двери квартиры, кроме самой ее хозяйки, обнаружено не было…

Когда Шамов вернулся в отдел, его встретил сияющий Колесов.

– Все сходится, Сергей Иванович! – с жаром заявил помощник старшего следователя-криминалиста. – Все пять убийств «Сапожника» имитируют убийства маньяков прошлых лет. Причем идут они строго в хронологической последовательности.

– Давай-ка по порядку, Толя, – решил немного охладить пыл лейтенанта юстиции Шамов. – И поспокойнее…

– Хорошо… Вот список всех московских маньяков, что вы просили меня подготовить, – помахал внушительным количеством листков в руках Колесов. – Первой в нем идет Дарья Николаевна Салтыкова, маньячка-садистка и серийная убийца. Известная нам еще по школьной программе как Салтычиха. Ее наш Подражатель пропустил. Наверное, потому, что у него нет крепостных крестьян. – Шутка у Колесова получилась не очень удачной и не вызвала у Шамова даже легкой улыбки. – А может, он решил начать с двадцатого века, – продолжил Колесов. Поскольку первым маньяком, одно из убийств которого сымитировал наш Подражатель, был Артур Куликовский по прозвищу Ножевик, которое сам себе и придумал. Он отметился в феврале тысяча девятьсот двенадцатого года. Именно с этого времени в Москве стали находить трупы проституток с многочисленными ножевыми ранениями. И первой жертвой была Анна Веске, билетная проститутка двадцати двух лет. Ножевик сначала изнасиловал ее, причем в изощренной форме, потом задушил, а затем нанес уже мертвой более двух десятков ножевых ранений… – Колесов замолчал и выразительно посмотрел на Шамова: – Как вы думаете, где было совершено это убийство?

Сергей Иванович чуть подумал и ответил:

– В одной из гостиниц на Тверской.

– Именно! – воскликнул лейтенант юстиции. – Это убийство было совершено в гостинице «Бристоль» на Тверской. Наш Подражатель тоже убил проститутку в гостинице на Тверской. Причем сначала задушил, а потом нанес, уже мертвой, двадцать четыре ножевых ранения. Это была его первая жертва. Все сходится, Сергей Иванович.

– А что было дальше с этим Артуром Куликовским? – поинтересовался Шамов.

– Он продолжал душить и резать проституток. Дошло до того, что московские барышни легкого поведения стали отказываться работать! Когда по весне тринадцатого года в одной из меблированных комнат – так еще назывались гостиницы для приезжих – было найдено еще одно тело задушенной проститутки, вдоль и поперек истыканное ножом, Московский уголовный сыск бросил на поимку Ножевика все свои лучшие силы. Ловили его целый год. За это время Ножевик убил еще с пяток девиц-блудниц, и это только доказанные эпизоды. Наконец, маньяка поймали с поличным в гостинице на Сретенском бульваре. И определили его для психического обследования в психиатрическую клинику, знаменитую «Канатчикову дачу», она же бывшая «Кащенко». Оказалось, что Куликовский не псих, не шизофреник, а самый настоящий маньяк-садист. В пятнадцатилетнем возрасте его совратила развратная женщина в два раза старше его по возрасту, стала с ним жить, обучила его разным любовным приемам, а потом бросила его и вдобавок наградила сифилисом. И в отместку Куликовский начал мстить проституткам и просто красивым и соблазнительным женщинам. В тысяча девятьсот четырнадцатом году над Артуром Куликовским состоялся суд. По вердикту присяжных, он получил двенадцать лет каторжных работ, но на этапе к месту каторги его убили уголовники.

Колесов умолк и вопросительно посмотрел на Шамова.

– Занятная история, – изрек Сергей Иванович. – Давай дальше.

– Убийство на Пушкинской набережной, помеченное нашим Подражателем под номером «два», один в один повторяет убийства первого советского маньяка, московского извозчика Василия Комарова-Петрова. Убивать начал в тысяча девятьсот двадцать первом году. В двадцать третьем году его поймали. На его счету более тридцати убийств. «Работал» он так: на конном базаре находил приезжего с деньгами из деревни или села, который приехал в Москву купить лошадь, предлагал продать свою, просил недорого, покупатель соглашался, и Комаров приглашал покупателя к себе домой якобы для оформления бумаг по купле-продаже лошади. Дома Комаров выставлял бутылку водки, угощал покупателя, потом проходил к комоду, где у него якобы лежал «пашпорт» на лошадь, доставал из комода сапожный молоток, заходил сзади и тюкал гостя что есть силы по темечку. После чего раздевал догола, связывал, засовывал в мешок из-под овса и оставлял до ночи в кладовке. А ночью, погрузив мешок на телегу, вывозил его куда-нибудь в развалины и прятал. Но чаще всего он вез мешок с трупом на набережную Москвы-реки за Нескучным садом и сбрасывал в реку. Набережная эта называлась тогда Нескучной, а теперь ее название – Пушкинская… – после этих слов Колесов сделал паузу и посмотрел на Сергея Ивановича. Он хранил молчание. И Анатолий продолжил: – Одно из первых убийств Комарова-Петрова едва не закончилось неудачей. Он тюкнул жертву молотком по темечку, посчитал человека убитым, стал раздевать его, и тут «убитый» ожил и стал от него отбиваться. Да так, что едва не порешил самого Комарова. Спасло маньяка-извозчика то, что под его руками оказалась веревка, которой он собирался связать труп, чтобы потом засунуть его в мешок. Этой веревкой он и задушил недобитого покупателя. С тех пор после удара молотком Комаров всегда душил жертву веревкой. Для верности. А что касается нескольких зернышек овса в мешке, так именно найдя их, у следователей и криминалистов Московского управления уголовного розыска и появилась версия, что убийца имеет лошадь и, скорее всего, работает извозчиком…

– Ясно, – заключил Сергей Иванович.

– Что ясно? – спросил шефа Колесов.

– Что наш Подражатель так же хорошо изучил материалы по маньякам, как и ты. Эрудит, твою мать, – в сердцах буркнул майор Шамов. – Дальше давай…

– Дальше по хронологической последовательности идет Мосгаз. Убийство мальчика в доме на Балтийской улице в шестьдесят третьем году наш Подражатель точь-в-точь сымитировал двенадцатого июля. А вот убийство двух девушек-студенток под номером четыре двадцать седьмого июля – это имитация одного из убийств московского маньяка Бориса Гусакова, прозванного Охотником на студенток. Этот Гусаков промышлял убийствами пять лет, с тысяча девятьсот шестьдесят третьего года до шестьдесят восьмого. Убийство, которое сымитировал Подражатель, – так теперь Шамов и Колесов стали называть высокого серийного убийцу с горбинкой на носу, – произошло в марте тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Гусаков познакомился тогда с двумя студентками из Московского энергетического института, заманил их как-то на чердак институтского здания и забил их до смерти обрезком водопроводной трубы. Одну из девушек маньяк изнасиловал, потом раздел их догола и расположил трупы так, что их положение имитировало половой акт. В таком положении и были найдены тела жертв. Вместе с обрезком трубы со следами крови обеих девушек и отпечатками пальцев убийцы… – Лейтенант юстиции Колесов оторвался от своих бумаг и добавил: – Наш Подражатель для совершения убийства вместо чердака выбрал студенческий сквер, а в остальном все опять сходится: две девушки, студентки Московского энергетического института, одна изнасилована. Обе раздеты догола и уложены убийцей так, что изображают лесбийский половой акт. И обрезок водопроводной трубы со следами крови также оставлен на месте преступления. Правда, на нем нет…

– …отпечатков пальцев, – закончил за своего помощника старший следователь-криминалист. – Это значит, что Подражатель не хочет, чтобы его поймали. Поскольку миссию свою он не завершил и будет продолжать убивать, имитируя последующих московских маньяков… – Сергей Иванович взглянул на листки в руках Колесова. – Кстати, сколько их всего?

– Вместе с Убийцей женщин в красном, идущим под номером пять, которого уже сымитировал Подражатель, всего маньяков, что орудовали в Москве, я насчитал двадцать восемь человек.

– М-да-а… Немало, – раздумчиво протянул Шамов. – Вот, значит, каков план у Подражателя: сымитировать почти три десятка самых громких убийств известных московских серийников. Ну и каковы твои мысли по поводу поимки нашего маньяка? – глянул на своего помощника Сергей Иванович.

– Я думаю так, – начал лейтенант Колесов. – Поскольку Подражатель строго соблюдает хронологический порядок действий московских серийных убийц, то мы можем вычислить место следующего убийства и, возможно, даже его жертву. И взять Подражателя на месте преступления с поличным.

– Верно мыслишь, – похвалил помощника следователя старший следователь-криминалист. – Кто там в твоем списке идет шестым?

– По хронологии, сразу после Убийцы женщин в красном идет так называемый Люберецкий маньяк.

– Кто таков, что о нем известно?

Анатолий Колесов уткнулся в один из своих листков и начал вещать:

– Настоящее его имя Николай Шестаков. Год рождения тысяча девятьсот пятьдесят четвертый. Водитель самосвала «КрАЗ». Серийный убийца, насильник. На его счету двенадцать только доказанных эпизодов убийств женщин и девушек! Свои преступления, часто в состоянии алкогольного опьянения, он совершал в Москве и пригородах, но главным образом в Люберцах, Котельниках, Малаховке, поэтому и получил прозвище Люберецкий маньяк. Убивать начал весной тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Часто брал на дело сообщника, семнадцатилетнего Андрея Шувалова, уроженца города Люберцы. Такого же отморозка, как и он сам. Этого Шувалова взяли осенью семьдесят пятого, недалеко от железнодорожной станции Косино. На тот момент ему только-только исполнилось восемнадцать лет. Однако на допросах он, несмотря на дачу признательных показаний, относительно сообщника не раскололся и Шестакова не выдал. А тот на время затихарился и «лег на дно». Через три недели после ареста Шувалова Люберецкий маньяк снова начал убивать. Схема была такая же, как и раньше: недалеко от пригородных автобусных остановок или даже возле них высматривал одинокую женщину или девушку и шел за ней. Потом где-нибудь в безлюдном месте, ударив по голове тяжелым металлическим предметом, чаще небольшой кувалдой, которую носил с собой, совершал развратные действия, забирал деньги и ценности, после чего добивал и прятал в кустах или заваливал мусором и хламом. Один раз Шестаков предложил одиноко стоящей на остановке девушке подвезти ее на своем «КрАЗе», после чего завез в безлюдное место, отобрал все ценности и деньги, изнасиловал и убил ударами кувалды по голове. В качестве орудий убийства использовались кувалда, баллонный ключ или гриф от штанги. Кувалда использовалась чаще всего, – добавил Колесов, после чего продолжил: – Иногда, когда вокруг никого не было, догонял идущую жертву, сразу бил ее по голове, грабил и насиловал. Если девушка оставалась еще жива – добивал ее той же кувалдой, после чего загружал труп в свой «КрАЗ» и вывозил на мусорную свалку…

– Что же такое получается, он ходил по Москве с кувалдой за пазухой? – прервал Колесова майор Шамов. – Или грифом штанги в руках? И что, никто не отреагировал на то, что ходит по городу молодой парень с тяжеленной железякой, часто нетрезвый, нападает на одиноких девушек, убивает и насилует их… Такого разве можно не заметить?

– Ну, во-первых, тогда сотовых еще не было, чтобы сразу позвонить в полицию и сообщить об…

– Сотовых не было, но были телефоны-автоматы, – перебил своего помощника Шамов. – Опустил две копейки, набрал ноль два и вызвал полицейский наряд. И люди тогда были не столь безразличны к тому, что их окружает…

– Так этот Шестаков ведь не по Ленинскому проспекту или Арбату с кувалдой ходил, – заметил Анатолий. – Он предпочитал окраины и пригороды, где места поглуше. А там с телефонами-автоматами наверняка была напряженка… А потом его все-таки заметили, Сергей Иванович, – изрек лейтенант юстиции Колесов.

– Когда?

– Его заметили весной тысяча девятьсот семьдесят шестого года, когда он шел с кувалдой в руках за женщиной по улице Энергетиков. Вовремя, надо сказать, заметили. Не то был бы еще один труп. И около двадцать второй ТЭЦ его взяли. А через год расстреляли по приговору суда…

Майор Шамов задумался. Если следующей имитацией Подражателя будет убийство женщины или девушки где-нибудь на окраине Москвы, но как вычислить это место, жертву и время совершения преступления? Есть лишь одна зацепка: кувалда. Деталь весьма существенная. Подражатель обязательно будет использовать ее в качестве орудия убийства. Иначе имитация у него попросту не получится. Ну и что: прикажете ходить по всем автобусным остановкам на московских окраинах и высматривать парня с кувалдой? Тогда сколько же народа надо привлечь для этого дела? Тут, верно, и батальона полицейских будет недостаточно.

Сергей Иванович молчал еще какое-то время. Потом вздохнул, поднялся со своего места и произнес:

– Пойду к начальству. Доложу о наших догадках. Пусть оно подскажет нужное решение…

Полковник Лебешев был занят, и пришлось где-то с четверть часа ожидать в приемной. За это время Сергей Иванович не единожды прокрутил в уме возможный разговор с начальником Следственного управления и приготовил аргументы, что поспособствуют склонить шефа к тому, чтобы отнестись к просьбе Шамова с должным пониманием. Конечно, предугадать все, что скажет Лебешев, было невозможно – у начальства собственная логика и свои аргументы, однако о том, что ответит полковник на просьбу помочь людьми, Шамов примерно догадывался. А ответит Лебешев примерно так: «Людей у меня для тебя нет. Специалист ты опытный, уверен, что справишься своими силами».

«И каким образом?» – не без саркастической нотки спросит Сергей Иванович.

«Ну, пораскинь мозгами, Шамов. Придумай что-нибудь! Ты же у нас гений сыска…» – причем сказано будет безо всякой иронии, с самыми серьезными интонациями.

Из кабинета с озабоченным лицом вышел капитан Левченко. Не иначе как парень попал под горячую руку полковника. По части нагонять страха на подчиненных полковник Лебешев был непревзойденный мастер. Рассеянно поприветствовав майора Шамова, Левченко быстро вышел из кабинета.

– Сергей Иванович, проходите, – услышал Шамов голос секретарши.

Майор Шамов поднялся, подошел к двери кабинета и, негромко стукнув в нее пару раз для приличия, вошел в кабинет.

– Здравия желаю, – произнес Шамов.

– Здравствуй, Сергей Иванович. – Вопреки ожиданию, полковник Лебешев был в неплохом расположении духа. Так бывает с начальниками после разноса подчиненных, когда уже «спущен пар». – Проходи, присаживайся. С чем пожаловал на этот раз? Опять что-нибудь просить будешь, угадал? Что же за день у нас сегодня такой! Может, магнитные бури какие-то, – в сердцах произнес полковник. – Ничего такого не слышал?

– Нет.

– С самого утра все чего-то просят. Одного квартира не устраивает, другому жалованье подавай большое, третий в отпуск рвется, четвертый жениться надумал, прямо из штанов выскакивает, пятый… – полковник в отчаянии махнул рукой и выжидательно посмотрел на майора Шамова. – Ну что у тебя, просить будешь?

– Не совсем… Я, кажется, нашел связь между жертвами.

– Какими жертвами? – оторопело спросил полковник. Похоже, что он пребывал под впечатлением произошедшего разговора.

– Те, что были помечены номерами, – пояснил Шамов. – Имеется и мотив всех преступлений.

– Кажется или все же нашел?

– Нашел, Геннадий Викторович, – уверенно произнес Шамов.

– Ну излагай тогда, – с интересом посмотрел на Сергея Ивановича начальник Следственного управления. – Только знаешь, не разочаруй меня, хочется сегодня хоть что-то толковое услышать.

– Попробую не разочаровать, – улыбнулся майор Шамов. – Убийца, которого мы разыскиваем, подражатель.

– Поясни!

– Все пять эпизодов убийств детально повторяют уже случившиеся в Москве преступления, совершенные в прежние времена серийными убийцами.

– Гм… Заковыристо, – Лебешев задумчиво посмотрел на старшего следователя-криминалиста: – А что значит «детально»?

– Это значит, что Подражатель с точностью имитирует преступления маньяков прошлых лет, убивая в тех же местах, где произошли предыдущие убийства, выбирая похожих жертв и используя те же орудия убийства.

– Например? – спросил Лебешев.

– Например, убийство мальчика в доме на Балтийской улице, помеченное Подражателем цифрой «три». Ребенок был изрублен топором человеком, получившим прозвище Мосгаз. Произошло это в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году. Наш Подражатель сымитировал это убийство с большой точностью. Он тоже представился работником Мосгаза, изрубил мальчика топором, и произошло это в том же доме на Балтийской улице, причем в том же подъезде и на том же четвертом этаже. – Сергей Иванович замолчал, посмотрел на Лебешева и, посчитав, что одного примера мало, добавил: – Или, к примеру, убийство двух студенток Московского энергетического института, помеченное Подражателем цифрой «четыре». Аналогичное этому убийство совершил в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году маньяк-насильник Борис Гусаков по прозвищу Охотник на студенток. Одну из студенток он изнасиловал, а потом забил их обеих до смерти обрезком водопроводной трубы, который был найден около трупов девушек. А лежали они так, словно совершали акт лесбийской любви. Наш Подражатель тоже убил двух студенток МЭИ обрезком трубы, изнасиловав одну из студенток. И положил их друг на друга так же, как это сделал в шестьдесят восьмом году маньяк Гусаков…

– А убийство нашего бывшего сотрудника аналитического отдела Полетаева? – выждав, когда в рассказе Шамова случится пауза, спросил полковник юстиции Лебешев. – Это как объяснить?

– Да очень просто, – не раздумывая, ответил Сергей Иванович. – Подражатель предположил, что Полетаев может быть чем-то опасен для него. И ликвидировал, не дожидаясь, когда его предположения перерастут в настоящую опасность. В данном случае он действовал по принципу: «Лучше перестараться, чем недоделать». – Шамов чуть помедлил и продолжил: – Наркомана Артура Карапетяна, использовав в деле убийства проститутки в гостинице «Галактика» на Тверской, Подражатель ликвидировал как ненужного свидетеля. И это вполне логично… – Здесь старший следователь-криминалист снова выдержал паузу. Получилось почти по Станиславскому: – Эти два убийства не входили в схему действий Подражателя и были вызваны простой производственной необходимостью. Поэтому цифр на трупах он не проставил…

– Погоди, погоди… – Лебешев даже привстал со своего места. – А откуда про Полетаева узнал Подражатель?

– А он следил за мной, – просто ответил Сергей Иванович. – И видел, что я заходил к Полетаеву.

– Он знал, что ты занимаешься этим делом? – удивился полковник.

– Да… Нужно поблагодарить наших газетных писак, забывших и про журналистскую этику, и про тайну следствия, Подражателю совсем нетрудно было предположить, что я заходил к бывшему работнику Следственного управления за помощью и советом…

– Он что, еще и знал, что Полетаев – бывший сотрудник Следственного управления? – вскинул брови полковник Лебешев.

– Не думаю, что знал. Но помните: «Лучше перебдеть, чем недобдеть»? Решил перестраховаться и не искушать судьбу – просто убрал человека, который мог бы навести на его след!

Какое-то время начальник Следственного управления молчал, потом произнес:

– Н-да… – и без всякой вопросительной интонации продолжил: – Значит, все пять убийств Подражателя есть не что иное, как имитация ранее совершенных преступлений не одним, а несколькими маньяками.

– Так точно, – по-военному ответил майор юстиции Шамов. – Подражатель не просто следует по стопам известных серийных убийц прошлого. Он ставит себе задачу как можно более точно повторить самые яркие преступления известных маньяков, совершивших убийства в Москве, и тем самым затмить их всех и сделаться номером один. Причем убивает Подражатель строго в хронологической последовательности. То есть соблюдает очередность серийных убийц прошлого. – Сергей Иванович посмотрел прямо в глаза начальника Следственного управления, давая ему понять, что сейчас он будет говорить проверенные и очень важные вещи. – Убийство в гостинице «Галактика» на Тверской, помеченное Подражателем цифрой «один», имитирует преступление, совершенное еще дореволюционным маньяком Артуром Куликовским, самому себе придумавшим прозвище Ножевик. Он душил проституток в номерах гостиниц и меблированных комнат, а потом наносил им ножом многочисленные неглубокие ранения. Одно из таких убийств Ножевик как раз совершил в одной из гостиниц на Тверской в тысяча девятьсот двенадцатом году. Вторым по счету известным серийным убийцей был московский извозчик Комаров-Петров. В течение трех лет, с тысяча девятьсот двадцать первого по двадцать третий год, он убил более трех десятков человек. У того «почерк» был совершенно иным: на конном базаре он находил приезжего мужчину с деньгами, собиравшегося купить лошадь, предлагал ему купить свою, под предлогом оформления бумаг приводил к себе домой и подпаивал. После чего убивал этого приезжего ударом сапожного молотка в затылок, для страховки – душил, затем раздевал догола, связывал специфическим образом, засовывал в мешок, а ночью вывозил на набережную Москвы-реки и сбрасывал труп в воду. Точно такое убийство Подражатель повторил на Пушкинской набережной и обозначил его цифрой «два». Третьим по счету шел серийный убийца Мосгаз. О нем я вам уже докладывал, – добавил Сергей Иванович, на что полковник Лебешев едва заметно кивнул. – Четвертым был Охотник на студенток Гусаков, а пятым по хронологическому порядку шел некто Евсеев, получивший прозвища: Убийца женщин в красном и Таганский маньяк. Поскольку среди его жертв было пять или шесть женщин, одетых в красную одежду, и орудовал он часто в Таганском районе. Это уже середина семидесятых, – также счел нужным добавить Шамов, после чего продолжил: – Выискивал Евсеев свою жертву по такой схеме: у станций метро отслеживал хорошо одетых женщин, шел за ними до их дома, входил в подъезд и нападал, отбирая под угрозой убийства деньги и ценности. После чего убивал жертву несколькими ударами ножа. Убийство женщины в красном платье в доме по улице Первая Дубровская – а это Таганский район, – помеченное Подражателем цифрой «пять», полностью повторяет почерк этого самого Таганского маньяка…

– А сколько всего серийных убийц орудовало в Москве? – выслушав Шамова и немного помолчав, спросил Лебешев. – Начиная с этого, как его… специализирующегося по проституткам…

– Куликовского, – подсказал шефу Сергей Иванович.

– …Куликовского, – повторил за Шамовым Лебешев, – и по настоящее время?

– Около тридцати.

– Сколько?! – невольно ахнул полковник.

– Если быть точнее – двадцать восемь, – ответил Сергей Иванович. – Столько насчитал мой помощник Анатолий Колесов. И это только те, которые были у москвичей на слуху. Знаменитые, так сказать. Но были и те, которых не удалось поймать. По каким-то причинам они или прекращали убивать, или как-то исчезали.

Начальник Следственного управления задумался. Его мысли были понятны Шамову. Сейчас Лебешев выскажет предположение, что, если известен шестой по счету советский серийный убийца, значит, можно поставить Подражателю ловушку и взять его. На что он, Шамов, ответит… А что, кстати, он может ответить?

– Ну, раз Подражатель соблюдает хронологическую последовательность, то вам, Сергей Иванович, должно быть известно, кому он будет подражать в следующий раз? – внимательно посмотрел в глаза Шамова полковник юстиции Лебешев.

– Известно, Геннадий Викторович, – ответил майор Шамов.

– Ну, а коли известны характер будущего преступления и его детали, надо полагать, что известно и место нового убийства? – продолжал смотреть в упор на Сергея Ивановича Лебешев.

– Ну, вы понимаете, что место мы можем определить только предположительно, – не сразу ответил Шамов. – И таких мест может оказаться не одно и не два…

– А сколько? – спросил начальник Следственного управления.

– С десяток, а то и больше. И время совершения преступления, сами понимаете, нам неизвестно.

– Сразу хочу вам заявить, что людьми помочь не смогу, – твердо заявил полковник Лебешев. – Стольких людей для наблюдательных постов и групп захвата, чтобы дежурили круглыми сутками на указанных вами объектах, покуда не объявится Подражатель, у меня просто нет! Даже при всем моем желании помочь тебе… Одна-две бригады – еще куда ни шло. Но с десяток, а то и больше, как вы говорите… Нет, это нереально. Справляйся уж как-то своими силами, Сергей Иванович. А в нужный момент и в нужном месте я поддержкой тебя обеспечу, сам знаешь…

– Я где-то так и думал, товарищ полковник юстиции, – внутренне усмехнулся Шамов.

– А коли так, значит, ты уже пораскинул мозгами, как выйти из такой ситуации. И свой план, как действовать, наверное, уже имеется. Кто у нас гений сыска, ты или я?

«Подразумевается, что я», – хотел было ответить Шамов, но промолчал.

Увы, плана никакого не было. На данный момент, конечно. Сергей Иванович очень надеялся, что отсутствие плана дальнейших действий – явление временное…