Глава 10. Вторая и третья «акции»

«Акция» под номером «2» в адской задумке Стаса, наверное, была самой сложной из всех запланированных. Даже чисто технически. Мало того что надлежало найти подходящего человека, скорее парня из приезжих. Нужно было еще заманить его в укромное место, убить ударом сапожного молотка по затылку; потом будто бы для надежности придушить веревкой, раздеть догола, связать специфическим образом, чтобы он поместился в мешок, найти этот самый мешок, холщовый и большой, и вместе с трупом вложить в него несколько зерен овса. Но это было еще не все. Мешок с трупом надо было вывезти или вынести на Пушкинскую набережную и сбросить в Москву-реку. Да еще умудриться провернуть все так, чтобы этого всего никто не видел.

Подготовка к акции заняла без малого три недели. Стас добыл весь необходимый инструментарий; выискал жертву из приезжих, познакомился с ней, вошел в доверие. Место глухое и тихое – полуразвалившийся сарайчик, первоначальное назначение которого вряд ли можно было угадать – нашел близ Москвы-реки. Здесь его вряд ли кто мог потревожить, особенно поздним вечером, ночью или ранним утром. Все провел как по писаному: парня напоил, тюкнул с размаху сапожным молотком по темечку, придушил потом и намалевал на его лбу несмывающейся краской цифру «2». После чего раздел, связал и засунул в мешок, бросив туда несколько зерен овса. Едва ли не всю ночь выжидал, покуда набережная очистится от гуляющей молодежи и влюбленных парочек, каковых, несмотря на совсем не летнюю погоду, шлялось вдоль Москвы-реки предостаточно. Дождался наконец, когда набережная опустела, вытащил на себе мешок с трупом, донес до набережной, спустился мимо площадки для загара к воде и сбросил мешок со ступенек в воду. Так, чтобы с набережной его было заметно. Но вот когда Стас поднялся на набережную, то увидел семенящего трусцой ему навстречу загорелого старикана-физкультурника в трусах с красными полосами по бокам. На черной майке жилистого старикана было крупно написано белым: СССР. Стасу, благо, что он был в кроссовках и спортивном костюме, ничего не оставалось, как надвинуть на голову капюшон и тоже побежать, изображая из себя тренирующегося спортсмена. Возле беседки они разминулись, причем Стас краем глаза заметил, что старикан одобрительно посмотрел на него, воспринимая за собрата.

Все получилось так, как планировалось, хотя поставить галочку в блокноте против цифры «2» было очень непросто. Зато именно вторая «акция» наделала в городе невероятно много шума. В отличие от гибели проститутки и смерти очередного наркомана, до которых никому не было дела.

Через день по телевизору в «Криминальных новостях» прошел сюжет, посвященный нахождению трупа в мешке; плюс несколько газет написали о трупе на Пушкинской набережной, засунутом в мешок в странной позе и с цифрой «2» на лбу. Стас отметил для себя, что расследование по этому делу, как писали газеты, передано в Следственное управление и ведет следствие майор юстиции Шамов.

«Надо бы последить за этим майором», – подумал Стас, пока еще не зная, как он это сделает. Было интересно, да и нелишне знать в лицо того, кто будет его ловить.

Стас был горд собой. Вот она, настоящая слава! И пусть никто не знает, что убитая проститутка в гостинице «Галактика» на Тверской и голый труп в мешке на Пушкинской набережной – дело его рук. Зато это знает он сам… в какой-то степени честолюбие было удовлетворено.

Третья акция не шла ни в какое сравнение со второй. Все было предельно просто; он действовал согласно тщательно прописанному сценарию. Во многом успешно провернуть задуманное ему помог Интернет и книжки, которые он купил, когда только начал готовиться к своей миссии. А люди… Что тут сказать? Они были и остаются беспечными, совсем напрасно веря, что уж с ними-то «точно не случится ничего такого». А прошлый печальный опыт других людей их совершенно ничему не учит…

Это была та самая улица, тот самый дом и тот же самый подъезд. Все, как в декабре тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Где-то около половины одиннадцатого Стас, почти не глядя, попеременно нажал несколько кнопочек домофона на угловой подъездной двери восьмиэтажного кирпичного дома на улице Балтийской.

– Да? – не сразу услышал он ответ.

– Мосгаз, – уверенно произнес он.

Домофон запиликал. Стас открыл дверь и вошел в подъезд с деловым видом человека, выполняющего свою работу.

Поднялся на третий этаж. На звонок угловой двери никто не открыл.

Стас позвонил в другую дверь.

– Кто? – услышал он из-за двери женский голос.

– Мосгаз, – произнес Стас.

Дверь приоткрылась.

– Профилактика газовых сетей, – четко сказал Стас. – Где у вас тут кухня?

– Там, – указала хозяйка на соседнюю дверь.

Стас уверенно прошел на кухню. Поставил старенький дерматиновый дипломат на стул, чуть раскрыл его, достал из него чистый лист бумаги и, сняв обувь, встал на табурет. После чего прислонил листок к вентиляции и отпустил. Листок будто бы прилип к вентиляционной решетке.

– Все в порядке, – произнес Стас.

Он слез с табурета, прошел к газовой плите:

– Дома еще кто-то есть?

– Муж, – ответила хозяйка. – Он в соседней комнате. Спит еще, наверное.

Стас кивнул, покрутил ручки у плиты.

– Ваш паспорт, пожалуйста.

Женщина вышла из кухни. Стас достал из кармана носовой платок и протер ручки у газовой плиты.

Когда хозяйка вернулась, Стас уже выходил из кухни.

– Вот, – протянула ему женщина паспорт.

– Уже не нужно, – улыбнулся Стас. – У вас все в порядке. Я сделал у себя отметку.

Выйдя из квартиры, он поднялся этажом выше и наугад позвонил.

– Кто там? – послышался из-за двери детский голос.

– Мосгаз. Проверка газа, – ответил Стас. – Откройте.

Дверь открылась, и из-за двери выглянул белобрысый худенький мальчик.

– Здравствуй, – доброжелательно произнес Стас. – Взрослые дома есть?

– Нет. На работе.

– А тебе сколько лет? – спросил Кулигин.

– Семь, – ответил мальчик.

– Это хорошо, – улыбнулся Стас. – Косте Соболеву в шестьдесят третьем тоже было семь лет. – Он искоса посмотрел на мальчика, хотевшего было спросить, кто такой этот Костя Соболев, но почему-то не решившегося: – Повезло мне с тобой… Я войду? – прошел Стас в коридор. – Да ты не бойся. Я газовую плиту на кухне проверю и сразу уйду.

– А я и не боюсь.

– Вот и правильно. Ты ведь уже большой.

– Да.

– Ну что, пошли на кухню? – предложил Стас.

Когда они шли по коридору, Стас все время смотрел в затылок мальчика. Внимательно прислушался к себе. Ровным счетом никаких чувств: ни жалости, ни сожаления по поводу того, что должно было произойти. Напротив, он чувствовал себя всесильным и непобедимым. В лице мальчика он отомстит всем, кто не желал признавать его превосходства. А затем уйдет незамеченным и безнаказанным. Куда этому Шамову до него!

Когда они прошли на кухню, Стас раскрыл дипломат…

– Ой, а это что?

– Где? – удивленно спросил мальчуган и обернулся.

В это время Кулигин выдернул из дипломата топор…

Ощущения, что испытывал Стас, были неописуемы. Сам бы он вряд ли смог найти для его описания подходящие слова.

«Вот вам! Вот. Вот», – восторженно стучало в мозгу. Нанося один за другим удары, он упивался своим всесилием и могуществом. Никакого чувства вины. Лишь прилив жизненных сил. В то же время какая-то часть его мозга следила за тем, чтобы кровь мальчика не попала на его одежду. Все же несколько капель с топора брызнули на его рубашку. Это отрезвило. Стас Кулигин перестал рубить уже бездыханное тело и присел на стул. Достал носовой платок и стер капельки крови с рукава рубашки. Но все равно пятна были заметны. Тогда он закатал рукава, после чего вымыл топор под краном и положил его в дипломат. Затем достал баночку с краской, подошел, стараясь не ступить в лужу крови, к тому, что осталось от мальчика, наклонился и, макнув палец в баночку, написал на лбу жертвы цифру «3». После чего вымыл руки, вышел в прихожую, подошел к зеркалу и придирчиво осмотрел себя с ног до головы. Убедившись, что лицо, руки и одежда в порядке, подошел к входной двери, прислушался и, не услышав никакого шума в подъезде, вышел из квартиры.

Когда он спускался к входной двери в подъезд, ему никто не встретился. Никого не было и около подъезда, когда он вышел. Акцию под номером три можно было считать выполненной вполне успешно…

На место происшествия к восьмиэтажному кирпичному дому по улице Балтийской Кулигин пришел ближе к вечеру. Угловой подъезд был оцеплен, подле него стоял наряд полиции. За ограждением, как это нередко бывает, топталась толпа зевак и негромко обсуждали случившееся.

Люди говорили разное…

– Квартиру, что ли, какую ограбили?

– Ага, на четвертом этаже.

– Нет, там убили кого-то.

– Кого?

– Мальчишку, говорят, семилетнего.

– Да вы что?!

– Ага. Топором изрубили.

– Ужас-то какой! За что же его так?

– За что… Сейчас и запросто так убить могут.

– Прямо в голове не укладывается…

– Маньяк, наверное. Их сейчас развелось как собак нерезаных…

– А вы откуда знаете про убийство?

– Знаю! Я живу в этом доме. Вышла за хлебом, а обратно попасть не могу. Пока не пускают.

– История повторяется… – раздалось совсем близко от Стаса. Он повернул голову и увидел пожилого человека в старомодной шляпе.

– Что вы хотите этим сказать? – обернулась к нему женщина, которая только что упомянула, что живет «в этом доме».

– А то, что в шестидесятых годах в этом же доме и тоже на четвертом этаже мальчишку топором изрубили, – ответил пожилой человек в шляпе.

– Насмерть?

– Топором-то… Конечно, насмерть!

– Я тоже что-то такое припоминаю, – отозвалась подошедшая пару минут назад тетка годов за шестьдесят с двумя полными пакетами в руках. – Я тогда девчонкой была. Так мой одноклассник Володька Теплов, он в этом доме тогда жил на втором этаже, говорил мне, что убийца тот и в его квартиру заходил. Спросил у него тогда, кто дома. Володька сказал, мол, все дома. Тот проверил газовую плиту и ушел. Он еще представлялся… как же это, – женщина запнулась, – ну как его… служба еще такая есть…

– Мосгаз, – подсказал пожилой человек в старомодной шляпе.

– Точно, Мосгаз! – неизвестно чему обрадовалась тетка…

Подъехал синий микроавтобус с мигалкой и красной полосой на боку. На кузове было написано:

– Начальство подъехало, – сказал кто-то из зевак.

Из машины вышли плотный мужчина среднего роста годов за сорок с небольшим и высокий парень студенческого возраста. Они прошли к сержанту, что стоял у раскрытой двери углового подъезда, и показали удостоверения. После чего вошли в подъезд.

Стас Кулигин скорее предположил, нежели утвердился в догадке, что невысокого роста плотный мужчина, предъявивший удостоверение, и есть тот самый майор Шамов.

Предположение следовало проверить.

Когда мужчина и парень скрылись в подъезде, Стас уверенной походкой подошел к полицейскому сержанту, стоящему у раскрытой двери углового подъезда.

– Куда? – преградил ему дорогу сержант.

– А что, нельзя? – спросил Стас.

– Нельзя.

– Но мне нужно к подполковнику Колокольцеву, – назвал первую попавшую на ум фамилию Стас.

– Нет здесь никакого подполковника Колокольцева, – ответил сержант.

– Ну как нет?

– Так, – отрезал полицейский.

– А кто же тогда только что вошел в этот подъезд? – изобразил на лице неподдельное удивление Стас. – Я же только что своими глазами видел…

– Очки надо носить, – грубовато заметил Стасу сержант, перебив его. – Это майор Шамов, а никакой не Колокольцев.

– А-а, – озадаченно протянул Стас и отошел от сержанта.

Вернувшись к зевакам, Кулигин стал дожидаться появления майора. Ожидание несколько затянулось – часа через полтора вышел Шамов, уверенным шагом пересек двор, затем вдруг приостановился на минуту, что-то сказал следовавшему за ним парню и открыл дверцу микроавтобуса. Машина немедленно отъехала.

В течение нескольких последующих дней Стас занимал удобную для обозрения позицию недалеко от Следственного управления и терпеливо дожидался выхода Шамова из здания. После чего следовал за ним, если, конечно, Шамов не пользовался машиной.

Служебную машину старший следователь-криминалист Сергей Иванович Шамов брал лишь в тех случаях, когда было нужно подъехать к месту преступления или в какой-либо из районных отделов. А так он уже лет пять предпочитал ездить на метро. Вот и к этому алкашу Шамов отправился по своему обыкновению на метро. Майор не был шпионом, в преступниках тоже не числился и, конечно, не подозревал, что за ним кто-то будет вести наблюдение, поэтому никогда не проверялся. К тому же Стас был крайне осторожен: держался всегда на значительном расстоянии, частенько следовал по другой стороне улицы. Если он даст повод себя обнаружить, так полиция от него не отцепится, а это равносильно «чистосердечному признанию».

Этот алкаш был, похоже, хорошим знакомым Шамова. А уж раз к нему майор пришел (а тот никогда ничего не делал просто так), то, следовательно, он в нем нуждался. Значит, в какой-то степени алкаш был опасен для Стаса. И к нему следовало присмотреться.

Еще через три часа после визита знакомый майора Шамова – заспанный и крепко нетрезвый – отправился в магазин. Стас пошел за ним и видел, как тот покупал водку. «Неужели такой человек может быть опасен? – усомнился Кулигин. – В таком случае, зачем тогда Шамов приходил к нему? Не иначе, как поговорить, спросить у него совета и узнать то, чего сам Шамов не знает. А о чем мог говорить следователь, ведущий дела с пронумерованными жертвами, как не о последних преступлениях?»

Решение пришло закономерно. «Сомневаешься – убей». Где-то Стас слышал такое выражение. В каком-то кино.

План был прост и схож с тем, который он исполнил, устраняя наркомана Артура. Алкашу под видом бутылки водки надо подсунуть отраву. Скажем, метиловый спирт. Пахнет так же, но действует на организм как сильный яд. Смерть будет выглядеть весьма достоверно. Алкаш загнулся от паленой водки: подобное случается едва ли не каждый день. Расследовать в этом случае будет особенно нечего.

Добыть метанол не составило труда. Правда, пришлось купить аж пятилитровую канистру, поскольку меньше не продавали. Ну да ладно. Пусть постоит. Может, еще и пригодится.

Заняться алкашом покуда недоставало времени: все оно уходило на то, чтобы изыскать благоприятный момент для осуществления акции под номером «четыре». А она тоже была далеко не простая. По плану надлежало найти двух подружек, студенток Московского энергетического института, и забить их до смерти обрезком водопроводной трубы. Но это было еще не все. Одну из девушек надо было изнасиловать, после чего раздеть их и положить так, чтобы сымитировать акт лесбийской любви. Местом для осуществления «акции» Стас Кулигин выбрал сквер между учебными корпусами МЭИ на Красноказарменной улице. Однако там почти всегда толкались люди, и осуществить задуманное было не так-то просто…

День за днем Стас проводил в сквере, стараясь не примелькаться. Ему даже удалось познакомиться с двумя студентками, перешедшими на второй курс, которые покуривали в сторонке от аллей. Он представился пятикурсником, чем заинтересовал девушек, и они договорились встретиться в сквере вечером двадцать седьмого июля. Кажется, клюнуло. И высвободилось какое-то время, чтобы решить проблему с алкашом…